Ярчайшим выступлением против «пинкертоновщины» стала книга К. Чуковского Нат Пинкертон и современная литература (1908, дополненное изд. 1910). В сыщике с пудовыми кулаками, сменившем романтического, утонченного и рыцарственного, пусть и «мещанского» Шерлока Холмса, Чуковский пророчески усмотрел пришествие «миллионного готтентота», разлагающего и поглощающего все на своем пути — включая утратившую последние идейные ориентиры русскую интеллигенцию. Это резкое, страстное и пристрастное описание «восстания масс» опередило свое время: на Чуковского обрушились и «слева», и «справа».
«Роковые танцовщицы»
Наиболее долговечной шерлокианской мистификацией в России стал анонимный пастиш, опубликованный под именем Конан Дойля отдельным изданием в Петербурге в 1908 г.: Нож танцовщицы: Последние приключения Шерлока Холмса. Пер. с рукописи. Для пущей убедительности дан был и безграмотный английский подзаголовок: The knive (sic!) of a dancing girl.
Холмс и Уотсон путешествовали в этом пастише в Швецию, Петербург и Москву, расследуя дело об исчезновении молодого и состоятельного баронета; текст изобиловал абсурдными деталями и был не лишен расистских ноток. И все-таки вскоре он был «канонизирован» и вошел в ПСС Конан Дойля в издании П. П. Сойкина (1909–1911) как перевод некоего «Г. С.».
Удивительно, что не только Сойкин, но и такой проницательный читатель, как В. Б. Шкловский, не распознал подделку: в книге Развертывание сюжета (1921) он цитировал Нож танцовщицы как произведение Конан Дойля.
Мистификация была разоблачена еще в 1966 г. в статье Р. Олюнина О двойниках, роковых танцовщицах, или Шерлок Холмс в России: К истории первых изданий Конан Дойля. Но это никак не остановило новорусских дельцов от книгоиздания: с 1993 г. они умудрились опубликовать Нож танцовщицы в десяти с лишним собраниях произведений Конан Дойля, выпущенных в семи различных издательствах; новелла также обрела новых «переводчиков», например Б. С. Акимова или А. В Горского.
Холмс и дело «Огонька»
Куда более дерзкой по замыслу и размаху была другая мистификация — так называемое «дело „Огонька“», один из самых замечательных и оригинальных эпизодов русской шерлокианы, за которым стоял видный издатель С. М. Проппер (1853/5-1931).
В 1880 г. Проппер, австрийский подданный, плохо владевший русским языком, купил за бесценок жалкий листок — и превратил Биржевые ведомости, в просторечии «Биржевку», в ведущую ежедневную общероссийскую газету. Газету популярную, умеренно-либеральную, коммерчески успешную, со сравнительно большими тиражами и относительно щедрыми гонорарами. Осенью 1907 года, на волне сыщицкого бума, Проппер твердо нацелился на кусок детективного пирога. Игру он повел осторожно и осмотрительно, выпустив в ноябре восемь номеров иллюстрированного журнала Всем с переводными историями о Шерлоке Холмсе, Нике Картере и сыщице «Гарриэт Больтон-Рейдт». Но многоопытный издатель и редактор отдавал себе отчет в том, что еще один рассказ и еще одно сыщицкое приключение не могли переломить ситуацию в его пользу — требовался какой-то неслыханный, небывалый ход.
Решение было подсказано, видимо, опереттой Шерлок Хольмс в Петербурге и позабытым рассказом К. Н. В. из Нового времени. Холмс должен был действовать в России!
Девятый номер Всем от 29 ноября одарил читателей анонимной новеллой Шерлок Холмс в Петербурге: (Из записок всемирного полицейского сыщика). Проппер умело распределял материал между своими изданиями — 19 января 1908 г. Шерлок Холмс в Петербурге был опубликован в Биржевых ведомостях. В то же время, страницы Всем пестрели рекламой, отсылавшей к журналу Огонек, где обещаны были «рассказы из деятельности прославленных следователей-сыщиков: Шерлока Холмса (Конан Дойля), Ник Картера, Нат Пинкертона, Этель Кинг и др.».
Огонек в то время отчаянно нуждался в притоке читателей. С 1908 г. Проппер превратил это иллюстрированное приложение к Биржевым ведомостям в самостоятельный и полноценный «художественно-литературный журнал». В издании резко возросло количество иллюстраций, переводной и российской беллетристики. Новый «формат» журнала был счастливой находкой: достаточно сказать, что легендарный советский Огонек 1920-х гг., возрожденное из пепла детище М. Е. Кольцова (дореволюционный журнал большевики закрыли в 1918 г.) — являлся не более чем клоном пропперовского журнала.
Обновленный Огонек с первых же номеров взял курс на детективные, авантюрные и «мистические» повести и рассказы; в одном из этих номеров нашлось место и для небольшой переводной новеллы о Шерлоке Холмсе. И наконец, в № 12 от 23 марта 1908 г., в журнале был напечатан рассказ Шерлок Холмс в Москве. Он-то и ознаменовал начало «дела журнала „Огонек“».
Публикация была обставлена со всей возможной таинственностью. Как сообщала редакция, 14-го марта получена нами отправленная из Москвы (13-го марта, в 2 ч. дня) телеграмма следующего содержания:
«Шерлок Холмс в Москве. Посылаю заказным повествование об его московских приключениях. Ставлю условием напечатать в ближайшем нумере „Огонька“».
Телеграмма без подписи.
Через день редакцией, действительно, получена в закрытом пакете рукопись, отпечатанная на пишущей машине, — и опять без обозначения фамилии автора.
Редакция приглашает анонимного автора снять маску (с. 2).
Прием был далеко не нов, но действенен. Чем-то напоминал он цирковые чемпионаты французской борьбы, на которых в те годы нередко появлялись окутанные покровом тайны борцы в черных или красных масках, бросавшие вызов прочим силачам. Двадцатого апреля в № 16 появилась новая история о Холмсе — Шерлок Холмс в Одессе. Как и прежде, редакция вместе с читателями терялась в догадках по поводу личности загадочного автора…
Одесса выбрана была с умыслом: автор или авторы, по всему судя, были неплохо знакомы с бытом южных окраин империи, включая Закавказье. К тому же, если верить Конан Дойлю, Шерлок Холмс уже побывал однажды в черноморском порту: в Скандале в Богемии, как мы помним, упоминается о его поездке в Одессу в связи с «убийством Трепова». Фамилию эту, вероятно, Конан Дойль одолжил у петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, раненого в 1878 г. революционеркой В. И. Засулич (прожил он еще долго и умер в 1889 г., за два года до первой публикации Скандала в журнале Стрэнд). Однако анонимный автор Шерлока Холмса в Одессе словно бы намекал на другого и также недавно умершего Трепова, сына градоначальника — генерал-губернатора Санкт-Петербурга, шефа полиции и командующего жандармским корпусом Д. Ф. Трепова (1855–1906), который прославился жестким подавлением революционных выступлений 1905 г. и приказом «патронов не жалеть». Этим роковым годом и были датированы события Шерлока Холмса в Одессе.
Одесское расследование Холмса разворачивалось на фоне кровавых зорь «первой русской революции», в том числе восстания на броненосце «Потемкин». Разгул революционной стихии изображен в рассказе с известным мастерством. При чтении этих описаний невольно закрадывается подозрение, что анонимный автор умеет в прозе гораздо больше, чем желает показать:
В это время на море, сверху донизу, как гигантские факелы, горели уже подожженные пароходы, и далеко-далеко, между этими стройными столбами огня, виднелся пустынный берег Пересыпи, залитый светом.
Если три размашистых рассказа о Холмсе и скрывали литературное умение, то уж никак не революционные симпатии: в событиях 1905 г. автор видел «бессмысленный и беспощадный» бунт под предводительством вездесущих и не знающих жалости «анархистов». В рассказе Шерлок Холмс в Баку (№ 20) именно они скрываются за кулисами ужасающих межэтнических столкновений, вошедших в историю под названием «армяно-татарской резни» 1905-6 гг. (закавказскими татарами именовали тогда азербайджанцев).
Публикуя этот рассказ, редакция Огонька предупреждала читателей, что «цель, которую преследует автор» в цикле о Холмсе, определяется здесь «совершенно ясно». В чем состоял замысел, донельзя заинтригованным читателям вскоре поведал… сам Шерлок Холмс.
Выдержав должную паузу, Огонек опубликовал в № 24 от 15 июня разгневанную телеграмму за подписью лондонского сыщика:
«Огонек» печатает осмеивающие мою деятельность рассказы о моем пребывании в Москве, Одессе, Баку. Кто автор? Немедленно дайте фамилию. Полагаю — соперник.
Шерлок Холмс.
И эта, и все дальнейшие публикации шли под заголовком Дело журнала «Огонек» и Шерлока Холмса. Мистификация была выполнена со знанием дела — приводились факсимиле телеграмм, в редакционных материалах постоянно выражалось сомнение в том, что прибывший в Россию англичанин, копия героя Конан Дойля, действительно являлся Шерлоком Холмсом и т. д.
Предпринятые Холмсом поиски неуловимого автора — некоего Лосева — повторяли маршрут рассказов (из Москвы через Одессу в Баку), но не шли с ними ни в какое сравнение. Некоторой изобретательностью отличалась разве что ехидная пародия на шерлокианцев и прочих поклонников литературы выпусков — вставная история о соперничающих школах юных сыщиков в Одессе (№ 28 от 6 июля), явно навеянная статьей Школы Шерлоков Холмсов из № и. Вторым источником послужило опубликованное в Биржевых ведомостях 23 мая сообщение некоего Будимира, который рассказывал о появлении в Киеве «Общества почитателей Холмса и Пинкертона». В это, вполне возможно, вымышленное общество якобы входили учащиеся во главе с сыщиком-профессионалом: они собрали полную библиотеку «сыщицкой» литературы, делали доклады о различных детективах и разрабатывали новейшие «теории сыска».
В «деле», печатавшемся и в Биржевых ведомостях, использовались не только невинные заимствования, но и откровенная лесть: таковы портреты любезнейшего и законопослушного чиновника из Главного управления по делам печати и «статного генерала»-градоначальника (№ 27). По всей вероятности, они были инспирированы — если не написаны — самим главным редактором С. М. Проппером.
Архив Биржевых ведомостей не сохранился, но до потомков дошел отчет Департамента полиции за 1908 г. с доносом на газету. Полицейские чины предлагали принять «решительные меры», поскольку «стремление газеты изо дня в день писать несогласно с действительностью, а также и в полное противоречие с нею, указывает на чрезмерное развитие в настоящее время анархических проявлений в разных местностях, заставляет признать это периодическое издание вредным, особенно в виде того, что оно имеет весьма широкое распространение в низших слоях городского населения». Однако на высшем уровне полицейское рвение отклика не нашло. В одном из ответных писем старший инспектор Инспекции по надзору за типографиями, литографиями и книжной торговлей в Петербурге указывал, что начальник Главного Управления по делам печати «по сие время не поставлял меня в известность ни о вредном направлении этой газеты, ни о желательности ее приостановления».
Видимо, Проппер решил отблагодарить таким образом градоначальника и чиновников из Главного управления по делам печати за лояльное отношение к газете. Подобный «обмен любезностями» был вполне в стиле редактора — не стеснялся же Проппер в начале своей карьеры шантажировать фирмы, которые отказывались печатать в его газете объявления, и печатно называть их некредитоспособными.
Затянувшаяся мистификация завершилась в № 30 от 27 июля (9 августа). Приезжий англичанин, чье расследование зашло в тупик, объявлялся здесь «маньяком», присвоившим себе имя Холмса, «до мелочей» скопировавшим его внешность и взявшим на себя «защиту профессиональной чести» сыщика. «Редактор» намекал, что автором рассказов являлся он сам; в заключительном монологе осмелевшего «редактора» проскальзывали достаточно вольные нотки:
Сколько горя, несчастий, разочарований принесла уже эта пресловутая дедуктивная система! Сколько преступлений, во имя правосудия, совершено следственной властью <…> у нас, при юрисдикции военного суда, где последняя инстанция — веревка палача, сколько невинно пострадавших жертв имеет на своей совести ваша система дедукции? <…> Шерлокиада, правда, набила уже оскомину и, как вы сами убедились в конце концов, пресловутый метод — та же палка о двух концах <…> Он развратил все, к чему прикоснулся… Он развратил детей, из области невинных детских грез перенес их мысли и сосредоточил на самом возмутительном и растлевающем детскую душу: на сыске, на подглядывании и выслеживании. <…> И не только детей и юношей: он развратил и взрослых, что опаснее всего, ибо, чтобы взрослый заразился микробом Шерлокиады, прежде всего нужно, чтобы он… как мы это явно видим… сошел с ума.
В подписанной собственным именем заметке От редакции, которая сопровождала этот анонимный текст, Проппер конкретизировал обвинения. Будучи деловым человеком и собственником, Проппер не мог, естественно, приветствовать кровавую смуту — эксцессы революции, о чем свидетельствовала серия «географических» шерлокианских рассказов, его пугали и отвращали, а вольнодумство не распространялось дальше критики повсеместно воцарившейся атмосферы сыска:
Сыщик стал героем. Мальчики <…> возмечтали о «лаврах» агентов сыскной полиции. <…> Со всех сторон доходят сообщения о том, что то там, то здесь гимназисты предлагают свои услуги сыскным отделениям, что они стали заниматься сыском над товарищами, преподавательским персоналом, даже родителями…
Павлики Морозовы образца 1908 года вряд ли вняли проповеди редактора, но само «дело» увенчалось блестящим коммерческим успехом: популярность Огонька и Биржевки выросла, и с легкой руки Проппера Холмс зашагал по городам и весям России от Петербурга до самой Сибири.
Шерлокианская сибириада
Бойкие авторы забрасывали Холмса в Симбирск и Пензу, во Владикавказ и на станцию Куракино, в Харьков и Нижний Новгород, в Казань и Симбирск…
Наиболее курьезным, пожалуй, выдалось пребывание Холмса в Пензе. В апреле-мае 1908 г. Пензенские ведомости напечатали в пяти номерах анонимную новеллу Шерлок Холмс в Пензе. Увы, повествование о схватке Холмса с ловким вором Стиксом было без всяких объяснений оборвано на самом напряженном моменте.
Эстафету подхватил некий «Меч» в опубликованном в той же газете «фельетоне»-пародии Шерлок Холмс наизнанку. Но описания похождений Холмса вскоре ему надоели: автор, как Бог из машины, вторгся в собственный текст и быстро свернул свою пародию на пастиш.
В июле 1910 г. «газета-копейка» Наша Пенза рассудила, что так негоже, и приступила к публикации «романа в современном вкусе» Тайны нашего города. Вводная заметка в № 29 сообщала:
«Два года тому назад на страницах „Пензенских ведомостей“ печатался сенсационный роман под заглавием „Шерлок Холмс в Пензе“. Однако по роковому стечению обстоятельств он не был окончен… Говорили тогда, что автор его вместе с рукописью исчез неизвестно куда, кроме того, как оказывается, многие главы романа были выкинуты, а некоторые переделаны и искажены. Все зачитывались похождениями Стикса и одураченного им сыщика, но никто из читателей, может быть, так и не догадался, что Шерлок Холмс, действовавший столь неудачно в нашем городе, был вовсе не настоящим Шерлоком Холмсом, а его двойником — варшавским сыщиком Вилляром. Истинный и неподдельный Шерлок Холмс явился потом и словил-таки ловкого мошенника…
Имея теперь в своих руках все нити этого таинственного и занимательного приключения и рукописный подлинник произведения, написанного неизвестным автором, редакция „Нашей Пензы“ решается напечатать его в фельетонах своей газеты».