- Зайка! Где свою морковку потерял, - махнула мне Валюша.
- Валюша! Ты сегодня просто куколка. Да он съебался куда-то со своими спиногрызами.
- А это не он там в углу с мальчиком сидит, - шепнул мне на ухо Андрюхин медвежонок.
Я взглянул в знакомый угол, и мое сердце тяжело ухнуло в груди. Константин сидел за тем самым столиком, в компании мальчика-одуванчика, курчавого, прыщавого и очкастого.
- Не расстраивайся, зайка, - Валюша гладила меня своей когтистой лапой по волосам, - ты не первый. Он находит неумелого мальчика, учит его всему, а когда тот достигает определенного уровня, Константин находит другого ученика.
- Почему мне никто не сказал про это? - мне хотелось то ли ударить кого-нибудь, то ли просто разреветься.
- Я вообще про это не знал, - поднял лапки медвежонок.
- Я тоже. Я вообще видел его раньше от силы раза три, - пожал плечами Андрей.
- А я не хотела тебя расстраивать, зайка. Надеялась, что тебе кто-нибудь другой скажет. Ты был таким счастливым, - вздохнула Валюша. Из ее сильно накрашенного глаза выкатилась слезинка и повисла на наклеенных ресницах.
- Да пошло оно все нахуй, - сказал я и выбежал из клуба.
Мне было плохо. А когда мне было плохо, я уезжал на дачу. Там все как-то легче переносилось. Но сейчас я даже уехать не мог. Там отдыхали мама и ее Миша. Мне не нравился этот мужик и пересекаться с ним лишний раз мне не хотелось. И я пошел к тете. Она тоже не поехала на дачу, и похоже по той же причине что и я.
- А ты любила когда-нибудь? - мы с тетей сидели на ее маленькой уютной кухне и пили вино.
- Конечно, - она очень умная, моя Машенька. Она никогда не мучила меня расспросами, потому что знала меня с памперсов, и понимала с полуслова.
- А тебя бросали?
- Ой, милый, я самая бросаемая женщина на свете. Так, что ты обратился по адресу, - она оторвала виноградинку, и сунула мне в рот, - это все переживаемо. Только вот в юности, это все переживается по-другому.
- Легче?
- Нет. Тяжело в любом возрасте одинаково. В юности просто чаще глупости делаешь из-за этого. А с возрастом молча болеешь. Так, что просто перетерпи, а лучше постарайся себя отвлечь. Главное, не наделай глупостей.
И я терпел. Отвлекался подготовкой и сдачей экзаменов и курсовых, и конечно сексом с Олей. В принципе я нормально себя чувствовал, вот только мне не хватало мужского тела. Вечерами я закрывался в своей комнате, смотрел гей-порно, и яростно мастурбировал. Мне снова и снова хотелось почувствовать этот кайф и я даже попросил Андрюхиного медвежутя купить мне вибратор, так как сам зайти в интим магазин не решался. Но нужного эффекта все равно не было. Это было просто инородное вибрирующее тело в моей заднице. Мне не хватало тепла кожи, поцелуев с покалыванием щетины, сильных рук на бедрах, и реального живого члена внутри. Когда я предложил заняться анальным сексом Оле, она посмотрела на меня, как на идиота, и сказала:
- Тебе чо, одной дырки мало?
Она развернулась и ушла. Нет, она не ушла насовсем, просто вышла из Ленкиной комнаты, где мы на Ленкиной кровати занимались сексом. Потом она уехала куда-то с родителями на лето, а осенью я просто ее уже не хотел.
Когда я был с Константином, мне необходимо было соответствовать ему. Рядом с таким элегантным мужчиной, ходить в дешевых джинсах с рынка и в таких же дешевых кроссовках, а-ля «адидас», было неудобно. Потом такси. Он жил в центре, а я на окраине, и когда я уезжал от него ночью, он не догадывался дать мне денег. Потом подарки. Он баловал меня, и мне опять приходилось соответствовать. Дорогой галстук и парфюм на новый год, по сравнению с позолоченной «Зиппо» на день рождения, стоили копейки. Я назанимал денег у всех знакомых, но пришло время расплатиться с долгами, да еще надо было накупить себе приличной одежды, чтобы, опять таки, соответствовать Константину. Ни в одном банке не дали бы мне, учащемуся колледжа восемнадцатилетнему лоботрясу, денег. Но нашлись «добрые» люди, которые одолжили мне приличную сумму, под такой же приличный процент. Об этом я, конечно, не мог сказать никому. Даже любимой Машеньке.
- Ой, зайка! А знаешь, братец-кролик, если ты на этой неделе не погасишь долг за огненную воду, то будешь мыть посуду на кухне до второго пришествия.
- Я помню. Костик, - махнул я рукой бармену.
Я приходил в гей-клуб каждую неделю. Просто, чтобы увидеть его. Несколько раз он приходил с тем же очкариком, потом с невысоким полненьким пупсом. Конечно, он видел меня, но ни разу не подошел и не заговорил.
- Здравствуй, детка, - я подсел за столик к знакомому парню по имени Геночка. Геночку можно было бы назвать красавцем, если бы не его бабские ужимки. Он был до омерзения манерным.
- Привет, красотуля! - улыбнулся мне он.
- Деньгами не богат?
- Красота моя, ты мне и так штуку должен.
- Бля! Я совсем на мели и меня на счетчик поставили, - вздохнул я.
- Солнц… да с твоими данными… Вон того мужика видишь? Прикинь, я к нему подвалил, а он говорит, что ему блондины нравятся. Ну, не побегу же я перекрашиваться ради этого? - надул губки Геночка, - а как ты думаешь, мне пойдет блонд?
Я уже не слушал Геночкин треп. Я смотрел на мужчину, сидящего за барной стойкой, потягивающего дорогой коньяк и явно пялящегося на меня.
Глава 12
Я сидел в клубе, слушал радостный треп Геночки и разглядывал мужика за барной стойкой. Ничего особенного. Лет тридцати пяти, коренастый, но не толстый, густые короткие волосы, недорогой костюм, галстук, рассеянный блуждающий взгляд. Хрен знает, как занесло этого дядьку к нам в клуб. Он явно не вписывался в атмосферу праздника, царящего здесь. Дикий какой-то. И этот галстук… Кто ходит в клубешник в костюме и галстуке?
В дверях появился Константин со своим колобком. Видимо, очкастый одуванчик оказался плохим учеником. Интересно, как этот напыщенный индюк занимается сексом с этим пончиком? Невысокий толстый парнишка мне реально напоминал малыша из старого мультика, которого звали то ли Пончик, то ли Сиропчик. Мне стало смешно, и я прыснул, поперхнувшись колой.
- У тебя истерика, сладкий? - Геночка прервал свой рассказ о дорогом бутике и шикарных мокасинах, которые обещал купить ему «его котик». - Бедненький зайка, - он погладил мою руку, - так переживаешь, что Костенька с другим мальчиком?
- Не. Я просто представил, как он катает по своей шикарной кровати этого колобка, - и я снова засмеялся.
- Ой-й-й… не страдай так. Ты еще встретишь своего котика. А знаешь, как я познакомился со своим?
И Геночка снова начал рассказывать про своего папика. Все знали, что он встречается с каким-то богатым и достаточно известным мужиком. Вернее, не то чтобы встречается. «Котик» снимал Геночку раз в два-три месяца на недельку, вез его на юга или просто развлекался за городом, а потом покупал дорогие цацки и съебывался в семью. Из-за того, что папик не платил Геночке за услуги, тот считал его не клиентом, а своим мужчиной. Когда его котик отбывал, Геночка продавал себя за деньги. У него не было сутенера, и заработком он ни с кем не делился. Он занимался этим просто так, от скуки. Так что его можно было назвать идейной проституткой. Ему это нравилось, да и дополнительная денюшка ни для кого не лишняя. Он тупо приходил в клуб отдохнуть, и, если к нему кто-нибудь подваливал, Геночка просто называл цену. И так делал не только он.
Как нарочно, мужчина за стойкой бара сидел так, что я мог видеть и его, и Константина. Странная мысль заворочалась в моей голове и подняла мне настроение еще больше. Константин научил меня доставлять мужчине удовольствие в постели. Этот парень за стойкой хотел получить удовольствие и готов был за это заплатить. Я мог это сделать, и мне нужны деньги. Мы просто созданы друг для друга!
- Ладно, я пошел, - бросил я Геночке, не дослушав описание золотого колечка, которое он безумно хотел. Я встал из-за стола и смело направился к барной стойке.
- Виски, - кинул я бармену, не глядя на него.
- А ты не приху…
- Я угощаю, - мужчина пристально смотрел на меня.
- Оу-у-у… тогда, может, покормишь еще? - я как можно приветливее улыбнулся ему.
- Мы можем занять тот столик? - спросил он у бармена и, получив утвердительный кивок, встал, взял меня за руку и повел к столу. - Ах, да! И примите заказ у молодого человека.
Мы ели, пили коньяк и болтали. Его звали Антон. Вот такая нелепость: моего первого клиента звали так же, как моего первого мужчину. После трех рюмок Антон расслабился, снял, наконец, свой идиотский галстук, и я увидел в вырезе рубашки волосы на его груди. Антон рассказал мне, что он директор крупной фирмы в городе N и что приехал к нам в командировку. Он не сказал, что женат, но я понял это по тонкой полоске на его безымянном пальце.
- Куда поедем? - спросил я у него.
- А какие есть варианты?
- Ну, если ты платишь, то сейчас все устроим, - улыбнулся я. Он утвердительно кивнул.
Я быстро подскочил к Геночке, и тот дал мне телефон почасовой гостиницы, находящейся недалеко от клуба.
«Гостиницей» оказалась ничем не примечательная квартира на первом этаже старого девятиэтажного дома. Дверь нам открыла старушка в шлепанцах на шерстяной носок и в меховой жилетке. Она молча взяла деньги и с равнодушным видом проводила нас до двери комнаты.
Комната оказалась светлой и уютной. Кроме огромной мягкой кровати там были журнальный столик, телевизор с видюшником, два кресла, а в углу располагалась маленькая душевая кабинка.
- Я в душ, - сказал я и, раздевшись, пошлепал в кабинку.
Стоя под теплыми струями воды, я почувствовал взгляд Антона на своих спине и попе. Я не был накачанным красавцем, как в кино, и такое пристальное внимание к моему худому телу меня немного смутило.
- Нравится? - я преодолел смущение и обернулся к Антону.
- Да, нравится, - он сидел в кресле и раскладывал на журнальном столике прихваченные из соседнего магазинчика фрукты и коньяк.
- Нравятся молодые мальчики? - я не хотел его обидеть, просто стало интересно.
- Да, нравятся. Но не дети. Я не педофил, - он говорил это совершенно спокойно, - тебе ведь есть восемнадцать?
- Не боись. Я совершеннолетний.
Он сам наскоро сполоснулся, и мы улеглись на кровать, придвинув к ней журнальный столик. Мы пили коньяк, кормили друг друга фруктами и болтали. Он рассказал, что с детства ему нравились парни, но он жил в СССР, где не было однополых отношений. Он вырос, закончил институт, женился. У него жена и две дочки, погодки, приличная для небольшого городка работа, но… с возрастом тяга к мужчинам не ушла, а усилилась. Отношения с женой, как и у многих, со временем охладели, и секса почти не было. Он даже попытался завести себе молоденькую любовницу, но отношения не сложились. И вот на новогоднем корпоративе год назад у него случился секс с парнем. Все напились в драбодан, и когда он в пьяном угаре слонялся по коридорам фирмы, один из молодых сотрудников затащил его в его же кабинет, и они потрахались. Он мучился, но продолжал тайно встречаться с этим парнем. Он не мог бросить семью, но понял, что всю свою жизнь ему не хватало именно этого: молодого любовника с крепким членом в штанах. Сейчас его Паша уехал в другой город учиться, и отношений на расстоянии у них не получилось.
Разговор о сексе возбудил его, и он обнял меня и стал целовать. Я боялся, что у меня на него не встанет. Он был крепким, коренастым, с густой растительностью на груди и плечах. Мне такие парни не нравились. Моим идеалом все еще оставалась фигура Константина - с широкими плечами, узкими бедрами, тонкой талией и маленькой попкой. Но легкое покалывание щетиной, сильные руки на моем теле и бугорки мышц, перекатывающихся у него под кожей, сделали свое дело. Он оказался трогательно нежным, несмотря на свою медвежью внешность. Позже я был несколько удивлен, когда Антон повернулся ко мне спиной.
- Эм-м-м… ты предпочитаешь снизу? - спросил я.
- Да. А что, странно? - он улыбнулся мне, повернув голову.
Мне было странно не то, что взрослый здоровый мужик любит, чтобы ему вставляли в задницу. Меня несколько удивил его вид сзади. Его широкие плечи переходили в такую же широкую спину, и все это заканчивалось круглой волосатой попой. Этот вид отличался от того, к чему я привык. Правда, внутри он был таким же узким, как и Константин, а если закрыть глаза, то можно было нафантазировать себе кого угодно. Я остановился на Джонни Деппе. Вот только звуки… Он громко сопел и даже пару раз хрюкнул. Джонни Депп точно себе такого бы не позволил. Мне стало смешно, и он тоже стал смеяться над этим своим хрюканьем вместе со мной.
Выходя утром из квартиры, Антон неловко сунул мне в руку, видимо, давно приготовленные деньги.
- Я иногда буду приезжать. Можно тебе звонить?
Я оставил ему номер своего телефона. В будущем я не давал его больше никому. Мои клиенты просто приходили в клуб и передавали мне сообщение через бармена, и за это, разумеется, он получал от них хорошие чаевые. Антон стал моим первым и постоянным клиентом. Правда, виделись мы с ним потом от силы еще раза четыре.
Странно, но такая жизнь мне нравилась. Я получал удовольствие, а мне за это еще и платили. Существовал не утвержденный никем прайс-лист. Самым дешевым в нем был отсос в туалете. Я не любил это делать, и поэтому всегда отказывался. Мне было неприятно стоять на коленях на обоссанном полу темно-синей кабинки в компании рваной туалетной бумаги и использованных презервативов. Да и люди, пользовавшиеся этой услугой, были не очень чистоплотными. Делать минет своему мужчине и сосать пахнущий мочой член в грязном туалете клуба - разные вещи.
Мой долг быстро уменьшался, да еще и оставались деньги на себя любимого. Я не жалел их на шмотки, на дорогие гаджеты и на прикольные фенечки. Мать не спрашивала меня, откуда деньги. Я, вконец охамев, даже не объяснял ей, почему не ночую иногда дома. В принципе, она меня об этом не спрашивала. У нее был бурный роман с Михаилом, и она была занята только им.
- Милый, откуда у тебя такие деньги? - спросила меня моя Машенька, когда я на день рождения ее дочки, моей двоюродной сестры, подарил крутой по тем временам телефон.
- Я устроился в салон, - не задумываясь соврал я.
- И что? В салонах так хорошо платят ученикам?
- Не, но клиенты оставляют чаевые, - придумал я на ходу.
Тогда я не понял, почему она так напряглась. Я изменился и изменился не только внешне, но и внутренне. Я не замечал этого за собой, но заметила она и мои друзья.
- Парень! Ты чего такой стал? Этот твой салон действует на тебя как-то странно, - сказал мне однажды Толян. Ему я тоже нассал в уши про работу.
- Чо не так-то? - удивился я.
- Ведешь себя, как пидор, и выглядишь так же.
- Чо как пидор сразу?
- Глянь на себя. Разодет ярко, как петух. Дырка в ухе. Кольцо на пальце. Браслетка на руке. Волосы, как у этого… как его… да хуй с ним. И говорить ты странно стал. Деньгами вон соришь. На тебя это не похоже.
Он был прав. Я не заметил, как мой образ жизни сказался на моих манерах. Я стал растягивать слова, и мои руки заучили несколько странных жестов. Я, словно сорока, скупал в магазинах блестящие фенечки. Цвета в одежде предпочитал яркие, но не кислотные. Мои волосы чуть отросли, и каждый день я по полчаса укладывал их в аккуратную и стильную прическу. Мне казалось, что я всего лишь следил за собой, но со стороны это выглядело иначе. Я отмазался, сказав Толику, что салон, в котором я работаю, находится в центре и что туда приходят соответствующие крутые клиенты, а стилист должен выгладить стильно. Он вроде успокоился, но за своим языком и жестами я стал следить.
С клиентами мне везло. Мне попадались нормальные мужики, которым просто не хватало секса. Завязать постоянные отношения сложно, да и к тому же они не каждому нужны. Им всем хотелось разнообразия.
Попадались несколько раз тихие психи, которые любили игры с переодеванием. Как бы мне ни было противно, но иногда приходилось надевать и короткие детские шортики, и военную форму, и даже чулки и платья. Последнее мне особенно не нравилось. Я все никак не мог понять, в чем кайф трахать парня в женской одежде? Я молча натягивал на свои, только что побритые клиентом ноги прозрачные чулки, надевал на худое тело коротенькое платье, напяливал туфли сорок третьего размера, ложился на кровать и раздвигал ноги. Слава богу, это было не так часто, да и платили за такие игры больше, поэтому я терпел.