В доме воцаряется оглушительная тишина. Я вижу, как напуганы, как ошарашены пацаны. Мало кто из них видел меня настоящего. Меня, не сдерживающего своего внутреннего монстра. Что ж, это будет для них хорошим уроком.
– Все остальные – в подвал! У нас разговор серьезный, – оттягиваю ворот футболки, потому что меня стоически преследует ощущение удушья.
Парни тут же покидают гостиную. Дэн, опустив взгляд в пол, приближается к лестнице. Схватив лежащего мордой в пол насильника, хватает его за руки, пытаясь отволочить в сторону коридора.
– Малой, – окликаю его, когда он уже пересекает порог гостиной. Дэн поднимает на меня виноватый взгляд.
– Скинь его на заднем дворе, в гараже. После собрания возьмешь с собой Женьку, решите проблему. Пойди, поднимись к девчонке. Проверь ее. Принеси одежду какую-нибудь, – морщусь, вспоминая, на что сейчас стало похоже ее платье.
– Шеф, я так виноват. Он вырубил меня, я в отключке был все это время, – тараторит Денис.
– Мне нас*ать на твои оправдания, Дэн. И сейчас совершенно не до этого, – не дослушав его, выхожу из комнаты, направляюсь к спальне Святого. Все-таки говнюку придется ответить за свои поступки.
После третьего стука, когда я уже решаю снести ко всем чертям несчастную дверь его комнаты, замок щелкает, и с порога на меня смотрит заспанными глазами тот, из-за которого одна сумасшедшая дамочка может превратить нас всех в маринованные овощи в бочке.
***
– Братья, – обращаюсь к сидящим передо мной ребятам тихим голосом. Но все, как один, смотрят мне в глаза открытыми, доверчивыми взглядами. Ловлю себя на мысли, что горжусь своими пацанами. Уверен в каждом из них. Есть, конечно, кадры, любящие накосячить знатно – потираю сбитые костяшки рук, обращая взгляд на сидящего в дальнем углу Святого. Тот, тихонечко проклиная всех вокруг, пытается остановить кровь из перебитого носа.
– Для нас с вами грядут непростые времена, – перевожу взгляд на парней. – У нас появился враг. Враг очень серьезный. Как бы оскорбительно для нас это ни звучало, это – баба. Мара. Может, слышали о ней?
– Я слышал, Босс! – раздается громкий голос из толпы. Жека.
– Ты прав, она – демон в юбке. Та еще сука. Сожрет, если надо, и не подавится. Помните, два года назад у нас на районе банда была, ходили еще под Седым?
– Те, что отбитые на голову? Грабили еще банкоматы постоянно, – повернувшись к Женьке, отвечает Кок.
– Да, они самые. Так вот, как-то дорогу перешли этой стерве. Так она всю банду вырезала, словно овец, – ухмыляется Женька.
– Охренеть! – По толпе проходит негромкий ропот.
– Нам придется выполнить одно ее задание. Опасное, весьма проблемное, – перебиваю галдеж. Подавшись немного вперед к ребятам, говорю твердым голосом. – Нам придется на время поступиться главными принципами нашего братства. Принципа, который ввел лично я. Но потом, я вам обещаю, мы найдем, как приструнить суку.
В ответ на мою речь, на лицах пацанов – целая вереница эмоций. От испуганных, настороженных взглядов, до уверенных ухмылок и улыбок предвкушения.
– Шеф! – в проеме двери появляется Дэн. При виде его мертвецки бледного лица и перепуганного взгляда, я понимаю, что произошло что-то по-настоящему дерьмовое.
– Шеф, я поднялся наверх, в комнату. Как ты и приказал, принес девчонке одежду, – говорит тихим голосом, без конца заикаясь, замолкая на полуслове.
– Ну, – срываюсь с места, прожигаю его яростным взглядом. Руки сами собой в кулаки сжимаются, а в груди грохочет до глухоты от жутких догадок.
– Ее там нет, Шеф…Он-она сбежала…
Глава 6
Кристина
Он был огромным, словно скала нерушимая. Раза в два больше Хищника. Мужчина стоял в дверях комнаты, заполонив собой буквально весь проем. Из-под насупленных бровей на меня смотрели два черных, как ночь, глаза. Пронизывали насквозь, раздевали. Его взгляд был отвратителен, пронизан похотью, предвкушением. Этот взгляд заставлял меня сжиматься от страха.
– Г-де Д-дэн? – испуганно уставившись на незваного гостя, медленно отступаю назад.
– Дениска отдыхает, – произносит мужчина нараспев хриплым, прокуренным голосом, заставляя стыть в моих венах кровь. – Я тебя еще вчера заприметил, – остановившись на полпути, окидывает меня омерзительно-плотоядным взглядом.
– Хищник! – выпаливаю испуганно. – Он меня сюда привез! Сказал никому больше не приближаться!
– Да? А я вот не слышал, – слегка склонив голову вбок, улыбается этот урод. – Зато видел, как он тебя в комнату вчера на плече тащил.
– Хищник по два раза баб не пользует. Анька не позволит им такой роскоши. А ты, милая, такая сладкая. Поверь, я лучше, старше, опытнее… Тебе понравится, деточка, – подойдя ко мне, дотрагивается указательным пальцем до яремной ямки, ведет дорожку вниз, к груди, оттягивая книзу ворот футболки. А мне от охватившего ужаса кричать хочется во все горло. Только страх сковал ледяными оковами. Ни звука не выходит из груди. Смотрю в глаза его дикие, и даже вздохнуть не могу. Только слезы градом по щекам.
Понимаю, что на этот раз чуда не произойдет. Он ведь не остановится. Не пощадит, как Руслан. От Дэна, и правда, помощи никакой… О чем ты только думала, дурочка? Что Хищник – Бог для них? Раз сказал, значит, все беспрекословно подчинятся?
От его мерзких прикосновений тошнота душит. Я борюсь из последних сил. Отбиваюсь, что есть мочи, от цепких рук омерзительного типа, дышащего мне в лицо перегаром, пытающегося поймать мои губы, поцеловать.
– Давай, крошка, сопротивляйся! Это так заводит, – ржет во всю глотку, скручивая мои руки. Только я не слышу его. В голове – пустота, и столько силы во мне откуда-то. Упираясь ладонями в его грудь, толкаю так сильно, что мужчина, не ожидавший отпора, отлетает от меня на пару шагов. Я пытаюсь сбежать. Я должна добраться до двери, во что бы то ни стало. Только он все равно быстрее меня. Голову пронизывает острая боль, и меня рывком откидывает назад. Я падаю на пол, под ноги обидчику, в то время как он крепко сжимает в руках мои волосы.
– Отпусти! – крик получается таким истошным, таким громким. Из глаз – целые водопады слез. А этот урод, словно издеваясь, рвет мои волосы.
– Мне надоело все это, – тянет меня волоком к кровати.
– Не смей трогать меня, урод, – что есть мочи колочу его руками. Только для него мои удары – словно комариные укусы. Грубо схватив меня в охапку, он бросает меня на постель. А когда я чувствую на себе тяжесть его тела, словно с ума схожу. С неистовой силой вонзаю ногти в его лицо. Насильник рычит. Сбросив мои руки, прижимает их к матрацу.
– Ах, ты ж, сука! Изуродую, падла, – яростно кричит он, разрывая футболку Руслана на мелкие кусочки.
Я же извиваюсь, стараясь вцепиться зубами в его руку, да во что угодно, лишь бы дотянуться, лишь бы причинить этой сволочи боль, насколько могу. В меня будто зверь бешеный вселился, так и рвется наружу, готов голыми руками, ногтями, зубами этой мрази глотку перегрызть.
Его лицо напряжено. Он изо всех сил сдерживает мое сопротивление. Я так сильно сжимаю свои ноги, что мышцы начинает сводить болезненными судорогами. Понимаю, что это мой последний рубеж защиты. Только мужчина с легкостью преодолевает его. Грубо раздвигает мои ноги своими коленями, устраиваясь между ними. Сжимая одной рукой мои запястья, другой тянется куда-то книзу.
Слышу звук расстёгивающейся ширинки, и паника вконец охватывает меня. Парализованная ужасом, только и могу, что беззвучно рыдать, наблюдая за действиями насильника. А когда, вконец потеряв всякую надежду на спасение, зажмурившись, замираю в ожидании его вторжения, слышатся громкие удары в дверь.
– Руслан! – его имя само собой вылетает из моего пересохшего рта. Я уверена, что это он за дверью. Не знаю, почему, чувствую. И осознание того, что он здесь, рядом, вбрасывает в мой обессиленный организм новый всплеск адреналина. Я, словно змея, извиваюсь в хватке рук насильника, стараюсь нанести ему хоть какой-нибудь вред. Только бы потянуть время. Только бы дождаться Хищника.
– Угомонись уже, тварь, – рычит эта сволочь, взбешенный тем, что ему могут помешать. Одна его рука сжимается на моем горле, в то время как второй он разрывает мои трусики.
– Помогите! – хриплю из последних сил. Воздуха не хватает, перед глазами – пелена красная. Внезапно насильника будто что-то поднимает в воздух, отрывает от меня, и он летит в стену. Громкий шлепок, и мужчина сползает кулем вниз. Вижу промелькнувшее лицо Хищника над собой, одна секунда, кажется, видение.
Приподнимаюсь на постели, дрожа, и сквозь пелену слез вижу, как Руслан избивает амбала, остервенело нанося тому сокрушительные удары. Он страшен в этот момент, и я зажмуриваюсь, хотя только что желала проклятому насильнику еще худшей участи.Хищник хватает осоловевшего от ударов мужчину за шкирку и вытаскивает за собой в коридор. Бросает на меня взгляд. Еще более дикий, еще более зловещий, чем у моего обидчика. Зверь. Настоящий. Страшный. Опасный.
А я, сидя посередине кровати, испуганная и растерянная, чувствую ее приближение…
До боли знакомые симптомы не предвещают ничего хорошего. Странно, почему только сейчас? Когда опасность миновала, она подбирается ко мне. Паническая атака. Сердце мечется в груди. До боли быстро, до ужаса. Кажется, вот-вот, и остановится. Внутри меня жуткий страшный холод, такой лютый, что я не чувствую ни рук, ни ног. И память возвращает меня в события пятилетней давности. В самый страшный момент моей жизни. Когда взрослые мужские руки так же, как сейчас руки этого мужчины, трогали меня там, где им вздумается. Были грубы и напористы. Когда он шептал мне на ухо мерзости, обдавая перегаром. Ломая напрочь мою детскую психику. А потом следует картина еще страшней этой. Мама вся в крови. Лежит на старом ковре на полу зала. Я вою, прижимаю к себе ее голову, целую ее ледяной лоб. Заглядываю в ее безжизненные глаза. Мокрая. От чего же я вся мокрая? Я кричу, умоляю ее не оставлять меня. Умоляю быть сильной, плачу так сильно, так много, что становлюсь полностью мокрой. Только вот слезы мои отчего-то красные и отдают запахом металла.
Нет, я не выдержу ни секунды наедине с ними. Эти воспоминания – самое жуткое чудовище, выпущенное из клетки, спрятанной в глубинах моего сознания. И я боюсь грядущего страха больше, чем насильника, который только что едва не завершил начатое.
Этот страх подстёгивает меня. Все тело словно замирает. Наступает тишина. Внутри меня. Будто кто-то выключил все до единой эмоции, повернув переключатель громкости на ноль. Оглядываюсь по сторонам. Зрение настолько четкое, до рези в глазах. Комната абсолютно пуста, со стороны коридора слышатся мужские голоса, вперемешку со звериным ревом. Хищник. Это он исходит яростью.
Вскакиваю с кровати. Футболка, отданная мне вчера Русланом – сплошные лохмотья. Прижимаю разодранную ткань к груди, пытаясь хоть немного прикрыться. С грохочущим сердцем приближаюсь к дверному проему. Межкомнатная дверь представляет собой жалкое зрелище – висит на одной петле, вот-вот, и оборвется. Прислонившись к стене, пытаюсь вслушаться в разговор.
– Все остальные – в подвал! У нас разговор серьезный, – звучит напряженный голос Хищника, и следом за сказанным раздается топот ног. Зажмуриваюсь, закусывая до боли ладонь. Чтобы не спасовать, не передумать. Знаю, что если побег не удастся, мне конец. Вряд ли разозленный Хищник сжалится над жертвой.
Мысли словно пулеметная очередь. Выстреливают часто и метко.
Они уйдут в подвал, Дэн на улице, я должна попытаться сбежать. Сейчас самый подходящий для этого момент. Лишь бы Хищник не надумал зайти ко мне в комнату. Минут через пять волнительного ожидания, наконец-то в доме воцаряется тишина. Осторожно выглядываю из своего укрытия. Коридор пуст. Мелкими перебежками направляюсь в сторону лестницы. Наклонившись через парапет, оглядываю помещение гостиной. Убедившись в том, что комната абсолютно пуста, спускаюсь вниз. Преодолев гостиную, попадаю в коридор, ведущий напрямую к выходу. Вот она – свобода. Так близка, всего в нескольких шагах от меня. Но только когда моя рука уже тянется к заветной ручке двери, за спиной раздается гневный голос:
– Стоять!
Замираю. Сердце в груди грохочет. Да так сильно и громко, что меня буквально подкидывает на месте. Медленно поворачиваю голову и встречаю на себе ненавистный взгляд женских глаз.
– Куда-то собралась, мышка? – спрашивает Аня, только вот я не слышу ее. Все мое внимание сосредоточено на черном дуле пистолета, направленном точно в мою грудь.
– Отпусти меня, п-пожалуйста, – слезы текут по щекам, слова получаются скомканными. Меня охватывает паника.
– На тебе, что, его футболка? – слегка склонив голову набок, спрашивает она.
– Аня, ты ведь понимаешь, что я здесь против воли… Он не нужен мне. Отпусти, и больше ты обо мне никогда не услышишь, – слезы катятся ручьем, приходится то и дело смахивать их с глаз.
Аня молчит. Окидывает меня надменным взглядом. В ее глазах столько незаслуженной ревности и злости по отношению ко мне… Мне кажется, все это время я даже не дышу. Когда с ее губ слетает тихий ответ, я не сразу понимаю суть того, что она сказала.
– Я тебя не видела. Если поймают, и сдашь меня, я пристрелю тебя, поняла? – шипит Аня, разозленная тем, что все это время я стою, словно статуя неживая.
– Чего ждешь, проваливай, – опустив дуло пистолета, приближается ко мне и, открыв дверь, выталкивает меня наружу. И только очутившись на крыльце дома, я прихожу в себя.
Говорят, в состоянии шока человек способен совершить невероятное. Когда-то я слышала, что одна женщина, спасая своего ребенка, подняла в одиночку машину, под которой вследствие ДТП было зажато ее чадо. А еще, под самыми нашими окнами как-то сбили девочку-подростка. Так вот та, вскочив на ноги после столкновения, помчалась со всех ног в сторону дома. Я знала ее, знала, где она живет. Пробежала девчонка около двух километров, а дома не смогла с дивана встать: оказалось, что у нее закрытый перелом голени.
Что-то подобное происходило сейчас со мной. После столкновения с Аней и нескольких минут, проведенных с нацеленным на меня дулом пистолета, честно говоря, я уже успела проститься с жизнью. Отчего-то была уверена, кто-кто, а она не пощадит – пристрелит, и глазом не моргнет.
И вот когда за моей спиной захлопнулась дверь, а глаза ослепил солнечный свет, во мне будто что-то переключилось. Сорвавшись с места, я пулей метнулась к выходу.
Не знаю, откуда во мне взялось столько силы. Ничего не помню из своего побега. Помню только, что в голове одна лишь мысль была: бежать. Как можно быстрее, как можно дальше.
Я не разбирала пути перед собой. Мчалась со всех ног, куда глаза глядят. Было так страшно, что я даже не чувствовала боли от осколков стекла, сухих колючих веток и другого мусора, больно врезающегося в голые ступни моих ног.
Страх заполонил мой разум, лишив способности рассуждать. Мне постоянно казалось, что они сзади. Преследуют меня. Еще чуть-чуть – и догонят. Вот-вот – и сзади на меня опустится тяжесть мужского тела, придавит к земле, расплющив под своим весом. И все! Вот тогда будет действительно все! Изнасилуют, изобьют, убьют. Эти жуткие перспективы в моей голове подстегивали, не давали ни на миг остановиться.
Не знаю, как мне это удалось, как я смогла убежать. Как смогла преодолеть такое огромное расстояние? Очнулась я уже в полицейской машине, везущей меня к дому. На меня была накинута чужая мужская куртка. Видимо, один из сотрудников правопорядка пожертвовал своей одеждой, чтобы хоть как-то компенсировать мое жалкое одеяние.
После мне рассказали, что я сама прибежала в отделение полиции. Зашла на первый этаж и стала рыдать, умоляя о помощи.
Полицейские пытались добиться от меня показаний, хоть какой-то информации. Только вот кроме имени своего приемного отца и адреса их квартиры я ничего выдавить из себя так и не смогла.
Едва машина полицейских подъехала к подъезду дома Евы и Кая, дверца машины открылась, и меня буквально вытянули наружу сильные мужские руки.