- Как это завтра? - спохватился Вик. Он собирался выезжать немедленно, хотя встреча с незабвенным Бальтазаром, надо отметить, весьма убавила его пыл. Неохота ему было переться по дебрям в темноте, что там говорить...
Впрочем, Родж ничего уже и слушать не желал.
- Я тебе говорю, там сейчас лешак ногу сломит. И задание не выполнишь, и себя погубишь, это как доктор прописал, на. Ложись, на, в амбаре, там лошади внизу, а наверху сено, мягко, то есть. Я, один когда, на, всегда сам там устраиваюсь... А утром я тебя и разбужу, так что быстро доберешься без всяких, на, затруднений...
Вик еще какое-то время честно сопротивлялся, - в конце концов, приказ дело не простое, но в итоге победа осталась за лесничим. Ведь время встречи оговорено не было, а ночная поездка по лесу могла и впрямь сорвать выполнение приказа...
Они пошли обратно дом, где, как оказалось, Вика уже ждал накрытый ужин - прекрасная гречневая каша-ядрица с грибами, салом, луком и рубленым яйцом, горячий чай и отменный домашний хлеб, пышный и сдобный. Лада, которая успела одеться и причесаться, налила чаю и хозяину, и подсела сама, так что вечер был закончен в "теплой, домашней обстановке"...
Вика здорово удивило, что девушка ростом была чуть выше его самого - должно быть, правы в какой-то мере те, кто утверждает, будто невысоких людей тянет в первую очередь к верзилам, и наоборот...
Лада была приветлива и ничем, ну совершенно ничем не выказывала досады позднему гостю, - похоже, к таким делам жители лесного домика были привычными.
После ужина Вика препроводили в амбар, где и впрямь спали две мохнатые лошадки, показали, как подниматься по лестнице в просторное помещение этажом выше, где все было заполнено душистым свежим сеном. Там уже был постелен великанского размера овечий тулуп, имелась набитая сеном пополам с мятой подушка и даже стоял кувшин кваса, на тот случай, если у спящего ночью пересохнет горло. Вик закрыл все засовы, проверив их еще раз особенно тщательно, памятуя о Бальтазаре. Потом улегся на тулуп, положив на всякий случай рядом заряженный карабин и завернувшись, как следует, в плащ-палатку. Было тепло и мягко...
Какое-то время хоббит еще крутил в голове события и образы уходящего дня - причем, надо признаться, не последнее место среди них занимали обнаженные плечи и ключицы сидящей на кровати Лады. Затем перед глазами вновь пронеслась встреча с Бальтазаром, его желтые, полные спокойного достоинства глаза, в которых Вик буквально растворялся... Затем лев открыл пасть, демонстрируя набор прекрасных острых зубов, но вместо того, чтобы спокойно закусить хоббитом, начал рассказывать преинтересные истории о Лесе, почему-то голосом Роджа... Вик с любопытством внимал, уже понимая, что спит...
... В это время группа людей в грязных серых плащах двигалась сквозь чащобу...
Они шли давно. Три предыдущие недели - главным образом ночью.
Их было пятнадцать - восемь совсем молодых парней, шесть молчаливых неулыбчивых девушек и один высокий мужчина среднего возраста...
Каждый нес тяжелый груз, - много провианта, одежды, снаряжения, но ели все мало, не разжигая костров, не останавливаясь для того, чтобы набрать созревшей малины, или хотя бы нарвать щавеля из-под ног. Они целенаправленно шли, закусывая во время коротких передышек галетами и водой из ручья или лужи...
Продовольствие было точно рассчитано до конца пути - так чего же тратить время на добычу пищи?
Они сторонились дорог, населенных пунктов, даже глухих тропинок... По сторонам от цепочки путников всегда двигались на изрядном отдалении четверо дозорных, прислушиваясь к малейшему шороху... Время от времени они менялись, только высокий мужчина оставался всегда с основной группой, негромко, но веско отдавая приказы. Они настолько привыкли передвигаться по ночам, что прекрасно чувствовали себя в темноте, не натыкались друг на дружку, не спотыкались о коряги, и непременно отличили бы шаги своего от поступи "чужого". Случись этот нежданный "чужой" на дороге - они мгновенно растворились бы в темноте, слившись с корягами, корнями деревьев, малейшими кочками и поваленными стволами платанов... Ну, а коли "чужой" оказался бы излишне наблюдательным, дело обернулось бы еще проще для них, и печальнее для "чужого"...
Он просто исчез бы в лесной пуще, как сотни до него - ушел человек в Лес, и никто больше его не видел, как и его следов...
Они уже встречали шестерых "чужих".
Двое из них, на свою беду, были испытанными лесовиками, и оказались слишком наблюдательными.
Днем они посменно спали, лежа под мохнатыми маскировочными накидками из сетей и множества переплетенных с ними разноцветных веревочек болотно-зеленых оттенков. Минимум трое караулили окрестности, сидя в построенных еще затемно гнездах, обнаружить которые можно было, лишь наступив на наблюдателей, да и то не всегда...
Но днем их еще никто не беспокоил - опытный Командир неизменно выбирал для дневного отдыха глухие овражки, часто сырые и заболоченные, заросшие колючим кустарником, камышом, заваленные буреломом балки, островки на торфяных болотах... Эти мальчики и девочки спали прямо в грязи, наскоро набросав ложе из веток, собранных на земле и не коем случае не сломанных. Но они не подхватывали ни простуды, ни малярии, хотя в этих темных, даже жарким днем, убежищах, тучи комаров обсаживали их лица, несмотря на густой слой темной маскировочной пасты...
Они шли быстро. Обычно люди по лесу так не ходят - слишком велик риск споткнуться на корне, или загреметь в выкопанную черте когда волчью яму... Но они уже научились чувствовать ногой то место, куда предстоит наступить, самым кончиком высокого ботинка с гладкой резиновой подошвой, еще до того, как нога туда впечатается. Поэтому они и не издавали лишнего шума при ходьбе, - конечно, не неслись над лесом, подобно призракам, но и не создавали гвалта, как толпа туристов.... Большего и не требовалось, ибо они шли за многие мили до ближайшего поселения.
У всех было оружие. Все, не исключая девочек, несли винтовки, гранаты и ножи в ножнах. Но винтовки всю дорогу оставались в плотных непромокаемых чехлах, гранаты хранились отдельно от взрывателей в промасленных бумажных обертках, а ножи извлекали только Командир, и старший из парней, Молчун.
Каждый по разу...
Они привыкли есть одни соевые галеты, легкие и питательные, так что их широкие длинные кинжалы не требовались и для приготовления еды...
Сегодня они шли особенно быстро - кажется, командир чувствовал какую-то опасность, зримую и осязаемую только для него одного. Как бы то ни было, он спешил покинуть этот Лес, и скорей выйти к предгорьям - до них оставалось немного, но это была самая трудная часть пути. По всей предгорной равнине раскинулось множество лесорубных заимок, поселений торфорезов, деревушек и несколько крупных сел... Вокруг них всегда не меряно чужих, это понятно... В Лесу было, по сути, куда безопасней, но Командир не доверял этому Лесу. Он-то знал, что кто-то постоянно был рядом, чьи-то недобрые глаза постоянно смотрели в спину, быть может, уже поздно даже спешить отсюда, и группа давно замечена? Но шли дни, и их никто не преследовал. Кроме Командира, опасности никто не ощущал, разве что бывалый Молчун время от времени тянул руку к рукояти ножа... Пару раз им встречались крупные местные медведи, - но те стремились наутек, едва почувствовав приближение этих молчаливых неутомимых людей... Целее будешь!
Командир остановился. Он явственно чувствовал движение перед собой... Кто-то просочился между парой дозорных, идущих на расстоянии полусотни ярдов друг от друга и примерно в сотне ярдов от группы. Источник звука был ярдах в двадцати - мягкие, вкрадчивые шаги. Это не был человек - тот бы или притаился, или шел куда громче, и Командир успокоился... Потом вспомнил про эльфов - те умели, якобы, передвигаться бесшумно, как тени. Конечно, эльфы сейчас перевелись, но еще есть полукровки и квартероны, которые, в принципе, могут и владеть забытым искусством. Шаги слышал он один - но он вообще слышал феноменально. Ни один из знакомых ему людей не имел такого слуха - быть может, неизвестный рассчитывает подобраться поближе? В такую лунную ночь готовить засаду проще... В том, что впереди кто-то есть, сомнений у Командира уже не было. Он знаками дал остальным приказ, и цепочка людей стремительно распалась, рассредоточилась, выстраиваясь правильным полукольцом, обращенным в сторону источника звука...
На вершине этой дуги оказался сам Командир. По его команде высокая, худая и жилистая Щепка стала осторожно, пригнувшись к самой земле, выдвигаться вперед, за ней на удалении крался Молчун, и уже следом другие... Ножи они не вытаскивали, даже матовые вороненые клинки могли отбросить от лунного света хорошо различимый блик. Но в любую секунду были готовы не только выхватить их, но и погрузить в плоть противника на одном замахе. Каждый из них уже проделывал это не раз.
В это время с группой стали сближаться дозорные, по нарушению порядка и темпа передвижения безошибочно понявшие не только причину, но и примерное расположение "затруднения"... Таким образом, как и замышлял Командир, неизвестный оказывался как бы в кольце, и должен был находиться там до тех пор, пока не проявит себя... Судьба его была, по сути, решена. Командир уже знал, что кто бы это ни был, он был один - а в данном случае, у одинокого "чужого" шансов не было, даже если тот тертый профессионал с пулеметом наперевес...
Щепка уже различала чуть слышный шорох под ногами идущего ей навстречу дозорного, значит, до того было меньше десяти ярдов, когда услышала звук раздвигаемых чьим-то сильным телом ветвей впереди. Страшный удар сбил её с ног, прежде чем она успела криком предупредить товарищей позади, но её нож уже покинул ножны и вонзился по самую гарду в мягкое, живое.
В следующий момент позвонки Щепки с хрустом разомкнулись, из порванных артерий хлынула темная горячая кровь - но всего этого она уже не почувствовала.
Щепки просто уже не было.
Молчун был следующим. Он тут же отпрыгнул в сторону, а его нож ударил точно в цель - короткий укол, затем уход в сторону, пока этот ночной кошмар еще не отпустил тело Щепки...
Одновременно в тело зверя вонзились ножи обоих, будто вынырнувших из темноты, дозорных - раз, другой...
Зверь метнулся к Молчуну, целя когтями в лицо, но тот уклонился в немыслимом пируэте, зато его клинок достал шею уходящего на излете массивного тела...
Дозорные и подоспевший Командир уже вновь атаковали, - без лишнего риска, только когда зверь был отвлечен. Подобная "травля" была для них не в новинку, - их учили этому, как и многому другому...
Теперь зверь и труп Щепки были в плотном кольце - со всех сторон его встречали острые клинки, которые безжалостно жалили при каждой возможности...
Зверю все еще казалось, что его сильное, тяжелое, но быстрое тело и на этот раз не подведет, как не подводило уже множество раз - в схватках с другими, бывало, еще более сильными, зверями. Он не считал двуногих серьезными противниками, но их ружья несли смерть, так что раньше он сторонился их, а в последнее время и вовсе игнорировал...
Тут дело было совсем в ином - эти пахли совсем не как прочие двуногие, которых он раньше встречал, они шли по его собственной территории ночью, и, главное, без сомнения, были хищниками. Он почувствовал это отработанным годами внутренним чутьем. Охотиться в своих владениях Зверь никому не дозволял, но если бы эти были с ружьями, он бы наверняка пропустил их. Но двуногие ружей не имели - он не чувствовал характерного запаха металла, смазки, пороховой гари... Убить одного, и они убегут. Преследовать их Зверь бы не стал, он не был мелочно мстителен... Другое дело, что он встретил отпор, отпор решительный и жестокий. Следовало убивать, и убивать много - рано или поздно страх смерти заставит напрошенных гостей уйти...
Но он слабел, на теле уже было множество ран, а эти бесхвостые обезьяны, эти двуногие падальщики ловко уклонялись от его бросков, не давали даже вырваться, не бежали, подставив уязвимую спину его когтям и шею, - зубам...
Он бросался, получал новые раны, бросался вновь - но натыкался только на их жутковатые, такие острые "клыки"...
Наконец, у Зверя появилась надежда - он понял, что среди людей есть вожак. Тот был крупнее и сильнее прочих, нападал редко, но нанес самые существенные ранения... Убить его! И вся их стая распадется! Тогда останется переловить их в темноте, и в награду за раны он от души полакомиться их мясом, у которого, оказывается, такой чудесный сладковатый вкус...
Как жаль, что он раньше им пренебрегал.
Теперь он решил, что убьет всех до единого.
...Когда зверь прыгнул, Командир подметил его движение раньше других, и знал, что пришел его черед.... Перед этим Зверь молниеносно метнулся к Молчуну, ударом лапы заставив его отскочить, а затем, разом собравшись, с места прыгнул ярдов на десять.
К нему. Командиру.
Поэтому когда зубы Зверя уже готовы были сомкнуться на плече двуногого, когда лапы были готовы обхватить его и распахать все тело когтями, в том месте, где чертов вожак только что был, никого не оказалось...
Прыжок прошел впустую, когти вспороли только воздух, а челюсти со стуком лязгнули...
Зато все брюхо Зверя разом обожгло жуткой, еще невиданной болью. Он со всей силой ударил лапой туда, где был её источник - но и там уже никого не было. Зато когти предательски зацепились за ворох скользких кишок, которые сразу же полезли из вспоротой брюшины...
Старый Зверь издал испуганный, растерянный рык. Он еще не верил в неизбежную смерть, но чувствовал её приближение и боялся, как будто был беспомощным детенышем...
И увидел врага - тот был близко, на этот раз сбоку, и его "клык" уже вонзался ему под лопатку...
Другие двуногие тоже будто вырастали из-под земли, совсем рядом, и остро отточенные клинки кромсали шкуру, сухожилия, с противным хрустом вонзались между ребрами...
Угасающим сознанием Зверь успел с досадой отметить, что за долгую жизнь так и не узнал ничего об этой страшной породе двуногих - легких на ногу, быстрых, как серны, бесстрашных, как лесные кошки, защищающие потомство, и холоднокровных, как резники-волки...
Иначе держался бы от них подальше.
Командир отошел от поверженного зверя. Другие немедленно последовали его примеру - если отошел Командир, значит, делать больше нечего...
Зверь был мертв. Командир не отдавал приказов - эти молодые бойцы, почти дети, только что победившие свирепого хищника одними ножами, в них совершенно не нуждались...
Дозорные немедленно вновь рассыпались по сторонам, другие сноровисто резали дерн и копали яму, где предстояло упокоиться в самое ближайшее время безымянному зверю и девушке, которую они знали, как Щепку... Кто-то на плащах принес кучку старой хвои, которой следовало засыпать кровавые следы недавнего боя, до тех пор, пока Лес благосклонно не примет очередные жертвы, и следы не исчезнут сами собой, как и многие, многие другие...
Один Командир стоял неподвижно. Никто не выражал восхищения его героизмом - все видели, как он расправлялся голыми руками с более грозными противниками. Он думал о Звере. На его родине водились похожие, там они звались "simbo"... Правда, те были мельче и считались трусоватыми, редко нападали на людей и не гнушались падалью... Редкий молодой парень, даже еще не попробовавший на вкус сердце убитого врага, не насаживал на широкое лезвие ассегая хоть одного "simbo".
Этот был не таков. Не пустился бежать, хотя вначале и мог, зато бился до конца. "Недаром нордлинги зовут его царем зверей...", - подумал Командир, глядя, как первые комья серой лесной земли упали с малых пехотных лопаток его бойцов на косматую седую гриву старого пещерного льва. Щепка лежала в яме рядом со львом, будто обнимая зверя безвольно раскинутыми руками, запустив скрюченные пальцы в гриву, её лицо, ставшее после гибели каким-то детским, побледневшим даже сквозь камуфляж, было ярко освещено луной. Щепке не было еще и семнадцати, Командир был единственным из группы, кто об этом знал. Но она уже была опытным бойцом - от её руки приняли смерть не менее восьми врагов, больше только на счету Молчуна...
Командир почувствовал сожаление - там, куда они шли, каждый будет на счету, уж это точно...
Оружие Щепки некому было нести, и оно тоже исчезло в яме. Только её продовольствие, медикаменты и часть боеприпасов распределили по рюкзакам всей группы...