Они жадно сгребли каштаны – чудесные каштаны с прожилками, похожими на контур на карте.
– Шпильку! – простонала Дженет. – Царство за шпильку! Мы можем нанизать их на мои шнурки от ботинок.
– Вот она, – сказал Кот.
Шпилька лежала на земле рядом с его левой рукой. Должно быть, она выпала из древесного домика.
Они принялись бешено сверлить каштаны, а потом вынули шнурки из запасных ботинок Гвендолен. Выяснив, что правила игры одинаковы в обоих мирах, они пошли в регулярный сад и устроили шумное сражение на гравиевой дорожке. Когда Дженет решительно расколола последний каштан Кота и завопила:
– Мой! Мой теперь семеричник!
Из-за поворота появилась Милли и, пройдя мимо тиса, остановилась, смеясь над ними.
– Знаете, я не думала, что каштаны уже созрели. А с другой стороны, лето было чудесным.
Дженет в оцепенении посмотрела на нее. Она понятия не имела, кем могла быть эта пухлая леди в красивом шелковом платье с цветочным узором.
– Привет, Милли, – поздоровался Кот.
Не то чтобы Дженет это сильно помогло.
Милли улыбнулась и открыла свою дамскую сумочку.
– Здесь три вещи, которые, думаю, нужны Гвендолен. Вот, – она протянула Дженет две английские булавки и связку шнурков. – Я всегда стараюсь быть во всеоружии.
– С-спасибо, – заикаясь, пробормотала Дженет.
Она остро осознала свои распахнутые ботинки, запутавшиеся в волосах веточки и две болтающиеся полоски нижних юбок. Еще больше ее смущало то, что она не знала, кто такая Милли.
Кот понял это. Он уже знал, что Дженет принадлежит к тем людям, которые не будут счастливы, пока не получат объяснение всему. Поэтому он льстиво сказал:
– Я думаю, Джулии и Роджеру повезло с такой матерью, как вы, Милли.
Милли лучезарно улыбнулась, а Дженет просветлела. Мур почувствовал себя бесчестным. Он действительно так думал, но никогда в жизни не сказал бы этого, если бы не Дженет.
Узнав, что Милли – жена Крестоманси, Дженет не могла не продолжить собирать информацию – всю, какую сможет.
– Милли, – спросила она, – а были родители Кота кузенами, как… то есть были они кузенами? И кем вам приходится Кот?
– Звучит, как вопрос, который задают, чтобы узнать, насколько умен собеседник, – заметила Милли. – И я не знаю ответа, Гвендолен. Понимаешь, это семья моего мужа, а я не слишком много о них знаю. На самом деле, для объяснений нам нужен Крестоманси.
Так получилось, что как раз в этот момент Крестоманси вышел из двери в стене сада. С лучезарной улыбкой Милли, шурша юбками, кинулась к нему.
– Любовь моя, ты нам нужен.
Дженет, которая, опустив голову, пыталась заколоть нижние юбки, подняла взгляд на Крестоманси, а потом глубокомысленно уставилась на тропинку, словно камни и песок на ней вдруг стали крайне интересными.
– Всё просто, – сказал Крестоманси, когда Милли объяснила вопрос. – Фрэнк и Кэролайн Чанты были моими кузенами – и кузенами по отношению друг к другу, конечно. Когда они настояли на том, что хотят пожениться, моя семья устроила грандиозный скандал, и мои дяди в совершенно старомодной манере отреклись от них, не оставив ни единого шиллинга. Понимаете, когда в семье есть магия, заключать брак между кузенами – довольно неудачная идея. Не то чтобы отречение от них что-нибудь изменило, конечно, – он с дружелюбным видом улыбнулся Коту. – Это отвечает на твой вопрос?
Кот получил представление о том, как чувствовала себя Гвендолен. Ужасно смущало и выводило из себя то, как дружелюбно вел себя Крестоманси, когда кто-то заслужил серьезного порицания. Кот не мог не спросить:
– С Юфимией всё хорошо?
И сразу пожалел об этом. Улыбка Крестоманси погасла, словно лампочка.
– Да. Сейчас она чувствует себя лучше. Ты демонстрируешь трогательную заботу, Эрик. Видимо, тебе было так ее жаль, что ты спрятал ее в платяном шкафу?
– Не будь таким устрашающим, любовь моя, – сказала Милли, взяв Крестоманси под руку и уводя его прочь по дорожке. – Это был несчастный случай, и всё уже закончилось.
Но как раз перед тем, как они исчезли из поля зрения, скрывшись за тисом, Крестоманси повернулся и через плечо посмотрел на Кота и Дженет. Одним из своих озадаченных, но далеко не успокаивающих, взглядов.
– Обертка горячей крестовой булочки! Фиолетовые ползунки Джимини! – прошептала Дженет. – Я начинаю бояться и пошевелиться в этом месте! – она закончила закалывать нижние юбки, и подождав почти минуту после того, как Милли и Крестоманси вышли за пределы слышимости, добавила: – Она ласковая – Милли, я имею в виду – и такая душка. Но он! Кот, может такое быть, что Крестоманси – могущественный кудесник?
– Не думаю, – ответил Кот. – А что?
– Ну, частично дело в ощущении, которое он вызывает…
– У меня нет никакого ощущения. Я просто его боюсь.
– В том-то и дело. Тебя, вероятно, как-то сбивает с толку то, что ты всю жизнь жил с колдунами. Но дело не только в ощущении. Ты замечал, как он всегда появляется, когда люди произносят его имя? Он уже дважды так сделал.
– Просто случайности. Ты не можешь строить теории на случайностях.
– Признаю, он хорошо маскируется. Он появляется, выглядя так, будто был занят чем-то другим, но…
– О, замолчи! Ты становишься такой же как Гвендолен. Она ни на секунду не могла перестать думать о нем, – сердито произнес Кот.
Дженет топнула по гравию расшнурованным правым ботинком.
– Я не Гвендолен! Я совсем не такая, как она! Вбей это в свою тупую голову!
Кот рассмеялся.
– Почему ты смеешься?
– Гвендолен тоже всегда топает, когда злится, – сказал Кот.
– Грр! – ответила Дженет.
Глава 11
Кот был уверен, что к тому моменту, когда Дженет зашнуровала оба ботинка, настало время обеда. Он потащил Дженет обратно к тайной двери. Они почти дошли до нее, когда среди рододендронов раздался низкий голос:
– Юная леди! На минутку!
Дженет бросила на Кота встревоженный взгляд, и оба бросились к двери. Голос не был приятным. Рододендроны рядом с ними негодующе закачались и зашуршали, и из них вывалился толстый старик в грязном дождевике. Не успели они оправиться от удивления при его появлении, как он обогнул их и встал между ними и дверью, с упреком глядя на них изможденными покрасневшими глазами и дыша на них запахом пива.
– Здравствуйте, мистер Баслам, – сказал Кот для Дженет.
– Ты не слышала меня, юная леди? – вопросил мистер Баслам.
Кот видел, что Дженет боится его, но ответила она так хладнокровно, как могла бы Гвендолен:
– Да, но я подумала, это дерево заговорило.
– Дерево заговорило! – воскликнул мистер Баслам. – После всех проблем, в которые я ввязался ради тебя, ты принимаешь меня за дерево! Мне пришлось оплатить этому мяснику целых три пинты горького пива, чтобы он провез меня в своей повозке, и из меня всю душу вытрясло!
– Чего вы хотите? – нервно спросила Дженет.
– Тут такое дело, – мистер Баслам распахнул дождевик и принялся медленно рыться в карманах вязаных штанов.
– Нам надо идти на обед, – заметил Кот.
– Всему свое время, юный джентльмен. Вот они, – мистер Баслам протянул Дженет два мерцающих предмета на бледной грязной ладони.
– Серьги моей матери! – воскликнул Кот – от удивления и для Дженет. – Как они у вас оказались?
– Твоя сестра дала их мне, чтобы заплатить за драконью кровь, – ответил мистер Баслам. – И смею заметить, я поверил тебе, юная леди, но они бесполезны для меня.
– Почему? – спросила Дженет. – Они выглядят как… то есть это настоящие бриллианты.
– Верно, – сказал мистер Баслам. – Но ты ведь не говорила мне, что они зачарованы, правда? На них страшно сильные чары, чтобы они не потерялись. Кошмарно шумные чары. Они всю ночь орали в чучеле кролика: «Я принадлежу Кэролайн Чант». И сегодня утром мне пришлось завернуть их в одеяло, прежде чем я осмелился отнести их одному моему знакомому. И он не захотел к ним прикасаться. Сказал, что не собирается рисковать связываться с чем-то, выкрикивающим фамилию Чант. Так что забирай их обратно, юная леди. И ты должна мне пятьдесят пять фунтов.
Дженет сглотнула. Кот тоже.
– Мне очень жаль, – сказала Дженет. – Я понятия не имела. Но… но, боюсь, у меня нет других источников дохода. А вы не можете снять чары?
– И рисковать нарваться на расспросы? Эти чары глубоко укоренились, говорю тебе.
– Тогда почему они сейчас не кричат? – спросил Кот.
– За кого ты меня принимаешь? – вопросил мистер Баслам. – Мог я сидеть на баранине, крича, что принадлежу мисс Чант? Нет. Тот мой знакомый делает мне одолжение, подарив немного чар в кредит. Но говорит мне: «Я могу заставить их замолчать только на час или около того. По-настоящему сильные чары. Если хочешь снять их насовсем, надо отнести их к кудеснику. И это будет стоить тебе столько же, сколько стоят серьги, не говоря уже о том, какие возникнут вопросы». Кудесники – важные люди, юная леди. И вот я сижу тут в кустах, дрожа от страха, что чары выветрятся раньше, чем ты появишься, а теперь ты говоришь, что у тебя нет источника дохода! Нет… забирай их, юная леди, а вместо них давай что-нибудь в оплату.
Дженет нервно посмотрела на Кота. Кот вздохнул и ощупал карманы. У него было только полкроны. Он предложил ее мистеру Басламу.
Мистер Баслам отступил с оскорбленным, изможденным видом, будто побитый сенбернар.
– Я просил пятьдесят пять фунтов, а ты предлагаешь мне полкроны! Сынок, ты смеешься надо мной?
– Это всё, что у нас есть, – сказал Кот, – на данный момент. Но мы получаем каждую неделю по кроне. Если мы будем отдавать их вам, мы оплатим долг за… – он торопливо подсчитал: десять шиллингов в неделю, пятьдесят две недели в году, двадцать шесть фунтов в год. – Всего за два года.
Два года без денег – ужасающе много. Однако мистер Баслам добыл Гвендолен драконью кровь, и казалось справедливым, чтобы он получил за нее плату.
Но у мистера Баслама сделался еще более оскорбленный вид. Он отвернулся от Кота и Дженет и угрюмо уставился на стены Замка.
– Вы живете в таком месте и говорите мне, что можете достать только десять шиллингов в неделю! Не играйте со мной в жестокие игры. Пораскинув мозгами, вы можете наложить лапы на такую наживу…
– Но мы, честно, не можем, – запротестовал Кот.
– Думаю, вы должны попытаться, юный джентльмен. Я не требую слишком многого. Я прошу выплаты всего по двадцать фунтов, включая десять процентов роста и стоимость глушащих чар. Это должно быть для вас совсем просто.
– Вы прекрасно знаете, что это не так! – возмущенно воскликнула Дженет. – Лучше оставьте себе серьги. Ваше чучело кролика будет чудесно в них смотреться.
Мистер Баслам одарил ее самым побитым взглядом. В тот же момент с его ладони, на которой лежали серьги, начал доноситься тонкий поющий звук. Он был слишком слабым, чтобы Кот мог разобрать слова, но поставил крест на любом подозрении, что мистер Баслам может лгать. Изможденный взгляд мистера Баслама стал менее побитым. Он стал похож на ищейку, вставшую на след. Он позволил серьгам проскользнуть меж его толстых пальцев и упасть на гравий.
– Вот они лежат, – сказал он, – если соизволите наклониться за ними. Могу напомнить, юная леди, что торговля драконьей кровью недозволена, незаконна и запрещена. Я сделал тебе одолжение. Ты меня надула. А теперь я говорю тебе, что мне нужно двадцать фунтов к следующей среде. Вполне достаточно времени. Если я их не получу, Крестоманси услышит про драконью кровь в среду вечером. И тогда не хотел бы я оказаться в твоей шкуре, юная леди – даже за двадцать тысяч фунтов и бриллиантовую диадему. Я ясно выразился?
Ужасающе ясно.
– А если мы вернем вам драконью кровь? – в отчаянии предложил Кот.
Гвендолен, конечно, забрала с собой драконью кровь мистера Баслама, но в мастерской мистера Сондерса по-прежнему стоял тот громадный кувшин.
– Что я буду делать с драконью кровью, сынок? – ответил мистер Баслам. – Я не чародей. Я лишь бедный поставщик, а здесь нет спроса на драконью кровь. Мне нужны деньги. Двадцать фунтов к следующей среде, не забудьте.
Он кивнул им, как ищейка, отчего его глаза и щеки затряслись, и прокрался назад в рододендроны. Они слышали, как он тихонько шуршит, удаляясь.
– Что за мерзкий старик! – дрожащим шепотом произнесла Дженет. – Жаль, я не Гвендолен на самом деле. Я бы превратила его в четырехголовую уховертку. Фу! – она наклонилась и подобрала серьги с гравия.
Воздух рядом с дверью немедленно заполнился высокими поющими голосами:
– Я принадлежу Кэролайн Чант! Я принадлежу Кэролайн Чант!
– Ой! – воскликнула Дженет. – Они знают!
– Давай их мне, – велел Кот. – Быстрее. А то кто-нибудь услышит.
Дженет свалила серьги в ладонь Кота. Голоса тут же замолкли.
– Не могу привыкнуть ко всей этой магии, – сказала Дженет. – Кот, что мне делать? Как я заплачу этому ужасному человеку?
– Должно быть что-то, что мы можем продать. В деревне есть лавка старьевщика. Пошли. Мы должны попасть на обед.
Они поспешили в игровую, обнаружив, что Мэри уже расставила по местам тарелки с тушеным мясом и клецками.
– О, смотри-ка, – произнесла Дженет, которой необходимо было как-то разрядиться. – Сытный жирный обед. Как мило!
Мэри пронзила обоих взглядом и молча вышла из комнаты. Взгляд Джулии был не менее неприятным. Когда Дженет села перед своим тушеным мясом, Джулия вытащила из рукава уже завязанный узлом носовой платок и положила его себе на колени. Дженет ткнула вилкой клецку. Вилка застряла. Клецка стала гладким белым камешком, плавающим с двумя другими в заполненной грязью тарелке.
Дженет осторожно опустила вилку с насаженным на нее камешком и аккуратно положила нож поперек тарелки с грязью. Она пыталась держать себя в руках, но на мгновение стала похожа на Гвендолен в бешенстве.
– Я была голодна, – заметила она.
Джулия улыбнулась и довольно произнесла:
– Какая жалость. И у тебя нет магии, чтобы защищаться, да? – она завязала на конце носового платка еще один узелок поменьше. – У тебя в волосах куча мусора, Гвендолен, – и затянула узел.
Веточки, застрявшие в волосах Дженет, зашевелились и начали падать на стол и ей на юбку. Каждая стала толстой полосатой гусеницей.
Извивающиеся существа беспокоили Дженет не больше, чем Гвендолен. Она сняла гусениц и сложила их кучкой перед Джулией.
– Я всерьез подумываю позвать твоего отца, – произнесла она.
– Ой, не будь ябедой, – сказал Роджер. – Оставь ее, Джулия.
– Ни за что, – ответила Джулия. – Она не получит обеда.
После встречи с мистером Басламом Кот не особенно хотел есть.
– Держи, – сказал он и поменял свою тарелку с мясом на грязь Дженет.
Дженет начала протестовать. Но как только тарелка с грязью оказалась перед Котом, она снова стала дымящимся мясом. А извивающаяся кучка гусениц стала простым ворохом веточек.
Далеко не довольная Джулия повернулась к Коту:
– Не вмешивайся. Ты раздражаешь меня. Она обращается с тобой как с рабом, а ты только защищаешь ее.
– Но я всего лишь поменял тарелки! – озадаченно произнес Кот. – Почему…
– Это мог быть Майкл, – предположил Роджер.
Джулия сердито глянула и на него:
– А не ты?
Роджер мягко покачал головой. Джулия посмотрела на него с сомнением.
– Если мне придется снова обходиться без мармелада, – наконец, произнесла она, – Гвендолен об этом узнает. И надеюсь, ты подавишься мясом.
Коту было сложно в тот день сосредоточиться на уроках. Ему приходилось как ястреб наблюдать за Дженет. Дженет решила, что единственное безопасное поведение – притворяться полной дурой (всё равно Гвендолен была глупа, думала она), и она переигрывала. Даже Гвендолен знала таблицу умножения на два. Также Кот беспокоился, что Джулия начнет завязывать узлы на носовом платке, когда мистер Сондерс повернется спиной. К счастью, Джулия не осмелилась. Но главным беспокойством Кота были двадцать фунтов, которые следовало найти к следующей среде. Мысль о том, что случится, если он не найдет, была почти невыносима. Самое меньшее – Дженет признается, что она не Гвендолен. Он представил, как Крестоманси одаривает его этим своим едким взглядом и говорит: «Ты ходил с Гвендолен покупать драконью кровь, Эрик? Но ты знал, что это незаконно. И ты пытался скрыть Дженет, заставив ее притворяться Гвендолен? Ты демонстрируешь трогательную заботу, Эрик». Одна только мысль об этом заставляла внутренности Кота съеживаться. Но ему нечего было продать, кроме пары сережек, которые кричат, что принадлежат другому человеку. Если написать мэру Уолверкота и спросить, можно ли получить двадцать фунтов из Фонда, мэр лишь напишет Крестоманси и спросит, зачем они Коту. И тогда Крестоманси едко посмотрит и скажет: «Ты ходил с Гвендолен покупать драконью кровь, Эрик?» Безнадежно.