Я выучила его за два года. Я знаю, когда он шутит, а когда говорит вполне серьёзно. И сейчас, к сожалению, правит второй вариант, как бы сильно не хотелось мне этого признавать.
Обмен взглядами, после нелепого диалога тишина царит практически во всём доме, а я отвожу глаза к приоткрытой форточке, рядом с которой стояла эта самая бутылка, что вот-вот рухнет из моих пальцев и разобьётся вдребезги.
Пожалуйста...
Нет...
Комментарий к Глава 3. Скажи, что это ложь Сладкие, спасибо, огромное спасибо что поддерживаете эту идею. Для меня это и важно и нужно сейчас, как никогда.
Я вас люблю.
====== Глава 4. Ты поверишь, вопреки ======
Бутылка выскальзывает, а Михайлов, видимо, на инстинктивном уровне ловит её на лету, пока я таращусь в окно округлыми глазами.
Какого. Чёрта?
Либо он сейчас же говорит, что это была глупая шутка, либо я...
— Лера? — да, это всё ещё я.
— Ты ведь пошутил, так? — улыбаюсь, даже посмеиваюсь нервно, но Морт развеивать мои сомнения и не думает.
— Я свяжусь с полицией, за домом будут наблюдать...
Он говорит что-то ещё. Убедительно так, будто заставляет поверить в это не только меня, но и себя самого. Но часть слов я уже не слышу, я попросту рухаю в обморок прямо посреди кухни, чувствуя напоследок, как меня подхватывают сильные руки.
Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я открываю глаза.
Я в спальне, в его, по всей видимости. Странно, я ведь за два года тут не была ни разу, он никого не зовёт в свою святыню, даже парней. Кровать просторная, просто огромная. И мягкая. До такой степени, что вставать не хочется. Но приходится, поскольку любопытство тянет к коридору, откуда доносятся мужские голоса. Обладателя одного из них я точно знаю, и это хозяин дома, не иначе. А вот другой... Низкий, басистый. Стоит мне выглянуть в гостиную, и я вижу человека в форме, представителя закона. Он что-то рассказывает Морту и крутит перед его лицом какой-то инструкцией. Судя по всему, это сигнализация, которая будет охранять меня, ушатанную жизнью недотёпу, которая нихреново так проблем Михайлову в его жизни добавила. И чем я только думала, когда соглашалась к нему переехать? Идиотка.
— Ты как раз вовремя, — спиной что ли чувствует?
Вытягивает руку и подзывает меня, заставляя быстрее семенить и наконец оказаться подле него.
— Опиши его, — два слова, а у меня к старту уже готова армия мурашек, как только понимаю, что опять нужно вытягивать из закутков памяти этот образ. — Ну, на всякий случай.
На всякий, как же...
— Блондин. Высокий, — неплохое начало. — Волосы отросшие, уши закрывают. Татуировок много. Худой такой, жилистый... — проговариваю ровно и спокойно, но каждое слово отдаёт противным жжением, и я еле стою ровно, поджимая плечи. — Не могу точно знать, как сейчас выглядит, — мнусь наконец, а мужчина в форме вопросительно на меня поглядывает.
— Потому что он помер два года назад, — Михайлов в своём стиле, глаза офицера становятся ещё больше, особенно в совокупности с тем, что я киваю, как в подтверждение этим словам. — Ей так сказали. Кони двинул прямо в полицейском участке.
Мужичок что-то чиркает в своём блокнотике, видимо автопортрет составляя, а я наконец решаюсь произнести то, чего по гроб жизни произносить не хотела.
— Глеб Миронов, — слетает, своим созвучием, кажется, раня даже нежную кожу губ, которые поджимаю сразу же.
А вот офицер блокнот свой резво так закрывает, создавая в гостиной эхо глухого звука.
— Вы мертвеца боитесь? — вопросительно изгибает дугой сначала одну бровь, потом вторую. А потом Слава протягивает ему ту самую записку, которая ещё недавно чуть не отняла у меня возможность дышать. — Что это?
— Послание от мертвеца, — отличное умозаключение. Я люблю тебя, Михайлов. Как друга, разумеется. — А ещё есть звонок от мертвеца. — Вдвойне люблю.
Снова руку вытягивает, требующим жестом выпрашивая у меня мобильный и поторапливая копошиться по карманам. Достаю наконец.
— Вот, — протягивает ему, кивая на незаписанный номер, хотя мне следовало записать его как “Не брать ни за что и никогда в жизни”, — я перезванивал, но он недоступен.
— Мы займёмся этим вопросом, — рослый мужчина чешет репу и чуть ли не присвистывает, уже порываясь уйти. — Будьте спокойны, система будет вас охранять. Если в дом попытаются проникнуть, то уверяю вас — наши люди выедут на вызов немедленно. — Учитывая то, что пока они свои задницы в машины посадят, над нами уже могут совершить правосудие.
Но спасибо и на этом. В конце концов, требовать невозможного я тоже не могу, да и они делают всё, что в их силах. Представляю, сколько Михайлов отвалил, что этот тип так перед нами распинается.
— Хорошего вам вечера, — поклонился бы, что ли... Ну, для пущего эффекта.
Офицер, или как его там, уходит, оставляя нас одних. Морт закрывает за ним дверь, разворачиваясь ко мне и отчего-то глядя прямо в душу с какое-то время. Стою. Просто стою, не шевелясь, а он сходит с места, делая несколько шагов и оказываясь рядом. Обнимает. Причём так, будто я самое дорогое, что есть у него на данном этапе жизни.
Лёгкая дрожь присутствует, но я всё же обнимаю в ответ, робко отчего-то и слегка стеснительно, ибо никогда мы ещё так близки не были, как сейчас.
— Ты мне веришь? — говорю, до жути скованно и тихо, что ему приходится слегка разорвать клубок объятий, дабы создать между нами расстояние хотя бы в несколько сантиметров.
— Что?
— Ты. Мне. Веришь? — проговариваю, специально, дабы быть уверенной, что он услышал и понял, какой ответ мне требуется.
— Не просто же так я всё это делаю, — лёгкая ухмылка, головой кивает в сторону сигнализации, а я хмурю брови, призывая проговорить его то, что мне жизненно необходимо. — Ну конечно я тебе верю, — прижимает крепче, более не давая мне шансов на возмущения.
Выдыхаю.
Наконец.
В глотку полноценный ужин уже не залезет, поэтому мы решаем отделаться лёгким перекусом в виде пива и креветок, дабы хоть как-то скрасить остаток этого вечера.
Опустошив по паре бутылок, начинаем медленно ко сну готовиться. А я, вместе с тем, мяться так неловко, словно школьница начинаю, не зная, с какой стороны подойти к Михайлову с вопросом о ночлеге. Прошлой ночью мне было просто до безумия спокойно с ним рядом, и я чертовски хочу повторения. Вот только Морт уже, кажется, насквозь видит мои намерения и головой качает, указывая пальцем на соседнюю комнату.
— Я слишком пьян для того, чтобы спокойно находиться в одной кровати с девушкой. — Поняла, поняла, отчаливаю...
Медленно топаю до своего ночлега, переодеваясь в растянутую майку и прыгая под одеяло. Дождь снова тарабанит по окнам, градусы медленно расслабляют сознание, а мягкие простыни делают своё дело, отправляя меня в совокупности с вышеперечисленными факторами в мир Морфея. В котором я, кстати, довольно недолго пребываю, ибо чёртов сушняк будит меня в три ночи.
Фыркаю, ругая собственный организм, но всё же поднимаясь с кровати и на цыпочках пробираясь на первый этаж. Даже свет не включаю, ибо частые раскаты грома и молнии освещают эти квадратные метры получше светодиодных ламп.
Подхожу к раковине, набирая в стакан холодной воды и выпивая практически залпом.
Замираю на секунду.
Форточка, та самая, что до сих пор открыта, единожды клацает, заставляя меня сконцентрировать на ней внимание. Шум дождя не спасает, мне всё ещё кажется, что в этой кромешной темноте царствует полнейшая тишина. Тянусь к ручке, сама не зная зачем. Хочу закрыть, слегка ёжась от холода. А затем... Затем раскат грома, что освещает кухню, и практически на расстоянии вытянутой руки я вижу за окном мужской силуэт.
Секунда.
Вторая.
И истошный вопль, когда я ору во всю глотку, теряя над собой контроль.
Ещё немного, слышу частые шаги. Они наверху. Они на лестнице. Они уже близко.
— Лера! — свет на кухне моментально включается, а ко мне подбегает Морт, хватая за плечи и пытаясь привести в чувства. — Что случилось? В чём дело?? — испуганный, заспанный, он с мгновение смотрит на моё перекошенное от страха лицо, а затем прижимает, пока я полностью не восстанавливаю дыхание. — Ты меня напугала, чёрт... — Сам вздыхает, потихоньку успокаиваясь и поглаживая меня по волосам.
— Там... — дрожащей рукой на окно указываю, за которым никого нет и подавно.
Но на всякий случай шаг назад делаю, когда Морт раскрывает его настежь.
Никого.
— Блять... — психует, хлопает им, закрывая и проворачивая ручку. — Жди здесь. — А после накидывает ветровку и идёт к выходу. У меня же волосы дыбом встают.
— Нет! — догоняю его, за руку хватаю, ибо внутреннее шестое чувство бурлит кипящим маслом — этого делать не стоит.
— Я просто вокруг дома обойду, — легко убирает мою руку, стараясь контролировать позывы в голосе, — всё будет хорошо.
Хотелось бы мне в это верить.
Он выходит, а я зачем-то снова к этому окну подхожу, боязливо стараясь выглядывать на улицу.
Его нет всего какую-то минуту, а у меня внутри происходит настоящий переворот. Кажется, вот-вот, и я собственный клапан выплюну.
Нервы на пределе, делаю несмелые шаги в коридор. Входная дверь открыта, шум улицы перекрывает шум нагрянувшего ливня, а после... После у меня напрочь отшибает умение двигаться, или что-нибудь говорить.
— Убегай! — еле дыша, через порог перекатывается Михайлов, с разбитой губой и кровавой дорожкой на лбу. Отползает к журнальному столу и хватает с него пульт, включая кнопку тревоги на сигналке. — Прячься! — вопит, морщась и едва успешно пытаясь встать, пока я на автомате разворачиваюсь и что есть силы несусь на второй этаж, судорожно соображая, в какой комнате запереться.
И также автоматически выбираю предметом сокрытия ту самую спальню, из которой я вышла несколько минут назад, чёрт меня за ногу дёрнул...
Закрываюсь на замок, залетая за кровать и сворачиваясь клубочком возле тумбы.
Ничего не слышу.
Ни криков, ни звуков борьбы, только сирену и стеной идущий за окном дождь.
А потом шаги.
Шаги по лестнице, которые как назло такие медленные, и как назло доносящиеся до моего слуха цепким трепетом, заставляющие меня зажмуриться.
Полиция не успеет, я отчего-то чётко это знаю.
Раскрываю глаза и смотрю на окно. И угораздило ведь меня выбрать второй этаж...
Подлетаю, открывая и с опаской глядя наружу. Вроде не так уж высоко, но чёрт возьми... риск сломать себе ногу, а может даже и не одну, присутствует.
Шаги приближаются к моей комнате, будто не оставляя долгого времени на раздумья. Кто-то хватается за ручку, пытаясь открыть. Провал.
Сердце стучит сильнее, я зачем-то наблюдаю за манипуляциями стоящего по ту сторону двери, опираясь ладонями на подоконник и подпрыгивая. Я наполовину на улице, торчу сейчас из окна, как умалишённая, всё ещё наблюдая, как попытки справиться с ручкой перерастают в чёткую цель выломать эту дверь ко всем чертям.
— Пожалуйста... — прикрываю глаза, хмуря брови и пытаясь собраться с мыслями, — пусть это закончится... — читаю про себя молитву, хотя времени на неё не отведено.
Два гулких удара, ноги свешаны с окна.
Затишье.
Третий удар.
Дверь слетает с петель, и я в ужасе отворачиваю голову, глядя на промокшую траву и размытый асфальт.
Лишь одно движение, мне нужно решиться.
Сейчас, или никогда.
Комментарий к Глава 4. Ты поверишь, вопреки №4 в топе «Джен по жанру ER (Established Relationship)»
№5 в топе «Джен по жанру Ужасы»
Чёрт возьми, состояние на нуле, но я строчу, как ненормальная.
Вам правда нравится? Честна-честна?
====== Глава 5. Перестань, прошу, я не могу... ======
Под напором силы дверь сносит так, будто под неё бомбу подложили. Уши закладывает от сигнализации, мыслить больше не в силах. Остаётся только мысленно перекреститься и рухнуть вниз, планируя хоть какое-то удачное приземление.
Земля. Болезненное столкновение, сдираю кожу правой руки практически до локтя, про колени и подавно молчу. Но чувствую, что лёгкий шок позволяет ещё двигаться, встать с земли и просто шагать, куда глядят глаза.
Переступаю босыми ногами, невольно жмусь и обхватывая себя руками пытаюсь согреться, в момент промокая и дрожа от холода в одной лишь майке, которая едва прикрывает ягодицы. Мне страшно, страшно оборачиваться, покуда пробирающийся под кожу озноб проникает всё глубже с каждым разом, стоит мне подумать, что будет, если я обернусь. Впереди никого, лишь стена дождя, не позволяющая видеть, куда держат путь мои подкашивающиеся ноги. Боюсь, до жути боюсь даже голову повернуть. Вдруг увижу. Вдруг увижу то, отчего сердце выскочит моментально.
Он ведь не идёт за мной.
Он меня не преследует.
Надо идти быстрее.
Надо собраться и бежать.
Но стоит мне оказаться от дома метров на тридцать, как сквозь туман этой отвратной погоды я вижу красно-синие отблески, проявляющиеся в ночной глади. А затем до слуха доходит и сирена, срабатывающая на приближающемся авто через раз.
Выдыхаю.
Едва-едва, но постепенно восстанавливаю дыхание и выставляю вперёд руку, от нахлынувшей внезапно слабости рухая на колени и опуская голову. Одышка.
— Что случилось? — из машины выскакивает полицейский, тот самый, что недавно наш дом покинул.
— Там, — всё ещё тяжело дышу, выставляю руку и указываю пальцем на дом, едва уловимый в поле видимости, но различимый в свете фар, — он там...
Меня поднимают.
Офицер скидывает с себя рабочую куртку и накидывает мне на плечи, сажая в машину.
— Всё хорошо, ты в безопасности.
Хотелось бы всегда быть в этом уверенной.
Теперь в остатке лишь одна просьба: помогите Михайлову.
Ведь за спасением собственной шкуры я абсолютно о нём позабыла.
А что мне оставалось делать? Геройствовать и нестись к нему на спасение, чтобы нам обоим досталось? Хотя, ему и так уже досталось нихреново. Примерно с того момента, как он имел смелость связать свою жизнь со мной. Ненавижу себя ещё больше...
Подъезжаем к дому, и я боязливо таращусь в закрытое окно, поглядывая на открытую входную дверь. Там темно. И нет признаков каких-либо движений. Кроме тех, что этот самый офицер движется туда с фонариком, будучи стоя у порога и разворачиваясь, подзывая напарника, что сидит за рулём.
Но вместе с ним из машины выхожу и я, и никакие высшие силы не остановят моего любопытства и не заставят оставаться в машине. Топаю следом.
Оба в дом заходят, включая свет в гостиной, где подле дивана, едва удерживая связь с реальность лежит Слава, из последних сил пытаясь оставаться в сознании. Всё та же кровавая дорожка на лбу, разбитая губа, он держится левой рукой за живот. Окровавленной, мать её, рукой, заставляющей мои глаза расшириться до неимоверных размеров.
— Морт! — шок вытесняет страх, я срываюсь с порога и подлетаю к нему, практически падая перед ним на колени. — Боже... — мои руки дрожат, я пытаюсь дотронуться до его ладони и убрать, покуда моему взору не предоставляется некрупное ножевое ранение.
Ужасная картина, вид крови, его состояние, но я стараюсь держать себя в руках, оборачиваясь к полицейским и крича, чтобы скорую вызывали.
Тот, что постарше, хватается за рацию и делает вызов, безмолвно приказывая второму исследовать дом и подняться на второй этаж.
— Всё будет хорошо, — ровно пять секунд занимает побег до кухни, я возвращаюсь и кладу его голову себе на колени, прижимая принесённое полотенце к кровоточащей ране, — помощь уже едет...
Успокаиваю его, успокаиваю себя саму, а вскоре вижу второго представителя закона, спускающегося со второго этажа.
— Пусто, — констатирует и так понятный факт.
Миронов уж точно ни за что бы не остался в доме ждать приезда полиции, он наверняка уже далеко отсюда. Как бы не иначе... Головой качаю, продолжая прижимать к себе Михайлова в ожидании скорой помощи. Которая, на удивление, приезжает довольно скоро.
— Может, это просто хулиганы были, — один из них репу почёсывает, а я только головой качаю, — в этом районе бывает такое. — Он уже на сто процентов в своей правоте уверен, а мне хочется подлететь, да за рубашку его схватить, заорав при этом: Да открой ты глаза! Это был он! Он, мать твою!
Ну а дальше...