Политико-экономическая стратегия во многом похожа. В многополярном экономическом и политическом мире отсутствует жесткая субординация даже между близкими союзниками. В нем при решении многих проблем велика неопределенность и, как результат, велики без того немалые риски внезапного возникновения масштабных кризисов.
Фундаменталисты с подозрением относятся к намерениям любого, кто не готов слепо подчиняться требованиям «старшего партнера». Проявления самостоятельной политики они воспринимают не иначе как заговор против Америки. На такой основе трудно строить отношения, учитывающие интересы «других». Стратегия «организованного отступления» для них не что иное, как капитуляция, замышленная внутренними врагами Америки.
Но все же, если отбросить фобии фундаменталистов, в их позициях есть и свои резоны. Они хотят не рисковать, заключая договоры и соглашения, а выработать стратегию, при которой кто-нибудь другой заплатит за выход из кризиса.
Понятно: кто предложит такой выход, тот и будет доминировать в американской политике. Именно поэтому сегодня они на авансцене и будут оставаться там, пока провал их стратегии не станет очевидным. То есть надолго.
Кто оплатит выход Америки из тупика?
Выход из тупика требует кардинального роста доходов. Но возможности такого роста ограничены. Весь остальной мир уже и так платит по полной, оплачивая эмиссионный доход США. Внешние доходы американских финансовых институтов не растут. Аграрный сектор также уже не весомый драйвер.
Много надежд возлагается на «реиндустриализацию», на возвращение в метрополию промышленных предприятий из развивающихся стран, прежде всего из Китая, на создание предприятий в новых секторах экономики. Но главная ставка – «сланцевая революция», использование новых технологий добычи нефти и газа из нетрадиционных месторождений. Это уже позволило существенно снизить издержки при производстве электроэнергии и, следовательно, по цепочке снизить издержки во всем реальном секторе.
Но в «сланцевой революции» уже видны крупные проблемы, омрачающие перспективы успеха. Инициаторы «революции» – небольшие компании. Для быстрого роста производства и привлечения инвестиций они продают сланцевый газ зачастую ниже себестоимости. Многие из них близки к банкротству. Число новых осваиваемых месторождений газа снижается.
К тому же, по оценкам экспертов, структура месторождений газа (с нефтью – иная картина) характеризуется большой дифференциацией. Новые месторождения с большой вероятностью будут характеризоваться большими издержками. Налицо большие риски, что «сланцевая революция» в части производства газа может обернуться огромным пузырем, усугубляющим проблемы американской экономики. «Реиндустриализация» и «сланцевая революция» – важные, но совершенно недостаточные факторы восстановления конкурентоспособности США. В бизнесе есть правило: если не удается повысить собственную конкурентоспособность, то нужно стремиться существенно снизить конкурентоспособность основных соперников.
Учитывая масштабы проблемы, в качестве таких соперников видны всего лишь два кандидата: Китай и Европа. Снизить конкурентоспособность Китая не просто. В Америке хорошо помнят, что он – главный кредитор. Крупнейшие американские корпорации зарабатывают на этом растущем рынке много миллиардов.
В структуре экономик Китая и США мало пересечений. Экономика Китая все еще основана на экспорте потребительских товаров, конкурентоспособность которых основана на относительно низких издержках.
Кроме того, начало экономической войны с Китаем – большой риск глобальной катастрофы. Остается Европа. Она – главный конкурент США на многих рынках, прежде всего на финансовом, высоких технологий, инвестиционного машиностроения. Приоритетный ход – создание зоны свободной торговли США и ЕС. Многие европейские эксперты высказывают аргументированные сомнения в перспективах Европы в результате создания такой зоны. Но для того чтобы «опустить» главного конкурента, этого мало.
В экономиках европейского ядра велика роль реального сектора. Соответственно, главное их «окно уязвимости» – издержки, прежде всего энергетика. Европа, к слову сказать, сделала немало для того, чтобы усложнить свое положение. Отказ Германии от ядерной энергетики, увлечение многих стран Европы дорогостоящей возобновляемой энергетикой существенно расширили это «окно уязвимости». Оно станет еще больше, если появится возможность повысить цену на природный газ. Дальнейшее повышение цены на энергоносители, прежде всего природный газ, означает существенное снижение конкурентоспособности Европы. Но здесь загвоздка – Россия с ее огромными и надежными поставками газа по умеренной цене.
Как «развести» Европу?
Наши рассуждения привели к простому выводу: многие проблемы экономической стратегии Америки можно было решить, если бы вдруг удалось разрушить вполне добротные экономические отношения России и ЕС, включая сложившееся партнерство между «Газпромом» и ведущими европейскими энергетическими корпорациями.
Американская агентура в ЕС, т.е. в Польше и странах Балтии, а также политики евроатлантической ориентации, включая действующее руководство Еврокомиссии, длительное время кричали об «энергетической безопасности», об опасности зависимости от поставок России, которая де использует их в качестве «энергетического оружия». И это при том, что наша страна всегда была супернадежным поставщиком. Следует отметить, что до недавнего времени лидеры ведущих стран Европы, их крупнейшие энергокомпании пропускали эти крики мимо ушей. Об этом свидетельствует их поддержка проектов «Газпрома» по прокладке новых магистральных газопроводов. Поддержка, несмотря на активные интриги американской агентуры.
Именно активность американской агентуры в противодействии проектам «Газпрома» – важный индикатор значимости этой проблемы для стратегии США. Но до недавнего времени прагматические соображения лидеров европейских государств были надежным противодействием этим интригам. Значит, для успеха был необходим шок, который заставил бы европейцев забыть о прагматических соображениях и встать в строй атлантической солидарности. Собственно, вся трагедия киевского Майдана и была задумана как такой шок. Восточное партнерство, придуманное и разыгранное американской агентурой, прежде всего Польшей, было масштабной антироссийской провокацией. Соглашение Украины с ЕС об Ассоциации должно было стать ее кульминацией.
Неожиданный ход России с предложением масштабной альтернативы: разносторонней кооперации украинских предприятий и крупный кредит, который должен был смягчить адаптационный шок Украины, привел в действие сценарий Майдана.
По моей информации, Майдан был запланирован и при подписании Соглашения об Ассоциации. Только лозунг был запланирован другой: «Европейской Украине – европейского президента». Накал провокации нарастал. Силовой переворот, совершенный под диктовку элементов администрации Обамы, напрямую связанных с фундаменталистами, угроза превращения Украины в форпост НАТО, поставил Президента РФ Путина практически в безвыходную ситуацию. Отказ от энергичных действий в защиту соотечественников на Украине был абсолютно для него неприемлем по нравственным основаниям. Этот отказ также неизбежно вел к обвалу внутриполитической поддержки президента. Ловушка почти захлопнулась. Осталось лишь поставить в строй Европу, прежде всего Германию.
Германии в этом сценарии принадлежит особая роль. Кризис заметно усилил ее влияние на общеевропейские дела. Германоцентричная Европа грозила обрести реальную субъектность, установив нормальные отношения с Россией. Это рушило весь сценарий. Усилия всей американской клиентелы были направлены на актуализацию ценностей атлантической солидарности, на то, чтобы европейски ориентированная Германия позабыла о своих национальных интересах.
Очень показательно почти восстание крупнейших германских компаний против самоубийственного следования американской политике санкций.
Завершение сценария уже было проговорено Обамой, заявившим о готовности Америки предоставить Европе любые объемы природного газа. Конкретно это означает, что в Европе начнется строительство заводов по дегазации сжиженного газа, поставляемого из США. Все бы ничего, но цена этого газа будет по меньшей мере на 150–200 долл. за 1000 м3 выше, чем поставляемый сегодня по трубам из России. Вложив огромные средства в новую инфраструктуру поставок из США, сломав налаженную систему поставок из России, назад уже не повернуть. Разница в издержках вытеснит Европу со многих рынков. Немаловажно и то, что, разорвав партнерство с Россией, Европа станет более зависимой от Америки и технологически – в области высоких технологий.
Европа будет опять похищена.
Опять, потому что это не первая попытка ослабления конкурента. Война за распад Югославии, продавливание приема в Евросоюз новых членов с экономиками, далекими от сложившихся в ЕС стандартов, создавали дополнительные проблемы, не позволяли Европе провести реформы, обеспечивавшие ей столь нужную конкурентоспособность. Поражает лишь то, что Европа оказывается не способной сделать вывод из собственной истории, позволяет мифологии атлантической солидарности заслонить насущные проблемы европейского развития.
Легко предвидеть, что эта стратегия ослабления Европы вряд ли будет иметь длительный успех. Наиболее вероятно, что осознание произошедшего, угроза «заката Европы» приведут ее к борьбе за освобождение от пут Америки. Симптомы этого уже налицо. Выборы в Европарламент тому подтверждение. Велика вероятность, что в среднесрочной перспективе возникнет антиамериканская Европа, похлеще, чем во время войны во Вьетнаме.
Что теперь делать России
Прежде всего неустанно объяснять европейским политикам и бизнесу сущность происходящего, последствия обсуждаемого «похищения Европы». Нужно упорно привлекать крупный и средний европейский бизнес к крупным российским проектам. Призывы ответить на санкции разрывом отношений означают втягивание нашей страны в сценарий «похищения Европы».
Убежден, что интересы развития бизнеса, жесткие рамки глобальной конкуренции начнут толкать европейский бизнес на сотрудничество с нашей страной к обоюдной выгоде. Лидеры ведущих европейских государств вряд ли смогут долго игнорировать интересы бизнеса и широких социальных групп, заинтересованных в сотрудничестве с Россией. И тогда морок идеологической войны станет постепенно рассеиваться.
Немаловажны в этой связи и идейные усилия. Неумны и вовсе непродуктивны пассажи: «Россия не Европа». Это либеральные истерики, отринувшие свои христианские корни, отказывающиеся от великого европейского наследия – не Европа. Россия же, напротив, подлинная Европа, взявшая на себя миссию сохранения ее исторически сложившихся фундаментальных ценностей. Россия традиционно доводила до совершенства многие европейские направления и стили. Вспомним творения Кваренги и Росси, Пе-типа, Тургенева, Чайковского, художников и поэтов Серебряного века, гениев модерна и футуризма, без которых невозможно представить историю европейской культуры.
Сегодня Россия подхватила историческую эстафету сохранения подлинной Европы. Следует отдать должное американским фундаменталистам, почувствовавшим в Президенте Путине реальную и непосредственную угрозу их планам – лидера, способного пробудить в европейцах тягу к своим корням, создать идейно-политический противовес планам «похищения Европы». Этим объясняется антипутинская истерика. Важный ресурс – развитие БРИКС. Реакция наших партнеров по этой коалиции, заблокировавшая попытки исключить нас из «двадцатки», осудившая политику санкций, показала правильность стратегической линии России на развитие отношений с влиятельными государствами, входящими в эту коалицию. Представляется, что ее значимость в мире будет только расти вместе с повышением политического и экономического веса ее участников.
Сложившаяся конфигурация внутри БРИКС мультиплицирует политический вес России, расширяет возможности ее влияния на глобальные процессы. Непростительной ошибкой было бы этим не воспользоваться на пользу и России, и мировому развитию.
Не следует пренебрегать и конструктивным диалогом с американскими «реалистами». Такой диалог призван подготовить конструктивную альтернативу авантюристическому курсу фундаменталистов. Россия вместе с партнерами по БРИКС, американскими «реалистами» и ответственными европейскими политиками, противостоящими «похищению Европы», должна организовать диалог по институциональному дизайну глобального управления в условиях многополярного мира.
Именно в его рамках станет возможно «освобождение Европы». Для нас судьба Европы – наша общая судьба.
В тисках идентичности: Исламские сообщества в публичном пространстве Запада и русско-мусульманского мира
Последствия смены глобальной парадигмы XXI в., утверждающей существование более открытого, прозрачного и взаимосвязанного мироустройства, атрибутируют растущую культурную сложность как важный феномен, являющийся характеристикой и одновременно условием социогенеза плюралистических сообществ. Плюрализм культур выступает антиподом культурной гомогенности, постоянно воспроизводясь под воздействием разных факторов, сохраняя при этом все богатство в обществе составляющих его культурных единиц, которые, говоря словами В.А. Тишкова, самостоятельны и целостны в своей самости и обладают схожими структурами-свойствами, но отличаются своим содержательным проявлением1. В трактовке Ю. Хабермаса культурная сложность являет собой «многообразие культурных форм жизни, этнических групп, конфессий и картин мира»2. Однако свойственное для эпохи глобализации дробление мира на множество социальных, социокультурных, конфессиональных, национально-этнических и иных мажоритарных сообществ и групповых меньшинств приводит к тому, что проблема гражданского сплочения в социально и культурно разнородных обществах приобретает политическое измерение. В результате, как указывает В. Тишков, «для современных государств и для мировой системы в целом все-охватный характер имеют не только проблемы ресурсов и экономики, безопасности и окружающей среды, но и проблемы культуры и самосознания (идентичности)»3.
Перед этой реальностью сегодня оказываются практически все участники современной миросистемы. Неслучайно специалисты фиксируют уверенную интеграцию в международный контекст тематики национальной идентичности как ресурса развития4. Большинство стран на Западе и Востоке сегодня включены в трудные поиски новых идентификационных оснований, которые могут быть положены в стратегии сохранения собственной идентичности. Фундаментальный характер вопроса обретения и укрепления национальной идентичности признается и в России5, принадлежащей, по выражению В.Г. Федотовой, к «другой» (незападной) Европе6.
Мусульманcкие сети на Западе как значимые Другие
В информационную эпоху публичная сфера предоставляет отдельным индивидам и группам широкие возможности через установление прямых контактов между собой создавать коммуникативные сети, приобретающие транснациональные подтексты и не нуждающиеся в посреднических услугах государства как социального института. В условиях, когда «границы между государствами, языковые и классовые барьеры становятся простой формальностью»7, возникают сообщества идентичности, не связанные с каким-либо сувереном, имеющим чётко определённую территорию. Они также не зависят от его желания или нежелания институализировать их идентификацию в рамках сложившихся национальных традиций и представлений. Этот процесс в публичном пространстве Запада отчетливо демонстрирует мусульманский мир, который «в целом более чем какой-либо другой олицетворяет сетевую модель общества»8, подключаясь к складывающейся системе глобального управления (Global Governance). Активно формирующиеся в последние десятилетия мусульманские сети и транснациональные общины по всей Европе все чаще попадают в фокус исследовательского интереса зарубежных авторов9.