Румянец появился на её щеках.
― У тебя есть защита?
― Дерьмо.
― Пожалуйста, скажи мне, что это не значит нет.
― Я оставил упаковку в своем грузовике. В бардачке, ― и ему бы чертовски хотелось вспомнить об этом прежде, чем он схватил её за руки.
― У тебя есть целая упаковка с презервативами в твоём бардачке?
― Я остановился в аптеке и купил их по пути, поэтому засунул их туда, ― он не был готов, когда она немного толкнула его, и только ухватившись за стойку двухъярусной кровати помогло ему не оказать вверх тормашками.
― Ты купил их, потому что я приехала? Ты предполагал, что я буду спать с тобой?
Мысленно взмахнув рукой за свою ошибку, он улыбнулся ей.
― Детка, всё было не так. На самом деле, нет.
Она строго посмотрела на него, но, к счастью, на ее лице появилось изумление.
― Тогда как?
― Ладно, всё было так ...
― Ха! Возможно, это было давно, но я слышала уже это раньше. Сказки обычно начинаются с давным-давно, а рассказы Ковальски начинаются с ладно, всё было так.
― Я не собирался давать интервью, но я хотел увидеть тебя.
― Почему ты просто не сказал мне это за ужином?
Хороший вопрос.
― Это была шутка, и я честно думал, что сначала ты не пойдёшь на это. Но потом, когда мы разговаривали и всё такое, я подумал, что между нами всё ещё есть химия, и что ты тоже это чувствовала. Поэтому, когда ты согласилась ...
― Ты подумал, что я согласился приехать сюда, потому что хотела переспать с тобой?
В этом не было никакого смысла, ведь сказанное вслух, тогда звучало в его голове.
― Нет, я думал, что ты согласилась приехать сюда, потому что хотела взять интервью, но и не прочь переспать со мной, пока будешь находиться здесь.
Он наблюдал за ней, умирая внутри, пока ждал её реакции. Он был так близко к обетованной земле, и если она сейчас откажет ему, его яйца взорвутся.
Она засмеялась, а затем ещё раз слегка толкнула его.
― Иди за ними.
Он подошел к грузовику и уже положил руку на бардачок, когда услышал шаги за спиной. Нет. Нет нет нет. Ради любви к его половому благополучию, только не сейчас.
― Привет, Джо, ― это был Кевин. Не так уж плохо. Он не задержится надолго. ― В трейлере Па не работает спутник, и Ма пропустит её шоу, поэтому мы должны пойти поиграть в кабельщиков.
Дерьмо было самым невинным из многих слов, которые Джо не смог произнести вслух.
― Прямо сейчас? Ты что, издеваешься надо мной?
― Чувак, ещё не так поздно.
Стоя спиной к брату, Джо выудил пару презервативов, которые он положил в передний карман. Затем он схватил еще парочку. На всякий случай.
― Уже достаточно поздно, поэтому настолько старые люди должны уже быть в постели.
― Да, ты пойди и скажи это Ма. Я сфотографирую это.
― Прекрасно, чёрт побери. Дай мне секунду, ― он захлопнул дверь внедорожника и направился к домику.
― Что, черт возьми, укусило тебя за задницу?
Он повернулся и взглянул на брата. Затем он вытащил презервативы из кармана и развернул их.
Кевин рассмеялся.
― Телевидение Ма обломало весь секс. Мило.
― Убирайся, придурок. Я сейчас приду.
Кевин все еще хихикал, когда уходил, и Джо бросил еще парочку проклятий, прежде чем войти в домик.
Кэри ждала его, скрестив руки на груди, и одна бровь была приподнята, что совсем не выглядело чем-то вроде иди и возьми меня, большой мальчик:
― Гордишься собой?
― Что?
― Тебе обязательно нужно было махать презервативами, ради всего святого?
О, точно. В домике были окна.
― Прости. Я пытался донести свою мысль.
― Какую мысль?
― Что ... я занят и меня действительно не волнует, если Ма не сможет посмотреть своё шоу, потому что её спутник не работает?
То, как поникли её плечи, заставило его сердце биться быстрее. Если она была разочарована тем, что он должен был помочь своим родителям, а не нагнуть её над кроватью, это означало, что она все ещё хотела, чтобы ее нагнули над кроватью.
― Прямо сейчас? ― спросила она, ее губы слегка надулись и просили снова быть поцелованными.
Он взглянул на часы.
― Её шоу начинается через двадцать минут, так что я недолго. Не засыпай, пока я не вернусь.
Когда шаги Джо практически застучали по крыльцу хижины, Кэри открыла глаза и взглянула из-под одеяла на будильник. Он отсутствовал почти сорок минут, но, несомненно, он уже вернулся.
Он позволил входной двери захлопнуться за собой, а затем со стуком закрыл большую дверь перед тем, как включить свет, щелкая переключателем, на всю катушку.
― Пожалуйста, только не спи, ― она слышала, как он бормотал себе под нос в то время, как один ботинок, а затем другой упал на пол с глухим стуком.
Она старалась не смеяться над ним - она хотела продлить пытку, но ничего не могла с собой поделать.
― О, хорошо, ты проснулась.
― Ты ведь в этом убедился, не так ли?
― Я надеюсь, что ты голая под этим одеялом.
Она покачала головой, откидывая одеяло, чтобы показать свою пижаму, застегнутую до подбородка.
― О. Ну ладно, ― он снял футболку и бросил её на пол. ― Я могу с этим поработать.
― Мне было холодно, ― однако это перестало быть проблемой, когда он снял рубашку. Теперь, когда джинсы и носки исчезли, настало время переосмыслить её нынешнее состояние одежды.
Но когда она потянулась, чтобы расстегнуть хотя бы несколько верхних пуговиц, Джо покачал головой.
― Я это сделаю сам.
То, как он это сказал, заставило ее трепетать в предвкушении. Не просто обычное предвкушение, сопровождающееся знанием о предстоящем оргазме, но волнующее, заставляющее биться сердце быстрее. Может и прошло восемнадцать лет, но Джо Ковальски перевернул ее мир тогда, и она была более чем готова к тому, чтобы он сделал это снова.
Когда он опустил регулятор света ниже, вместо того, чтобы выключить свет, она почувствовала небольшой приступ паники. Ради бога, ей почти сорок. Тьма была ее другом.
Потом она вспомнила голод в его глазах, когда она разделась до нижнего белья перед ним. Если и была одна вещь, в которой она могла быть уверена, это было то, что у Джо не было ни малейшей проблемы с тем, как она выглядела, главным образом, обнаженной.
― Ты нервничаешь? ― спросил он, упершись коленом в кровать, и бросил несколько презервативов на тумбочку. Его ямочки были видны даже в тусклом свете.
― Конечно, нет. Что касается этого, мы через все это уже проходили.
― Да, ну ... мой член на два десятилетия старше, чем в прошлый раз, когда через это проходили.
― Так же, как и моя грудь.
Он усмехнулся, когда опустился на кровать рядом с ней.
― Хорошо. Мы можем быть старыми и дряхлыми вместе.
― Эй! Я ничего не говорил о дряхлости, ― и, судя по тому, как натянулись его боксеры, там тоже не было никакой дряхлости.
Он скользнул рукой под ее шею и подхватил ее, что заставило ее наполовину раскинуться на его груди, глядя вниз на него. Ее волосы упали вперед, скрывая ее лицо, но остановились чуть щекоча его нос.
Несмотря на игривость, его глаза были серьезными.
― Прежде чем мы зайдем слишком далеко, что ты сегодня пила?
Совершенно не подходящее время для вопросов и ответов.
― Клюквенно-лимонная сельтерская вода.
― Принимала какие-нибудь необычные на вкус пирожные от незнакомцев?
― Что? Конечно, нет.
― Ударялась головой?
― Нет, ― она нахмурилась, полная смущения. ― О чем ты говоришь? Почему ты вообще разговариваешь?
Он потянулся и заправил ей волосы за уши.
― Просто убеждаюсь, что ты в здравом уме, детка. Не хочу, чтобы ты ненавидела меня утром. Или себя.
― Я трезвая и без сотрясения мозга, ― пообещала она. ― Но ты определенно заработал дополнительное очки за то, что заботишься об этом.
― Сколько очков мне нужно накопить, прежде чем я смогу выкупить их для минета?
― О, я так не думаю, Ковальски.
― Вообще?
― Как насчет не сейчас?
Его улыбка была медленной и обжигающей.
― Я не имел в виду прямо сейчас. У меня другие планы на сегодня.
Она провела пальцами по его спине, наслаждаясь ощущением, как его мышцы дернулись под ее прикосновением:
― Ты закрыл дверь и выключил свет на крыльце?
― И закрыл занавески. Надеюсь, моя семья подумает, что нас затянуло в черную дыру.
― Кстати о них ...
― Я не хочу говорить о них. Я хочу посмотреть, что находится под этой пижамой.
Она ударила его руку у ее верхней пуговицы.
― У твоей мамы есть определенные мысли насчет нас. Это должно остаться между нами.
― Конечно, ― сказал он, но все его внимание было все еще направлено на пуговицу.
Она снова хлопнула его по руке.
― Я серьезно.
Недовольно прорычав, Джо перевернулся, так что она оказалась под ним. Оседлав ее, он сел прямо и улыбнулся.
― Я обещаю, что не объявлю за завтраком, что мне шлепали руку всю ночь за то, что я пытался расстегнуть твою чертову рубашку.
Было бы здорово дать остроумный ответ, но Кэри очень хорошо ощущала, насколько близки некоторые его места были к ее местам, которые с нетерпением ждали снова сблизиться. Когда он снова потянулся к верхней пуговице, заставляя внутреннюю часть бедер слегка сжаться, она не хлопнула его по руке.
― Черт, такие маленькие пуговицы. Ты взяла с собой еще какие-нибудь пижамы?
― Не смей срывать пуговицы.
― По телевизору это выглядит сексуально.
― Они не носят такие пижамы на телевидении, ― сказала она, но, судя по пылкому, но отвлеченному выражению на лице, ее пижаме высокого класса осталось не долго.
― На ощущение она очень приятна. Сколько ты за нее заплатила?
― Двести восемнадцать долларов.
― За то, что ты надеваешь в постель? ― страсть превратилась в скептицизм. ― Правда?
― Одна из моих немногих слабостей.
Когда он провел пальцем по ряду пуговиц, она вздрогнула.
― Я случайно не упоминал во время твоих допросов, что я очень богатый человек. Я могу купить тебе больше таких пижам.
― Разбрасываешься деньгами? ― она схватила его за запястье и потянула вниз, пока он не растянулся на ней. ― Это очень горячо.
Огонь немного затуманился в его глазах.
― Ты не первая женщина, которая так думает.
Она не была уверена, что именно изменило его настроение, но ей это не понравилось.
― Знаешь, это качественная пижама. Я не уверена, что ты смог бы сорвать пуговицы.
Это сделало свое дело – блеск в ее глазах снова вернулся.
― Я тренируюсь почти каждый день. Думаю, я справлюсь с какой-то девчачьей тканью.
― Докажи.
Ему потребовалось три попытки, заполненные смехом с ее стороны, и каким-то мужским ворчанием с его, но он, наконец, сумел сорвать несколько пуговиц, и она услышала, как они застучали по паркетному полу.
― О, я надеялся, что он черный, ― сказал он, когда ее верхняя часть пижамы открылась, под которой появился черный кружевной бюстгальтер.
― Ты никогда не был против белого хлопка, ― напомнила она ему, дрожа от горячего взгляда Джо и прохладного воздуха, смешанного с ее кожей.
― Детка, ты могла бы носить обвисшие старые бабушкины трусики, и я бы все еще хотел залезть в них.
― Мне может и слишком уж нравится эта фланелевая рубашка, но не настолько, ― она пыталась придумать менее избитый способ сказать «заткнись и поцелуй меня», когда он опустил свой рот, - и остальную часть его тела - к ней.
Он не был первым мальчиком, которого она когда-либо целовала, но он был одним из лучших в этом, и он, конечно же, не забыл, как это делается.
Его поцелуи не были нерешительными, но и она не чувствовала, что он пытался высосать ее душу через рот. Идеальное давление. Идеальная техника. Просто ... идеально. Она вздохнула и уткнулась пальцами в его волосы, когда его язык переплелся с ее, и когда он сделал паузу, чтобы игриво прикусить ее нижнюю губу, она улыбнулась ему в рот.
― Я все еще помню вкус вина Boone’s Farm на твоих губах, ― сказала она ему, и он поднял голову.
― Я все помню о тебе, ― сказал он.
― Не все.
― Все, что имеет значение, ― он дотянулся одной рукой до ее бедра и пробежал ею вниз, пока не добрался до впадины за ее коленом. ― Я помню, где ты боишься щекотки.
― Не смей, ― она попыталась отдернуть свою ногу, но она была прижата к его телу и не могла никуда уйти.
― А где - нет, ― его рука оставила ее колено, чтобы прокрасться между их телами, а затем и между ног.
Она закрыла глаза и изогнулась, жадно желая ощутить давление его руки сквозь слои трусиков и пижамных штанов. Он слегка нажал подушечкой пальца, и она захныкала.
― Нет, здесь не щекотно.
― Ты жульничаешь, ― указала она, стараясь не дышать тяжело. ― Это больше универсальная вещь, а не конкретно обо мне.
Он засмеялся и прижимал до тех пор, пока она не могла не извиваться.
― Я знаю, что если засуну свой язык тебе в ухо, ты врежешь мне коленом по яйцам.
― Между прочим, это все еще правда.
― Я знаю, что, в отличии от большинства женщин, тебе не нравится прелюдия.
― Давай не будем говорить о большинстве женщин, ― сказала она, слегка пошевеливая бедрами, чтобы он не забыл, что должна была делать его рука. ― И, нет, не нравится.
― Ты больше похожа на простую и грязную девушку.
― Если ты не прекратишь говорить и не возьмешься за дело, я займусь этим просто и грязно сама, в душе.
― Я буду говорить всю чертову ночь, если ты позволишь мне посмотреть. Однажды ты так и сделала, помнишь?
Она действительно помнила, и память заставляла ее щеки гореть.
― Я была пьяна.
― Ты была горяча, ― он снова поднялся, оседлав ее. ― Ты все еще горяча.
― Я все еще жду, ― отметила она.
С еще одним мужским рычанием ему удалось сорвать остальные пуговицы с ее пижамного топа.
― Я ждал почти двадцать лет, чтобы сделать это снова. Я не буду спешить.
― Я уверена, что у тебя было много секса за последние двадцать лет, Ковальски.
― Да, но не с тобой, ― он отодвинулся, снимая ее пижамные штаны. ― Было нечто такое в сексе с тобой, что так и осталось со мной. Может быть, ностальгия. Или, может быть, просто было так хорошо.
Она знала, что он имел в виду, но он не должен был философствовать. Или ностальгировать. Предполагалось, что он обеспечит ей оргазм не на батарейках и безо всяких обязательств. Анализ нужен был для отношений, а у них их не было.
Как только он снял пижамные штаны с ее ног, она решила взять немного инициативы, сняв лифчик и трусики. Никакого стриптиза или утонченности. Лишь бы убрать чертову одежду.
― Я собирался сделать это.
― Кто не успел, тот опоздал, Ковальски. Теперь твоя очередь.
Он быстро снял боксеры, а она схватила презерватив с тумбочки, и они встретились на середине кровати. Она запустила руку ему за шею и притянула его ближе для еще одного поцелуя.
К тому времени, когда им начало не хватать воздуха, все ее тело пульсировало в ожидании начала кричащего оргазма, но там было не до раскрытия презерватива. Вместо этого рот Джо начал лениво опускаться по ее шее.
Он добрался до впадины у основания горла. Провел языком по нему.
― Мне всегда нравилось это место.
― Ммм ... этому месту всегда нравился ты.
Когда его рот, наконец, достиг ее груди, и его язык скользнул по ее соску, Кэри выгнула спину, наслаждаясь жаром, пронзившим ее тело.
Джо усмехнулся.
― Прелюдия не так уж плоха, не так ли?
Он сомкнул губы над соском крепко посасывая, прежде чем она успела что-то сказать, но это было нормально. Она закрыла глаза и втянула воздух, когда он обратил свое внимание на другую грудь.
Она позволила ему задержаться там на несколько минут, а затем вырвала презерватив из его рук и сама распечатала упаковку. Он засмеялся и отнял ее у нее.
― Я бы дал тебе надеть это на меня, потому что это очень горячо, но если ты сейчас прикоснешься, все кончится, детка.
По крайней мере, он мучился так же сильно, как и она. Затем, наконец, он запустил руки под колени и притянул ее к себе. Ее ноги были заброшены на его руки, когда он приподнял ее бедра и опустился на колени между ее ног.