- Таким образом, — сказал Николай Герасимович, — можно уверенно утверждать, что «Саратога» вернётся в строй не позднее чем через месяц. Но даже если предположить, что САСШ в ближайшие полгода предпочтут изоляционистскую стратегию, они будут вынуждены обеспечивать безопасность своего западного побережья, Панамского канала и Аляски. - А если решатся сразу на ответный удар? — с живым интересом спросил Молотов. — В газетах у них сейчас вой стоит, ох! «Национальное унижение», «закат Америки», «требуем немедленной ретрибьюции»... мести, то есть, требуют.
- Возмездия, — уточнил Кузнецов. — Но непринципиально: для ответного удара сил сейчас нет. Из девяти линкоров на Тихом у них остался всего один, а «Саратога», — это авианосец, однотипный с «Лексингтоном», — против императорского флота существенной роли не сыграет. - Перебросят с Атлантики?
- «Рейнджер», «Хорнет», «Васп» и «Йорктаун», — добросовестно перечислил адмирал. — Против шести японских, лучше подготовленных, лучше снабжаемых... по крайней мере, сейчас.
- Артиллерийские корабли? — предположил Сталин.
Иосиф Виссарионович любил линкоры и тяжёлые крейсера. Он логично полагал, что миролюбивому и, — что важнее, — явственно теллурократическому СССР нет спешной необходимости сосредотачиваться на авианосном флоте. С нашей стороны военные действия на морях будут носить оборонительный характер, в непосредственной близости от своей территории, следовательно, в качестве базы для размещения авиации выгоднее использовать прилегающую сушу. Сходным образом рассуждал в своё время Муссолини, высокомерно заявивший: «Апеннинский полуостров — вот наш авианосец!» Нет, к сороковым годам преимущества использования самолётов сделались уже очевидными; а теперь и разгром американского флота в Пёрл- Харборе невозможно было списать только на счёт неожиданности нападения. Без авиации рассчитывать на успех бессмысленно — сама история выносит приговор линкорам.
Муссолини осознал свою ошибку и в 1941 году приказал переоборудовать два больших лайнера в авианосцы. А Сталин и вовсе не заблуждался — он просто не имел возможности распылять средства и производственные мощности страны: создание сухопутной армии требовало слишком большого напряжения сил.
Тем более, что сейчас, с учётом новых союзных технологий, появился шанс кардинально опередить державы, приступившие к развитию авианосных сил намного раньше СССР...
- Исключено, товарищ Сталин, — твёрдо заявил Кузнецов. — Артиллерийские корабли на территориально протяжённых театрах в настоящее время основной ударной силой флота являться практически перестали. Или перестают.
Товарищ Сталин тихо усмехнулся в усы: последняя оговорка явно предназначалась для его умиротворения.
Все знали, как переживал Иосиф Виссарионович из-за вынужденной приостановки работ по Проекту 23 на Балтийском заводе. Все знали, с какой горечью воспринял он известие о гибели «Марата». В общем, все знали о любви Иосифа Виссарионовича к большим артиллерийским кораблям. Вот только «любовь» эта носила характер отнюдь не сентиментальный, а совершенно прагматический: крейсера Россия уже худо-бедно строить научилась — а опыта проектирования, создания и использования авианосцев не имела.
Броненосная синица в руках, да.
Но ведь каждый из специалистов каждого из наркоматов хочет получить журавля. И желательно сразу. Каждый тянет одеяло на себя, каждый, — подобно слепым мудрецам из басни, — видит лишь свою часть слона и никогда не сумеет осознать настоящий масштаб задач. Попробуй объяснить им, во что на самом деле обходятся стране «неограниченные» средства, выделяемые на оборону...
- ...Таким образом, во всём мире авианосцы стали уже одним из важнейших классов надводных кораблей, и центр тяжести переносится на них, — бодро закончил Кузнецов.
- Сколько ж всего они на Оаху потопили? — крякнул Молотов. - Список предварительный, конечно, — сказал Николай Герасимович, протягивая бумаги.
- А вот в японских газетах...
- Врут, — безапелляционно заявил адмирал.
«Пора двигать товарища в адмиралы флота», подумал Сталин, заново просматривая свою копию отчёта.
Он список кораблей прочёл до середины, — не столько для памяти, сколько ещё раз убеждаясь в полноте разгрома, — и отложил листы, брезгуя мелкими строчками эсминцев и подводных лодок: случай проходил в категории «снявши голову».
- Убедительно... — пробормотал Молотов, переворачивая страницу. — И это всё самолётами?
- Не совсем. Авиация нанесла первые удары, а затем подготовила условия для бомбардировки артиллерийскими кораблями. И парировала возможный ответ с аэродромов. И, конечно, поддержала высадку. - Вот я вижу — не только по гавани били. Ещё 18 бомбардировщиков Б- 17, потери личного состава... ого! Расстреливали, выходит, как на полигоне. - Это предварительные сведения, товарищ Молотов. Как я понимаю, наша разведка...
- Сведения верные, — сказал Сталин, — продолжайте по военно-морским силам, товарищ Кузнецов.
- Можно не сомневаться, что часть захваченного тоннажа японцы восстановят, — заверил Николай Герасимович. — Вероятно, даже «Энтерпрайз». У них Четвёртая программа пополнения флота предусматривает смещение сроков как раз на случай переоборудования трофеев. Вряд ли раньше сорок третьего, но не учитывать это обстоятельство мы не можем. Кроме того, запасы высококачественного топлива, оборудование, боеприпасы... - Не думаю, что есть смысл сводить обсуждение к вопросу материальных ценностей, — вмешался Шапошников. — Ключевой момент всей операции — это не разгром американского флота, а результативная высадка японцами десанта.
- Это победа лёгкая, основанная на риске и, прямо скажем, нахальстве, — соглашаясь по форме, заспорил Кузнецов. Он, как и все, Шапошникова уважал, но заметно было, что причин такого ошеломительного успеха японцев до конца не понимает. — Мы, конечно, всесторонне проанализируем её, но уже ясно, что операция эта авантюрная по своему духу и замыслу.
- Авантюрной операцией я бы назвал захват Дании и Норвегии, — сказал Шапошников. — Немцы нередко планируют и проводят операции, основываясь на крайнем риске. Но японцев учили англичане, а для англичан расчёт сил всегда был основным критерием для принятия решения на операцию. Я склонен полагать, что Ямамото столь кардинально поменял план действий, опираясь на некоторые неизвестные нам пока факторы. Борис Михайлович выбирал слова очень, очень осторожно — так осторожно и вкрадчиво, что Кузнецов, собиравшийся продолжить спор, вдруг захлопнул рот, пару секунд размышлял и наконец перевёл внимательный взгляд на товарища Сталина.
Молотов, всё ещё возившийся с бумагами, почувствовал тишину и поднял голову. Всех обстоятельств, предшествовавших «Гавайской операции», Вячеслав Михайлович не знал — зато он знал Иосифа Виссарионовича намного дольше, чем Кузнецов; да и в подковёрных политических делах разбирался несравнимо лучше.
- Вот оно что... — сказал нарком иностранных дел. — Ну, тогда можно поздравить... господина Ямамото.
«Спасибо», подумал Сталин. На душе у него было препаскудно. От природы презиравший закулисные игры, — а, следовательно, и политику вообще, — он был вынужден не только играть в них, но и непременно выигрывать.
- «...Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся сейчас на СССР и только на СССР...» — очень тихо, слышно одному Сталину произнёс Шапошников.
«...Ибо считали и продолжаем считать, что, если нам ради победы пролетариата и крестьянства предстоит чуточку выпачкаться в грязи, — мы пойдём и на это крайнее средство ради интересов нашего дела...» - Для нас главным сейчас является тот факт, что Япония всё же вступила в войну с САСШ, — произнёс Сталин вслух.
- Да уж, — тут же подхватил Молотов, — полтора года американцы добивались, старательно добивались — получили наконец. - Не думаю, чтоб американцы добивались именно потери Гавайев, — заметил Шапошников, покашливая в кулак. — Ситуация в известном смысле сложилась патовая. С захватом архипелага Япония получила возможность наносить удары по материковой территории САСШ, но не высадиться на эту территорию... какие бы горячие головы ни сидели в их штабах. Америка, в свою очередь, утратила возможность нанесения удара по основным японским островам.
- А также связь с Филиппинами, поддержку австралийских и новозеландских союзников, да, строго говоря, контроль над Тихим океаном утратила, — согласился Кузнецов. — А гарнизоны на островах японцы додавят быстро.
- Бутылочное горлышко, — кивнул Шапошников, кулаком накрывая карту в районе Гавайев. — Фактически, в результате единственного удара Япония выиграла войну... на ближайшие полгода-год.
- А затем? — поблескивая стёклами очков, спросил Молотов. - А затем Америка построит новый флот. И подготовит части морской пехоты. Конечно, микадо не станет торжествовать, сидя на месте: Япония уже сейчас активно осваивает азиатские ресурсы. Но производственные и людские резервы САСШ достаточно велики, чтобы при необходимости просто завалить противника трупами.
- Трупами?
- Трупами. Людей и кораблей.
- Богато живут буржуи, — согласился Вячеслав Михайлович, потирая крутой лоб.
- Основной источник богатства империалистов — это колонии, — сказал Сталин. — Но колонии же — ахиллесова пята империализма. Конфликт между империалистическими Японией и Америкой изначально носил характер борьбы за колонии. И разрешаться он будет в рамках свойственной подобным конфликтам логики.
- В общем, придётся американцам новый флот строить, — безотрадно произнёс Молотов. — Про ленд-лиз можно забыть, в общем. - В настоящее время САСШ связаны с нами достаточно жёсткой системой договоров, — сказал Сталин. — Само по себе наличие системы договоров не означает, будто эти договоры непременно будут соблюдаться американской стороной. Капиталистам свойственно соблюдать лишь те договоры, которые им выгодны. Однако наши договоры для них чрезвычайно выгодны. - Это верно. Когда прошлое торговое только подписали, ох и ажиотаж у них стоял!..
- Они уверены, что положение СССР критическое, — спокойно подтвердил Иосиф Виссарионович, — и рассчитывают по дешёвке скупить материальные активы СССР. Мы, в свою очередь, легко расстаёмся с некоторыми своими материальными активами, потому что иначе оцениваем их нынешнюю и будущую стоимость.
Кузнецов хлопал внимательными глазами. О торговых соглашениях этого года он, разумеется, мало что знал — зато более чем оценил то, как выросли поставки оборудования, станков, дефицитных взрывчатых веществ на флот и в морскую промышленность.
- Думаю, мы сумеем убедить американских поставщиков в приоритетности интересов СССР. Даже если для этого некоторым американским поставщикам придётся закрыть глаза на интересы, — и жизни, — британских и американских граждан. «Обеспечьте 10 процентов прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.»
- «Недоедим, но вывезем», — рассмеялся Вячеслав Михайлович. Вопросы «масла» всегда занимали его куда больше, чем проблемы «пушек». И даже корабликов.
- «Недоедим, но вывезем», — кивнул Сталин, вспоминая введённую царским правительством в 1916 продразвёрстку, катастрофические последствия которой с огромным трудом пришлось устранять уже большевикам. — Товарищ Молотов, Вам в ближайшее же время предстоит проработать вопрос новых торговых соглашений между Советской и японской сторонами. Товарищ Кузнецов, Вы примете участие в формировании списка Советских потребностей в части, касающейся Наркомата ВМФ.
- Даже так... — пробормотал Кузнецов, переводя взгляд с товарища Сталина на товарища Молотова.
Более искушённый Шапошников негромко рассмеялся.
- По мере эскалации конфликта на Тихом океане перед нами естественным образом открывается возможность установления дополнительных торговых отношений с Японией, — сказал Иосиф Виссарионович. Ему давно хотелось подняться из-за стола и в обычной своей манере начать расхаживать по кабинету, но ноги сегодня болели особенно сильно. — Предшествующие конфликты с Советской стороной будут забыты в Токио настолько же быстро, в насколько тяжёлом состоянии окажется Япония. - Но Квантун?..
- Оккупация Гавайского архипелага неизбежно приведёт Японию к необходимости захвата и удержания других опорных пунктов театра, — вмешался Борис Михайлович, откашливаясь. — САСШ ответят более интенсивной подготовкой собственных вооружённых сил. Борьба за ключевые стратегические пункты приведёт к тому, что Япония и Америка окажутся втянутыми во взаимную гонку. Эта гонка, в свою очередь, приведёт к истощению людских и материальных ресурсов Квантунской группировки в пользу контроля над удалёнными территориями. Иначе говоря, Япония будет вынуждена истратить свои сухопутные силы на борьбу против САСШ, а не против СССР.
- В перспективе такая ситуация может создать для нас больше проблем на море, чем... — сказал Кузнецов после очень долгого по его меркам размышления. — Товарищ Сталин, правильно ли я понимаю, что на открытие второго фронта на европейском театре в ближайшее время рассчитывать не приходится? Или же не так мы и нуждаемся теперь во втором фронте? - Нам был бы полезен второй фронт, — сказал Сталин, откидываясь в кресле. — Но не усиление против нас первого. Что же касается роли, которую американцы с самого начала намеревались сыграть на европейском театре... Кузнецов замер — окончательно понимая.
По ту сторону стола откашлялся Шапошников; Николай Герасимович с облегчением посмотрел на маршала.
- Не на всякую пьесу попадёшь вовремя, — с совершенно непроницаемым лицом сказал Борис Михайлович, — и не каждую досмотришь до конца. Что в театре, что в жизни.
Здесь, вдали от войны, светомаскировку никто не соблюдал — здание театра истекало праздничными огнями. Коля задрал голову, с удовольствием рассматривая заснеженные гусли на фронтоне.
- Сколько ж я тут... — произнёс он негромко, но с чувством. - Школа? — спросил капитан.
- Училище... ну да, то есть школа.
- Нас вот тоже... — деликатно сказал капитан. — Ну, как закончите, машина здесь будет стоять. Пихалыч... Пимен Михалыч отвезёт. Если надо, чтоб я вас дождался, сами понимаете...
- Не надо, — сказал Коля, отряхивая сапоги от снега. — Поезжайте. Вы и так всё сделали.
Он действительно был благодарен капитану. Вроде прикреплённый — он и есть прикреплённый; а только всякое дело надо с душой делать. Как товарищ Сталин говорил: нет ничего важнее мелочей.
Когда решали вопрос досуга на этот вечер, Половинкин поколебался и неожиданно для себя самого выбрал оперу; Советская власть так целеустремлённо прививала народу культуру, что культура в конце-концов привилась.
Коля позвонил с завода в отдел, спросил, можно ли помочь с билетами. И капитан достал им билеты; а билеты считались сейчас дефицитом — в театре показывали... тьфу ты: не «показывали», а «давали»... давали какую-то новую постановку, с модными московскими артистами. Наверное, глупо было ради этого ехать из Москвы в Саратов — но ведь ехали не ради этого. А последний вечер отпуска хотелось провести красиво.
Вообще-то, когда товарищ Берия организовывал «командировку», продолжительность не оговаривалась. Коля прекрасно понимал, что его просто убирают подальше от возможных неприятностей — всё-таки чуть не угробил предводителя инопланетного дворянства. Вины особой он не чувствовал: во- первых, как-то вот сложилось у него в голове, будто история с баллоном — своеобразная случайная месть за попытку вербовки... ну, не «месть», конечно. А вот так... ну, сложно объяснить. Просто есть на свете дороги кривые, ходить по которым не надо — а Вейдер пошёл; потому и споткнулся. Во-вторых, Коля ведь с таким иконостасом приехал — заводские все просто ахнули. А уж девки, и наши, и слободские... в других обстоятельствах, товарищ Половинкин...
Он покосился на Юно. Девушка приятно разрумянилась на морозце; среди людей, поднимавшихся по ступеням ко входу, она смотрелась уже совсем своей — настоящей, Советской.
Отставить, товарищ Половинкин. Конечно, отставить. А всё-таки жаль, что последний вечер. Наверное Коля этого не знал — зато чувствовал совершенно наверное.