В этот напряженный момент, когда госпожа Томин совершенно вышла из себя и была готова позвать стражу, чтобы велеть выпороть негодницу и исполнить ее просьбу, отворилась дверь и Норити с поклоном произнесла:
— Сообщение от владетельного князя Тэнмира, госпожа.
Госпожа Томин, тяжело дыша, повернула к ней голову:
— Говори.
— Завтра утром начнется охота на трескучек, госпожа. Князь Тэнмир приглашает принять в ней участие вас и госпожу Аурин.
— "Госпожу Аурин", — едва слышно проворчала женщина, остывая, — хорошо. Ступай. Передай князю, что приглашение принято.
Норити ушла. Она, разумеется, кое-что слышала, но виду не подала.
Госпожа Томин вновь взглянула на девушку:
— Ну что, госпожа Аурин, — она выделила последние слова, — ты все поняла? О твоих желаниях поговорим позднее. Сейчас я скажу лишь одно: завтра ты должна быть на охоте.
— Я никогда не охотилась, — сообщила Аурин, — и я никогда не видела этих самых трескучек. Мне говорили, что это редкостная гадость.
— Я и не сомневалась в этом, как и в том, что услышу от тебя нечто подобное. Ну, сколько раз повторять тебе, что нельзя в доме князя выражаться как на твоем излюбленном базаре? Гадость, видите ли. Деревенщина.
Аурин безучастно выслушивала ее поучения, стоя рядом со скучающим видом. Ее злость ушла, сменившись скукой. Ну вот, начинается! Какая же зануда эта госпожа Томин!
— Неудивительно, что ты не имеешь никакого представления о том, чем заняты люди благородного происхождения. Но это нетрудно исправить. На трескучек охотятся верхом, с копьями. Они водятся в степях и на равнинах. Их укус ядовит, просто смертелен и смерть наступает практически сразу. Собственно говоря, тебе и делать-то ничего не придется. Лишь сидеть в седле и следить, чтобы какая-нибудь из трескучек не укусила тебя. Хотя бы потому, что она сама может отравиться. Ты умеешь ездить верхом?
— Умею, — согласно кивнула девушка, борясь со сном и едва не зевая, — мне приходилось ездить верхом, госпожа. Правда, я не очень хорошо умею это делать.
— Ну что ж, тогда ты вполне можешь сделать вид, что охота на трескучек — обычное для тебя дело. Главное, не задавай глупых вопросов и не зевай. И помни, что рядом с тобой будет находиться сам владетельный князь Тэнмир. Жаль, что до тебя не доходит, какая это честь для нищей рыбачки.
— До меня уже почти дошло, — поспешно вставила Аурин.
Госпожа Томин уже почти взмахнула рукой, чтобы отпустить ее, но рука замерла в воздухе.
— Да, — сказала она, словно кое-что вспомнила, — держи язык за зубами и не болтай. И не язви. Когда я повторю это в сто первый раз, мне это может надоесть. Ступай.
Аурин поклонилась и вышла за дверь. Никаких особых изменений в своем поведении она не обнаружила. Разве что, поклоны для нее стали самым обычным делом. Она частенько ловила себя на том, что иногда совершенно машинально едва не кланялась слугам, когда они зачем-либо ее посещали.
У себя в комнате Аурин села на циновку и задумалась. Все стало гораздо хуже, чем было спервоначалу. Разумеется, она понимала, чего хочет от нее госпожа Томин. А также она понимала и то, что все это казалось ей отвратительным. И дело было не в том, что ей совершенно не нравился князь. Нет, она находила его вполне симпатичным и приятным, кстати, совершенно ненавязчивым. Но настойчивые подталкивания его матери злили ее до белого каления. В такие моменты девушка чувствовала, словно на нее выливают целый чан липкой грязи, от которой не отмыться никогда. Мерзкое ощущение и понимание того, что ее просто хотят подложить князю в постель, чтобы он забыл другую, которая претендует на абсолютную власть в доме и желает сдвинуть госпожу Томин с ее незыблемых позиций. А она, Аурин, просто пешка в чужой игре, с чувствами которой совсем не считаются. И ведь при всем том ей было совершенно наплевать на желания Рэкти. Пусть делает, что хочет. Пусть выходит за князя замуж, становится княгиней, берет власть в свои руки, даже отсылает госпожу Томин в самую глухую провинцию, где ей, кстати, самое место. Какое ей дело до этого? Никакого. А ее заставляют что-то менять. Неудивительно, что у Аурин не было никакого желания это делать.
Девушка вздохнула, подумав о другом. Она так давно не ездила верхом, что почти забыла, как это делается. Завтра нужно постараться не ударить в грязь лицом и удержаться в седле, при том делая вид, что для нее это — самое обычное дело. Словно она каждый день этим занимается сразу после завтрака. А уж потом, когда эта охота окажется в прошлом, Аурин подумает, каким образом отсюда сбежать. Ей нужно отсюда выбраться. Пусть госпожа Томин сама справляется со своими проблемами. Не надо было тогда соглашаться на это.
Пробуждение Аурин наутро было не из приятных. Она сразу и кстати вспомнила о трескучках, пытаясь представить, на что они похожи, но признавая, что фантазия ее бедна, как и собственный карман. Тем более, что очень скоро она сможет воочию увидеть этих отвратительных созданий. В том, что они были отвратительными, Аурин почему-то не сомневалась.
Служанка принесла ей странное платье, из тех, которые Аурин никогда не одевала. Выяснилось, что именно такие надевают дамы, когда собираются ездить верхом. Посмотрев на себя в зеркало, девушка подумала, что это не такая уж и плохая мысль. Платье подчеркивало достоинства ее фигуры и очень ей шло.
Аурин вышла во двор, где встретилась с госпожой Томин, на которой тоже было платье для верховой езды. Оказалось, что у госпожи совсем даже неплохая фигура. Она посмотрела на Аурин с сожалением и сказала:
— Жаль, что при такой внешности ты совсем не хочешь пользоваться головой. Ты бы смогла вытеснить не только Рэкти, но и меня.
Девушка фыркнула и заметила очень невинным тоном:
— Скажите, госпожа, а почему вы всегда надеваете платья, которые скрывают достоинства вашей фигуры?
— Ты — очень противная, нахальная и ехидная девчонка, — отозвалась та сварливо, но потом все же улыбнулась, так как комплимент ей понравился, — мой возраст и положение не позволяют мне выделяться своими внешними данными. Место почтенной матери должно быть высоким, но скромным. Но ты слишком глупа, чтобы это понимать.
— Конечно, госпожа, — кивнула Аурин.
Подвели лошадей. Когда девушка устраивалась в седле поудобнее и находила, что это очень проблематично, подошла Рэкти, выглядевшая очаровательной, но немного мрачной. Впрочем, когда появился князь, причина ее мрачности стала ясна. Он не удостоил ее даже взглядом, но необыкновенно сердечно поздоровался со своей матерью. Вид Аурин верхом на лошади явно произвел на него неизгладимое впечатление. Девушке лишь оставалось надеяться, что когда она попытается ехать, не произведет такое же неизгладимое впечатление не только на князя, но и на остальных, но не изысканной грациозностью посадки, а редкостной неуклюжестью.
— Вы очаровательны, гимин, — не удержался князь.
— Благодарю вас, господин, — ответила она скромно, как и подобало женщине.
Последней подошла Фодэ. Ее лицо сияло добродушной улыбкой.
— Я не опоздала? — осведомилась она, — мне пришлось немного задержаться.
— Не беспокойтесь, Фодэ, все давно привыкли к тому, что каждый раз вам приходится немного задерживаться, — съязвила Рэкти с недоброй усмешкой.
Аурин фыркнула, найдя, что наложница язвит зло, но довольно остроумно. Она подбадривающее улыбнулась Фодэ и махнула ей рукой, подзывая. Наложница приблизилась и почтительно поклонившись госпоже Томин и князю, спросила:
— Я не помешаю?
— Присоединяйтесь, гимин, сделайте одолжение, — госпожа Томин была преисполнена благодушия, навеянного мрачным лицом Рэкти и вниманием сына.
Когда все были в сборе, слуги раздали копья. Они были тонкими и длинными, а наконечники необычайно острыми с зазубринами на концах. Аурин некоторое время крутила то, что вручили ей в руках и морщилась, представляя, как эта штука с хрустом прокалывает чье-то тело.
— Никогда не любила охотиться, — доверительно сообщила Фодэ Аурин, когда процессия тронулась в путь, — несчастные создания! Мне их так жаль.
— О да, трескучки очень несчастны, — услышала их госпожа Томин, — именно оттого, что они столь несчастны, они и кусают всех подряд.
— Если б на меня охотились с копьями, я бы тоже кого-нибудь укусила, — сказала Аурин, очень живо представив это.
Ее слова показались князю необыкновенно смешными, и он рассмеялся.
— Поему бы просто не оставить их в покое? — вполголоса продолжала Фодэ, — они, конечно, ядовиты, но никогда не нападают первыми.
— Значит, они хищные? — полюбопытствовала Аурин, невзирая на неодобрительные взгляды госпожи Томин, запрещающей ей обнаруживать свое невежество.
— Хищные? Ах да, конечно. Они нападают на добычу стаями, — объяснила Фодэ, — и если им удается ее загнать, то кусают ее.
— А потом едят, — уточнила ее собеседница.
Госпожа поморщилась. Фодэ хмыкнула.
— Разумеется. Иначе, зачем еще. Они никого не боятся, кроме…
— Кроме? — повторила Аурин, ожидая продолжения.
— Это все глупые суеверия, — вмешалась госпожа Томин, — если краути и существуют, то они могли бы найти себе добычу поинтереснее.
— Краути? — услышала ее ученица знакомое слово, — а как они выглядят эти краути?
— Я их никогда не видела.
— Говорят, — вставила Фодэ тихо, — что это ужасные создания похожие на волков. У них острые клыки и глаза, горящие огнем. А их свирепость не сравнится ни с чем.
— Глупости, — снова повторила госпожа Томин, — это все сказки. Никаких краути не существует.
— Вы ошибаетесь, госпожа, — возразила Фодэ, немного дрожа от собственной дерзости, — в моей деревне был… один человек, который встречался с краути.
— Неужели? — хмыкнула госпожа Томин, — должно быть, он любил выпить.
Аурин фыркнула.
— А что он рассказывал? — с любопытством спросила она у поникшей наложницы.
— Ничего, — та повернулась к ней, — он уже ничего не мог рассказать. Он был мертв.
— Замечательно, — уже в открытую рассмеялась госпожа, — тогда почему вы решили, что он встречался с краути?
— На его теле не было никаких следов. Он выглядел так, как будто заснул. Но все знают, что жертвы краути умирают не от укусов, а от необъяснимого ужаса.
— Да ну? — саркастически отозвалась женщина.
— Ух, ты! — с восторгом отозвалась Аурин, — они такие страшные?
— Увы, никто не может поведать нам об этом, так как жертвы краути всегда мертвы.
— Но вы говорили, что они похожи на волков, — припомнила девушка.
— Вот, — с торжеством в голосе сказала госпожа Томин, — что вы на это скажете? Говорю же, все это выдумки досужих сплетниц. Ни капли здравого смысла в ваших рассуждениях, гимин, — это относилось к Фодэ, — откуда вы знаете, как выглядят краути? Или об этом вам поведала недоеденная трескучка?
Аурин рассмеялась, а Фодэ насупилась.
— Хватит болтать, — добавила госпожа Томин, — мы уже подъезжаем. Будьте предельно осторожны.
Аурин стала пристально вглядываться вперед, ожидая увидеть… она и сама не знала, что именно. Никто так и не удосужился объяснить ей, что из себя представляют эти пресловутые трескучки. И девушка ожидала всего, что угодно. Это могли быть жуткие твари, являющиеся в самых ужасных кошмарах. Но когда она увидела животное, скакнувшее в их сторону, ей и в голову не пришло, что это именно трескучка.
Перед ними была тощая, облезлая собака с острыми ушами и вытянутой вперед мордой. Ничего примечательного в ее облике не было. Аурин даже не подумала испугаться, но тут собака раскрыла пасть, длинный язык метнулся вперед, метя в ноги лошадей. При этом раздался отвратительный треск, похожий на тот, который издает разрываемая на клочки плотная бумага.
Лошади были привычны к охоте, они легко уклонились от смертоносного жала.
Князь взмахнул копьем и в следующее мгновение трескучка оказалась проколотой насквозь. Копье окрасилось кровью. Животное заверещало, упало на землю и стало дергаться в агонии.
Это зрелище оказалось гораздо более неприятным, чем думала Аурин. Хотя девушка вовсе не была неженкой, но до сей поры ей приходилось иметь дело лишь с рыбой, которая на редкость молчалива. К горлу подкатился тошнотворный ком и девушка отвернулась в сторону.
— Не зевайте, — предупредила ее Фодэ, держа копье наготове, — трескучки очень прыгучи.
— Замечательно, — скривилась Аурин.
Не прошло и минуты, как пространство вокруг всадников было заполнено трескучками. Они лезли отовсюду, прыгая и скалясь. Люди то и дело взмахивали копьями. Аурин лишь сидела, вцепившись в свое, тараща по сторонам округлившиеся глаза. Она надеялась, что трескучки оставят ее в покое. Но эти животные не выбирали, они бросались на всех.
От первой трескучки Аурин отмахнулась, вторую чувствительно стукнула по голове. На несколько мгновений животное потеряло ориентацию и упало на землю. Потом встало и покачиваясь из стороны в сторону, хотело ретироваться, но его нагнало безжалостное копье госпожи Томин.
— Будь внимательна, гимин, — вполголоса сказала она, — иначе и с жизнью проститься недолго. От укуса трескучки умирают почти мгновенно.
Аурин покрепче вцепилась в копье.
Из всех охот эта охота была самой отвратительной. Собственно говоря, это даже охотой назвать было нельзя. Разве что, истреблением. Глупые трескучки лезли на рожон, не понимая, что должны сидеть тихо и не высовываться. Убитых становилось все больше и больше.
Наконец, последняя попала на копье к Рэкти и задергалась в агонии.
— Отлично, — сказал князь, — на сегодня хватит. Остальные расползлись по норам.
— Разворачиваемся? — осведомилась госпожа Томин.
— Мне кажется, сперва нужно объехать это место и еще раз проверить.
Аурин, чувствуя отвращение и неуместную жалость к убитым созданиям, тронула вожжи и последовала за госпожой. Она полагала, что гораздо лучше будет, если они уедут отсюда, но с другой стороны, князю лучше знать, ведь он не впервые охотится. Кто их знает, этих трескучек. Следом за ней пристроилась Рэкти, состроив презрительную гримасу, а за последней — Фодэ, жалостливо морщась.
Вдруг лошадь под Аурин, до сей поры ведущая себя спокойно, заржала, дернула крупом и встала на дыбы. Все это произошло столь быстро, что Аурин, не имеющая большого опыта, не успела сориентироваться. Она сжала руками вожжи, но недостаточно сильно. Новый толчок выбросил ее из седла и Аурин упала на землю, причем, пролетев порядочное расстояние.
Удар оглушил ее на пару секунд, но был вполне удачным, если так можно выразиться. Аурин не свернула себе шею, не повредила рук и ног, она лишь ударилась и вполне могла бы отделаться лишь синяками.
Но в шаге от нее лежала умирающая трескучка. Продолжая испускать еле слышное шипение, она со скрипом открыла пасть и острый язык метнулся в сторону Аурин
Девушка откатилась в сторону, но недостаточно быстро. Сильная боль обожгла ее лодыжку. Охнув, Аурин одернула ее и хотела привстать, чтобы посмотреть, в чем дело. Но не смогла.
— Боги, она укусила ее! — завопил кто-то.
Аурин не могла пошевелиться, она лишь смотрела прямо перед собой широко раскрытыми глазами. Ее уходящее сознание бесстрастно отметило человека, наклонившегося над ней, ноги нескольких лошадей, окруживших место происшествия. Потом она почувствовала, что куда-то летит и даже не успев это осмыслить, отключилась.
И тут же на нее обрушились старые видения, как будто ждали именно этого случая. Тяжелый жар, давящий сверху, словно колпак, потрескивание и неприятный запах, заползающий в ноздри. Это не был запах пожара, хотя все остальное указывало на это. Этот запах был слишком въедливым и противным. Потом все кругом сотряслось от страшного грохота. Аурин закрыла лицо руками и завизжала. Вокруг нее кто-то бегал, кричал, падал и ронял вещи. Слова казались ей странно знакомыми, но девушка не могла понять, что же они значили. Куда более странным было то, что она сама кричала что-то очень похожее.
Потом Аурин оказалась в абсолютной темноте, которая окружала ее со всех сторон. И она в этой темноте плыла, словно в воде. Впрочем, возможно, здесь было темно, но не пусто. Где-то впереди тусклыми точками мерцали огоньки, а навстречу ей неслись огромные камни неправильной формы.