- Они тебе не подошли? - участливо поинтересовалась Ника.
- Даже чуть великоваты, - понизила голос собеседница.
- Тогда чем ты недовольна? - удивилась девушка, присаживаясь на кровать.
- Трита предупредила, чтобы я даже не думала к их хозяйке подлизываться, - тревожным шёпотом сообщила невольница. - Она им, видите ли, уже все уши прожужжала, какая я верная и преданная. Вот я опасаюсь. Тут все рабы за неё.
Горько усмехнувшись, попаданка покачала головой. Даже в таком крошечном коллективе среди, казалось бы, одинаково бесправных людей находятся такие, кто готов вести бесконечную грызню за близость к источнику власти и материальных благ.
- Забудь, - усмехнулась она. - Если завтра утром всё получится, вечером ты будешь выше их всех.
- Да благословят вас небожители, госпожа! - всхлипнула женщина. - До последнего часа буду помнить вашу доброту.
Уже лёжа в постели, Ника внезапно вспомнила странное поведение местных невольников, попрятавшихся, едва из спальни выбрался страдавший с похмелья Итур Септис Даум.
Закутавшаяся в одеяло и плащ Риата охотно просветила хозяйку.
- У радлан издавна повелось, что глава семьи должен просыпаться первым, чтобы принести жертву на алтарь домашних богов. Видно, ваши родственники тоже придерживаются старинных порядков. Только забот у господина Септиса много... Рано встать не всегда получается.
- То есть, прячась от хозяина, рабы делают вид, будто все в доме ещё спят? - усмехнулась девушка, в который раз удивляясь практичности местных жителей. Действительно, если господин, выйдя утром из комнаты, никого не видит, значит, он проснулся первым и может с чистой совестью приносить жертву, как того и требует старинный обычай.
- Может, поэтому госпоже Септисе не понравилось, что у вас всю ночь светильник горел? - еле слышным шёпотом предположила невольница. - Говорят, в давние времена их зажигали только после того, как солнце полностью скрывалось за горизонтом, и гасили перед тем, как лечь в кровать.
"Выходит, мои горячо любимые родственники свято чтут традиции предков, - подумала Ника. - Это плохо. Консерваторы - люди упрямые. Но и у них есть свои слабости. Главное - суметь вовремя их отыскать".
Покидая дом регистора Трениума, второй писец рудника "Щедрый куст" не предполагал, что расставание с госпожой Юлисой окажется настолько тяжёлым. Молодой человек чувствовал, что некая частица его души навсегда останется с этой девушкой. Теперь, сколько бы лет не отмерили Олкаду Ротану Велусу бессмертные боги, скольких бы женщин ему не пришлось встретить на своём пути, каждую из них он неизбежно будет сравнивать с Никой Юлисой Терриной.
Но вместе с этим писец с предельной ясностью понимал, что эта девушка потеряна для него навсегда. И дело не столько в том, что знатные родственники не позволят ей встречаться с каким-то коскидом, скорее всего, она сама не захочет продолжить их знакомство.
Молодой человек машинально потёр лоб, осторожно ощупывая недавно зарубцевавшуюся рану. Более чем красноречивый ответ на все его надежды.
Погружённый в мрачные мысли, он едва не прошёл мимо знакомых ворот в высокой, гладко оштукатуренной стене.
Видимо, за время его отсутствия управитель дома сенатора Юлиса поменял привратника, потому что в ответ на энергичный стук в калитке открылось узкое окошечко, и послышался недовольный хриплый голос:
- Чего надо?
Второй писец рудника "Щедрый куст" знал, его одежда выглядит небогато, и время для визита уже неподходящее, тем не менее, грубость раба разозлила его не на шутку.
- Да как ты смеешь, мерзавец, так разговаривать со свободным гражданином, коскидом славного Касса Юлиса Митрора?!
- Простите, господин, - уже вежливо, даже заискивающе пробормотал невольник, по-прежнему даже не думая открывать. - Но я вас не знаю.
- Олкад Ротан Велус! - заносчиво представился запоздалый гость. - Сын Пруса Ротана Глеба!
Тут же звякнул засов, потом ещё один. Как и все обитатели дома, привратник не мог не знать имени секретаря своего хозяина.
Кряжистый здоровяк с лысой головой, посаженной, казалось, прямо на широченные плечи, прикрытые жилетом из толстой кожи, застыл в более чем почтительном поклоне.
Не удержавшись от соблазна, молодой человек, перед тем как ступить на плотно подогнанные плиты двора, влепил звонкий подзатыльник могучему стражу ворот.
В отличие от регистора Трениума, сенатор Юлис имел в столице не просто большой дом, а целую, пусть и крошечную усадьбу с хозяйственными постройками и садиком.
Из конюшни вышел пожилой невольник в облезлом меховом плаще поверх застиранного, но ещё крепкого, без видимых заплат хитона.
Узнав одного из подручных управителя, Олкад остановился.
- Эй, Шоря!
- Да, господин, - поспешно поклонившись, раб выпрямился, подслеповато щуря узкие, запрятанные среди морщин, глаза.
- Не узнаёшь? - усмехнулся молодой человек, величаво расправляя плечи и выпячивая грудь.
- Да это же молодой господин Ротан! - всплеснул руками собеседник. - Хвала богам, вы вернулись! Вот уж обрадуется ваш почтенный отец!
- Где он? - перебил его коскид.
- Так у себя, господин Ротан, - махнул Шоря в сторону дома. - Всё работает с зари и до зари.
- А господин сенатор?
- Откуда же глупым рабам знать, что изволит делать их хозяин? - заюлил старый невольник.
- Он дома или нет? - прикрикнул Олкад.
- Нет, нет, господин Ротан, - энергично замотал головой собеседник. - Как с утра отбыл, так и не появлялся.
Кротко вздохнув, он развёл руками.
- Дела.
Тут же потеряв к старику всякий интерес, молодой человек торопливо поднялся по мраморной лестнице, миновал ряд колонн, прикрывавших фасад дома с высокой резной дверью, не обращая внимание на ещё одного привратника, склонившегося в глубоком поклоне, быстро пересёк богато обставленную прихожую и оказался в первом внутреннем дворике с большим квадратным бассейном.
Олкад знал, что его дно выстлано голубой галькой, которая удивительно красиво смотрится при свете дня, привлекая внимание каждого, кто впервые оказывался в доме сенатора Касса Юлиса Митрора.
Но коскида сейчас мало интересовали прелести интерьера. Почти бегом добежав до стола с пустым хозяйским креслом, он свернул в неприметный коридорчик, оканчивавшийся крепкой деревянной дверью.
Поначалу молодой человек хотел просто ворваться в комнату, служившую архивом сенатора и рабочим местом его секретаря, но в последний момент остановился и вежливо постучал, чувствуя, как бешено колотится сердце.
- Кто там ещё? - сварливо отозвался сильно недовольный голос. - Я же сказал, что занят!
Сына подобное поведение отца нисколько не удивило. Его покровитель всегда входил без стука, а на прочих обитателей маленькой усадьбы Прус Ротан Глеб мог ворчать совершенно безнаказанно.
- Я.
Последний раз они виделись больше года назад, когда второй писец рудника "Щедрый куст" приезжал в Радл по поручению господина Атола.
С тех пор секретарь сенатора Юлиса ещё больше постарел, высох и ссутулился от ежедневного корпения над исписанными папирусами. Вот и сейчас перед ним на столе лежало несколько свитков.
За узкими окнами, выходившими во внутренний дворик, уже царил полумрак, но яркое пламя двухрожкового светильника без труда позволило отцу узнать сына.
- Олкад! Хвала богам, ты здесь!
Кряхтя, он поднялся со своего сиденья с подлокотниками, но без спинки, и вскоре уже обнимал дорого гостя.
- Я рад, что ты добрался благополучно, - шмыгая носом и моргая, Прус отстранился и ещё раз оглядел отпрыска с ног до головы.
- Как раз позавчера принёс в жертву Геладе голубя, и небожительница меня услышала!
Внезапно посмотрев за спину молодого человека, он с тревогой спросил:
- А где госпожа Юлиса? Неужели ты оставил её во дворе?
- Она решила остановиться в доме регистора Трениума, - объяснил Олкад. - Я ничего не мог поделать. Всё же он ей родной дядя. Надо бы доложить покровителю...
- Сегодня он приглашён на ужин к купцу Полу Анкию, и вероятно, вернётся очень поздно, - покачал головой секретарь. - И сильно пьяным. Но завтра утром я ему обязательно всё расскажу.
Отец жестом пригласил сына сесть на стоящую у стены лавку, свитки с которой он бесцеремонно свалил на пол.
- На эту девушку у сенатора большие планы, - многозначительно заявил Прус, усаживаясь рядом.
- О чём вы? - живо заинтересовался молодой человек.
- Он хочет выдать её за Постума Авария Денсима!
- За сына отпущенника?! - охнул второй писец рудника "Щедрый куст".
- Подумаешь! - презрительно отмахнулся собеседник. - Зато он главный смотритель имперских дорог, несметно богат и считается близким другом наследника престола. Очень полезный человек.
- Но разве он не женат? - растерянно спросил сын.
- Пульхия год назад скончалась, - сообщил отец.
- Дочь купца Бетула? - на всякий случай уточнил молодой человек, и дождавшись утвердительного кивка, пробормотал. - Да она даже моложе меня!
- Не дали ей боги долгой жизни, - вздохнул Прус. - Поскользнулась в ванной и разбила голову. Аварий тогда всех рабынь, кто ей прислуживал, по кольям рассадил, за то что не доглядели. Горевал очень. Устроил раздачу хлеба и призовые игры. Тогда пять медведей затравили и десять львов. Я же тебе писал!
- Да, да, - подтвердил Олкад, потирая лоб и вспоминая, что первая жена Авария тоже прожила недолго и умерла родами, произведя на свет мёртвого мальчика. Безутешный вдовец тогда тоже сильно горевал, плача и стеная пешком проделал весь путь от дома до кладбища за Магурскими воротами на глазах тысяч горожан.
- Что это?! - встрепенулся отец, заметив свежий шрам. - Ты дрался?
- Нет, - в задумчивости покачал головой сын. - Ночью в гостинице выпил лишнего и ударился о дверь.
- Чего же это я сижу! - вновь всплеснул руками секретарь сенатора Юлиса. - Ты же голодный! Подожди, я сейчас.
Прежде чем молодой человек успел возразить, тот с неподобающей для своего почтенного возраста и солидного положения прыткостью выскочил в коридорчик.
- Тука, Усна, Лера! - во всё горло заорал Прус. - Эй, кто-нибудь!
- Что нужно, господин Ротан? - ответил женский голос.
- Беги на кухню и попроси Кулина прислать вина и что-нибудь закусить, - отдал распоряжение секретарь. - Скажешь, ко мне сын из Этригии приехал.
Развернувшись, он с трогательной улыбкой посмотрел на Олкада.
- Не хочу идти на кухню. Разве там дадут нормально поговорить?
- Да, отец, - охотно кивнул тот и наконец решился задать вопрос, давно обжигавший ему язык. - Но по какой причине покровителю понадобилось выдавать госпожу Юлису за Авария? Вы же сами говорили, что он никогда ничего не делает просто так.
- Я рад, что ты не забываешь моих слов, - улыбнулся польщённый Прус. - Сенатор Юлис - один из мудрейших людей, кого я когда-либо встречал. Но всё же...
Собеседник посуровел.
- Он смертный и тоже иногда совершает ошибки.
Отец пристально взглянул на Олкада. Он не скрывал своего желания когда-нибудь передать место секретаря своему потомку, и поэтому старался держать его в курсе дел их покровителя. Однако, на сей раз счёл нужным особо предупредить:
- Надеюсь, ты понимаешь, что об этом больше никто не должен знать?
- Конечно, отец, - с готовностью кивнул молодой человек. - Разве я женщина, чтобы болтать попусту?
- Год назад, в дни Сухара-всенасущного, сенатор весьма неосторожно высказался в адрес первого принца.
- Как же он так! - вскричал собеседник, всегда считавший господина Юлиса чрезвычайно осмотрительным.
- На первый взгляд, он не сказал ничего предосудительного, - поморщился Прус. - Просто тогда сгорела гостиница у Фриденарских ворот, и наш достойнейший покровитель не очень удачно выразился в разговоре об этом.
Вспомнив неприглядную историю, случившуюся с наследником престола в ранней юности, второй писец рудника "Щедрый куст" многозначительно хмыкнул.
- Да, - подтвердил его невысказанную мысль отец. - Ты всё правильно понял. Наш великой император, да хранят его небожители, стар и болен, поэтому даже такая мелкая ссора с тем, кто займёт его место, может принести неприятности.
- Ещё бы, - буркнул Олкад, всё ещё не представляя: причём тут госпожа Юлиса?
Рассказчик не долго держал его в неведении.
- Аварий замолвил словечко за нашего покровителя. Тот преподнёс наследнику банарского жеребца и теперь вновь получает от первого принца приглашения на ужин.
- Но ты же понимаешь, - секретарь строго посмотрел на отпрыска. - Подобные услуги просто так не оказывают.
- Разумеется, - криво усмехнулся тот, внимательно слушая отца.
- Аварий захотел стать зятем сенатора Юлиса! - выпалил Прус.
- Наглец! - буквально взорвался Олкад, тут же понизив голос по требовательному жесту секретаря. - Да как он посмел?! За такое язык вырвать мало! Какой-то отпущенник...
Второй писец рудника "Щедрый куст" замолчал, не находя слов от возмущения.
- Без наглости Аварий не стал бы одним из богатейших людей Империи, - наставительно сказал собеседник. - А деньги нынче значат не меньше, чем знатное происхождение.
- Но господин Юлис, кажется, обещал Алтею трибуну Эмбуцу? - напомнил Олкад.
- Сенатор так ему и сказал, - кивнул секретарь. - Они долго спорили. В конце-концов Аварий согласился на любую другую невесту из рода Юлисов. Но, увы...
Рассказчик развёл руками.
- Их оказалось не так много... Точнее ещё одна, которая хоть как-то его устраивала.
- Куда катится мир! - не выдержал молодой человек. - Сын отпущенника ставит условия аристократам!!!
- Политика, сын мой, - печально вздохнул отец и продолжил. - Наш покровитель пытался уговорить Овия Юлиса Люца из таналийских Юлисов отдать за главного смотрителя имперских дорог его овдовевшую сестру, но тот даже слушать не захотел. Они едва не подрались!
Усмехнувшись, рассказчик опасливо глянул на плотно прикрытую дверь и перешёл на еле слышный шёпот:
- Овий кричал, что пусть лучше его сестра умрёт в одиночестве, чем станет женой старого лагира!
- Что? - вскинул брови сын. - Так Аварий сам... зад подставляет?
- Давно ходят слухи, - многозначительно кивнул отец. - Будто бы он не только любит мальчиков, но любит, чтобы они его любили. Возможно, будь Аварий достаточно родовит, Овий мог бы и согласиться. А так - сын отпущенника да ещё и лагир...
Он поморщился.
- И теперь наш покровитель хочет отдать за него госпожу Юлису? - голос слушателя предательски дрогнул.
- Ну да! - рассмеялся секретарь. - Хвала богам, твоё письмо пришло очень вовремя. Тогда как раз император опять слёг, и сенатор не знал, как поступить? Кого из женихов выбрать: Авария или Эмбуца? Не спал, почти не ел, приносил жертвы. Выспрашивал астролога, но Боаз вертелся, как скользкий червь, и не говорил ничего определённого. Теперь понимаешь, почему наш покровитель отправил тебе письмо с голубем храма Питра? Он так обрадовался, что первый раз в жизни подарил мне кольцо со своей руки. Но я его приберёг для тебя...
Бодренько вскочив, Прус продолжил, шаря рукой на полке, заваленной свитками и стопками сшитых по углам листов папируса.
- Аварий долго не соглашался взять никому неизвестную девицу и уступил только после того, как господин Юлис пообещал дать за неё приданое, как за свою дочь... Ага, вот оно!
Довольно посмеиваясь, он повернулся, держа в руке золотой перстень с зелёным камнем, но едва взглянул на сына, как лицо его стало озабоченно-тревожным.
И в этот момент в дверь постучали.
- Кто там?! - рявкнул доверенный коскид Касса Юлиса Митрора.
- Это я - Тука! - ответили из коридора. - Господин Кулин прислал пироги с сыром и вино... неразбавленное.
Почти вырвав из рук миловидной рабыни небольшую корзину, старший из Ротанов вытолкал её из комнаты.
- Передай господину Кулину спасибо и иди отсюда. Пошла, пошла!