— Но я не вызывала вас, доктор... к тому же из моего шкафа. Вас ищут газетчики, мне следует сходить до телефонной будки и позвонить по специальному номеру.
— Не стоит беспокоиться о моем исчезновении, госпожа графиня. Я здесь чтобы помочь вам, тайно. Признаюсь, ваш случай весьма меня заинтересовал. И я бы хотел спасти вас от ваших галлюцинаций.
— Галлюцинаций? Но как вы обо мне узнали? И как вы оказались в моем шкафу?
— О, это не стоит вашего любопытства. Слухи о вас дошли до самого Орлияна.
Доктор берет меня под руку и ведет в комнату.
— Ваше жилище кажется давно покинутым, госпожа Беладонна. Мне даже кажется, что в этом доме произошло нечто ужасное.
— Вы так считаете, доктор?
— Определенно! В воздухе витает нехорошая психическая энергия. Я даже скажу вам больше, госпожа графиня, под крышей этого дома живет сумасшедший человек.
— Вы обо мне?
— А разве я так сказал?
* * *
Он прав. По полу разбросаны вещи, всюду валяются осколки посуды, за столом сидят куклы с растрепанными волосами, а я сама... я сама совершенно голая. Конечно же здесь живет сумасшедший человек. Чувство стыда овладевает мной снова. Мне следует немедля одеться, но доктор останавливает меня жестом руки.
— Не беспокойтесь, госпожа графиня, по поводу вашего вида. Ведь я же доктор и у меня есть на это право. Доктор существо бесполое. Вы можете оставаться без одежды если вам так удобней.
Неловкий румянец заливает пухлые щеки этого бесстыдника.
— Пожалуй, я все же оденусь, — отвечаю я доктору.
— Это ваше право, графиня.
Я решаю перевести тему:
— До вашего прихода, доктор, мне снился кошмарный сон, про то, как одна из мух в моем доме попала в паутину к старику Харису... Он живет где-то в доме... паук... Муха мычала, жужжала, кричала от ужаса... и ничего не могла поделать... а затем... я вдруг поняла, что кричу сама. А вторая муха, которая все это видела тоже кричала, ведь эти мухи всегда жили в крепкой паре… а тут… такое…
— На лицо явное нервное потрясение, госпожа графиня. Возможен даже психоз. Вам определенно следует успокоиться. Я дам вам успокоительное и все будет в порядке.
— И все-таки вы не ответили, доктор. Кто вас ко мне послал? Уж не этот ли проходимец инспектор Шор из коммунальной службы?
— Ну что вы, госпожа Беладонна? Не понимаю, о каком инспекторе вы ведете речь. До меня дошли слухи, что в одиноком поместье, без электричества и воды, живет старая графиня. Люди говорят, что слышат по ночам крики из вашего дома.
— Знаете, доктор, тут по ночам такое происходит...
— У вас еще будет время мне все рассказать, а пока, я очень рад, что обнаружил вас в добром здравии, признаюсь, когда я к вам ехал, то меня посещали весьма скверные мысли. Я даже думал что вы...
— Что я мертва?
— Да, мэм. Я так думал...
— Но, я ведь жива?
— Похоже, что вы ждете от меня подтверждения собственным словам. На лицо сомнение. Неужели вы сами не знаете ответ?
— Думаю, я еще жива...
— Без сомнений, — отвечает мне доктор, чтобы меня успокоить.
А я до сих пор не могу поверить, что этот мужчина целую неделю прятался у меня в шкафу. Неудивительно что его все потеряли.
* * *
И все же я решаюсь одеться
Мое платье валяется на полу. Оно порвано во многих местах, просто сплошные лохмотья, надеть его вряд ли удастся. Тогда я направляюсь к шкафу, чтобы поискать какие-то платья в нем и перебирая свои наряды на вешалках, я на всякий случай ощупываю заднюю стенку шкафа. Совершенно твердая и гладкая. Странно. Выходит, что доктор залез в мой шкаф, когда я спала. Ну не из шкафа же он пришел?
Наконец, я нахожу замену. Старое в заплатках серое домашнее платье, но хотя бы целое. И прежде чем я успеваю снова спросить доктора о его появлении из моего шкафа он успевает меня опередить:
— Так, как вы себя чувствуете, госпожа Беладонна?
— В три часа ночи, доктор, я слышу крики на втором этаже. А еще со стороны парадной призрак дворецкого постоянно стучит мне в двери. А еще...
Доктор снова останавливает меня жестом, затем прячет руки за спину и подходит к дверям парадной, исследует и простукивает их, но судя по выражению его лица, ничего подозрительного не находит. Мне кажется, что доктору любопытен мой особняк.
— Неведомые тайны пробуждают во взрослом мужчине ребяческое любопытство, — говорит он мне. — Хотя, я сам, не верю особо ни в какие тайны, особенно сверхъестественного характера, все же ваш особняк мне весьма интересен. Госпожа Беладонна, могу ли я открыть двери и посмотреть, кто за ними прячется? У вас не найдется ключа?
— Прячется? — робко переспрашиваю я. — Но доктор, если мы откроем двери, то призрак...
Но доктор снова меня прерывает:
— Типичные галлюцинации для вашего возраста, госпожа графиня.
— А как же Человек, Который Всегда Стоит В Углу?
— Вздор! Сейчас мы вместе с вами убедимся.
Бойкий настрой доктора придает мне уверенности:
— Возьмите ключ в верхнем ящике комода. Только будьте осторожны.
Ключик заходит в скважину с неприятным скрежетом. Доктор по-хозяйски распахивает двери и его лицо озаряется ярким дневным светом, струящимся из окна парадной, и теперь в моих глазах доктор выглядит настоящим героем-спасителем.
— Ангел, — слышу я собственный голос.
— Ну, вот же! Как видите, никого нет! Пусто! Хотите, я прогуляюсь по дому и докажу вам что это безопасно, но знаете, госпожа графиня, что я вам скажу? В одном вы точно правы, кто-то живет в вашем воображении. Эти кошмары зарождаются на фоне страхов перед старостью, приближением смерти и чувством вины за ошибки прошлого. Вам кажется, что-то происходит, мерещатся призраки и прочие существа, но они нереальны. И мне хотелось бы вас заверить, что вреда от галлюцинаций немного, но, увы, я не могу этого сделать. Ибо вред ощутимый. К примеру, у госпожи Матильды Фон Барон, за двадцать миль отсюда, тоже были галлюцинации. Она разговаривала, по ее словам, с говорящей белкой, пока благополучно не выпала из окна.
Доктор жестом приглашает меня к себе.
— Прошу вас, Трис, идите сюда. Идите и убедитесь сами, что там никого нет. Смотрите, госпожа Беладонна. — Фангорд просовывает руку между дверьми главного входа в особняк, и показывает мне зияющую щель, через которую по его словам задувает сквозняк. — А теперь смотрите сюда. — Доктор показывает на ржавый крюк для запирания. — Сквозняк дует на крюк, а крюк стучит в ваши двери. Все элементарно просто. И нет никакого дворецкого.
Я с недоумением подхожу к крюку и пробую постучать им о дверь. Все сходится воедино, но только не в моей голове. Теперь я уже ничего не понимаю. Звук стука похож на стук дворецкого. А сквозняк объясняет все остальное — шипение, кряхтение, пыхтение, вой. Но разве можно объяснить голос дворецкого?
Пожалуй, что да, если списать его на галлюцинации.
Я смотрю на доктора в полной растерянности, но в тоже время чувствую облегчение. На этой ноте доктор провожает меня обратно в комнату.
Тогда я хватаю доктора за рукав:
— Я не пойду в пансион!
— Это уже решать не вам!
— Вас подослали эти мерзавцы из коммунальной службы? Ведь так? Они не получат от моего поместья ни дюйма, до тех пор, пока я буду жива!
— А вы наблюдательны, — Фангорд чешет бороду. — Не стану скрывать, раз уж стало ясно о цели моего визита и скажу вам прямо — мне поступила жалоба на вас от инспектора Шора. Он настоятельно рекомендовал вас посетить. Потому что, по его словам, вы не только представляете опасность для самой себя, но и для окружающих.
— Каких окружающих, господин доктор? Я живу здесь одна вот уже шестьдесят лет! И этот проходимец Себастиан никогда не пытался спасти меня из лап одиночества. Но это мой муж. И я останусь рядом с его прахом.
— Вы окатили инспектора чаем, набросились с тростью, — доктор отчитывает меня, как нашкодившего ребенка. Мы говорим на повышенных тонах.
Я отвечаю с подобающей статью:
— Заслуженно, доктор, я окатила его заслуженно.
— Вы понимаете, что представляете для себя опасность? Вы живете здесь без электричества, разжигаете огонь в камине, бродите по ночам в саду, спите на полу. Вы можете погибнуть. Вам нужна помощь и надлежащий уход.
— Они погубят меня.
Снаружи кричит ворона, и доктору приходится обернуться через плечо. Он замечает, что за окном наступила ночь, хотя еще двадцать минут назад было раннее утро.
— Что за чертовщина тут творится? — искренне удивляется доктор. — Право я начинаю беспокоиться за свой рассудок. Уж если я, доктор Фангорд, сойду с ума, то на кого останутся все мои пациенты?
Фангорд достает платочек из кармана халата и утирает со лба пот.
— Пожалуй, мне пора возвращаться домой. Я смогу найти нужные слова для инспектора Шора, и в то же время, вы Трис представляете для меня научный интерес. Как раз кстати, что в настоящее время я пишу докторскую диссертацию по психиатрии, с которой планирую выступить на международной конференции докторов в Медланде, и эта диссертация станет венцом моей карьеры.
— Все что угодно, кроме пансиона, — отвечаю взволнованно я.
— Ну, хорошо, — соглашается он, наконец. — Только вы должны подписать отказную и акт ответственности, за происходящее.
Дрожащей рукой я подписываю бумаги.
Перед тем как уйти, доктор выслушивает мои последние жалобы, и оставляет мне свой чудо-препарат:
— Принимайте валириум от галлюцинаций два раза в день — утром и вечером. Я навещу вас через недельку. Теперь я буду за вами приглядывать, госпожа графиня, и если вдруг ваше состояние ухудшится, то вы должны мне пообещать, что добровольно отправитесь в лечебницу.
— Обещаю, доктор, — отвечаю я. А затем прошу его о последнем одолжении: — Заприте моих кукол в сундук на защелку... они не любят меня... я не хотела бы больше их видеть... а уж тем более слышать. Сама я этого сделать не смогу.
Доктор исполняет мою просьбу и перед уходом в последний раз смотрит на меня.
— Печально оставлять вас в доме одну. Я обязательно к вам вернусь. Всего доброго, госпожа графиня.
Доктор открывает двери платяного шкафа и исчезает за строем платьев.
Двери закрываются сами собой. Я слышу звук зажигания мотора и звук уезжающего автомобиля. А после я остаюсь в комнате наедине с собой удивленная и потрясенная до глубины души.
* * *
Я открываю глаза, а вокруг никого. Подхожу к шкафу и пристально его изучаю, и не нахожу в нем ничего необычного. За платьями все та же твердая деревянная стенка.
Я без сомнений сошла с ума.
Входная дверь надежно заперта на засов, а за окном стоит глубокая ночь. Но мне совершенно не хочется спать. Я совершенно одна в темной комнате, но приятные впечатления от встречи с доктором греют мое старое сердце.
Быть может, теперь я спасена.
Доктор обязательно мне поможет.
Но тени на стенах, не дадут мне слишком долго пребывать в умиротворении. Пока больная нога не пойдет на поправку, они будут знать, что я легкая добыча. Но теперь у меня есть чудо таблетки от кошмаров, и я чувствую себя в безопасности, пусть относительной, но хотя бы так.
Мазь господина Шульца поможет моей ноге скорее выздороветь.
Но чем глубже становится ночь, тем тяжелее мысли.
Кого я пытаюсь обмануть? Старая дура. Никто меня уже не спасет.
Отсюда есть выход, только в могилу.
— Аборт воображения... валириум...
* * *
В доме похолодало.
Особенно после того, как я узнала, что из парадной дует сквозняк.
Боль в ноге усиливается и мне приходится сесть на пол. Я ползу по полу прямо к камину, чтобы его затопить. Нога отказывается подчиняться. Сперва, я подползаю к чуркам сосны и бросаю их внутрь раззявленной каменной пасти. Следом я вырываю страницы из старой книжки, чтобы устроить подстилку для дров. И вот я развожу огонь. С трудом мне удается совладать с трясущимися пальцами, чтобы чиркнуть спичкой. Тени сомнений выходят из темных углов по очереди, покуда пламя не начинает свой танец.
Неужели все происходящее лишь моя выдумка на почве смерти Себастиана? А как же его письмо, в котором он говорит о призраке наследника? Не уж-то мой муж тоже был сумасшедшим? Я пытаюсь судорожно вспомнить, что появилось раньше: письмо или сама Тень? А сейчас я грею руки у огня и думаю, сквозняк ли стучал в мои двери или Человек, Который Всегда Стоит В Углу?
Я осматриваю свое тело — все в ссадинах и синяках, и не могу понять, откуда их взялось такое множество? На моих бедрах остались следы чьих-то рук... Отпечатки пальцев точно подходят мне по размеру. Я чувствую удар тока по позвоночнику от одной лишь мысли, что все эти увечья я причинила себе сама...
И вот я уже ползу обратно на кровать и слышу как в непроглядной тьме, где-то под шкафом в сундуке шибуршатся куклы.
Теперь я слышу их голоса:
— Почему ты заперла нас, Белатрис? Немедленно объяснись.
— Триси, мы были к тебе несправедливы, пожалуйста, выпусти нас.
— Трис, дорогуша, мы не желали тебе смерти, мы лишь хотели добра для тебя. Мы видели, как ты мучаешься. Отопри сундук, и мы снова будем вместе — пить чай.
— Она не откроет нам девочки и нечего перед ней унижаться.
— А твой папаша не рассказывал тебе, откуда у нас человеческие волосы, Триси? Твой страх детства. Ты помнишь его?
О чем это они говорят? Я застываю на полпути.
"Папенька, волосы-то у куколок настоящие?"
"Конечно же нет, Белатрис".
— Это работа кукольника, — с досадой отвечаю я, — причем тут мой отец?
— Не было никакого кукольника, и ты это знаешь! Ты помнишь, как в родительском имении пропало трое дочерей служанок? И как их всех нашли утопленными в пруду, без волос?
"И впрямь без волос..."
— Это не правда! Совпадение! У девочек были вши и их постригли незадолго до смерти!
— О Триси, не ври себе. Ты помнишь, как смотрели слуги на твоего отца дворянина?
"Нужно только добраться до кровати".
— И ты знаешь, что он пропал, спустя два дня после инцидента.
— И его вовсе и не задрали волки, Белатрис.
— Его встретили разгневанные крестьяне с вострыми крюками.
— Твой отец был убийцей!
— Не правда! — Дрожащими пальцами я откручиваю крышку с баночки, роняя желтые шарики валириума на пол, я судорожно пытаюсь их собрать и в конечном итоге, наконец, засовываю два пальца с пилюлями в рот.
— Признай это, Трис — твой отец...
Валириум падает под язык и превращается в шипящую пену, принося с собой кратковременное онемение рта и волну облегчения. На этом голоса стихают.
Я лежу на полу.
— Мой отец был порядочным человеком... порядочным...
* * *
Всю неделю болезни, я кричала так, что даже осипший голос на время отдал полномочия крику, и не кричала я уже вовсе, а, в самом деле, орала.
Но в эту ночь. В эту самую тихую осеннюю ночь, когда я успела принять лекарства и начала медленно погружаться в сон, на поместье, наконец, опустилась гробовая тишина.
ГЛАВА 8 ПРИЗРАЧНЫЙ УРАГАН
Я вижу в зеркале измученное лохматое существо уже мало похожее на человека, и с сожалением признаю, что вижу собственное отражение. От былой красоты не осталось и следа, и мои губы сжимаются от ненависти к времени. Трость поднимается в воздух, я слышу, как она рассекает его подобно хлысту и как гремит битое стекло, падающее на пол к моим ногам! Я уничтожила эту старуху! Не попадайся мне больше на глаза.
За окном раздается треск падающего дерева и скрежет веток о стены. Глухой удар сотрясает весь дом. "Что там происходит?"
Мне приходится подойти к окну, и теперь я вижу, как снаружи, гонимые ветром прочь листья, сметают все на своем пути. И в то же время за дверью лает щенок, и я вспоминаю, что, завела собаку. Я иду к двери, превозмогая боль в ноге, чтобы скорее впустить Пушка, но за порогом пусто.
— Пушок! Пушок! — зову я что есть силы.