Стаф. При мыслях о парне тошнота подкатывает к горлу. Чувствую себя невероятно грязной, испачканной. Я ведь изменила ему. Парню, который за все полгода отношений даже пальцем не тронул меня против воли. Не надавил, не попытался принудить к близости. Знал, как для меня это важно, как для меня сложно решиться на такое после домогательств отчима. И как я теперь буду смотреть ему в глаза? Это конец. Конец нашим с ним отношениям. Теперь он бросит меня, не задумываясь.
И куда ушла эта сволочь? Разорвал мое платье на клочки, оставил меня абсолютно голой. Что теперь будет со мной? В душе полное смятение. Вслед истерике снова приходит страх. Ведь сюда может войти кто-нибудь другой. Тот же Святой. Тогда мне точно несдобровать.
Спустя минут тридцать дверь спальни открывается. Я прикрываю себя одеялом, забиваюсь в самый дальний угол кровати, поджимаю под себя ноги.
В комнату вваливается Руслан. Именно вваливается. С полупустой бутылкой виски в руках. Он неровной походкой направляется в сторону стоящего напротив кровати кресла. Падает в него, принимая расслабленную позу. Я уже было хочу вздохнуть с облегчением, что он вернулся. Не знаю почему, но, несмотря ни на что, понимаю: рядом с этим мужчиной у меня больше всего шансов остаться живой и нетронутой. Все-таки не стал ведь он меня насиловать после того, как я оттолкнула его. Значит, осталась в его сердце крупица человечности.
Я приподымаюсь, хочу попросить его об одежде, неожиданно дверь спальни открывается, и в проеме двери появляется Аня. Она окидывает помещение изучающим взглядом, а когда видит меня, ее губы кривятся в ехидной улыбке.
– А эта мышь так и останется в твоей постели? Думала, ты с ней закончил, – произносит она, направляясь в сторону Хищника. Мужчина окидывает ее хмурым взглядом исподлобья.
– Не лезь не в свое дело. Лучше займись тем, что у тебя лучше всего получается, – произносит хриплым голосом. Девушка, ни секунды не тушуясь, соблазнительно виляя бедрами, направляется в его сторону.
От осознания происходящего перед моими глазами хочется ущипнуть себя. Нет, это полное безумие.
Я вижу, как приблизившись к Русу, девушка опускается на колени, разведя в стороны его бедра. Изящные пальчики скользят под футболку, высоко задирая край одеяния. Даже наблюдая со стороны, я понимаю, что трогая его, лаская, она получает удовольствие. Рус откидывает голову на спинку кресла, прикрывая глаза, в то время как Аня расстегивает ширинку его брюк, выпуская на волю возбужденный член мужчины. С ее губ слетает чувственный стон, а язык вовсю ласкает его плоть. Рус открывает глаза и, обхватив голову девушки руками, начинает насаживать ее, задавая необходимый ему ритм. Прикрываю глаза, стараясь слиться с покрывалом на кровати. Господи, он делает это специально? Преподает мне какой-то урок? Или ему просто плевать, где и с кем этим заниматься?
По коже бегут колкие мурашки. Странные ощущения. Будто что-то горячее, что-то до головокружения нежное касается меня. Распахнув глаза, встречаю на себе его взгляд. Его одурманенный, полный похоти взгляд.
В воздухе витает приторно сладкий, будоражащий кровь запах. Запах разврата, запах секса. Громкие басы музыки, доносящиеся из соседней комнаты, делают обстановку какой-то сюрреалистичной. Это заставляет мой разум поверить в то, что все произошедшее со мной за этот вечер – сон.
Замираю. Дышу через раз, наблюдаю за головой девушки, быстро движущейся вверх-вниз. Хищник наслаждается ее ласками. Я понимаю это по расслабленному выражению его лица, по слегка изогнутой верхней губе. Но, несмотря на это, его осоловевший взгляд прикован ко мне. Ни на секунду чертов извращенец не опустил глаз на свою партнершу. А я… я хотела спрятать взгляд. Хотела, чтобы мне было противно, неприятно. И все-таки, словно завороженная, смотрела, поглощала до капли его наслаждение.
Казалось бы, я должна радоваться, что он не закончил начатое, не лишил меня невинности. Не взял силой. Я должна была радоваться, что под руку ему попалась она. Но сейчас, наблюдая за их ласками, я понимала, что ненавижу ее. Удушающее чувство, раздирающее меня на части поднималось в моей душе. Мне хотелось выдрать ей волосы, вытолкать ее за дверь. Мне хотелось подойти и зарядить ему смачную пощечину. Мне хотелось быть на ее месте. Каково это – доставлять такому, как он, наслаждение?!
Черт, Крис, в своем ли ты уме? Ревнуешь это чудовище?! Ты жертва…жертва, а он хищник, поймавший тебя. Пока что сытый хищник, наслаждающийся игрой. Но вскоре голод одолеет его, пробудит все до единого инстинкты.
Ругаю себя, пытаюсь отвести глаза. Но тщетно. Чертова извращенка. Меня это возбуждает. Дико. До невыносимого зуда. Кажется, будто каждый нерв в теле накалился и вибрирует. Хочет его. Мое тело хочет его. Разве я невинна? Разве я могу иметь в голове такие грязные мысли? Кто он, этот мужчина? Демон? Дьявол? Что за зверь такой, без единого прикосновения наизнанку меня выворачивает.
Зажмуриваюсь, забираюсь под одеяло. Игнорирую невыносимую пульсацию между ног. Ненавижу его. Ненавижу.
Спустя несколько минут они затихают. Девушка подымается и утягивает его из комнаты. Снова оставляя меня одну. Новая волна злости, обиды. Черт возьми, я уже совершенно не понимаю себя. Я ведь должна думать только о том, как сбежать от них. А в голове – его наглое лицо и нахальный взгляд. Черт побери, ненавижу его!
Дверь спальни снова открывается. Накрываюсь с головой одеялом, прижимаюсь к стеночке. Чувствую, как сзади продавливается матрац. Даже не поворачиваясь, понимаю, что это он. Его запах вмиг заполняет собой легкие. Его рука накрывает мою талию, заставляя буквально подпрыгнуть на месте.
– Не смей трогать меня, я тебя ненавижу! – кричу на него, отталкивая его руки.
– Успокойся, идиотка, – рычит мужчина, недовольно глядя на меня. – Не особо ты мне нужна, – отворачивается и, улегшись на спину, закидывает руки за голову. Устремляет взгляд в потолок. – Если я настолько противен, можешь ночевать в комнате Святого, – произносит с нескрываемым удовольствием. Еще издеваться вздумал надо мной, сволочь.
– Нет, – бурчу под нос, отворачиваясь к стеночке. Снова чувствую сзади движение. Замираю в ожидании. Что на этот раз?
– Возьми, оденься, – поворачиваю голову на его хриплый шепот. Вижу в мужских руках футболку. Поднимаю глаза выше и натыкаюсь на будоражащий кровь взгляд карих глаз.
– Других шмоток нет. Дом не мой, – добавляет он, неправильно расценивая мой застывший взгляд. А я, словно громом пораженная, смотрю на его оголенный торс. На рвано вздымающуюся грудь. На тату на его плече. Пугающее и завораживающее одновременно. На смуглой коже мужчины красуется изображение главного персонажа американского фильма ужасов «Хищник». Так вот откуда взялось его прозвище.
– Хватит слюни пускать. Спать ложись. Завтра сложный день, – недовольно ворчит, укладываясь на подушку и поворачиваясь ко мне спиной.
Глава 5
Руслан
7 часов утра. Оторвав голову от подушки, устало потираю лицо. Разминаю плечи. Пытаюсь прийти в себя. Каждый долбанный день одно и тоже. Утром хуже всего. Никак не могу отойти от тюремного уклада жизни. Второй месяц на свободе, а спать ночью так и не могу. Пару-тройку часов – максимум. И то, сном это назвать с натяжкой можно. Так, легкое забытье. От каждого шороха дергаюсь, вскакиваю с кровати. Разница лишь в том, что теперь, вместо заточки под подушкой, ствол в руке сжимаю.
Поднимаюсь с кровати. Пытаюсь размять затекшие мышцы. Бой с тенью и несколько подходов отжиманий более или менее приводят в чувства. Голова наконец-то проясняется, мысли приходят в норму.
С воспоминаниями о вчерашних событиях дикая злость накатывает. Да такая, что хочется как можно скорее помещение покинуть. Вчерашняя истерика девчонки. Совершенно не понял, какого хрена случилось? Взбесился на нее, на себя дико. За то, что сравнила с педофилом. Для меня это в высшей степени оскорбление. Любой мужик, сказавший мне такое, поплатился бы головой. Да и я никогда не опустился бы до таких мерзких вещей, чтобы маленьких девчонок трогать. Видел на зоне много раз, как опускали таких. Педофилов, насильников. В тех местах ведь живут по понятиям. У каждого арестанта дома есть жена, дети. Поэтому таких мразей там не щадят. Как говорится, искореняют зло.
Вчера после разборок из-за Святого был весь на нервах. Знал же, что Бес прознает, и захочет наказать пацана. Дома накатил нехило. Вот и понесло меня на нее. Черт возьми, хотел же продумать все. Как с ней красиво поступить. Не вышло. Сначала показалась мне холодной, надменной сучкой. Смотрела так на всех свысока, нос воротила. Словно и не люди мы. Вот и захотелось показать ей, что я не хуже ее мажорика сраного. И там, в комнате, наедине совершенно другой была. Поиграла, конечно, немного в недотрогу. Кричит «Убери руки», а сама ко мне тазом подается и дышит так рвано. Вот пойми их, женщин. Поначалу держал ситуацию под контролем. Но в итоге завелся дико. От сладкого запаха ее волос, от мягкой, словно бархатной, кожи, от упругих грудей. Действительно, особенная. Никогда у меня таких не было. А когда понял, что и правда, девственница, так совсем чердак поехал. Захотелось сделать ей нереально хорошо. Чтобы навсегда запомнила меня. А потом словно гром среди ясного неба. Ее истерика. «Ты – как мой отчим-педофил». Бах. И пелена перед глазами. Какого хрена? Да еще кричать начала, отбиваться, как от урода прокаженного. Словно не она только что стонала и извивалась под моими пальцами. Накрыло меня. Знаю ведь свой характер, если вовремя не ушел бы, разнес бы там все к чертям собачьим. И ей досталось бы. Вот и вылетел пулей из спальни. Спустился в гостиную, там уже дал волю злости. Разнес дверцу шкафа, несколько стульев. Что там еще было, не помню. Святой проснется, точно не обрадуется. И плевать, за дело ему.
А после – словно совсем мозгов лишился. Напился до чертиков. На хрена эту Аньку притащил в комнату? И чего добивался? Показать ей, что она мне на х*р не сдалась? Что есть те, кто будет рад оказаться на ее месте? Как чертов подросток.
И как бы глупо это ни звучало, поразила ее истерика, ее признание. Через какое дерьмо ей пришлось пройти? Стоп. Воскрешаю в памяти слова девчонки: Отчим. Ее домогался отчим. Что за нах*р? Харченко ведь ее отец? Или нет? Поворачиваюсь к ней, подхожу. Приподнимаю кончик одеяла, убираю его с лица. Вглядываюсь. Красивая до одури. В груди что-то сжимается, когда смотрю на едва заметно подрагивающие длинные ресницы, на чуть вздернутый носик, на темные пряди волос. Черт возьми, только одно сравнение приходит в голову, банальное, но идеально подходящее ей… Ангел. Кто ты такая, черт тебя возьми?
Ее глаза припухшие. Неудивительно. Всю ночь слушал ее тихие рыдания и всхлипы. Они выворачивали мне нутро, бесили дико. Разве можно быть такой чистой и наивной? Непорочной, аж до блеска? И в то же время такой чувственной, нежной… Рядом с ней я еще темнее себе кажусь, еще развращеннее.
«Только попробуй тронуть меня. Мой парень тебя из-под земли достанет», – в голове на «репите» ее слова, они вызывают приступ неконтролируемого смеха – ну что за несмышленый ребенок. Развеселила до колик в животе…
Выхожу из комнаты. Гоню из головы ненужные мысли, не об этом надо сейчас думать. У меня есть более серьезные проблемы.
Спустившись вниз, вижу, что гостиная абсолютно пуста. Под ногами хрустит многочисленный мусор – напоминание о вчерашней тусовке. Оглядевшись по сторонам, направляюсь в сторону кухни. Здесь более живая обстановка. За плитой уже вовсю орудует Семен, за кухонным столом в полуживом состоянии над кружкой свежезаваренного кофе чахнет Малой.
– Доброе утро, шеф, – повернувшись в мою сторону, с раздражающе довольной улыбкой на губах приветствует меня Семен, наш повар. Не знаю, где и как научился он кашеварить, но готовит – пальчики оближешь. Семен не любитель говорить о прошлом, достался он мне от Беса, подозреваю, что, помимо готовки, Семен приставлен следить за мной. Но я не против. Мужик, что надо, а от Беса все равно ничего не скроешь.
В очередной раз задаюсь вопросом, как нашему повару удается быть таким позитивным. Ей-богу, этот чувак будто ни одной ложки дерьма в своей жизни не схавал. Всегда в одном состоянии – с улыбкой на лице, напевающий идиотские песенки себе под нос.
– Здорово, – киваю в ответ и, подойдя к столу, отвешиваю смачный подзатыльник Малому.
– Не спа-а-ать, враги на подходе, – реву во весь голос. Дэн подскакивает, судорожно озираясь по сторонам.
– Шеф, какого хрена? – поняв, что его просто подкололи, хмурится он. Со вздохом облегчения падает обратно в кресло.
– Такого хрена. Ты мне нужен, идем, – киваю в сторону коридора. Дэн махом опрокидывает в себя остатки кофе и немедленно следует за мной.
– Рус, ты хоть кофе бы выпил? – доносится вслед раскатистый голос Семена.
– Налей, сейчас подойду, – бросаю и поворачиваюсь к Малому:
– Вчера Бес звонил, требует встречи. Как я понял, из-за вчерашнего. Я еду один. Пацанам скажешь, буду к обеду. Пусть Жека берет Святого, и едут в мастерскую. И глаз с него не спускать. Не хватало, чтобы этот идиот в очередное дерьмо вляпался, – чувствую дикое раздражение при воспоминании о вчерашнем косяке Святого. Это ж надо было, так подставить. Теперь попробуй, выпутайся.
– Я понял, все сделаю, – кивает Ден.
– Вчера у нашей гостьи с собой сумочка была. Поищи. Найдешь, поройся в ней, может, какие документы найдешь. К вечеру от тебя нужно полное досье на девчонку: где родилась, кто родители, где училась, где тусуется. В общем, все, вплоть до самых мелочей, понял?
– Понял, шеф.
– И еще. В спальню мою никого не впускай. Следи за девкой. Ее никуда не выпускать. Проснется, принеси пожрать. Все. Больше никаких просьб и поблажек. Вернусь, разберусь с ней.
***
– Что у вас вчера произошло? – вместо приветствия в трубке раздается требовательный голос Беса.
– Ничего особенного. Святой пересчитал ребра одному хмырю. Тема не стоит разговора, – отвечаю, стараясь скрыть раздражение. Ненавижу, когда меня держат за маленького мальчика. А у Беса это слишком хорошо получается. Выжимаю педаль газа до предела, устало откидываюсь на спинку сидения.
– Ты хоть в курсе, чьему хмырю твой идиот ребра пересчитал? Это племянник Маруськин! Шкуру с вас, дебилов, спущу! Святого давно пора в расход, да и тебя надо проучить хорошенько за то, что покрываешь вечно это гнилье.
– Что за Маруська? – переспрашиваю, не понимая, к чему столько нервов. Обычно Бес спокоен, как танк, холоден и собран. На эмоции выходит крайне редко.
– Руслан, ну и придурок же ты. Мара. Ты знаешь, кто это. Не видел ни разу, но слышать-то слышал. С Маруськой мы давние друзья, но спорить с ней даже я избегаю.
– Можно подробнее? – цежу сквозь зубы, приходя в бешенство от его обращения. Пусть он хоть самим Господом Богом будет, никому не позволю общаться со мной неуважительно. – Четко и по делу…
– Если по делу, то планы меняются. Сейчас сброшу тебе адрес. Мара забила тебе стрелку. Мой тебе совет. Держи свой нахальный рот на замке. И молись, чтобы вернуться оттуда живым. Хотя, честно говоря, я очень сомневаюсь, что тебе это удастся.
Бросаю трубку.
– Мать твою! – бью ладонью по рулю. Сжимаю кулаки. Пытаюсь успокоиться. Как чувствовал, добром не кончатся загоны Святого. Ладно, подыхать, так с высоко поднятой головой. Одно радует. Хоть эту мразь, Беса, больше не придется терпеть.
***
Домом, находящимся по указанному Бесом адресу, оказывается огромный особняк, расположенный практически за чертой города. На въезде – огромные железные ворота и два вертухая на вышках. Хе-х, словно в родные места вернулся.
Едва подъезжаю к воротам, навстречу выходит пара амбалов.
– Передайте хозяйке, человек от Беса на разговор приехал, – опустив стекло, говорю охраннику. Тот кивает и, отвернувшись, передает по рации информацию. Спустя пару секунд поворачивается снова и кивком головы дает понять, чтобы следовал за ним. Сбрасываю ствол в бардачок. Понимаю, что к такой мадам с пушкой не подпустят. Как пить дать, устроят личный досмотр. Конечно, идти в логово врага безоружным – чистой воды самоубийство. Вот только, сдается мне, я ей живой нужен. Ладно, нам не привыкать. Из худших передряг выбирался.