Едва произнеся это, она виновато зажала ладонями рот и развернулась посмотреть, не подкрался ли сзади Крестоманси. Но позади нее не было ничего, кроме скучной, покрытой мусором травы. «Хорошо! – подумала Кэрол. – Я знала, что никто без моего позволения не сможет проникнуть за кулисы личного сна Кэрол Онейр!» Она расслабилась. Здесь она была хозяйкой. Это являлось частью того, о чем она никогда не рассказывала даже маме, хотя там, на террасе в Тенье она на мгновение испугалась, что Крестоманси раскусил ее.
Дело в том, что, как заметил Крестоманси, на Кэрол работали только шесть главных персонажей. Фрэнсис – высокий, светловолосый и красивый, обладающий приятным баритоном – играл всех героев. В конце он всегда женился на нежной, но энергичной Люси, которая тоже была светловолосой и очень хорошенькой. Затем Мелвилл – тонкий и темноволосый, с зловещим бледным лицом, который играл всех злодеев. Мелвилл был так хорош в злодейских ролях, что Кэрол частенько использовала его в одном сне по несколько раз. Но он всегда был джентльменом, и именно поэтому вежливый мистер Разумблюм напомнил Кэрол Мелвилла.
Оставались трое: Бимбо, который был староват и играл всех Мудрых Стариков, Жалких Калек и Слабых Тиранов; Марта, которая была Старшей Дамой и играла Тетушек, Матерей и Злых Королев (либо по-настоящему злых, либо с Золотым Сердцем); и Пол – невысокий и похожий на мальчика. Пол специализировался на Преданных Мальчиках Помощниках, хотя также играл и Второстепенных Злодеев и в обеих ролях его часто убивали. Предполагалось, что Пол и Марта, поскольку у них никогда не было больших ролей, следят, чтобы многотысячный каст убирался в промежутке между двумя снами.
Вот только на этот раз они этого не сделали.
– Пол! – крикнула Кэрол. – Марта! Где мой многотысячный каст?
Ничего не произошло. Ее голос просто улетел в пустоту.
– Отлично! – закричала Кэрол. – Я найду вас, и когда это произойдет, вы не обрадуетесь!
Она двинулась к хлопающим палаткам, с отвращением пробираясь среди мусора. С их стороны в самом деле было ужасно вот так подвести ее, когда она столько труда вложила, чтобы сочинить их и дать им столько личин, и в каком-то смысле сделала их такими же знаменитыми, как она сама. Едва Кэрол это подумала, ее босая ступня вляпалась в растаявшее мороженое. Она с дрожью отпрыгнула назад и обнаружила, что почему-то одета в купальный костюм, как дети в бассейне Крестоманси.
– О, да ладно! – сердито воскликнула она.
Теперь она вспомнила, что другая попытка увидеть сотый сон проходила точно так же – до того момента, когда она разодрала его на кусочки. Будто один из тех снов, которые бывают у обычных людей. Из него не получилось бы даже достойного сна на Шляпную Ленту. На этот раз она тщательно направленным усилием облачила себя в голубые ботинки на пуговицах и голубое платье со всеми нижними юбками. Так было жарче, зато показывало, что она здесь главная. И она зашагала дальше, пока не подошла к хлопающим палаткам.
Там сон снова чуть не стал обычным. Кэрол ходила туда-сюда – среди палаток и развалившихся ларьков, под громадным корпусом Колеса обозрения и несколько раз мимо спиральной горьки без верхушки, проходила одну за другой пустые карусели, не видя ни души.
Только неумолимое раздражение заставляло ее продолжать идти, пока она кого-нибудь не встретит. А потом она чуть не прошла мимо него, подумав, что он один из манекенов с Выставки Восковых фигур. Он сидел на ящике рядом с шарманкой из карусели и смотрел прямо перед собой. Кэрол подумала, что, наверное, некоторые из многотысячного каста подрабатывали манекенами при необходимости. На самом деле, она понятия не имела. Но этот был светловолосым, а значит, играл положительных героев и в основном работал с Фрэнсисом.
– Эй, ты! – позвала она. – Где Фрэнсис?
Он одарил ее тупым, каким-то незавершенным взглядом.
– Ревень, – сказал он. – Абракадабра.
– Да, но сейчас ты не участвуешь в массовой сцене, – сказала ему Кэрол. – Я хочу знать, где мои Главные Герои.
Человек неопределенно указал за Колесо обозрения:
– В своем жилище. Заседание комитета.
И Кэрол пошла в ту сторону. Она едва успела сделать два шага, когда человек позвал сзади:
– Эй, ты! Скажи спасибо!
«Как грубо!» – подумала Кэрол. Она повернулась и пронзила его взглядом. Теперь он пил из ужасно сильно вонявшей зеленой бутылки.
– Ты пьян! – воскликнула она. – Где ты это взял? Я не позволяю в своих снах настоящую выпивку.
– Звать Норман, – ответил человек. – Топлю печали.
Кэрол поняла, что не добьется от него ничего разумного. Так что она сказала: «Спасибо», – чтобы он перестал кричать ей вслед, и пошла туда, куда он указал. Путь шел посреди скопления цыганских фургонов. Поскольку все они выглядели картонными и размытыми, Кэрол, не задерживаясь, прошла мимо, зная, что они принадлежат многотысячному касту. Она знала, что нужный ей фургон будет выглядеть четким и настоящим. И он выглядел. Он больше походил на вымазанный дегтем черный сарай на колесах, чем на фургон, но из его ржавого железного дымохода клубился настоящий черный дым.
Кэрол вдохнула его.
– Забавно. Пахнет почти как ириска!
Но она решила больше не предупреждать своих людей. Поднявшись по черной деревянной лестнице, она распахнула дверь.
На нее пахнуло дымом, жарой и запахом выпивки и ирисок. Все ее люди находились внутри, но вместо того, чтобы вежливо повернуться и, как обычно, получить распоряжения, никто поначалу не обратил на нее ни малейшего внимания. Фрэнсис сидел за столом и при свете свечей, вставленных в зеленые бутылки, играл в карты с Мартой, Полом и Бимбо. У каждого возле локтя стояли стаканы с сильно пахнущей выпивкой, но большая часть запаха, к ужасу Кэрол, исходила от бутылки, из которой пила Люси. Прекрасная нежная Люси сидела на койке в глубине помещения, хихикая и посасывая из зеленой бутылки. Насколько Кэрол могла разглядеть в плохом освещении, лицо Люси походило на лицо карлика, а ее волосы мама описала бы как «лишайные». Мелвилл готовил на плите возле двери. Кэрол было стыдно смотреть на него. В неряшливом белом фартуке, он мечтательно улыбался, помешивая содержимое кастрюли. Трудно было представить что-либо менее злодейское.
– И чем это вы все занимаетесь? – спросила Кэрол.
При этих словах Фрэнсис повернулся достаточно, чтобы она увидела: он не брился несколько дней.
– Жакрой проклятую дверь, а? – раздраженно произнес он.
Возможно, он так говорил, поскольку в зубах у него торчала сигарета, но Кэрол боялась, что скорее из-за того, что Фрэнсис пьян.
Она закрыла дверь и встала перед ней, скрестив руки.
– Я требую объяснений, – сказала она. – Я жду.
Пол шлепнул картами по столу и живо подтянул к себе кучку денег. После чего вынул сигару из своего мальчишеского рта и заявил:
– Можешь продолжать ждать, если только ты не пришла, наконец, обсудить условия. У нас забастовка.
– Забастовка! – воскликнула Кэрол.
– Забастовка, – подтвердил Пол. – У нас у всех. Я распустил многотысячный каст сразу после последнего сна. Мы хотим условия труда получше и кусок пирога побольше.
Он одарил Кэрол вызывающей и не слишком приятной усмешкой и снова засунул сигару в рот – в рот, который был не таким уж и мальчишеским, когда Кэрол присмотрелась. Пол был старше, чем она думала, и всё его лицо рассекали маленькие циничные морщинки.
– Пол – наш руководитель профсоюза, – сказала Марта.
К удивлению Кэрол, Марта оказалась довольно молодой – с рыжеватыми волосами и хмурым добродетельным видом. Когда она продолжила, в ее голосе зазвучали слезы:
– У нас есть права, знаешь ли. Условия, в которых приходится жить многотысячному касту, ужасающи, и сны следуют один за другим, и у нас совсем нет свободного времени. И мы к тому же не получаем удовлетворения от работы. У нас с Полом такие отвратительные роли!
– Презренные статисты, – сказал Пол, занятый раздачей карт. – Мы протестуем против того, что нас убивают почти в каждом сне. Многотысячный каст расстреливают в каждой финальной сцене, и они не только не получают компенсации, но и вынуждены тут же вставать и сражаться весь следующий сон.
– И нам никада не пажваляют выпитьщ, – вставил Бимбо.
Кэрол поняла, что он мертвецки пьян. Его нос стал фиолетовым, а седые волосы казались влажными.
– Тошнит от крашной воды. Пришлошь украшть фрухты иж шна о Жачарованном Шаде, шобы жделать шначала вино. Теперь делаю вишки. Эт лушше.
– И ты ничего нам не платишь, – прохныкала Марта. – Приходится брать за наши услуги вознаграждение, какое можем.
– Тогда где вы взяли все эти деньги? – вопросила Кэрол, указав на большую кучу перед Полом.
– Сцена с арабскими сокровищами и тому подобное, – ответил Пол. – Пиратские запасы. Большая часть этого – просто раскрашенная бумага.
– Я хочу признания, – вдруг громко и невнятно произнес Фрэнсис. – Я играл девяносто девять разных героев, но ни единого словечка похвалы ни на одной подушке или кувшине, – он грохнул по столу. – Эксплуатация! Вот что это такое!
– Да, мы все хотим, чтобы в следующем сне стояли наши имена, – сказал Пол. – Мелвилл, будь добр, отдай ей наш список жалоб.
– Мелвилл – наш секретарь Забастовочного Комитета, – сказала Марта.
Фрэнсис снова грохнул по столу и крикнул:
– Мелвилл!
И все остальные тоже закричали:
– МЕЛВИЛЛ!
Пока Мелвилл, наконец, не повернулся от плиты, в одной руке держа кастрюлю, а в другой – лист бумаги.
– Не хотел испортить помадку, – извиняющимся тоном сказал Мелвилл и протянул бумагу Кэрол. – Вот, моя дорогая. Это была не моя идея, но мне не хотелось подвести остальных.
К этому моменту Кэрол стояла, прислонившись спиной к двери и заливаясь слезами. Похоже, этот сон станет кошмаром.
– Люси! – в отчаянии воскликнула она. – Люси, ты тоже в этом участвуешь?
– Не тревожь ее, – сказала Марта, которую Кэрол начала сильно недолюбливать. – Люси достаточно страдала. С нее хватит ролей, которые превращают ее в игрушку и собственность мужчин. Не так ли, милая? – обратилась она к Люси.
Люси подняла взгляд.
– Никто не понимает, – сказала она, скорбно уставившись в стену. – Ненавижу Фрэнсиса. А мне всегда приходится выходить за него замуж и жить с ним долг-ик-долго и счастливо.
Неудивительно, что это разозлило Фрэнсиса.
– А я ненавижу тебя! – проревел он, подпрыгнув.
Стол с грохотом перевернулся – стаканы, деньги, карты и свечи вместе с ним. В последовавшей ужасающей неразберихе во тьме дверь за спиной Кэрол каким-то образом распахнулась, и она выскочила наружу так быстро, как могла…
…И обнаружила, что снова сидит в шезлонге на солнечной террасе. В руке она держала бумагу, а зонтик болтался возле ног. К ее раздражению, кто-то пролил на ее голубое платье нечто, похожее на помадку, и оно осталось длинной липкой полосой.
– Tonino! Vieni qui![7] – позвал кто-то.
Кэрол подняла взгляд и обнаружила, что мимо Крестоманси, который пытался собрать сломанный шезлонг, проталкивается толпа людей и спешит вниз по лестнице с террасы. Вначале Кэрол не могла понять, кто эти люди, пока не заметила мелькнувшего среди них Фрэнсиса, а потом – Люси, которая одной рукой вцепилась в бутылку, а другой – в руку Нормана, того человека, которого Кэрол встретила первым, сидящим на ящике. Она предположила, что остальные – многотысячный каст. Она всё еще пыталась представить, что произошло, когда Крестоманси бросил сломанный шезлонг и остановил последнего проходившего по террасе человека.
– Прошу прощения, сэр, – произнес Крестоманси. – Не возражаете кое-что объяснить, прежде чем уйдете?
Это был Мелвилл, по-прежнему в кухонном фартуке. Длинной злодейской ладонью он разгонял дым от кастрюли и с ужасно скорбным выражением на длинном злодейском лице смотрел на свою помадку.
– Похоже, она испорчена, – сказал он. – Хотите узнать, что произошло? Что ж, думаю, начал всё многотысячный каст – где-то в то время, когда Люси влюбилась в Нормана, так что, вероятно, начал Норман. В общем, они стали жаловаться, что никогда не получают возможности быть настоящими людьми, и Пол услышал их. Понимаете, Пол очень амбициозен, и он знал, как и все мы, что Фрэнсис на самом деле не создан быть героем…
– Действительно. У него слабый подбородок, – согласился Крестоманси.
Кэрол задохнулась и собиралась уже запротестовать – и ее протест в тот момент был бы полон слез, – когда вспомнила, что покрытый щетиной подбородок Фрэнсиса действительно выглядел маленьким и дрожащим под сигарой.
– О, вы не должны судить по подбородкам, – сказал Мелвилл. – Посмотрите на мой. А я не больше злодей, чем Фрэнсис герой. Но в Фрэнсисе есть раздражительность, и Пол сыграл на этом с помощью Бимбо и виски, а Люси в любом случае была на стороне Пола, потому что она терпеть не может, когда ее заставляют носить платья с оборками и жеманно улыбаться Фрэнсису. Они с Норманом хотят заняться сельским хозяйством. А Марта – на мой взгляд, очень легкомысленная девушка – присоединилась к ним, потому что ненавидит обязанность убирать декорации в столь короткие сроки. Так что они все пришли ко мне.
– И вы держали оборону? – спросил Крестоманси.
– Всё время в течение «Калеки из Монте-Кристо» и «Арабского рыцаря», – признал Мелвилл и легким шагом пересек террасу, чтобы поставить кастрюлю на перила. – Понимаете, я люблю Кэрол и готов быть хоть тремя злодеями за раз, если это то, чего она хочет. Но когда она начала сон на Ярмарке сразу после «Лондонского тирана», мне пришлось признать, что все мы крайне перегружены. У нас совсем нет времени побыть собой. Ой-ой, – добавил он, – кажется, многотысячный каст готовится устроить дебош.
Крестоманси подошел и оперся на перила, чтобы посмотреть.
– Боюсь, так, – сказал он. – Как думаете, почему Кэрол заставляет вас так тяжело работать? Честолюбие?
Из города теперь доносился такой шум, что Кэрол не выдержала и тоже подошла посмотреть. Большая часть многотысячного каста направлялась прямо к пляжу. Они радостно вбегали в воду, таща за собой маленькие купальные кабинки на колесиках или просто отбрасывая одежду и погружаясь. Это вызвало громкий протест со стороны постоянных отдыхающих. Еще больше возмущенных криков доносилось от главной площади за казино, где многотысячный каст хлынул в изысканные кафе, громко требуя мороженое, вино и лягушачьи лапки.
– Выглядит весело, – сказал Мелвилл. – Нет, не совсем честолюбие, сэр. Скажем, скорее Кэрол вскружил голову успех, и ее маме вместе с ней. Нелегко остановиться, когда твоя мама ждет, что ты будешь продолжать и продолжать.
По главной улице теперь мчался кэб, запряженный лошадьми, а за ним бежали кричащие, дерущиеся, взбудораженные люди. Их преследовал небольшой полицейский отряд. Видимо, всё из-за того, что седобородый человек в кэбе щедро разбрасывал во все стороны горсти драгоценных камней. Большей частью арабские драгоценные камни и пиратские сокровища, подумала Кэрол. Она заинтересовалась, окажутся ли они стеклом или настоящими драгоценностями.
– Бедняга Бимбо, – сказал Мелвилл. – Он нынче вообразил себя кем-то вроде царственного Санта Клауса. Слишком часто играл такие роли. Думаю, ему пора на пенсию.
– И какая жалость, что твоя мама велела кэбу подождать, – сказал Крестоманси Кэрол. – Это там не Фрэнсис, Марта и Пол? Как раз заходят в казино.
Так оно и было. Кэрол видела, как они, взявшись под руки, вальсируют по мраморной лестнице – отправляющаяся кутить троица.
– Пол говорит, у него есть методика, как сорвать банк, – произнес Мелвилл.
– Весьма распространенное заблуждение, – заметил Крестоманси.
– Но он не может! – воскликнула Кэрол. – У него нет настоящих денег!
С этими словами она случайно опустила взгляд. Ее бриллиантовая подвеска исчезла. Так же как и бриллиантовая брошь. Пропали сапфировые и золотые браслеты. Даже застежка на сумочке была сорвана.
– Они обокрали меня! – вскричала она.
– Должно быть, это Марта, – грустно произнес Мелвилл. – Вспомни, она была карманным воришкой в «Лондонском тиране».