У него не было выбора. Дана была права, они ничего не смогут для них сделать, лучше уйти из леса с помощью талисмана. И чем быстрее, тем лучше!
Светлый ореол поднялся высоко в небо. Оно приобрело серый цвет, потом оранжевый, а затем малиновый, и наконец приобрело свой истинный голубой оттенок. Деревья окончательно изменились, превратившись в настоящие. Крики хоть и были, но почти не доходили досюда, до места укрытия.
Не тратя время на пустые споры, Саймон полез в рюкзак за камнем. Поднес к губам и прошептал что-то, что не дошло до ушей Даны. Ребят снова окружило алое сияние, и снова бесконечный тоннель со множеством извивающихся разноцветных линий. Саймон это не так ужасно волновало. Ему теперь все равно, куда они с Даной попадут, хотелось убраться подальше. На пути показался знакомый яркий свет.
Тысячи мертвых бездыханных тел лежали повсюду, по земле ручейком текла бурая кровь. Игнотуса чуть не стошнило от этого неприятного зрелища. Констанс успела убить последнего оставшегося Пожирателя, тот сгорел заживо.
— Это последний? — Игнотус был недоволен, он часто дышал, значит готовился закричать.
— Да, — сказала Констанс и быстро перебила Игнотуса, прежде чем тот успел хоть что-либо сказать. — Не надо винить меня!
— А кто первый полез, а? Именно из-за тебя они в который раз убежали!
— Я хотела всего-то преподать тому пареньку урок на всю жизнь, — Констанс явно забавлялась тем, что доводила его до белого каления.
Мужчина сердито плюнул на землю. Он готов был прямо сейчас задушить Констанс голыми руками, да вот только она помешала ему со словами:
— Потом меня задушишь! Господин хочет связаться с нами.
Игнотус извлек из-под плаща серебряный кубок. Для связи необходима кровь, а ее здесь было навалом. Выудив немного крови у лежащей у его ног маленькой девочки, он склонился над кубком и зашептал:
— Veni ad me, Omni potens!*
Кровь в кубке забурлила так, словно нагревалась на огне. Потом внутри образовалась маленькая воронка, и послышался мужской голос, низкий и холодный, в котором не было теплоты, этот голос внушал страх похуже, чем тот звук, что издают Пожиратели, их жалкий рык был ничем, по сравнению с ним:
— Вы забрали у парня камень?
Игнотус переменился в лице, утратил свой невозмутимый вид, весь ссутулился, чаша в его руке подрагивала, глаза лихорадочно бегали, а лицо побледнело до мертвенного состояния.
— Господин, — Игнотус перешел на шепот. — К сожалению, мы упустили его…
Солнце поднялось на несколько сантиметров, и серебряный кубок засиял в солнечных лучах. Констанс стояла и наслаждалась тем, как ее напарник растерял весь свой авторитет, и теперь был не более, чем жалкая мокрая тряпка для своего Господина. Между тем, голос, шедший непонятно откуда, разразился гневной тирадой:
— Тогда ищите! У вас же есть камень! Найдите парнишку и возвращайтесь со вторым камнем, а иначе, вам несдобровать…
Воронка исчезла, оставив кровь равномерно переливаться от одного края чаши к другому. Игнотус поднял глаза к небу и облегченно вздохнул. Он вылил всю кровь из кубка, положил ту обратно в карман плаща, и обернулся к Констанс.
— Собирайся, нам надо отправляться в путь, — высокомерно сказал мужчина, на сей раз достав из-под плаща черный, как уголь, камень. Только его холодные пальцы дотронулись до круглой гладкой поверхности, как внутри заколыхались красные лучи света.
====== Глава 6. Коннектикум ======
В нос ударил дурманящий запах пшеницы, от которого готова была закружиться голова. С левой стороны дул приятный легкий ветерок, тихо развевая волосы Саймона.
Парень, не шевелясь, с закрытыми глазами, прислушивался. До его ушей не долетало каких-нибудь посторонних звуков, что могли разрушить эту мирную идиллию, разве что тихое колыханье злаковых растений под такой мирный вой ветра.
Саймон лежал, по-прежнему не открывая глаз. Он боялся того, что будет дальше. Ему не хотелось больше никуда идти, он устал уже бегать туда-сюда по всем этим мирам, спасаться. Почему, почему с ним постоянно случается что-то непонятное, почему он часто попадает во всякие неприятности? Что он сделал такого ужасного, чтобы заслужить себе столько страданий и боли? Почему он, Саймон, а не кто-то еще?! Почему?!
Саймон не заметил, что от гнева сильно сжал руку в кулак, он чувствовал, как ногти плотно впились в его кожу, но теперь ему было все равно. Эта боль никогда не сравнится с той, что ему довелось пережить, той, что останется в душе надолго, а залечить ее будет невозможно, как бы ты не старался.
Он открыл глаза. На него глядело огромное синее небо, даже удивительно, нет ни единого облака. Саймон не знал, сколько уже времени лежит и невооруженным зачарованным взглядом рассматривает необъятную голубизну. Сейчас парень хотел одного – забыться. Как же манящ этот голубой край, так прекрасен и чем-то волшебен. Саймон живо представил, как парит в голубой вышине, где на его пути нет громадных препятствий, мешающих радоваться как настоящему живому подростку.
— Саймон! — этот голос невозможно было спутать ни с каким другим, Саймон хорошо его знал.
— Я здесь! — Он поднялся с места и огляделся.
По виду, обычное пшеничное поле, сами растения злака выше Саймона на несколько метров. Парень услышал позади себя очень громкий звук, будто кто-то пробирается сквозь заросли. Из огромных зеленых стволов показалась Дана, волосы еще больше взъерошены, а на лбу хорошо проступал здоровенный синяк и шишка завидных размеров.
— Я врезалась в землю прямо вниз лицом, — недовольно пробурчала она, потирая руками свои ушибленные места. — Хоть тебе повезло, в отличие от меня…
— Ага, — тоскливо ответил Саймон, но Дана похоже так сильно была занята собой, что даже и не заметила явной тоски в его голосе.
— Я кстати пока тут рыскала, — между тем продолжала она, — вдалеке увидела очертания высокого здания, вон там, — Дана указала большим пальцем за спину. Там простиралось такое же бесконечное поле пшеницы. — Пойдем, посмотрим!
И Дана, не мешкая ни минуты, двинулась прямо туда, куда указывала. Шла она энергично, в ней не чувствовалось никакой слабости. Саймона это только взбесило. Неужели она взяла, да и забыла все то, что произошло в Тенебрисе всего пару минут назад? Саймон стиснул зубы до предела и продолжил двигаться за Даной, пробираясь сквозь толстые заросли.
Шли они не так долго. Через пять минут показались те самые очертания высокого здания, о которых говорила Дана. А дальше ребята нашли выход из злакового лабиринта и выбрались на дорогу.
Перед ними появилась табличка, значительно превышающая рост ребят, с надписью. Буквы от времени давно стерлись, но Саймон все-таки смог прочитать:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КОННЕКТИКУМ
Непонятно почему, но у Саймона вдруг по спине побежал тройной слой мурашек. Может это ветер неприятно подул? Хотя он и одет тепло.
— Ты заметил? — неожиданно прошептала Дана, тщательно прислушиваясь к чему-то.
Саймон тоже навострил уши, и понял тревогу подруги. Здесь, на удивление, было очень и очень тихо. Словно повсюду отключили звук. Ни единого шума машины, пения птиц или обычных голосов людей, только один мирный шум ветра, и ничего больше. Время здесь остановилось в определенном промежутке, сломалось, и, наверное, уже никогда не вернется в привычное движение.
Дальше, за надписью, простирался небольшой городок с высокими зданиями. Коннектикум располагался прямо под ними, а дорога медленно опускалась вниз. Внизу он казался пустым и заброшенным. Так оно и было. Ребятам не удалось найти глазами ни одного жителя, решившего выйти на улицу для утренней пробежки. Солнце, поднявшись достаточно высоко, осветило безжизненный город, пугающий своей гнетущей тишиной.
— Может спустимся вниз? — предложила Дана.
— Даже не знаю, — забеспокоился Саймон. Он не очень горел желанием спускаться, тем более Коннектикум не внушал к себе никакого доверия, а наоборот только сильнее отпугивал.
— У нас все равно нет выбора, — Дана уже двинулась по извилистой тропинке, тянувшейся вниз, а ее лохматая макушка вскоре успела исчезнуть из виду.
Добираться к городу оказалось проблематично, спуск был ужасно крутым, здесь можно было запросто упасть и сломать себе что-нибудь. Но, к счастью, Саймон с Даной смогли спуститься без всяких повреждений, и теперь направились прямо вперед, к городу.
Внизу все стало гораздо страннее. Первый вопрос, что затаился в голове Саймона, был таков: «Неужели здесь прошел ураган?». Ведь множество строений разрушено, окна разбиты, на дороге валяется разный мусор: начиная от стеклянных бутылок, пакетов да прочих мелочей и заканчивая каменной черепицей вперемешку с разбросанными кусками дерева. На стенах бесконечное число граффити с грубыми и непристойными выражениями. На тротуарах грязная изношенная, рваная в нескольких местах, одежда, у фонарных столбов все заросло травой. От такого зрелища Саймон чувствовал сильное неудовлетворение, ему не хотелось долго находиться в этом городе.
Ребята шли все прямо по дороге, а солнце уже давно было в зените. Чем дальше Саймон с Даной шли, тем сильнее убеждались в том, что здесь, кроме них, никого нет.
«Что же могло произойти такого страшного?» — Саймон терялся в куче теорий и догадок насчет этого.
На стенах зданий стали чаще попадаться такие надписи, как: «Выживай или умирай!» или «Каждый сам за себя». Причем написаны они красной краской, чересчур темной. Хотя, вдруг это вовсе никакая не краска, а… Саймон направился к стене обычного офисного здания, оно еще не успело разрушиться и по-прежнему оставалось достаточно крепким, чтобы простоять пару десятков лет. Парень осторожно приблизился к надписи: «Выживай или умирай!», наклонился и внимательно присмотрелся.
— Что ты там увидел? — сказала Дана, не решаясь подойти.
Сомнений нет, думал Саймон, это кровь. Настоящая кровь. Он не знал, радоваться ли своей догадке? А главное, говорить ли Дане о своей находке? Ведь она боится крови. Саймон не хотел пугать ее понапрасну, поэтому решил, что не стоит зря беспокоить девушку, пусть лучше пока это останется в секрете.
— Да так, обычная надпись краской! — громко откликнулся Саймон.
— Ну и слава богу, — с облегчением отозвалась Дана, и когда Саймон вернулся после недолгого обследования, она снова пустилась в путь.
Снова бесконечные похождения по пустынным улицам, одно и то же, Саймону иногда казалось, что они с Даной ходят кругами, и, похоже, никогда не смогут выбраться отсюда.
— Давай уже передохнем! Мы шастаем по этому городу много часов! Все равно здесь никого нет. Тут все либо умерли из-за чего-то, либо просто покинули его.
Дана не сразу остановилась. Она долго стояла спиной к нему, пока не решилась наконец повернуться. Ее гневный взгляд не сулил ничего хорошего.
— Хватит ныть! — рявкнула Дана с такой силой, что по всей улице, а может даже и городу, раздалось мощное эхо, от которого Саймон едва не оглох. — Нам надо попробовать кого-нибудь найти!
— Думаешь, это сработает?! — обозлился Саймон. Злость на Дану росла с каждой секундой. Наступила пауза, сопровождаемая злобными свирепыми взглядами ребят. Никто из них ничего не говорил.
— Может скажешь, в чем, собственно, проблема?
— А ты разве сама не понимаешь? — Лицо парня слегка перекосило от гнева, он незаметно сжал руку, отчего костяшки пальцев побелели. — Мы оставили людей в Тенебрисе умирать, и даже не помогли им, ничего не сделали!
Теперь наступила очередь Даны выходить из себя:
— Ты считаешь, что из-за нас погибли все эти люди?
— А из-за кого же еще?! Из-за нас людям постоянно грозит опасность, а мы вместо того, чтобы помочь им, бежим, сломя голову, как последние трусы!
— Ты не замечал? — Дана была ужасно зла, но это не помешало ей сказать то, что она думала. — У тебя какая-то странная тяга помогать всем и вся! Некий героизм в крови. Тебя бесит, что мы не спасли тех жителей деревни, хотя толку от этого было бы ноль! Но меня тоже кое-что бесит!
— Правда? — с издевкой спросил Саймон. — Тогда поделись своими терзаниями!
— Меня бесит, что мы ходим туда-сюда между мирами, спасаемся от каких-то чокнутых браконьеров, желающих завладеть твоим талисманом! Я устала! Мы бежим, бежим и бежим! Поспать у нас совсем нет времени!
— А чего ты ожидала?! — Саймон не просто злился, он был вне себя от ярости, нытье Даны действовало на нервы. — А?! Что мы будем останавливаться в каких-то домиках, есть и спать на халяву! Я думал, ты знала, на что идешь!
— Я думала жить в своем старом домике на окраине родного городка, а не скитаться вместе с тобой сквозь время и пространство!
Вдруг, не помня себя от злости, Саймон кинулся на Дану, и началась драка. Сперва он сильно дернул девушку за волосы, а та в ответ больно ударила его по плечу и прямо в живот. От боли парень весь скрючился и упал на дорогу. По глазам потекли слезы, но не от боли, а от обиды и злости. Прошло пару секунд, прежде чем Саймон крикнул, крикнул со всей мощи:
— ЕСЛИ ТЕБЕ ЧТО-ТО НЕ НРАВИТСЯ, ТО УХОДИ! БЕЗ ТЕБЯ БУДЕТ ЛУЧШЕ!
Но ответа от Даны он не удосужился. Все равно, ему было плевать. Пусть идет себе куда хочет, если он, Саймон, еще раз увидит ее лицо, мокрого места от нее не останется, это уж точно! Всеми фибрами души он презирал и ненавидел Дану Форд. Он желал отомстить ей, сделать гораздо больнее и хуже. Но ненависть вскоре улетучилась, остался лишь осадок на сердце. Все внутри будто погибло после страшной катастрофы, как этот Коннектикум. И тут, ни с того ни с сего, Саймон громко зарыдал. Зарыдал визгливым голосом маленькой капризной девочки. Если бы здесь был Лукас, он бы непременно бросил какую-нибудь вымученную плоскую шутку на тему плакс и тому подобное. Но Саймона это бы вообще не волновало, особенно сейчас. Никогда он так не рыдал. Из него вырывалась та самая жгучая боль, все те эмоции, что переполняли парня с того самого момента, когда он покинул детдом. Саймон плакал за все: за гибель детей и миссис Корнуэлл, за смерть многих жителей Тенебриса, за обиду и гнев на Дану. Это было невыносимо, он кричал что есть сил, кричал на весь пустой город, огромное раскатистое эхо распространилось повсюду. Поток мерзких зеленых соплей и горьких горячих слез все не прекращался.
Прошло очень много времени, прежде чем Саймон успокоился окончательно. С места он так и не сдвинулся, и продолжил лежать на дороге. В голове на миг мелькнула безумная мысль дождаться, когда машина переедет ему голову, но тут же он опомнился, вспомнив, что Коннектикум заброшен.
Солнце незаметно опускалось вниз, бросая на землю последние яркие лучи света, отбрасывая от покосившихся зданий пугающие тени безобразной формы. Приближался вечер, небо начинало приобретать розоватый оттенок.
«Неужели я здесь так долго пролежал?» — удивился Саймон, приподнимаясь.
Не найдя другого решения, он медленно двинулся по улицам города, надеясь, что спокойная прогулка поможет ему собраться с мыслями и все хорошенько обдумать.
Он шел, боясь оглядываться назад. Вечерело. За высокими многоэтажками простиралась огненно-рыжая полоса вечернего заката. Теплый ветер трепал волосы. Все казалось Саймону таким нереальным. События, произошедшие с ним, походили на нескончаемые ночные кошмары. А может он спит? И сейчас он проснется на своей прежней металлической кроватке, а все это окажется дурным сном. Хотелось бы верить, но нет. И сколько ни старайся он, Саймон, отрицать происходящее, ему это никак не поможет. Ноги ужасно ныли, извещая Саймона о том, что стоит отдохнуть, пока он совсем не упал в обморок от усталости. На радость, ему попался обычный на вид отель, который не так сильно пострадал, не считая разбитой вывески, буквы «О» и «Е» которой мирно покоились на дороге. Внутри стоял очень мерзкий запах, напоминающий что-то вроде мусора с протухшими яйцами.
Дешевая мебель, состоящая в основном из простых белых пластиковых стульчиков, деревянных столов и кресел из искусственной кожи, разбросана там и сям. Окна занавешены красными пыльными занавесками, от чего в вестибюле было довольно сумрачно. О том, чтобы включить свет, не могло быть и речи, вряд ли генератор еще работает. Глаза начали слипаться. Стоит поискать себе какую-нибудь комнату и лечь спать.