И, возможно, им удастся понять, в чем дело.
Гипноз… Ян говорил о наваждении, похожем на гипноз. Не тот ли это эффект?
– Черт знает, как это понимать, – в сердцах отзывается кто-то.
Сейчас нет сослуживцев, старших и младших по званию. Только горстка растерянных донельзя людей, сохранивших рассудок.
***
Спустя полчаса все собираются на борту крейсера, который не вылетел со Стоара вместе с остальными и остался стоять у подножья башни. У той самой уцелевшей башни, откуда Инесса совсем недавно вырвалась, – здания тюрьмы, переходящего в лаборатории.
Причины того, почему корабль бросили, проясняются немного позже. Когда в центральном командном отсеке появляется Ян, и на руках у него кое-где кровь, а может, и выше, там, где черная куртка с нашивкой тюремного изолятора скрывает кровавые пятна.
– Что здесь было?
– Что, рвануло?
Они заговаривают одновременно и нервно хмыкают, когда голоса сливаются в хор. Инессе отчетливо слышно облегчение.
– Рвануло. Но корабли не сбило, завертело только, – поясняет она. – Что ты здесь делаешь?
– Меня взяли сюда проводником, – Ян дергает рукой, и она замечает «браслеты» наручников. Кто-то помог ему перебить цепь. – Хотели обследовать подземную часть, искали разработки, но не успели. Взрыва я не видел, но он, похоже, что-то здесь повредил…
Он растерянно умолкает. В транспортном отсеке крейсера постепенно собираются люди.
– Что повредил?
– Не знаю. Психотропного оружия здесь никогда не делали, но… Те, кто меня вел, как с ума сошли. В общем, они перебили друг друга, а конвойный сам освободил меня и потребовал помочь отомстить за каких-то «своих».
– За стоаран?
– За стоаран. Я отказался, и он попытался меня убить. Но эта психотропная гадость, чем бы она ни была, что-то делает с мозгами. Реакции у него были замедленные. Я забрал его оружие… Надо было и его самого оставить в живых, может, мы бы что-нибудь узнали, – с досадой говорит Ян.
Лязгает, закрываясь, дверь транспортного отсека.
– Я собрал всех, больше никто не отозвался! – кричит кто-то знакомым голосом. Да это же Анджей! Узнав его, Инесса изумленно смеется. Вот это встреча! Отчего-то особенно радостно, что он оказался среди тех, кто сохранил трезвость разума.
Они садятся прямо на пол – потрепанные и растерянные остатки земного флота. Сидений здесь не предусмотрено. У одной стены жмутся несколько запасных летунов, всю другую занимает пульт-интерфейс, сейчас отключенный.
На Стоаре осталось не так уж много людей – человек пятьдесят. В основном рядовые, пара офицеров. Кое-кого Инесса знает в лицо, как Анджея. Тоже из Евразийского батальона. Из тех подразделений, которые когда-то попали в плен в полном составе. Много было шумихи, а еще больше – когда их наконец освободили. После того освобождения все думали, то война вот-вот закончится…
Черная с серым форма, нашивки на плечах, снятые интерактивные шлемы, недоумевающие лица. Пятьдесят человек кажутся крохотной горсткой в этом просторном отсеке, с высокого потолка которого льется рассеянный свет.
– Не вижу смысла лететь на Землю, – резко заговаривает Инесса. – Я только спросила у капитана, в чем дело, и меня чуть не сбили ракетой. Они настроены серьезно.
Подвернувшаяся загадка в каком-то смысле оказывается кстати. Позволяет отвлечься, не задумываться о том, что будет с Землей. А растерянность можно направить в нужное русло.
Потому что если представить, что происходит сейчас дома – можно, наверное, сойти с ума. Против планеты обернулась армия, и горстка оставшихся на Стоаре ничего не могут сделать. Там, вдали, сейчас переворачивается мир – так же, как он перевернулся здесь для тысяч стоаран, многие из которых не имели к войне отношения. Но истреблять нужно под корень… Наверное, то, что произошло потом, – закономерный эффект бумеранга.
Лучше занять голову чем-то попроще. И сделать вид, что не причастна к истреблению. Ни Стоара, ни Земли.
– Получается, не одно мое подразделение вдруг взбесилось, – говорит коренастый плешивый солдат с шишкой на лбу – видно, последствия бесконтрольного полета в эпицентре взрыва.
– Это же не впервые, – подает голос другой. – У нас вообще никогда такого не было – стоаран братьями называть! А тут вдруг, как последние предатели… Такое впечатление, что с нашими случилось то же самое, что и с ними.
– А откуда нам знать, что случается с ними? Они просто появляются ниоткуда, – бросает взъерошенная девушка, вертящая в руках шлем.
– Они не могут появляться ниоткуда, – говорит Ян рядом с Инессой, и голос его кажется неожиданно громким. – Но ниоткуда могут браться их убеждения. Так было со мной.
Солдаты смотрят на него. Враждебно, недобро, недоверчиво. Пленный предатель, которого взяли сюда проводником, оказался на свободе и пытается что-то рассказать? Ну-ну. Посмотрим, как ты будешь оправдываться, мол, я не виноват, это все стоаранские козни… Примерно такие мысли без труда читаются почти на каждом лице.
– В начале войны навесов было мало. Кстати, вы же заметили, что как раз тогда на Стоар улетело большинство, хм… предателей? – продолжает Ян. – Как-то началась атака, и я не успел убраться в укрытие. Ну и надышался этим газом от химической бомбы. Несильно, но этого хватило, чтобы проваляться в госпитале с месяц. И когда я вышел, то уже знал, что буду работать на стоаран. Это был сознательный выбор, но какой-то… спонтанный. Просто вдруг ударило в голову. Я подозревал, что они добавляют что-то психотропное в начинку, но не сходится…
– Конечно, не сходится! – перебивает краснолицый лейтенант со злобным взглядом. – Если бы после каждой атаки все жертвы становились перебежчиками, это давно бы заметили. На Земле мало кто ни разу не пострадал от химических бомб. А сегодня химическое оружие вообще было наше, а не стоаранское!
– А массовое помешательство началось, когда это оружие примерно в одно время уничтожило большую часть стоаран… Так я скорее поверю в реинкарнацию, – медленно говорит Инесса, и мысли выстраиваются в цепочку прямо на ходу. Отвлекающая уловка работает. И лишь на краю сознания остается тревога. А если копнуть глубже – первобытный ужас.
Земля.
Земли больше нет.
– Почему тогда эта реинкарнация не коснулась нас? – бросает та же девушка со шлемом. – Ладно ты, ты был предателем, которому жизнь вправила мозги, – кивает она на Яна, и тот чуть заметно усмехается в ответ, – а остальные? У нас откуда иммунитет?
– А вот об иммунитете – это здравая мысль, – задумчиво произносит Ян. – Вряд ли замешана реинкарнация, но битва-то была на стоаранской территории. Что-то психотропное могло проникнуть в корабли хотя бы во время взрыва. В своем уме остались те, на кого не подействовало.
– Я была высоко, меня взрыв не затронул, – говорит Инесса. – Может, все дело в этом?
– Нет, – отметает их предположения лейтенант. – Я был в самом эпицентре. И не проникло ничего на корабль, иначе мы бы здесь не сидели. Разгерметизация невозможна.
– Сделаем проще, – Ян вскакивает с пола под удивленными взглядами остальных. – «Туман» уже выветрился, стоаран нет, лаборатория свободна. Сдайте мне по паре капель крови, и узнаем точно.
– Что? Тебе? Предателю?! – вскидывается лейтенант. Ян морщится:
– И чем, по-твоему, это может грозить? Я тебя и пальцем не трону!
– Ладно… – говорит взъерошенная девица. – Хотя бы попытаемся.
***
Полчаса спустя с кровью кое-как покончено. Оборудование в лаборатории странное, явно заточено под работника с четырьмя верхними конечностями. Но Ян, похоже, давно приноровился к этим плоским держателям для пробирок, подвешенным на стену подобно странной выставке разнокалиберных колес, к микроскопам-шкатулкам, не имеющим ничего общего с нормальными земными приборами, к наноидентерам, похожим на миниатюрные холодильники с дисплеями…
Солдаты не оставляют его в покое и наблюдают за работой так пристально, будто из их крови можно изготовить как минимум атомную бомбу. Впрочем, у стоаран нет этой технологии, а на них самих ядерное оружие не действует. Просто не причиняет никакого вреда, кроме механических разрушений. Иначе война не продлилась бы семь с лишним лет.
Ян недовольно косится на всю эту толпу через плечо, но молчит. Дисплей в столе-анализаторе в последний раз мигает и гаснет.
– У вас у всех в крови следы чего-то вроде вируса. И антитела к нему, – Ян оборачивается, скрещивая руки на груди. – Что интересно, оболочка вируса неорганическая, искусственная. А на ее остатках сохранились частицы вполне органической стоаранской ДНК.
– Ничего себе! – присвистывает лейтенант – Сейц, так он представился, когда солдаты разговорились в ожидании результатов. – А ты, выходит, не знал, что они создают такое? – Он недобро смотрит на Яна исподлобья. – Ты же здесь работал. Не удивлюсь, если все это – и твоих рук дело.
– А пленные, – Ян кивает в сторону Инессы, – сидели здесь в камерах. Они тоже замешаны?
Воцаряется молчание. Военные переглядываются, Инесса думает.
У тех, кто сохранил рассудок, есть антитела к искусственному вирусу. Вирус содержит стоаранскую ДНК – значит, не исключено, что массовое помешательство вызвал именно он. И он мог попасть в организм во время химической атаки, тогда появляется объяснение странным резким переменам взглядов у некоторых людей, попавших под воздействие бомбы. На этот раз помешательство тоже случилось сразу после битвы… Крупная бойня, погибло почти все население Стоара – и помешательство тоже масштабное, такого количества изменников за раз раньше не возникало… Это определенно связано, но как?
– Такое впечатление, что стоаране заменили каждого своего погибшего одним из наших… – Инесса выныривает из раздумий и видит, что солдаты все еще растерянно топчутся на месте в замешательстве, а Ян спорит с Сейцем. Лейтенант напирает, требует выложить всю подноготную «этого трюка», как он выражается. Ян раздраженно огрызается, но негромко и без особой агрессии. Его вообще сложно спровоцировать на крик. Услышав слова Инессы, он бесцеремонно перебивает Сейца:
– Помолчи минутку, – даже делает резкий жест, точно отодвигая недовольного вместе с его претензиями в сторону. – Что ты сказала?
– Что со стороны все выглядит так, будто каждый погибший стоаранин компенсируется одним перебежчиком от нас, – повторяет Инесса.
Ян пару секунд смотрит на нее, а потом вместо ответа вынимает из держателя одну из пластинок. На кусочки темного металла тонким слоем нанесены все выхваченные анализатором частицы вируса – по одной пластинке на каждый образец крови. На глаз ничего не видно, металл как металл… Ян, не говоря ни слова, стремительно выходит с ними в коридор.
Возмущенный Сейц выскакивает туда тоже. Инесса, больше ничему не удивляясь, следует за ними.
В здании все еще стоит едкий химический запах. Окно в конце коридора разбито, изрешечена часть стены, пол усыпан пылью и грязью, но обломков нет – стены из черного металла только корежатся. Часть ламп повреждена. В глубине башни, вдали от окон, приходится пробираться чуть ли не на ощупь, почти ничего не видя перед собой.
– Эй, что ты ищешь? – ворчит Сейц. Ян оглядывается на ходу:
– Подожди…
Следующий этаж. Здесь, похоже, обстрел застал многих. На полу расползаются омерзительные зеленовато-серые лужи, из которых еще торчат отдельные куски панцирей – все, что остается от тела стоаранина после гибели.
На миг кажется, что Ян собирается идти и дальше, прямо по этим сливающимся в одну зловонным лужам. Но он останавливается как вкопанный и всматривается в пластинку. Потом садится на корточки, подносит ее к жиже, убирает, снова подносит… И кивает чему-то про себя.
А потом вскакивает и демонстрирует пластинку остальным.
– Видите?
Они видят. На поверхности в полутьме коридора фосфоресцируют какие-то пятна. Ян опускает руку, и чем ближе к зеленоватой слизи, тем ярче становится свечение.
И вопросов «почему?» больше не остается…
– Они просто помещают в этот вирус информацию из своего мозга. Это даже не вирус. На самом деле это черт знает что, – негромко произносит Ян. – Работает, похоже, по принципу передатчика с блоком. С гибелью стоаранина блок исчезает, потому что мозг начинает разлагаться. И данные переносятся в мозг землянина. Того, кому не повезло подхватить вторую половинку передатчика. Видите – реагирует на приближение? Вряд ли именно у этого была нужная половина, но частота у них одна… Распространяется с химическим оружием, попадает в организм гарантированно. К кому-нибудь точно попадет. Да, в каком-то смысле это реинкарнация.
***
Подбитые лампы мигают и слегка искрят. Пластинка ровно светится, иногда теряясь на фоне вспышек.
Солдаты молчат, переводя взгляды с луж на пластинку и обратно. Звучит сказочно. Невозможно. Но… все ведь сходится.
И массовый психоз военных сразу после огненной волны-«Тумана», – ведь любой солдат хоть раз попадал под воздействие химического оружия. И всплески активности перебежчиков на Земле.
– А антитела у нас откуда? – спрашивает Инесса.
– При желании можно выяснить, – пожимает плечами Ян. – Но на тебе, к примеру, тестировали столько разной дряни… не удивлюсь, если среди нее были и ранние версии этого вируса. Или по крайней мере его частицы.
– Ты что, не знал, с чем работаешь? – Инесса, сама того не замечая, повторяет слова лейтенанта Сейца. Ян успокаивающе проводит рукой по ее плечу:
– Я был ассистентом, а не куратором. Фиксировал результаты, вскрывал трупы, и все.
Никто больше не слушает. Группа солдат увеличивается, из лаборатории подтягиваются новые. Климат дает о себе знать – на Стоаре слишком холодно для человека, даже внизу, где обычно теплее. Пробитые окна впускают волны морозного воздуха, пора улетать. Домой, на Землю…
– А ведь мы все – самые настоящие дезертиры, – задумчиво говорит Инесса, поворачиваясь к своим. – Мы спокойно дали флоту отправиться на Землю, хотя знали, что там почти нет военных, одни мирные жители. И сейчас от городов наверняка ничего не осталось. А там еще и стоаране…
– Нас от силы пятьдесят человек, – перебивает Сейц. – Мы бы ничего не смогли сделать.
И выжившие обреченно переглядываются. Каждому ясно, что им предстоит. Стоар невозможно колонизировать. Земля же уцелеет, с людьми или без. И люди… тоже не все погибнут.
Наверное.
А война закончится. Уже закончилась, потому что воевать больше некому и не с кем. Горстке, оставшейся от мощной цивилизации, предстоит только борьба за выживание.
Победителей нет. Проиграли обе стороны.
Проигравших нет. Победило уничтожение.
– Возвращаемся, – бросает Сейц. – Вирус не передается от человека к человеку. Рано или поздно все носители попросту подохнут. Я даже готов им в этом помочь.
Он еще пару секунд буравит взглядом притихших солдат, а потом разворачивается и решительно шагает к круглой лестнице вниз. И они следуют за ним, молча признавая этого человека своим лидером. Действительно. Нужно приспосабливаться.
В том числе и к уничтожению Земли.
Инесса бредет следом. Вяло. На автомате. Переставляет ноги только потому, что так нужно, потому что нужно жить, дышать и двигаться, хотя для большей части землян эти простые действия уже остались позади. Да, война закончилась. Но какой ценой? И ради этого ли она шла в армию тогда, девять лет назад, когда ничего, кроме легкого напряжения между Землей и Стоаром, не предвещало будущей катастрофы?..
Инесса бредет следом, не глядя по сторонам, но знает, что Ян здесь, рядом. Она чувствует его руку у себя на плече. И это, наверное, чего-то стоит.
Ведь на выжженной земле больше нечего предавать.
3. Сны о рае
Ночью мартовский ветер по-зимнему коварен. Обманчиво ласков. Почти бесшумно баюкает голые ветви, порошит их мелким снотворным снежком, предательски шепчет, что просыпаться нет смысла, что никто никого не ждет и что явь – хуже любого кошмара.
Спать приятнее. Закрываешь глаза и видишь не руины и смрадные останки, а чистые стены, свет, людей – как до войны…
Сквозняк несет легкий запах тления. Инесса морщится, поудобнее перехватывая ружье. Вряд ли оно понадобится, но так спокойнее. Здесь и сейчас, в каком-то подсобном помещении гидроэлектростанции, сражаться не с кем. Она даже не знает, что это за место и для чего нужно – никогда не разбиралась в гидроэлектростанциях. Зато здесь есть компьютер, и один умелец из техчасти превратил его в пульт слежения.