Но судьба, пропустив этих двоих через свои жернова, покидав из стороны в сторону да выполоскав в грязи, все же сдалась перед их внутренней силой. И теперь — Баки переглянулся с Наташей — все будет хорошо, пусть и не сразу. Брок и Карин живы и свободны, а уж дорогу осилит идущий.
— Прости… Прости меня… — вдруг прошептал Брок, одной рукой крепко обнимая сестру за плечи, второй поглаживая ее по волосам.
— Брок?..
Все услышали, как Карин даже перестала на время дышать. Никто ничего не понимал, но почувствовали — эти двое поняли друг друга.
— Прости меня, — сорвавшимся голосом повторил Брок.
— Прости ты, — немного отодвинувшись, Карин посмотрела в родные глаза, — прости, что видел или слышал это…
— Я допустил. Сорвался… — Брок смотрел на сестру, но говорил со всеми. — После очередных опытов еле дышал, когда услышал, что Пирс хочет меня. И сорвался… Даже не помню, как убил его. Хэндлера. Молодого финна с ангельским лицом и фашистскими замашками.
— Ты — живой человек, — решился вставить Баки.
— Я должен был…
Костер вины разгорался на глазах у всех, и Наташа с Баки поняли — надо срочно его гасить. Нестабильность еще не лишенного триггеров и кодов Брока набирала обороты. Почувствовала это и Карин, порывисто обхватила брата за голову и начала медленно поглаживать виски, что-то тихо напевая. Слов было не разобрать, но на Брока незатейливая мелодия подействовала — его дыхание успокоилось, тело расслабилось.
— Это такая ничтожная цена за твою свободу, нашу свободу, — прошептала Карин и улыбнулась. — Если бы ты не сорвался, Баки не появился бы в твоей жизни. И пусть после случившегося я поняла, что не смогу подпустить к себе мужчину, это тоже… — Карин обернулась к Наташе, — к лучшему…
— Стесняюсь спросить… — пробормотал Тони, многозначительно прищурившись в сторону Романофф.
— Боже ж ты мой, Старк стесняется? — усмехнулась та. — Вот уж не подумала бы по тем звукам, что ты издавал, когда я позвонила.
— Я начинал непростой путь познания…
— Скорее, кончал, — оборвала Наташа патетичного властителя Башни.
Старк театрально напрягся, вспоминая, и вдруг радостно кивнул. Сидящий рядом с ним Стив неожиданно не покраснел, а улыбнулся и разлегся на его коленях. Романофф махнула рукой и, словно это было само собой разумеющееся, придвинулась к Карин и поцеловала ее.
Обстановка значительно разрядилась. Ценой неожиданных, но приятных открытий. Истолковать как-то иначе затянувшийся поцелуй девушек было сложно. Баки смотрел на словно невзначай касающихся друг друга Тони и Стива, на отпустившую губы, но не саму Карин, Наташу — видеть «черную вдову» нежной и податливой было странно и непривычно — и верил в то, что и его час придет: он сможет так же открыто проявлять свои чувства.
Неожиданно все же смутившись от стремительно наполнявшей комнату двойной сексуальности, Баки опустил глаза. И вдруг замер. Рука Брока легла на его колено и недвусмысленно сжала его.
— Я — человек, конечно, современный, — изрек, оторвавшись от застежки ремня Стива, Тони, — но свое не показываю никому. А потому, кролики, разбежались по норкам.
Изображать из себя оскорбленную невинность не стал никто. Тони запустил свои загребущие под брюки Стива, собственнически накрыл две упругие половинки, и так они и удалились. Наташа фыркнула и, поклявшись Броку, что Карин с ней надежнее, чем золотому запасу США в Форт-Ноксе, утянула ту за собой. После недавних событий заявивший, что в палату он больше не вернется — належался — Брок вопросительно посмотрел на Баки.
***
— Все можно брать, всем пользоваться.
Баки пропустил Брока вперед себя в открытую дверь выделенных Старком апартаментов. На всякий случай он попросил о комнате по соседству, но надеялся остаться здесь. Как завести об этом разговор, еще думал. Но Брок все решил за него. Замерев в дверном проеме, так что грудью они касались друг друга, он убрал руку Баки с ручки двери и закрыл ее. За ними.
— Я много пропустил и не знаю современную жизнь, — открыто заговорил Брок, не отводя взгляда. — Не знаю — как правильно и должно быть. Но, чтобы уверенно стоять на земле, нужны две ноги. Мои — это Карин и… ты. Не уходи.
Вместо ответа Баки обхватил шею Брока рукой, уверенно притянул его к себе и накрыл губы поцелуем. Навредить Броку он не боялся — закровившая у того рана благодаря особенностям организма за прошедшие почти два часа полностью затянулась и угадывалась лишь по незначительным рубцам. По словам Хелен, за ночь и они исчезнут. Ночь, которая будет принадлежать только им двоим.
Руки Баки, раздевая Брока, дрожали, в паху моментально вспыхнул огонь и потяжелело, а член стремительно наливался кровью и сейчас даже сквозь джинсы упирался Броку в бедро. Но тот не стремился отпрянуть, не напрягался; доверяясь, полностью растворялся в неторопливых ласках.
Баки медленно вел их к кровати. Не разрывая поцелуя, они оставляли за собой на полу шлейф из целой и не очень одежды.
— Завтра закажем через интернет, — в несколько секунд вдоха успокоил Баки, только что отбросивший павшую жертвой его нетерпения футболку, — все равно тебя надо будет полностью одеть.
Брок послушно дал уложить себя на кровать. Баки навис над ним и с таким восхищением смотрел на крепкое смуглое тело, идеальные формы, мощную широкую грудь и крепкие кубики пресса, что Брок окончательно расслабился и снова подчинился. Впервые добровольно, осознанно и… с удовольствием?
Пьянея от одного понимания, что красота раскинувшегося под ним тела его, Баки склонился к Броку и коснулся губами шеи. От вырвавшегося из Брока стона Баки пробрало по всему позвоночнику от затылка до копчика. Он сам застонал и уже сильнее, напористее, впился губами чуть ниже, в плечо, оставляя первый засос.
Брок коснулся его спины, и позвоночник выгнуло, Баки вжался в горячее тело, ощущая просыпающийся член Брока. Господи, сколько его пытались сломать, подчинить?! А он все равно сохранил в себе искреннее желание, способность реагировать, открываясь, доверяя.
Баки не мог остановиться, он поклонялся Броку, дюйм за дюймом покрывая тело его поцелуями: то долгими и неторопливыми, то жадными и напористыми. Брок хрипло стонал, впиваясь ногтями в плечи и спину Баки, сливаясь с ним. Баки вжимал его в постель, а он только еще сильнее тянулся к нему. Словно отогретый ледник, таял в умелых руках.
Коснувшись губами темной горошины соска, Баки чуть не скатился с Брока на кровать, так того выгнуло. Мягко, но уверенно сжав запястья, Баки прижал Брока обратно и повторил то же самое с другим. И снова ощутил, как вжимается в него Брок. Член Баки тут же спружинил, уткнувшись Броку в бедро, и он тут же почувствовал ответную реакцию.
Баки не спешил, и не только потому, что боялся сделать что-то не так, слишком активными, настойчивыми действиями напомнив о других прикосновениях, ласках, поцелуях. От которых выворачивало наизнанку, душило отторжением, унижало и давило. Баки не спешил, потому что каждое прикосновение дарило непередаваемый спектр ощущений. В которых Баки тонул, увязал, растворялся сейчас и навсегда.
Он снова и снова целовал Брока, пока тот не расслаблялся под ним, и только потом переходил дальше. Оглаживал твердый живот, упругие бедра, сначала намеренно обходя упругое кольцо мышц прохода. Почувствовав момент, когда Брок уже не зажимался от прикосновений, а откликался на них, подавался, прося больше и дальше, Баки осторожно огладил ягодицы и провел пальцем между ними. Брок вздрогнул, сжался.
— Расслабься, — прошептал, замерев, но не убирая руки, Баки, поймал губами забившуюся на шее вену, — я буду осторожен и аккуратен. Будет больно или накроет, останови меня.
Баки дал Броку время успокоиться, и когда тот слегка коснулся губами его щеки, воспринял это как знак. Снова медленно, аккуратно обвел сжавшиеся мышцы. Оглаживал их, ласкал. Не спешил, не давил. Ощутив, как сам возбудился почти до предела, пережал основание члена. Не кончить раньше Брока, дождаться его. Сейчас главное — Брок. Даже если не получится в первый раз вместе, даже если не получится у Брока, заласкать, занежить его, убедить, что секс может быть удовольствием. Обоюдным, добровольным. И тогда он не просто дарит счастье, он переносит в другую реальность, где есть только двое.
Ощутив, как мышцы Брока немного расслабились от спокойных, терпеливых ласк, Баки протянул руку под подушку, уверенный, что Тони позаботился обо всем. То есть, обо всем. Под подушкой обнаружился новый тюбик смазки. Прохладный гель приятно охладил пальцы, но, лишь согрев его, Баки смазал кольцо мышц.
Брок не вздрогнул, не отпрянул, только на мгновение перестал дышать. И едва ощутимо подался навстречу. Баки провел по входу, слегка, совсем чуть-чуть проникнув внутрь. Брок хрипло застонал, еще крепче впиваясь пальцами в плечи Баки. И тот позволил себе проникнуть еще глубже. И еще. Присоединить к одному пальцу второй. Третий. Ласкать мягко, но уверенно, растягивая, расслабляя.
Постель под Броком уже была мокрой от пота, его самого ощутимо потряхивало, перемежающиеся хрипами стоны вырывались, не прекращаясь.
— Можно? — так же хрипло спросил Баки, посмотрев в затуманенные горчично-желтые глаза.
Брок улыбнулся. Баки коснулся уголка жестких губ, слегка покусывая, чувствуя, как коротит не только Брока под ним, но и его самого. Приставив головку члена к входу, осторожно надавил. Замер, давая Броку привыкнуть к себе, принять проникновение, как поклонение, а не вторжение.
Чем дальше, чем глубже Баки проникал, тем сильнее сам срастался с Броком, зная, что после этой ночи всю свою жизнь посвятит тому, чтобы боль была только от укатанного за ночь тела, а слезы лил лишь дождь за окном.
Под его возобновившийся стук Баки сейчас любил. Медленно, не спеша, чувствуя, как Брок сжимает его в себе, как расслабляется, пуская все дальше и дальше. Пока Баки не вошел полностью.
— Господи… какой же ты тесный… — не сдержался Баки, не понимая, как Броку удалось сохранить эту крышесносную узость, учитывая аппетиты Пирса.
— Они что-то кололи мне. Я слышал. Чтобы ткани и мышцы сохраняли…
— Прости, прости… — прервал Баки, проклиная себя за неосторожные слова, но Брок вдруг неожиданно повернул его голову, чтобы смотреть в глаза, и крепко обхватил ногами за бедра.
И Баки себя отпустил. Вколачивался размеренно, глубоко, на всю длину, при этом чутко прислушиваясь к реакции Брока. Выходил почти до конца и одним махом входил обратно. Брок вздрагивал под ним, кусал губы, скребся ногтями по простыне. Когда Баки нащупал простату и впервые снайперски попал по ней, Брок порвал хваленое супербелье Старка.
Теперь уже Баки не промахивался, и через несколько заходов почувствовал, как член знакомо распирает. Брок был еще не готов, и Баки начал привычно выходить, не желая кончать первым. Но Брок понял его «маневр» и сам подался вперед, одновременно сжимая Баки в себе.
И он не смог себя сдержать. В глазах — конец света, сердце выпрыгивает из груди, голос испытывает звукоизоляцию стен.
— Я хотел, чтобы тебе было хорошо, — произнес Брок, едва Баки смог немного вернуться в реальность и увидел в глазах все еще сжимавшего его в себе любовника искреннюю радость.
— Я тоже, — прошептал Баки, мягко выскользнул из Брока и быстро опустился вниз.
Простыне уже было нечего терять, когда Баки взял в рот налившийся, но не получивший разрядки член Брока. Чередовал ласки, то медленно обводя по всей длине языком, то забирая по самое основание. Брал в рот тяжелые яйца, насаживался на член, чувствуя, как головка упирается в горло.
Брок стонал, хрипел. Баки с трудом удерживал его извивающееся тело, но не останавливался. Воздух почти закончился, когда Баки почувствовал, что вот-вот и… И Брок взорвался. Срывал голос, уничтожал гораздо более крепкое полотно матраса, извергался, словно спавший много лет вулкан.
Баки принял все до капли. Забыв, что задыхался, радовался, как ему казалось, даже больше Брока. А улегшись рядом с ним, поцеловал уверенно, твердо, гарантированно отныне и на всю жизнь.
***
— Да, Пятница?
— Простите, мистер Старк, но Вы просили «как только, так сразу».
— Вот и я сразу. Вуайеризм, знаешь ли, способствует.
— Я учту, сэр.
— Иногда я забываю, что она неживая, — улыбнулся Стив, целуя головку влажного, блестящего члена.
Тони фыркнул в локоть и развернул голографический экран.
— Что это? — Стив подтянулся наверх и лег рядом, устроившись на плече Тони.
— А ты быстро осваиваешься, — улыбнулся тот и жестко накрыл и без того опухшие от постоянных поцелуев и недавнего минета губы.
Доминирование Старка в постели заводило обоих и давало возможность Стиву хотя бы с любимым человеком сбросить с себя груз постоянной ответственности на плечах.
— Списки, — ответил сам себе Стив, когда Тони все же отпустил его и стал крутить экран вниз.
— Я не знал, что столько людей шляется по Башне. Муравейник какой-то… — в голосе Тони недовольство смешивалось с настороженностью.
— Не параной. Твоя система безопасности взята на вооружение девяносто процентов правительственных зданий, — успокаивал Стив, но Тони только еще больше нахмурился.
— Десять…
— Десять просто еще не знают про нее. И Кнохт проник не через твои заслоны, а пришел от ЩИТа. Скорее, Фьюри следует озадачиться. Что, я уверен, он уже сделал.
Тони рассеянно кивнул, продолжая вчитываться в списки.
— Тут черт ногу сломит! — неожиданно расстроился он, махом закрывая экран. — Надо систематизировать, — невольно скривился, предвкушая эту, одну из нелюбимых областей жизнеобеспечения Башни.
— И начать с кадровых перестановок, — загадочно произнес Стив и, подняв глаза, наткнулся на крайне заинтересованный взгляд Тони. — Наташа поделилась кандидатурой. Если, конечно, император Японии для тебя авторитет.
========== Эпилог ==========
На Нью-Йорк опускался мягкий весенний вечер. Шумный день уходил за горизонт, тая в закате и отражаясь прощальными бликами в окнах небоскребов Манхэттена. Посадочные огни одного из них приветственно подмигнули садящемуся вертолету.
Баки выскочил из машины и, улыбаясь, потянулся, вдыхая полной грудью. Сто первый этаж Башни Старка позволял вместо «земного» смога дышать относительно чистым воздухом, а сейчас еще и ароматом распускающихся вишневых деревьев.
Год назад, когда все закончилось и началось, Тони посадил в своей оранжерее двенадцать вишневых деревьев — символ Бронкса, родного района Стива — в качестве благодарности за черенки взяв над местным Ботаническим садом пожизненную опеку. Их же садоводы и следили за деревьями весь год, чтобы этой весной высадить уже в открытый грунт.
И вот сейчас, выскочив из севшей на площадку Башни вертушки, Баки ощутил витающий в воздухе терпко-сладкий аромат.
— Добрый вечер, мистер Барнс, — встретила Баки, едва он вошел в раздвинувшиеся перед ним двери Башки, искин.
— Привет, Пятница! — улыбнулся Джеймс, махнув рукой в никуда.
— С возвращением и удачным завершением миссии.
— Спасибо, Солнце!
У Баки было шикарное настроение: весна, миссий в ближайшие две недели не будет — Старк сторговался с Фьюри по уважительной причине — он вернулся домой, позади песок пустыни, запах пороха и поцелуи противогаза, и каждый шаг все больше приближает его к главной миссии его жизни, к его счастью, судьбе и любви.
— Мистер Рамлоу у себя, — улыбнулась голосом искин.
— Спасибо, Солнце. Сообщи Старку, что Стив немного задержится в ЩИТе. Отчеты, да Фьюри хотел с ним окончательно обговорить новую политику безопасности. Не прошло и года.
«Черт! А ведь и правда!» — засмеялся про себя Джеймс.
— Я поняла Вас, мистер Барнс. Хорошего вечера, — и искин исчезла.
Баки как раз подошел к двери. Тихонько приоткрыв, с улыбкой замер на пороге.
— Шустрее, шустрее! — стоящий к входу спиной Брок подстегивал строй накачанных, одного роста и комплекции бойцов, которых сам и набирал, устроив такой жесткий отбор, что его умудрились не пройти двое бывших бойцов SEAL TEAM SIX. — Если будет надо, я вас летать научу, чтоб на капитане или агенте Барнсе ни царапины!
— Так точно, командир! — дружно-восхищенно гаркнул строй и ускорил и без того быстрый бег.
Баки все с той же улыбкой наблюдал за явно находящимся в своей стихии Броком и вспоминал. На предложение Фьюри работать на ЩИТ Брок категорически отказался, и Баки его понимал. Впрочем, и Фьюри тоже. После пережитого кошмара снова заниматься тем же, пусть и на мирную организацию, было бы сверхмазохизмом.