Жаль, что их с Рэкти разговор был полон иносказаний. Нужно было прямо сказать ей, что она сама не хочет здесь оставаться и была бы очень даже не прочь оставить этот дом. Правда, покинуть его своим ходом, а не вперед ногами. Возможно, тогда Рэкти из соперницы превратилась бы в союзницу. Возможно.
Аурин размышляла подобным образом достаточно долго, так долго, что прошел не один час после уходя князя. Плавное течение невеселых мыслей прервал приход Кие, держащей в руках какой-то сверток. Она увидела стражников и вздрогнув, остановилась.
— Что это? — прошептала она.
— Проходи, — сказала ей девушка, — это моя охрана.
— Охрана, — повторила служанка неуверенно, — ах, охрана, — ее лицо прояснилось, — ну конечно. Я понимаю.
Подойдя к Аурин, она поклонилась.
— Госпожа, я прибыла с известием от госпожи Фодэ. Она говорит, что сможет достать мангуста для вас лишь к исходу этой недели, никак не раньше.
— Хорошо, — кивнула Аурин, не выспрашивая подробностей.
В данный момент они ее не интересовали. Напротив, она была бы рада, если б Кие позабыла о них. Заметив в руках служанки сверток, девушка осведомилась:
— Что ты принесла?
— Это укрепляющие травы, госпожа. Их передали мне от доктора Илли. Сейчас я заварю их. Но сперва вам нужно пообедать.
Пообедать. Конечно, Аурин, как обычно, забыла о том, что ей нужно принимать пищу три раза в день. Хорошо, что сама Кие помнит об этом, иначе могло бы случиться как вчера. Она мельком взглянула на перебинтованные руки. Хотя происшедшее сегодня никак нельзя назвать скучным. Точно. Везет ей в последнее время на события.
Аппетит, который приходит во время еды, так и не пришел. Похоже, он вообще забыл сюда дорогу. Аурин вяло ковырялась в тарелке и заставляла себя глотать. Нет, ну какая же гадость! Почему в княжеском доме так отвратительно готовят! Просто в рот взять невозможно!
Сменив крамольные мысли на более лояльные, девушка уже более справедливо решила, что дело не в качестве пищи, а в ней самой. Она не видит в приеме пищи ничего привлекательного. Если подумать, то многие более тучные красотки согласились бы подставить свою ногу трескучке, чтобы добиться такого результата. Но ей-то этого не нужно. Совсем, если вдуматься. Ее и без того здесь собирались откармливать, находя, что ее фигура несколько отступает от совершенства. Да, ей бы не помешало немного потолстеть, а то она уже не на шутку похожа на бестелесный призрак. Кажется, еще чуть-чуть — и воспарит к потолку и заоблачным далям.
Аурин отодвинула от себя тарелку, но неумолимая Кие не зевала и вернув посуду на место, сказала:
— Доедайте, госпожа.
— Не могу.
— Можете. Вы съели всего три ложки.
— Три ложки?! — ужаснулась девушка, — а кажется, что три тарелки. Ох.
Она продолжила пытку. Наконец, с грехом пополам тарелка опустела. После чего Кие поднесла ей большую чашку с дымящимся настоем. Окинув взглядом внушительную емкость, Аурин закатила глаза и малодушно подумала, что неплохо было бы сейчас грохнуться в обморок. Но тут же передумала. Суматоха поднимется, Боги ахнут. А доктор Илли вольет в нее все три чашки, вместо одной.
— Я с успехом могу здесь утопиться, — проворчала Аурин, душераздирающе вздохнув.
— Госпожа, доктор велел, а он плохого не посоветует. Сами знаете, до сих пор все его советы приносили вам только пользу.
— Знаю, знаю. Ладно. Ох.
С кружкой настоя девушка сидела куда дольше, чем над тарелкой. Но все когда-нибудь заканчивается, даже такая гадость, как это.
Убедившись, что кружка пуста, Кие забрала ее и унесла поднос с посудой.
— Госпожа Фодэ сказала, что если вы намерены купить маленького мангуста, то вам придется ждать, пока он не подрастет. Ведь детеныши должны учиться ловить змей.
— А разве у них это не заложено?
— Куда? — приподняла брови Кие.
— Ну, инстинкт. Они охотятся на змей согласно инстинкту. Разве нет?
Служанка пожала плечами.
Аурин чувствовала себя отяжелевшей и не способной даже встать на ноги. Ужин и кружка настоя разморили ее так, что не хотелось двигаться и говорить. Она свернулась клубочком на циновке и закрыла глаза.
— Госпожа, что это вы делаете? — прозвучал над ней укоризненный голос служанки, — позвольте, я вам помогу дойти до постели. Вставайте. Вот так.
Девушка не спорила, позволив довести себя, куда было указано, едва не засыпая на ходу. Все эти волнения плюс обильная пища сделали свое дело. Она закрыла глаза и почти мгновенно уснула.
Кие укрыла ее одеялом и шикнула на стражу.
— Не вздумайте шуметь, — прошипела она, — госпожа отдыхает. И железом своим не бряцайте без толку.
Дюжие молодцы кивнули. При всей своей бравости и вооруженности, они побаивались строгую служанку и не были склонны ей перечить.
Аурин не проснулась к ужину. Забеспокоившаяся Кие хотела было ее разбудить, но пришедший доктор Илли остановил ее.
— Не надо, — сказал он, — пусть спит. Здоровый сон лечит не хуже лекарств. Не поужинает… Что ж. Но с другой стороны, это все равно не доставило бы ей удовольствия. Тем более, когда человек спит, ему не требуется еда.
Кие выполнила его указания и не стала будить госпожу, про себя жалея бедняжку. Как же ей пришлось умаяться, чтобы так долго приходить в себя!
Вопреки ее подозрениям, стражники вели себя тихо и отличались редкой организованностью. Они спали по очереди, видимо, очень опасались за свои головы.
Утром Кие позволила госпоже поспать подольше, хотя в доме было принято вставать рано. Но Аурин была больна и это правило на нее не распространялось.
Но когда солнце перевалило за полдень, служанка оставила свои дела и решительным шагом направилась к Аурин. Все должно быть в меру. Столько спать уже не полезно, а очень вредно.
Она наклонилась над госпожой и осторожно тронула ее за плечо.
— Госпожа, — сказала она, — пора вставать. Вы уже и завтрак проспали.
Аурин не шевелилась. Тогда Кие тряхнула ее сильнее. Потом, встревоженная неподвижностью, повернула к себе. Тело послушно легло на спину. Посмотрев в белое, застывшее лицо, на котором лежала печать умиротворенности, служанка поспешно одернула руку и завизжала на весь дом.
— А-а-а-а!!! О-о-о-о, боги! — вопила она, — боги, что же это?! А-а-а-а!!!
Она вскочила как ошпаренная и метнулась к двери, но была задержана охраной, сбитой с толку ее воплями.
— А ну, стой!
— Пустите меня, пустите! А-а-а-а!!! Остолопы! Заснули, проворонили! О-о-о-о!!!
— Что случилось? — спросил один из них, заметно встревожившись.
— Плаха по тебе плачет, вот что! — вопила Кие, лишившись соображения, — и по тебе тоже! И по мне, и по мне! О-о, боги, где же вы были?
— Перестань орать, — стражник тряхнул ее за плечи, — а то так рыло начищу, в зеркало взглянуть побоишься.
— О своем бы рыле побеспокоился, дубина!
Второй стражник, не склонный вступать в перепалку, оставил пост и направился к постели госпожи. То, что он увидел, привело его в состояние, подобное Кие, с той лишь разницей, что он не стал голосить, лишь затрясся как осиновый лист.
Первый стражник все еще отпихивал Кие от двери и уворачивал голову от тумаков и оплеух, которыми она его награждала.
— Уйми ты ее! — рявкнул он своему напарнику, — что ты там стоишь, как столб? Видишь, баба свихнулась! Ай! — это Кие, воспользовавшись секундной заминкой, особенно сильно стукнула его по носу, — хватит, дура! Сейчас голову откручу! Ну где ты там, Хайси?
Бледный как бумага Хайси вернулся к двери и прошептал:
— Госпожа-то того, преставилась.
— Че-е-го-о?! Не проспался, что ли? Что несешь?
— Померла она.
Стражник опустил руки, позабыв про беснующуюся Кие.
— Померла? — переспросил он с ужасом.
— Ага. Нужно уходить поскорее, Торо.
— Уходить? Куда?!
— Куда-нибудь, хоть к демонам. Здесь оставаться нельзя.
— Вас не выпустят, — вмешалась Кие, — вы, идиоты, что, не понимаете этого? Нас никого отсюда не выпустят! О, мы пропали! Мамочка!
Взглянув друг на друга с неописуемыми выражениями лиц, они рухнули на пол в молитвенных позах и закрыли головы руками, отгораживаясь от всего мира.
Кие уже не кричала, она рыдала, присев на корточки и раскачиваясь из стороны в сторону.
Такое положение вещей сохранялось довольно долго, пока в комнату не влетел переполошенный доктор Илли и не споткнулся о распластавшегося Хайси. Не удержавшись на ногах, он упал, но тут же вскочил. Окинув взглядом представившуюся ему картину, доктор не стал задавать глупых вопросов и нелепыми прыжками, словно хромающее кенгуру, помчался к Аурин. У ее постели он притормозил, а потом и вовсе остановился. Того, что он увидел, ему хватило с лихвой, но все равно, словно не веря собственным глазам, он упал на колени, схватил безжизненную руку, проверяя пульс.
— О боги, — простонал он, — нет. Только не это.
Илли обхватил голову руками.
— Как же так? Почему? Почему, боги?
Некоторое время он раскачивался, бормоча одну и ту же фразу, но потом, понимая, что уподобляется остальным, с трудом взял себя в руки. Побледнев так, что цветом лица стал схож с покойницей, доктор встал и пошатываясь, направился к служанке.
— Когда это случилось? — спросил он дрожащим голосом.
Кие ни на что не среагировала. Тогда Илли рывком поставил ее на ноги и влепил звучную оплеуху.
— Я спрашиваю: когда? Ну?
— О господин, — прошептала служанка, — ничего не знаю. Ничего, клянусь вам, господин! Я не будила ее, как вы велели! А утром, уже солнце давно взошло… Я не хотела ничего плохого! Я только немного потрясла ее за плечо. Она была такая холодная! О-о-о!!!
Кие опять зарыдала. Доктор, забывшись, сунул в рот край бороды и долго жевал ее, глядя сквозь служанку.
— Это неспроста, — прошамкал он невнятно, — неспроста. Ее в сон клонило? Она хотела спать?
— Вчера, да, господин. О, я не виновата!
— Хватит выть! — рявкнул доктор так, что борода выпала изо рта, — допекла ты меня, дура! Палка по тебе плачет!
Палка Кие не пугала. Она утерла слезы и с надеждой посмотрела на него. Палка плачет, это просто чудесно. Лишь бы не топор.
— Что она ела?
— Как обычно, господин, — и Кие скрупулезно перечислила все ингредиенты блюда.
— Кто принес еду?
— Я, господин.
— К ней кто-нибудь прикасался?
— Только я и госпожа, — она всхлипнула.
— Потом поревешь. У нас для этого будет много времени. Очень много, — совсем тихо добавил доктор, — она ела что-нибудь еще? — это было сказано вовсе безнадежно, поскольку он знал, что ничего сверх того, что ее заставляли съедать, Аурин не съела бы ни за какие блага в мире.
Но Кие добросовестно ответила на этот вопрос:
— Нет, господин.
— Значит, она пообедала, а потом ей захотелось спать?
— Да, она пообедала и выпила настой из трав.
— Настой? Какой настой?
— Тот, который вы прислали, господин.
— Я прислал? Когда? — глаза доктора округлились.
— Вчера, господин, — Кие немного удивилась его забывчивости, — Хилле передала мне его и сказала, что это вы так распорядились.
— Кто тебе его передал?
Доктору Илли стало нехорошо. Он долго смотрел на недоумевающую Кие безо всякого выражения до тех пор, пока она снова не начала плакать.
Наконец, он встрепенулся, возвращаясь на грешную землю.
— Проследи, чтобы сюда никто не входил.
Подойдя к стражникам, доктор пнул одного в бок носком башмака.
— Вставай.
Тот подскочил, с ужасом смотря на него.
— К двери — и никого не впускай. И не выпускай, — добавил он, мельком взглянув на Кие, — может быть, тогда тебе удастся сохранить свою никчемную голову на плечах. Все ясно?
Тот торопливо закивал.
Шаркая ногами и сгорбившись, Илли вышел в корридор. Ему очень не хотелось никуда идти, гораздо лучше теперь было бы выпить какого-нибудь быстродействующего яду, все милосерднее, чем то, что его ожидало. Но идти было нужно.
Доктор отправился к госпоже Томин, твердя себе, что она мудра и примет наилучшее решение. Но в глубине души понимал, что просто не хочет идти к князю.
Госпожа Томин услышала новость и побледнела так, что Илли испугался до дрожи в коленях. Она вскочила с легкостью молодой девушки и метнулась к нему.
— Что ты сказал? Что ты сказал? Повтори.
— Она умерла, госпожа. Но если быть совершенно точным, то ее убил яд.
— Ты хочешь сказать…, - госпожа посмотрела на него расширенными глазами, — что яд трескучки все-таки сделал свое черное дело?
— Это был не яд трескучки, госпожа.
— А что именно? Ты хочешь сказать…
Ему было очень трудно что-то делать, но Илли все-таки кивнул.
— Этот яд ей поднесли, прикрываясь моим именем, госпожа. Однако, я знаю, кто это сделал.
— Кто? — госпожа уже догадывалась, но предпочитала все же услышать.
— Хилле. Служанка госпожи Рэкти.
Госпожа Томин едва не вскричала: "Я знала!", и закусила губу. Она медленно подняла руки к горлу, издавая при этом полузадушенный полузвук — полухрип.
— Безумец, — прошептала она, — ты понимаешь, что будет, когда Тэнмир узнает?
Илли кивнул. В данный момент он больше всего напоминал утопленника, пролежавшего на дне около двух недель.
— Зачем ты пришел ко мне? — голос госпожи, и без того тихий, медленно угасал, — ты хочешь, чтобы я пошла к нему? Нет. Этого я не сделаю. Ни за что.
Она только представила себе эту картину, как ее пробрала дрожь с ног до головы.
— Даже не думай об этом. Ясно?
— Но что-то делать нужно.
— Нужно.
Доктор Илли пару минут смотрел на нее, ожидая того самого мудрого решения, но ничего путного не дождался. Госпожа Томин молча стояла напротив него и смотрела сквозь него на противоположную стену. Но можно было поклясться, что она ничего там не видела. Врач тяжело вздохнул, понимая, что именно женщина сейчас чувствует. Так они и стояли друг напротив друга почти без движения и абсолютно тихо несколько томительных минут.
Наконец госпожа Томин легким жестом проверила сохранность своей прически и оправила платье.
— Пойдем.
— Госпожа… куда?
— К ней.
— Она умерла, госпожа. Я не мог ошибиться.
— Я знаю. Пойдем, — ее голос стал тверже.
Илли машинально развернулся и отправился за ней следом, сосредоточенно глядя прямо перед собой. Он не понимал, для чего госпоже понадобилось смотреть на мертвое тело, но выяснять это считал напрасной тратой времени.
Однако, когда они дошли до комнаты Аурин, то сразу поняли, что опоздали. В комнате, помимо двоих охранников, находилось еще четверо. Госпожа Томин огляделась и увидев сына, стоявшего у постели умершей, направилась к нему. Она выглядела так, словно шла прямиком на эшафот.
— Сын мой, — пролепетала женщина.
Князь не сразу повернул к ней голову. Но когда она видела его лицо, все слова застряли у нее в горле.
Окинув ее пустым взглядом, князь повернулся к остальным.
— Илли, — проговорил он.
Доктор схватился за сердце и рухнул на пол. Равнодушно понаблюдав за его корчами, князь велел стражникам:
— Уберите его.
— Да, господин.
— И всех остальных тоже.
Кие поняла быстрее всех, что это означает и завыла.
— Нет, господин, не надо! Я не виновата, клянусь богиней, я не виновата, я не знала, я думала…
Но господину, видимо, было совершенно неинтересно, что же она думала, потому что он отвернулся и увидел мать. Пару секунд вспоминал, откуда она здесь.
— А, это вы.
— Илли не причем, сын мой, — торопливо заговорила она, — кое-кто просто воспользовался его именем, чтобы передать яд.
— Кто?
— Хилле.
— Кто такая Хилле?
— Служанка Рэкти, — уже гораздо громче и тверже отозвалась госпожа.
Она ожидала какой-нибудь реакции, но ничего не заметила. Князь только едва заметно кивнул головой и продолжал:
— Вы знаете, что вам нужно делать. Займитесь. Все должно быть так, как полагается. И я уверен, что вы не пренебрежете ни единой мелочью.