— Объезжайте, — говорит, — а то шапку сшибете.
— Ты что сидишь?
— Барин меня заставил, сокол какой-то под шапкой, как бы не улетел.
— Какой такой барин?
— Это не вы, это Краснянский барин (а он Рябов).
— Ты не видал, здесь мерзавец проезжал со свиньей и поросятами?
— Видал.
— Не знаешь, куда он поехал?
— Знаю.
— Куда?
— Он поехал в Нетковое село.
— Где такое? Я не слыхал.
— Это не ваше село, это другого барина — Харина.
— Ты мне его не догонишь?
— Нет, нет, нет.
— Я тебе целковый дам.
— Что ж целковый? Сокол может улететь, а барин меня сечь будет!
— Ничего, я посижу, посторожу. А если что, так барин с барином не будут ругаться.
— Ой, барин, далеко это!
— Да ты на моем иноходце.
Егорка взял целковый, сел на иноходца, отъехал в лес, запряг лошадей, привязал иноходца и поехал дальше домой.
Сидел, сидел барин и думает:
— Ну-ка погляжу, сокол там?
Открыл, а там нет ничего. Догадался, что мужик его обманул. Побежал домой. Шумит:
— Закладайте рысака в дрожки!
Кучер закладывает рысака в дрожки. Едет барин в погоню за мужиком. А Егорка знает, что погоня будет. Доехал до соснового бора, лошадей увел, а сам вышел на дорогу, ноги откинул, а плечом в соску уперся.
Барин скачет на дрожках, а мужик говорит:
— Барин, объезжай, а то мне ноги отдавишь.
— Ты что тут, дурень, стоишь?
— Сосну держу. Барин приказал, да вот крепостные так по переменкам и держат.
— Какой барин?
— Да Ларин.
— Ты не видал, тут проезжал мужик-крестьянин, свинья с поросятами и три лошади?
— Видал. Давешня, давешня с утра, а сейчас вот обед.
— Ты не знаешь, куда он поехал?
— Знаю.
— Куда?
— Тут много дорог, да не туда. Ты езжай прямо, потом влево, потом вправо, а потом наперекосяк.
— Ты его не догонишь?
— Нет.
— Почему? Я тебе целковый серебром дам.
— Нет.
— Три целковых дам.
— А сосна-то как? Упадет. Барин меня — на конюшню, сечь будет. Нет, нет, нет.
— Да зачем ее держать?
— Да она у него любимая какая-то, что ли.
— Езжай, ее кучер держать будет.
— А кучер не удержит. Я дюже сильный, так все равно, что двое.
— Ну, мы двое станем.
Вот стали они. Один с одной стороны, другой с той.
— Садись на рысака. Быстрее будет.
Егорка думает: «Дрожки греметь будут». Отпряг, сел на рысака, приехал в лес, запряг лошадей пару и эту привязал и поехал на базар лошадьми и свиньей с поросятами торговать. Распродал поросят и три лошади, а на одной поехал домой.
— Ну, матушка, зажарим свинью и будем мясо есть. Нашел я глупее тебя, совсем дурочку — барыню.
Стали они жить-поживать.
Барин стоял-стоял у сосны и говорит:
— Кучер, а не обманул ли нас мужик?
— Да я давно уж знаю, что обманул.
— Так почему же ты молчишь?
— Так как же вашу барскую волю учить?
— А ну, отойди от сосны.
Отошли они от сосны, а она стоит.
Барин говорит:
— Кучер, разбегись и вдарь в сосну лбом, сшибешь, аль нет?
А кучер говорит:
— Нет, барин, одному тяжело, а кабы вдвоем, то сшибли бы. Барин говорит:
— Давай вдвоем.
Разбежались. Кучер мимо, а барин цоп об сосну лбом, только иголки посыпались, а сосна как стояла, так и стоит.
Барин говорит:
— Кучер, что ж нам делать?
А кучер:
— Домой идти.
— А дрожки, сбрую?
— С собой возьмем.
Барин у кучера спрашивает:
— Что тяжелее: сбрую нести или воз везти?
Кучер отвечает:
— Сбрую тяжелее нести: тут и кнут и хомут, и дуга, и седелка. А какой тут воз, пустые дрожки везти: четыре колеса, тронул их, они сами покатятся.
Вот кучер сбрую несет, а барин воз везет.
Барин говорит:
— Ой, кучер, тяжело мне.
А кучер:
— Давайте, барин, я вас запрягу.
Сейчас запряг его.
Барыня глядит, такая веселая, что идет шерстобит. Она вызывает горничную и посылает ее:
— Вон музыкант идет, так ты его позови, а то я в хорошем настроении.
Горничная подбегает:
— Вы музыкант?
— Музыкант.
— Зайдите к барыне: она хочет потанцевать.
Он пришел, развесил инструмент, которым шерсть бьют, и начал по струнам ногтем, а струны: брн-брн-брн! Барыня пошла по комнате кружиться и приговаривает:
— Весь я город испрошла, такой игры не нашла.
А шерстобит почаще струны потрагивает. А они: брн-брн-брн!
— Всю Европу испрошел — такой дуры не нашел.
Вдруг горничная бежит:
— Ой, барыня, барыня, на чем-то едут к нам.
Барыня бросила танцевать, выбежала на балкон, а барин, запряженный в дрожки, везет.
Вот барин вез, вез и говорит:
— Кучер, мне тяжело.
— Барин, когда лошади тяжело, ей кнутом помогают.
И давай его кнутом по голеням постегивать.
А Егорка живет-поживает, да про пословицы вспоминает, которая из них правильная.
Есть пословица такая: «Трудом праведным не наживешь палат каменных, а если повильнешь, так наживешь». А другая пословица говорит: «Чужое недолговечное и непрочное».
Дорогие читатели, на этом сказке конец. А правда — Егорка молодец. Да и кучер неплох, когда барина запрет.
ПОКАТИГОРОШЕК
В некотором царстве, в некотором государстве, на море-окияне, на острове Буяне растет дуб зеленый, под дубом бык печеный, у него в боку нож точеный, сейчас ножик вынимается, и сказка начинается.
А это еще не сказка, а только присказка. А кто мою сказку будет слушать, тому соболь и куница, прекрасная девица, сто рублей на свадьбу, пятьдесят — на пир.
Жили-были дед да баба, и были у них два сына и одна дочь. Дочь, хоть и крестьянская девушка, звания простого, богатства малого, а красоты неописанной.
Собрались раз братья в дальнее поле пахать и взяли с собой хлеба на три дня. Вот отец им и говорит:
— Там работы на девять дней. Когда вы хлеб съедите, вам сестра принесет еще.
А идти на то дальнее поле нужно было через дремучий лес, по запутанным тропам, по кривым поворотам. Вот сестра и спрашивает:
— Как же, братцы, я вас найду, по какой тропинке вам хлеб принесу?
— А мы будет по дороге щепки бросать; по этой примете ты нас найдешь.
— Ну ладно, хорошо.