Андрей улыбнулся, заложив руки за голову и вполуха слушая певшего гдето за дверью сверчка. Добраться до Калельи нетрудно, как и расспросить… вот только язык! Вряд ли крестьяне или рыбаки знали английский так, как, скажем, Жоакин Перепелка… Так вот его с собою и взять, заплатить даже – вдвоемто веселей, да и те места парень хорошо знает. Вот проспится парнишка к обеду… впрочем, можно и пораньше разбудить, за окном, кстати, уже брезжил рассвет.
Чу! Громов приподнялся на локте, услыхав какието странные звуки, доносящиеся со двора, со стороны кузницы. Словно когото пытали или… или надрывно кашлял чахоточный больной, выплевывая остатки легких. А скорее…
Андрей вдруг улыбнулся и подошел в двери. Распахнул…
Так и есть! У стоявшей рядом с кузницей объемистой кадки с водою притулилась чьято согбенная фигура, наверняка – ктото из вчерашних гостейпьяниц. Ох, как бедолагу ломало, рвало! Да уж, выпилито немало, у самогото Громова немножко побаливала голова. Так, чутьчуть – виното хорошее, качественное, не та гнусная бодяга, какой в российских магазинах торгуют.
– О, святая дева Монтсерратская! – подняв руки к небу, со стоном воззвал несчастный. – О, черная девственница, помоги, не дай погибнуть! Клянусь, больше никогда…
В принципе, Андрей понял почти все из произнесенного, и – наконец, распознав бедолагу – подошел к бочке, участливо похлопав блюющего по плечу.
– Что, Жоакин, плохо?
– Ох, сеньор Андреас, плохо!
Юноша повернул голову, бледное лицо его казалось осунувшимся и больным, руки дрожали, в темных глазах стояли боль и тоска:
– Никогда больше не буду этак…
– Все так говорят, – усмехнулся Громов. – Однако при первом же удобном случае все начинают сначала, и, более того – сами этот случай ищут. Ты водичкито попил?
– Даа… И голову прополоскал… Ничего не помогает!
– Надо рассол… оливковый хотя бы. Эта вода – она тут не для питья?
– Нет, – застонав, парнишка покачал головой. – Для кузницы.
– Тогда раздевайся – и полезай в бочку!
Жоакин в ужасе захлопал ресницами:
– Что вы такое говорите, сеньор Андреас? Водицато здесь холодная!
– Вот и хорошо, что холодная! – посмеиваясь, Громов взял парня за шиворот и сильно тряхнул. – А ну! Кому сказано – полезай!
– Ой, господин… Я же умру, заболею!
– Как раз вылечишься… От похмелья еще никто не умирал.
Не тратя больше времени на бесполезные споры, молодой человек схватил подростка в охапку и с хохотом бросил в бочку, а затем еще и пару раз окунул с головой, не обращая внимания на вопли.
– Что тут такое, господи? – распахнув ставни, высунулся из окна заспанный хозяин в смешном ночном колпаке с кисточкой.
Громов помахал ему рукой:
– Доброе утро, почтеннейший сеньор Жауме. Наш юный друг Жоакин решил искупаться в твоей бочке. Ничего?
– Да ничего, пусть купается. Завтра все равно новую воду привезут, а эту выльем. Да! Ежели захотите позавтракать – сейчас Льота пожарит яиц. И вино еще не кончилось, хха!
Смачно зевнув, кузнец захлопнул ставни.
– Ну что, накупался? – молодой человек посмотрел на дрожащего парня. – Тогда вылезай. Сейчас завтракать будем – вон, в летней кухне уже Льота хлопочет. Доброе утро, Льота!
– И вам да поможет Святая Дева, сеньор!
Громов и сам не заметил, как поздоровался с кухаркой – румяной и добродушной женщиной, вокруг которой уже бегали младшие детишки Жауме – как видно, выпрашивали чтонибудь вкусненькое.
– Ну вылезай уже!
– Уууу! – дрожа всем телом, Жоакин выбрался из бочки – струйки воды стекали с его лохмотьев грязными журчащими ручьями.
– Я водяной, я водяной! – порусски пропел Громов и толкнул парня в плечо. – А теперь – зарядка! Ноги на ширину плеч – оп.
– Госпооодин…
– Ставь, говорю, иначе снова в бочку брошу! Наклоны… раздва. Раздва, раз… Теперь – попрыгали, опопоп… Побежали! Да ногито по земле не волочи, поднимай коленки повыше!
Через полчаса интенсивной терапии пришедший в себя Жоакин чинно сидел рядом с Андреем за небольшим столиком у летней кухни, и в обе щеки уплетал яичницу, жаренную на оливковом масле.
– Кушай, кушай, – расслабленно потягивая вино, ухмылялся Громов. – Ишь, как тебя на аппетитто пробило.
От иезуитски предложенного сотрапезником «стаканчика доброго винца» подросток, страдальчески скривившись, отказался, но в себя, после водных процедур, зарядки и плотного завтрака, болееменее пришел и стал вполне подходящим для беседы, чем не замедлил воспользоваться хитрый «дворянин руссо».
Правда, все предложения Андрея Жоакин с ходу отверг.
– Как? Уехать? И не приступить к службе? Вы ж, господин Андреас, нынче – королевский лейтенант, сами вчера патентом хвастали.
– Ну уж и хвастал… – молодой человек уязвленно покривился. – Просто показал.
– И сразу же решили стать дезертиром! – укоризненно покачал головой Жоакин. – Нет, нет, не спорьте – ваше отсутствие именно так и будет выглядеть. Можете не сомневаться, схватят вас быстро, и столь же быстро повесят, не затрудняясь особым расследованием…
– Уж в этом не сомневаюсь, – буркнул Громов. – Схватить да сразу повесить – вообще в добрых местных традициях.
– Тем более, – продолжал юноша, хитро прищурив глаза. – Никто вам ничего не скажет! Ни в Калелье, ни в других деревнях. Вы, сеньор Андреас, для них – опасный и подозрительный чужак! Тем более вести о вашем дезертирстве со службы распространятся быстро, и где вас будут искать? Именно там, откуда и привезли.
Молодой человек задумался – мальчишкато, по сути, был прав, как ни крути. Но что же оставалось делать? Просто сидеть здесь сложа руки… даже не сидеть – служить, отрабатывать лейтенантский чин и жалованье!
Помолчав, Жоакин склонил голову набок и улыбнулся:
– Вам, достопочтенный сеньор лейтенант, никак нельзя без верного слуги. Это вообще както странно, чтоб благородный человек, да при такой должности – и вдруг сам по себе, без прислуги.
– Это ты ко мне, что ли, в слуги набиваешься? – с усмешкой перебил Андрей.
Парнишка тотчас же кивнул:
– Угу. Именно так и есть.
– Что ж…
Молодой человек задумался – в принципе, иметь при себе знающего все местные закорючки человека было бы явно неплохо, тем более – переводчика.
– Я буду вам верным слугой всего за один дублон в неделю, сеньор!
– За дублон, о как! А серебро тебе не подойдет?
– Пиастры? – оживился парень. – Еще даже и лучше – не надо возиться с разменом.
– Не слушайте этого малолетнего пройдоху, сеньор, – неожиданно влезла в разговор убиравшая со стола посуду кухарка. – За дублон можно нанять целых двух слуг, да еще и конюха! Дублон в неделю – надо же, раскатал губу! Да он еще и украдет столько же!
– Я что же, потвоему, похож на вора, Льота?
– Конечно, похож! Оборванец оборванцем.
– Да тьфу на тебя!
Уловив общий смысл беседы, молодой человек грозно взглянул на Перепелку:
– Ты что же, меня ограбить хочешь?
– Сеньор! – молитвенно сложив руки, Жоакин посмотрел на своего будущего господина честнейшими и преданнейшими глазами. – Я ж для вас все устрою – а это не так уж и просто, поскольку вам нужно многое. Одних батистовых сорочек – дюжину, из которых полдюжины – с кружевами, а полдюжины – простых. Еще и камзол, и панталоны, и кафтан с вышивкой, не говоря уже о треуголке с плюмажем! А шпага, пистолет, перевязь? О, здесь такие ушлые оружейники – вам запросто всучат дрянной фитильный пистоль по цене колесцового!
– Ты что же, полагаешь, я совсем слепой и не разбираюсь в оружии? – возмутился Громов.
Парнишка замахал руками:
– Что вы, что вы, почтеннейший сеньор! Просто здесь такие люди, ага. Их надо знать, торговаться – а как же вы будете торговаться, не владея языком? Да и не к лицу это благородному человеку.
– Ну ладно, ладно, убедил, – Андрей раскатисто расхохотался и прихлопнул ладонью по столу. – Считай, что ты уже принят на службу. Сегодня же получишь свой дублон, точнее – гинею…
– О, господин!
– И отправишься в Калелью – разузнаешь там для меня коечто.
– Госпооодиин! – протянул Жоакин уже другим тоном, в котором явно слышалась неподобающая для слуги насмешка. – Вот вы меня отправляете, ага! Путьто не такой уж и близкий – дня три туда, столько же обратно, да там еще… И что вы здесь будете без меня делать? Кто сыщет для вас жилье, кто все обустроит? Кто? Или вы думаете, дядюшка Жауме будет вам помогать – так ему некогда, он же кузнец, а не слуга.
И вновь мальчишка говорил дело, рассуждая вполне логично. В самом деле, нужно было както здесь обустраиваться, ведь кто знает, насколько затянутся поиски? И – даже если Влада здесь, даже если она найдется – что дальше? Как скоро удастся отсюда выбраться, вернуться в свою эпоху? Может быть, вообще никогда!
Господиии… Ну надо же так влипнуть! Или это все – просто затянувшийся кошмарный сон? Ага, сон… вздернули бы – вот был бы сон.
С остервенением сплюнув, Андрей выхлестал три стакана вина – один за другим, без перерыва и закуси, да посмотрел вокруг так, что Жоакин шарахнулся в сторону, отпрянув:
– Что с вами, сеньор? Не беспокойтесь, все устроится в наилучшем виде!
– Хотелось бы верить, – опустив опустевший стакан, на полном серьезе отозвался Громов. – Хотелось бы.
Все устроилось за три дня. В течение первого Жоакин подобрал подходящее жилье, сняв апартаменты с полным пансионом на втором этаже небольшого особнячка на узенькой улице Бисбе. Тогда же была заказана одежда – лучшему барселонскому портному, которому еще пришлось доплатить за срочность – не являться же на службу в отрепьях! Еще посетили сапожника, заказав четыре пары башмаков, две – с пряжками и две – с шелковыми бантами, на выход в приличное общество, а уж потом очередь дошла и до оружейников: два пистолета с кремневыми замками, шпага, кираса, офицерский жезл. Да! И конечно же – дюжина белых батистовых сорочек, и еще две сорочки ночных. И шелковые носовые платки, и два парика, один опять же – на выход, и вообще много чего по мелочи, в том числе и какойто индейский идол, купленный Жоакином просто так – «для обстановки».
– Такое чудо есть в каждом богатом доме, – поставив идола в углу, пояснил подросток. – И нам без него никак нельзя – а вдруг кто в гости заглянет? Какойнибудь благородный человек… или даже дама.
Слава богу, хоть мебель да постельное белье были хозяйскими и входили в стоимость аренды квартиры, о чем с достоинством уведомила домовладелица – дона Эвальдия – подвижная сухонькая старушка в платье из черного крепа – вдова какогото полковника или команданте – майора. Кроме этого особнячка, дона Эвальдия еще владела двумя ветряными мельницами у реки Льобрегат и мостом через другую речку – Безос. За проезд по мосту доверенное лицо вдовицы усердно взимало плату, не такую уж и большую, но постоянную.
– Надо, сеньор Андреас, и нам какуюнибудь мельницу купить, – отчитываясь вечером в тратах, завистливо протянул Жоакин. – Или мост. Да, летом реки пересыхают, зато в другое время года – доход верный.
– Погоди ты с мельницей, – вытянув ноги в удобном кресле, новоиспеченный лейтенант Его сомнительной легитимности Величества короля Карла Габсбурга, внимательно читал поданный слугой список. – Это вот что у тебя? Учителя какието.
– Ой, господин, совсем забыл сказать! – юноша всплеснул руками. – Этот вот месье ЖанЖак Обри – учитель обходительности и хороших манер, без которых благородному сеньору нынче никак нельзя, я вот и подумал, что вы все же из Московии, из России, а тамошние манеры могут сильно отличаться от наших, и было бы хорошо…
– Ладно, согласен, – кивнул «благородный сеньор». – А это кто?
– Месье Кавузак, учитель фехтования и танцев, вы сами просили.
– Ах да, да, – припомнил Андрей.
Фехтованием и впрямь нелишне было заняться, если уж врастать в здешнюю жизнь.
– Он что же – тоже француз?
– Я нарочно таких выбирал, чтоб вам было легче общаться. Пока еще каталонский как следует выучите…
– И кастильский, – строго промолвил молодой человек. – Ты и кастильскому меня тоже научишь. Или не знаешь?
Подросток обиженно моргнул:
– Да чего же не знаюто?
Жоакин отправился в Калелью уже на следующий день, за двадцать пиастров наняв в рыбацкой гавани добрый баркас с четырьмя гребцами и парусом и, как и положено усердному слуге, не забыв перед отъездом почистить сапоги своего господина. В сапогах этих – трофейных ботфортах, стянутых с какогото трупа – сеньор лейтенант и отправился в крепость, прямо так пешком и пошел, подумывая, что, кроме всех прочих, еще нужно нанять и учителя верховой езды – обязательно!
Новый комендант крепости Монтжуик – дородный увалень лет тридцати пяти, с черной как смоль шевелюрой и пышными, столь же непроходимо черными усами, принял своего заместителя весьма радушно, с ходу плеснув в стакан какогото жуткого пойла, которое позиционировал как «добрый ямайский ром». По вкусу «ром» сильно напоминал паленую кавказскую водку, но выпить все же пришлось – за знакомство и для упрочения начавшихся дружественных отношений.
– Меня Педро зовут, – запоздало представился сеньор комендант, говоривший поанглийски через пеньколоду, но вполне понятно. – Педро Кавальиш, капитан, да. Назначен на должность, как и вы – по представлению сеньора команданте Каррадоса, ныне отправившегося с графом Питерборо в Гибралтар. Кстати, свой капитанский чин я еще не обмывал – некогда както было.
– Так и я свое лейтенантство… – Громов заговорщически понизил голос, уже понимая, что комендант – человек хороший, хоть, наверное, и сволочь.
– А ты, я вижу, свой парень, сеньор Андреас!
Так вот, незаметно, перешли на «ты», а после пятого – или шестого – стакана отбросили уже и «сеньоров». Выпили много, да и как было отказаться пить за «славную Каталонию» и «за доброго короля Карла»? Откажешься – точно не патриот, может быть даже тайный сторонник мерзкого французского прихвостня – Филиппа Бурбона!
– Ой… – ближе к полудню Андрей почесал голову. – Я ж хотел со службой своей познакомиться… на солдат посмотреть.
– Ээ, Андреас, дружище! – вытаскивая из шкафа еще одну баклагу, капитан пьяно погрозил собутыльнику пальцем. – Солдаты как солдаты, чего на них смотретьто? Все – добрые каталонские парни… ну может, на парадах шагать не умеют – так и что с того? Разве ж это для солдата главное?
– Точно – не это, – согласно кивнул «сеньор лейтенант».
– А стрелять они постепенно научатся, ты не думай, мы с тобой обязательно стрельбы проведем – и уже очень скоро.
– А служба? Службато как, Педро?
– Ааа… я как раз и хотел рассказать, – комендант поднял стакан. – Ну за короля Карлоса!
– За короля! Так что со службойто?
– А что со службой? – взяв из миски маринованную оливку, собутыльник смачно зачмокал губами. – Ничего такого со службой. Твоя задача – явиться утром и провести развод, потом в течение дня проверить посты и докладывать обо всем мне. Да! Еще следить за боеприпасами, пушками и всем таким прочим – в случае появления в гавани чужих кораблей никаких действий не предпринимать, а ждать приказа.
– Угу, – выслушав, Андрей кивнул. – Значит, по приказу все. А если чужие корабли стрелять начнут?
– А вот если начнут – тогда и мы ответим. Без всякого приказа, хаха! Вообщето, – комендант вдруг стал серьезен и даже, казалось, протрезвел. – Вообще, мы с тобой завтра все орудия досконально проверим и, самое главное, выясним – есть ли среди наших солдат артиллеристы.
– Хо?! – понастоящему удивился Громов. – Так еще и артиллеристов может не быть? Вот это крепость!
– Может и не быть, да, – угрюмо согласился капитан Педро. – Зато все солдаты готовы жизнь положить за свободную Каталонию и короля Карлоса! А это, поверь, многого стоит – умение управляться с пушками дело наживное. Научатся!
Этот день прошел смутно, в тумане – Громов даже не помнил, как добрался домой, скорее всего, ктото из солдат отвез в повозке… как, кстати, и капитана Педро. Зато следующее утро началось, как и обещал комендант – с боевой учебы.