Только рождение может победить смерть - рождение, но не возрождение старого, а именно рождение нового. В самой душе, в самом обществе - чтобы продлить наше существование - должно длиться 'постоянное рождение' (палингенез), сводящее к нулю непрерывное повторение смерти. Ибо если мы не возрождаемся, то именно наши победы вершат работу Немезиды: роковой исход вырывается из - под личины нашей собственной добродетели. Значит мир - это западня; война - западня; перемены - западня; постоянство - западня.
Когда приходит день победы нашей смерти, она настигает нас; и мы ничего не можем сделать, кроме как принять распятие - и воскреснуть; быть расчлененными, а затем возродиться'.
Цель и задача героя - это смириться с тем, что ему нужно будем ради блага всеобщего погибнуть и снова возродиться к жизни новой. В этом есть основной урок героизма, считает Кембел. Наверно это так и есть. Наша жизнь это цепь смертей нашей личности и её новых возрождений. Умирает в нас в самом начале ребенок, потом подросток, потом молодой человек, а потом уже умираем и мы сами. Пока мы возрождаемся, мы и живем. Так же умирают и наши герои. Они одни в детстве, в юности они иные, а в старости их уже и нет вовсе.
И дальше же Кембел продолжает - "Тесей - герой, сразивший Минотавра, попал на Крит извне как символ и орудие поднимающейся греческой цивилизации. Это было явление живое и новое. Но принцип возрождения можно поискать и найти и в пределах империи самого тирана. Профессор Тойнби использует термины detachment (отрешенность) и transfiguration (преображение) для характеристики кризиса, результатом которого является достижение более высокого духовного уровня, делающего возможным возобновление сознательной работы.
Первый шаг - отрешенность, или уход, заключается в радикальном переносе ударения с внешнего на внутренний мир, с макро - на микрокосм, в отступлении от безрассудств мирской пустоши к спокойствию вечного внутреннего царства. Но, как нам известно, из психоанализа, именно это царство является детским бессознательным. Это - то царство, в которое мы вступаем во время сна. Мы вечно носим его в самих себе. В нем находятся все великаны - людоеды и таинственные помощники из нашей детской, вся магия нашего детства.
И что более важно, все потенциальные возможности жизни, которые мы так и не смогли реализовать, став взрослыми, все эти наши другие 'я' тоже находятся там; ибо подобные золотые семена не погибают. И если бы лишь часть от общей суммы всего утерянного можно было вынести на свет дня, то мы бы почувствовали удивительный прилив сил, яркое обновление жизни.
Мы бы возвысились в наших достоинствах. Более того, если бы нам удалось вынести на свет нечто забытое не только нами самими, а всем нашим поколением или даже всей нашей цивилизацией, то мы действительно могли бы стать благодетелями, героями культуры настоящего - фигурами не только локального, но и всемирного исторического момента. Короче говоря, первая задача героя состоит в удалении с мировой сцены вторичных следствий в те каузальные зоны психики, в которых действительно скрыты все проблемы; в прояснении имеющихся там проблем, в разрешении их для самого себя (то есть в том, чтобы сразиться с демонами детской его собственной культуры) и в прорыве к неискаженному, непосредственному восприятию и ассимиляции того, что К.Г.Юнг назвал 'архетипными образами'. Этот процесс известен в индуизме и буддизме как viveka, 'установление различия'.
Резюмируя, скажем, что Герой мифа, чаще всего выступает как наше, подлинное 'Я'. Как наше представление о себе, то как мы себя воспринимаем сами. Особенно этот момент важен в период нашего детства. Об этом писал великий русский поэт В.Высоцкий:
А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов,
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам не давали остыть,
И прекраснейших дам обещали любить,
И друзей успокоив и ближних любя,
Мы на роли героев вводили себя.
В душе мы все рыцари и принцессы, но просто жизнь какая-то странная кругом. Она полна наносного, случайного. Если бы удалось стереть случайные черты, то тогда бы уж точно все бы увидели бы, что я герой или героиня и мир был бы тогда точно прекрасен. Подлинный герой в этом мире - это я, а история миф о героях, это рассказ обо мне подлинном и настоящем. Я и есть подлинный герой, и этот герой живет во мне.
Кэмпбелл, как и другие авторы (Клаудио Наранхо, Александр Пятигорский, Геза Рохейм Виктор Тэрнер Мирча Элиаде), считает, что основу героического мифа слагают символические формы выражения двух важнейших для коллективной и индивидуальной человеческой истории событий - сотворения мира и становления личности. Иными словами, в героическом эпосе перед нами космогонический миф и ритуал инициации. Рождение героя и его странствия соответствуют символике инициации (обрядов перехода), а подвиги, свершения и смерть - мироустроению, созиданию Космоса (порядка) из всеобщего Хаоса.
Герой это всегда испытание и преодоление. Это история того, как ты стал другим. К примеру. Ты лежал тридцать три года на печи, а потом раз - и ты стал героем. Всё может измениться. В этом тоже заслуга героя.
2.Разные мнения исследователей о мифе, о Тесее и минотавре.
Но давайте перейдем от общего к частному и вернемся к Тесею и к его мифу.
Несмотря на то, что миф о Тесее и о Минотавре, занимает одно из важнейших мест в культуре ХХ века, выходя за рамки литературы и искусства, и проникая в такие области, как психология, социология, компьютерные технологии, интернет, необходимо отметить, что данный миф, в отличие от других античных мифов, по мнению ряда экспертов, меньше исследован. Но даже при этом здесь нужно сказать, что и при этом положении дел весь исследовательский интерес был более всего устремлен на чудовище минотавра и на лабиринт, и на сам факт сражения героя с чудовищем, как на некий символический акт.
Дж. Дж. Фрэзер и Д. Лауэнштайн считают, что миф о Тесее и Минотавре является описанием религиозного обряда. Согласно Лауэнштайну это был обряд инициации и духовного развития молодых критян. Фрэзер же видит в мифе описание приношения в жертву юношей и девушек для обновления власти царя Миноса на следующие восемь лет его правления. Он также выявляет связь мифа с культами карфагенского Молоха и семитского Ваала.
С появлением психоанализа в начале ХХ века миф о Минотавре стал восприниматься как символ блужданий человека в лабиринте подсознания и его борьбе с собственными страхами и предрассудками. Эта трактовка оказала наибольшее влияние на культуру ХХ века.
На рубеже XIX - XX веков Фридрих Ницше в ряде своих работ обращается к мифу о Минотавре. Ницше одним из первых стал рассматривать образ Минотавра не как воплощение зла, а как проявление хаотического, неконтролируемого начала. Человеку необходимо принять это начало в себе, ни в коем случае не убивать его. Ницше - один из первых авторов, для кого Тесей перестает быть героем, его победа не окончательна, так как Ариадна достается Дионису, и, убив Минотавра, он не дает себе шанса на развитие, становление.
В работе 'Рождение трагедии из духа музыки' Фридрих Ницше, анализируя мировоззрение древних греков, выделил два начала - дионисийское и апполоническое. Дионисийское начало - эмоциональное, иррациональное, хаотическое, это первичные реакции человека и первичная форма культуры. Апполоническое начало - взвешенное, рациональное, логичное и спокойное, это светлое и разумное искусство. Согласно Ницше, противоборство двух этих начал лежит в основе любой культуры. Но в, то, же время, эти два начала не могли существовать друг без друга, так как являлись неотъемлемыми частями человеческой природы.
Важнейшая мысль Ницше - современный запад, победив минотавра в себе, победил в себе духовное начало. Победа Тесея над минотавром, это победа рационального мышления европейца над иррациональной стихией, весь западный проект результат этой победы рационализма.
Позднее главенствующим стало восприятие Минотавра как изгоя, существа, отвергаемого человеческим обществом, не имеющего своего места в мире, и это привело в результате переоценки ценностей и переосмысления своей истории к отождествлению Минотавра с современным человеком. Подобно этому мифологическому чудовищу, человек ХХ века блуждает в лабиринте, как внешнем, так и внутреннем.
Резюмируем. Как мы видим, сомнения наши были не беспочвенными - в своем большинстве современные исследователи не уделяют фигуре Тесея серьезного внимания. Эта фигура героя им, почему то не интересна.
Почему так? Не совсем понятно. Явно здесь действительно скрыто некое тайное хранилище знаний. Но дверь, то в него где? Да и ключ к дверям нам тоже бы не помешал! Ключ это метод. Для того, чтобы мы смогли вскрыть это тайное хранилище знаний, нам нужен будет объект, великий мифический герой, для сравнения с Тесеем и его историей. Ибо только в сравнении познается всё и открывается истина. И объект этот должен быть под стать великому герою запада. И такой герой к счастью в мире есть.
3.Илья Муромец.
Мы великому герою из греческих мифов можем смело противопоставить былинного богатыря Илью Муромца, самого главного героя Руси. И в этом противопоставлении попытаться посмотреть на ту разницу понимания героя и героического, которая разделяет запад и нас. Или же, если разница не будет выявлена, просто попытаться прояснить суть самого героического.