Также в качестве особенного при разграничении рассматриваемых явлений выступает цель деятельности и ее фактический общественно-полезный результат. Если правомерные ограничения прав человека устанавливаются для баланса различных прав и законных интересов участников правовой жизни общества и, при должном юридическом профессионализме законодателя, достигают указанной общественно полезной цели, то юридические препятствия, как правило, либо изначально преследуют неправомерные цели, либо вообще не имеют таковых (в таком случае следует говорить о юридических препятствиях – «дефектах»142). В обоих случаях результатом наличия таких препятствий выступает осложнение процесса осуществления правовых возможностей субъекта права. Следует также добавить, что в случае с неправомерными ограничениями прав человека условие об общественно-полезной цели ограничения зачастую также выполняется. Те или иные ограничения чаще всего устанавливаются для целей достижения баланса между различными интересами субъектов права (чаще общества и государства), а их несоразмерность, непропорциональность, нецелесообразность и др., влекущие за собой неправомерность ограничения, чаще всего вызваны неправильной экспликацией либо неверным формальным закреплением законодателем внешних пределов ограничиваемого права, которые могут быть вызваны различными причинами – от чрезмерной пронизанности права неправовыми нормами и категориями морали, религии и проч. до недостатка профессионализма законодателя, владения им юридической техникой и т. д. Возникновение юридических препятствий в реализации прав и законных интересов также может быть следствием того, что принято называть «благими намерениями», но такая ситуация не является обычной.
Указанный выше критерий «общественной полезности» разводит понятие юридических препятствий в реализации прав человека с их правомерными ограничениями, но этот же критерий является причиной возникновения ряда трудностей при установлении их отличий от ограничений неправомерных. Так, по мнению А. В. Малько, «не является верным разграничение ограничений и иных правовых средств (например, стимулов) на законные и незаконные, соразмерные и несоразмерные, поскольку правовые средства, не соответствующие критериям законности и соразмерности, предъявленным к ним как самой сущностью правовых границ, так и нормами Конституции РФ и международных договоров, переходят в разряд препятствий, поскольку утрачивают свой общественно-полезный потенциал»143.
Из указанного положения может следовать тождество юридических препятствий в реализации прав человека с их неправомерными ограничениями. Похожий подход встречается и у А. А. Кондрашева, по мнению которого «ограничения могут устанавливаться в форме юридических препятствий для реализации права, когда эти препятствия устанавливаются в отношении тех или иных категорий лиц и затрагивают часть правомочий, входящих в состав соответствующего права»144.
На наш взгляд, юридические препятствия к реализации прав человека нельзя считать ни формой их правомерного ограничения (по причинам, указанным выше), ни тождеством ограничений неправомерных. Рассматриваемые явления имеют различную правовую природу. Данный тезис является справедливым в том случае, если под ограничениями прав человека понимать исключительно ограничения правовые (что следует из приведенного в начале главы определения). Дело в том, что само предоставление неблагоприятных условий для реализации свободы субъекта и уменьшение объема его возможностей, т. е., ограничение прав и свобод в широком понимании, может осуществляться множеством способов: как через законодательство, так и непосредственно, путем прямого ограничения субъективного права. К примеру, право на неприкосновенность частной собственности может быть ограничено как законодательно, через налогообложение, так и непосредственно, если ограничение исходит из договора или решения правоприменительного органа. Таким образом, представляется необходимым разделение ограничений прав и свобод по способу ограничения на правовые и неправовые.
Более того, как правовые, так и неправовые ограничения прав и свобод могут по-разному относиться к закону (объективному праву). Можно привести примеры незаконных правовых ограничений. В Постановлении от 31 июля 1995 г. № 10-П Конституционным судом РФ ряд положений постановления Правительства РФ от 9 декабря 1994 г. № 1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа» – о выдворении за пределы Чеченской Республики лиц, представляющих угрозу общественной безопасности и личной безопасности граждан и не проживающих на территории этой республики; о лишении аккредитации журналистов, работающих в зоне вооруженного конфликта, – признаны не соответствующими требованиям ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, согласно которым подобного рода ограничения прав и свобод человека и гражданина должны устанавливаться лишь федеральным законом, а не постановлением Правительства РФ.145
За пределами ограничений прав человека как изначально правовых находятся законные неправовые ограничения. Так, в правовой системе Англии и Уэльса существует институт гражданского задержания. Любой гражданин, явившийся свидетелем совершения или попытки совершения преступления, вправе задержать нарушителя, тем самым произведя законное неправовое ограничение его субъективного права на свободу передвижения. Таким образом, выделение правомерных и неправомерных ограничений прав и свобод человека представляется обоснованным. При рассмотрении вопроса об ограничениях прав и свобод авторы склонны рассматривать такие ограничения в узком смысле. Как правило, разрабатывая данную тему, они имеют дело лишь с той ее частью, которая укладывается в рамки правовых ограничений прав и свобод. Неправовые же ограничения, на наш взгляд, как раз переходят в разряд юридических препятствий в реализации прав и законных интересов. Таким образом, одной из функций понятия юридических препятствий в реализации прав и законных интересов является выделение неправовых (имеется в виду не связанных с созданием норм объективного права) ограничений прав и свобод как отдельного юридического явления.
Правомерное ограничение права – это такое ограничение, которое, являясь внешним пределом по отношению к ограничиваемому праву, не выходят за рамки внутренних пределов такого ограничения по отношению к самому себе. При определении таких пределов, как, на наш взгляд, справедливо предлагает А. А. Ковалев, необходимо исходить из следующих принципов:
1) принцип соразмерности ограничений их целям. Право может быть ограничено настолько, насколько это необходимо для достижения преследуемой цели;
2) принцип пропорциональности, требующий наличия причинной связи между действиями органов власти и целями, ради которых эти действия совершаются;
3) принцип необходимости предполагает, что из всех возможных средств достижения цели ограничения следует выбирать наименьшим образом воздействующее на защищаемые законом права;
4) принцип целесообразности, запрещающий всякое ограничение права за пределами целей такого ограничения146.
Следует полагать, что несоответствие любого рассматриваемого ограничения хотя бы одному из перечисленных принципов должно означать неправомерность такого ограничения. Таким образом, неправомерное ограничение права человека – это ограничение незаконное, не имеющее или не соразмерное общественно полезной цели ограничения, либо (и) не содержащее причинной связи между действиями властных органов, формирующими ограничение, и его целями, или (и) в котором отсутствует объективная необходимость в связи с возможностью выбора иного, менее воздействующего на защищаемое законом право юридического средства.
Согласно правовой позиции Конституционного суда РФ, выраженной в Постановлении от 6 июня 2000 г. по делу о проверке конституционности положения абзаца третьего п. 2 ст. 77 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», ограничения права собственности, имущественных прав, а также свободы договора в гражданско-правовом обороте должны отвечать требованиям справедливости и быть соразмерны конституционно значимым целям защиты соответствующих прав и законных интересов и основываться на законе147.
На наш взгляд, есть все основания для расширительного толкования данной позиции и применения ее для всех ограничений прав и свобод.
Таким образом, представляется необходимым разграничение ограничений прав и свобод по наличию оснований в виде ценностей, подлежащих защите при ограничении прав и свобод, на обоснованные (целесообразные, соразмерные) и необоснованные (нецелесообразные, несоразмерные).
В практике Конституционного суда Российской Федерации распространены случаи выявления законных (с точки зрения порядка принятия нормативных актов) несоразмерных ограничений148. Заслуживают внимания интересные случаи, когда ограничение может быть, наоборот, незаконным соразмерным. Таковым, на наш взгляд, является рассмотренный ранее случай с выдворением за пределы Чеченской Республики представляющих угрозу обществу вооруженных формирований и лишении аккредитации журналистов, работающих в зоне вооруженного конфликта149.
Нужно отметить, что такое разграничение фактически имеет место, хоть и не выделено в отдельную классификацию. Так, в указе о введении чрезвычайного положения, в условиях которого ст. 56 Конституции РФ предусматривает возможность ограничения прав и свобод, должны быть приведены, помимо прочего, обстоятельства, послужившие основанием для введения чрезвычайного положения, и обоснование необходимости введения чрезвычайного положения150.
Конституция РФ использует для обозначения неправомерных ограничений различные термины:
– умаление прав и свобод человека и гражданина (ч. 1 ст. 21, ч. 1 ст. 55, ч. 2 ст. 55 Конституции РФ);
– отрицание прав и свобод человека и гражданина (ч. 1 и 2 ст. 55 Конституции РФ);
– отмена прав и свобод человека и гражданина (ч. 2 ст. 55 Конституции РФ)151.
Поскольку все перечисленные термины обозначают выполнение различных действий, каждое из которых соответствует признакам ограничений прав человека, на наш взгляд, целесообразно считать указанные случаи формами неправомерного ограничения прав человека. Умаление предполагает установление меры свободы меньшей, чем необходимая с точки зрения основного содержания ограничиваемого права152. Отрицание выражается в игнорировании субъективных прав, приводящем к утрате содержания права как высшей ценности. Отмена – это официальное устранение из правовой системы того или иного права путем принятия изменений в законодательство153.
Н. А. Щеголева и А. С. Борисов помимо перечисленных форм неправомерного ограничения прав человека указывают также злоупотребление правом, что, на наш взгляд не является обоснованным. Злоупотребление правом представляет собой выход за пределы осуществления субъективного права как формы его реализации. Такие пределы определяются самим носителем права по его усмотрению для достижения своего интереса и поэтому характеризуют основным образом субъективные аспекты правореализации154. Как указывает И. А. Карасева, зачастую именно злоупотребление правом является причиной мнимой конкуренции основных прав человека155 (т. е. речь идет об экспликации мнимых внешних пределов таких прав). Наличие мнимых пределов основного права приводит к искажениям в процессе выявления и формализации (так называемые «экспликации») истинных таких пределов, приводя к различным дефектам в правовом регулировании. Таким образом, злоупотребление правом представляет собой юридический факт, осложняющий осуществление правовой возможности носителя права и требующий от него определенных действий для устранения указанных осложнений, и удовлетворяет всем признакам юридического препятствия к реализации права или законного интереса человека. Тем не менее можно предположить ситуацию, когда злоупотребление правом имело бы место со стороны законодательного органа при осуществлении правового регулирования и повлекло за собой сужение объема и (или) содержания того или иного права человека. В данном случае рассматриваемое злоупотребление правом удовлетворяет также и основным признакам ограничений прав человека (пусть, возможно, и неправомерных, если не преследовались или не достигнуты общественно полезные цели), что приводит к выводу о том, что объемы понятий юридических препятствий к осуществлению и ограничений прав человека при рассмотрении их по данному критерию в отдельности являются частично пересекающимися.
Ни умаление, ни отрицание, ни отмена права как формы неправомерного ограничения права не могут быть тождественны препятствиям в реализации такого права. Поскольку понятие неправомерного ограничения права является видовым по отношению к понятию ограничения права, любое неправомерное ограничение требует соответствия признакам ограничения вообще. И если субъектом любого правового (пусть и неправомерного) ограничения является государство, осуществляющее правовое регулирование, а субъектом, чинящим препятствия в реализации права, – любой субъект права, то надлежит сделать вывод о несоответствии объемов рассматриваемых понятий. По той же причине не считаем корректным рассмотрение препятствий как формы ограничений прав человека. Понятие, по своему объему являющееся более широким по отношению к другому понятию, не может по законам формальной логики являться по отношению к нему видовым.
В качестве иного критерия для разграничения рассматриваемых явлений можно выделить, исходя из самого термина неправомерного ограничения права, их неправомерность. В современной юридической науке понятие неправомерного (неправомерной деятельности, неправомерного поведения) принято рассматривать вместе с понятиями противоправного правонарушения. И, несмотря на существование точек зрения, обосновывающих необходимость разграничения неправомерного поведения и правонарушения156, на наш взгляд, для целей данного исследования различия между указанными понятиями незначительны, тем более что их отождествление является в теории права общепринятым157. Исходя из установленного ст. 21, 55 Конституции РФ запрета умаления, отрицания, отмены основных прав человека, являющихся формами их неправомерного ограничения, можно сделать вывод об объективной противоправности любого такого ограничения. В то же время в случае с препятствиями к реализации того или иного права нет оснований говорить о неизбежности умаления, отрицания либо отмены такого права. Зачастую препятствия представляют собой необходимость осуществления носителем права необоснованных, лишних, не связанных с природой самого права действий для осуществления такого права, что, тем не менее, не всегда является объективно противоправным. Разумеется, когда юридические препятствия чинятся вследствие, например, игнорирования исполнительным органом власти того или иного субъективного права, это образует его отрицание, так же прямо запрещенное Конституцией. Более того, в некоторых случаях учинение конкретных препятствий в реализации конкретных прав прямо запрещено законом. Так, ст. 380 ТК РФ прямо запрещает работодателю препятствовать работникам в осуществлении своего права на самозащиту трудовых прав158. Указанное свидетельствует о том, что и по данному критерию разграничения объемы рассматриваемых понятий являются частично пересекающимися.