Боже, какое же я все-таки чудовище.
А потом наступает утро, всегда наступает утро. И я уже не кажусь себе чудовищем. Мне снова кажется, что я поступаю правильно. И ночные мысли представляются мне полным бредом. Какая еще любовь может быть между нами? Тэсс еще ребенок, а я – сумасшедший взрослый, который никак не может разобраться со своим прошлым. На такой почве невозможно построить нормальные отношения. И прежде всего, нужно вспомнить, кем мы были при жизни. Кем мы были друг другу. Вот что по-настоящему важно.
Но память не возвращается. Я смотрю на крошечный кусочек татуировки, проступивший на моем запястье. Я не сомневаюсь, что он связан с Тэсс. Это еще одно доказательство того, что мы были знакомы при жизни. Но почему он проступил после того, как мы поцеловались? Я даже думать не хочу, о чем это говорит… Если при жизни я была способна завести отношения с такой юной девочкой, то мне лучше второй раз убить себя. Я этого не выдержу. На самом деле не выдержу.
========== Тэсс. Осколок № 2 ==========
Когда я заявила, что собираюсь на концерт Чарли, мои родители вдруг вспомнили, что они мои родители, и что в их обязанности входит чтение мне нотаций. Особенно переполошилась мама. Потому что ее особенно пугало мое увлечение рок-музыкой. Сама она слушала только классику, иногда старую поп-музыку, вроде ABBA. И все, что было связано со словом «рок», а тем более «тяжелый рок» и «готический рок», вызывало у нее приступ паники.
- Тэсс, да ты, верно, с ума сошла! Как я могу отпустить тебя туда! Только представь, сколько там будет народу! Да ведь эта обезумевшая толпа просто раздавит тебя! Представь, что ты повредишь ногу, и что тогда? Как тогда ты будешь танцевать? К тому же, неизвестно, что за люди там соберутся! Все эти рокеры… наверняка они наркоманы! Вдруг кто-нибудь из них заманит тебя в свою компанию? Ну же, Мэтью, скажи что-нибудь! Скажи, что она не может туда пойти!
Но отец молчал. Казалось, он пребывал в глубокой задумчивости, причем думал он вовсе не о рок-концерте, а об автомобильном двигателе.
- Мама. Я все равно пойду туда. Понимаешь? Ты меня не остановишь. Я просто решила поставить вас в известность.
- Ах, ну спасибо большое! Что хоть предупредила! – мама начинала выходить из себя. – Но если уж на то пошло, то я, скорее, запру тебя дома, чем отпущу в такое опасное место!
Какое-то время мы с мамой спорили, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не вмешался отец. Он словно проснулся и вспомнил, что уже давно находится дома, а не в автомастерской.
- Маргарет… - тихо произнес он. – Но ведь Тэсс совсем не обязательно идти на этот концерт одной. Я могу пойти с ней. Тогда и она сможет послушать любимую группу, и ты будешь спокойна.
- Да, но… - мама затихла. Она как будто хотела еще что-нибудь возразить, но ничего не могла придумать. Предложение отца было разумным. – Но как же твоя мастерская?
- Оставлю ее на Джимми. Он уже неплохо там ориентируется. Ничего страшного не случится, если я отлучусь на пару часов.
Больше маме нечего было сказать. И за это я всегда любила своего отца. Он всегда знал, как заставить ее замолчать. Без ругани и криков, как это бывало в других семьях, мой отец всегда умел найти мирный выход из положения. Конечно, я не была в восторге от того, что кто-то из родителей пойдет со мной на концерт. Я считала это позором. Я хорошо представляла, как глупо я там буду выглядеть. Но, с другой стороны, если это было моей единственной возможностью попасть туда, я готова была это вытерпеть.
Так и решилась моя судьба. Мы с папой купили два билета на концерт, и я со жгучим нетерпением стала ждать назначенную дату. Восьмое сентября. День, когда я впервые увидела Чарли. Но она не увидела меня.
Признаюсь, когда я собиралась на этот концерт, я все еще наивно надеялась, что мне удастся подобраться к Чарли поближе. Наверное, на это надеются все малолетки, приходящие на концерт своих кумиров. Кажется, что там будешь только ты и он – человек с постера на стенке, которому ты молишься. Ваши взгляды встретятся, а потом… Ну понятно, короче. Не то чтобы я надеялась на что-то подобное, мне хотелось хотя бы подобраться поближе к сцене, чтобы рассмотреть Чарли как можно лучше. Но я не оценила масштабов.
Потому что таких же помешанных, как я, там были сотни, тысячи человек. И хотя мы с папой купили билет в самую лучшую зону, которая располагалась ближе всего к сцене, все равно она была забита толпой обезумевших фанатов и фанаток под завязку. Там даже дышать было тяжело. И, конечно, со своим ростом я не могла ничего разглядеть из-за спин других людей.
Тогда я совсем расстроилась, сникла и едва не плакала. Мысль о том, что я так и не увижу Чарли, потому что меня окружают двухметровые бугаи, повергла меня в отчаяние. Люди постоянно толкали меня, стремясь проникнуть как можно ближе к сцене, они кричали, хотя на сцену еще даже никто не вышел.
Но к счастью, я была не одна. А с папой, которого не хотела брать с собой. Впрочем, я зря опасалась, что буду выглядеть с ним глупо. Мой папа и так был незаметным человеком, а на танцполе перед сценой вообще превратился в невидимку. Всех волновали только The Four Of Spades, и никому не было дело до меня и моего малозаметного родителя. Но папа, которого всю жизнь никто ни видел, и которого каким-то чудом заметила моя мама, сам был довольно наблюдательным и внимательным человеком. Видимо, одно качество компенсирует другое. Когда папу никто не замечал, он учился подмечать то, что другие не видят. И мое убитое настроение папа тоже заметил сразу. Он наклонился и проговорил мне в ухо:
- Полезай ко мне на плечи, Тэсс. Иначе ничего не увидишь.
- Но я тяжелая! – прокричала я в ответ. – Я тебе плечи отдавлю!
- Да какая же ты тяжелая? Ты моя маленькая пушинка, - улыбнулся папа. – И уж точно ты не тяжелее, чем вон та дама, - и он указал на упитанную девушку, которая забралась на плечи своего тщедушного парня, вопила и размахивала руками от восторга. Бедный парень покраснел, тяжело дышал, а на лбу у него выступил пот. А ведь концерт еще даже не начался. Очевидно, что до конца бедолага не доживет.
Я рассмеялась, а папа присел, чтобы я могла залезть к нему на плечи. Теперь мне все было прекрасно видно, хоть мы и не стояли у края сцены. Настроение мое стремительно поползло вверх.
А через несколько минут появились они. Зал взорвался от криков и аплодисментов. Я никогда не слышала такого адского шума. Но мне было уже все равно. Я видела и слышала только Чарли.
Влюбилась ли я в нее в тот момент? Или это случилось еще раньше, когда я увидела ее фото в интернете? Когда я вырвала постер из журнала и повесила его на стену? Я не знаю. Тогда я не осознавала, что такое влюбленность. Мне казалось тогда, что это происходит с кем угодно, но только не со мной.
Чарли очень нравилась мне, но это чувство определенно стало чем-то большим после того концерта. Настолько, насколько это вообще возможно для одиннадцатилетней девочки.
Чарли была очень красивой в тот день. Нет, больше, чем просто красивой. Она показалась мне совершенной. На ней были черные лакированные туфли на высоком каблуке, такие же черные кожаные штаны и черный кружевной топ с открытой спиной. Когда Чарли отворачивалась от зрителей, мы могли разглядеть ее прекрасную татуировку с огромными черными крыльями. На шее у Чарли висел кулон на массивной цепочке, а короткие волосы лежали в идеально прекрасном беспорядке. Через плечо у нее была перекинута красная электрогитара, в тон к ее красным губам.
Я читала, что фанаты в один голос уверяли, что лучше всего слушать Чарли вживую. Что никакие клипы не могут передать ее магического обаяния. И в тот момент я поняла, что они были правы. Я никогда не смогу описать этого словами, потому что в описаниях я не сильна. Я привыкла выражать чувства движениями танца. Могу сказать только одно – от Чарли исходило что-то. Некие волны магнетизма, которые притягивали к ней все взгляды, все внимание. Фанаты выкрикивали ее имя, кто-то бился в истерике, и охране пришлось его вывести. Что касается меня, то я просто замерла и не могла даже дышать. И я не могла оторвать от нее взгляда, потому что это было самое прекрасное, что я видела в жизни.
«Таких красивых людей не бывает, - подумала я, словно сквозь сон».
Но она была. Она стояла там, на сцене. Она была реальной.
Мое сердце бешено колотилось, а ладони стали холодными, несмотря на духоту в зале. Никогда в своей жизни я не испытывала такого волнения. С похожими чувствами я смотрела балет в глубоком детстве. Тогда я поняла, что тоже хочу танцевать, а в тот момент, когда я увидела Чарли, я поняла, что мне нужна Чарли. Вот просто нужна и все. Без вопросов и объяснений.
А когда заиграла музыка, и Чарли начала петь, я забыла и об этом. Ни одной мысли не осталось у меня в голове. Меня самой больше не существовало.
Она пела прекрасно. Ее голос казался еще сильнее, чем на официальных треках из альбомов. Ее голос затекал мне в уши, его звучание обволакивало меня теплым коконом, и я была абсолютно счастлива в тот момент. Ощущения наполненности, безопасности, радости, безмятежного счастья поглотили меня.
Но эйфория длилась недолго. И к середине концерта я начала замечать то, что не видела раньше, ослепленная красотой и силой, исходящей от Чарли. Я начала замечать ее боль. Когда Чарли пела свои грустные баллады, эта боль буквально звенела в воздухе, казалось, что ее можно потрогать руками.
И когда я поняла это, я уже не могла радоваться. И я не понимала, почему другие продолжают восторженно кричать, смеяться, в то время как перед ними глубоко несчастный человек. Даже когда Чарли шутила, улыбалась, выражала признательность зрителям, она продолжала оставаться все такой же несчастной. Ее улыбки не могли спрятать ее боль.
«Меня окружают одни идиоты, - мрачно подумала я. – У которых гормоны разбушевались до такой степени, что им плевать на душевное состояние Чарли. Всем им на самом деле плевать на нее. Они пришли сюда, чтобы любоваться ее красотой, наслаждаться ее голосом, но всем им на самом деле все равно, что в этот момент чувствует сама Чарли, что творится у нее в душе. Стоп… но разве я лучше их? Разве сама я пришла сюда не за тем же самым?».
Когда концерт закончился, я совсем сникла. Группа выходила на бис два раза, а на третий раз так и не появилась. С угасающей надеждой я вглядывалась в сцену, но она оставалась пустой. Я понимала, что Чарли больше не будет. И что неизвестно, когда я теперь ее увижу.
После концерта мы с папой поехали в автомастерскую. Папе нужно было проверить, как там Джимми справился со своей работой, а потом закрыть свой автосалон. Я молчала всю дорогу и смотрела в окно. Папа тоже молчал. Но, должно быть, он, как всегда, все видел. Потому что когда мы приехали, папа остановил машину, но выходить не стал. Он спросил:
- В чем дело, милая? Тебе не понравился концерт?
- Понравился. Очень понравился, - вздохнула я. – Даже больше, чем я думала.
- Тогда в чем дело? Грустишь, что он закончился?
- Да… и это тоже. Но если честно, мне стало грустно скорее из-за Чарли.
- Почему же? Пела она прекрасно, по-моему. Даже мне понравилось, - папа смотрел на меня и ждал ответа, а я никак не могла придать своим ощущениям и переживаниям словесную форму. Словно что-то важное постоянно ускользало от меня.
- А ты… ты ничего не заметил? В том, как она пела? В том, как она себя вела? Какой она показалась тебе? – спросила я.
Папа задумался на секунду, а потом ответил:
- Даже не знаю. Наверное, она показалась мне одинокой.
- Тебе тоже? – я обрадовалась, что не только я это заметила.
- Да, она показалась мне одинокой и грустной. Но я думаю, это естественно для нее.
- Что ты имеешь в виду?
- Жизнь звезды такого масштаба не может быть легкой и гладкой, Тэсс. На ее концерт пришли тысячи совершенно незнакомых людей. Только представь, какая ответственность лежит на ней. Изо дня в день. Она несет очень тяжелый груз. Конечно, она кажется очень сильной, но я не думаю, что ей легко удается со всем справляться. Ты говорила, что в группе она главная, значит, все сложности лежат на ней. Сомневаюсь, что при таком ритме жизни у нее остается время на личную жизнь и общение с близкими. Вряд ли она вообще успевает общаться с кем-то не из группы. А ведь она еще так молода. В таком возрасте самое время бегать по свиданиям… - папа вдруг смутился, как смущался всегда, когда затрагивал в разговоре со мной любовную тему. И тут же добавил: - Короче, меня не удивляет, что она одинока и не очень-то счастлива. За подобный успех всегда приходится чем-то платить, понимаешь?
- Да, - вздохнула я.
- Но это очень мило, что ты переживаешь за нее. Если честно, то я вообще впервые вижу, чтобы ты беспокоилась о ком-то со времен нашего Мэйсона.
Папа имел в виду нашего старого кота Мэйсона, который умер, когда мне было восемь. Я очень тяжело переживала его смерть, и с тех пор у нас больше не было домашних животных.
- Ты намекаешь на то, что я всегда была немного черствой? – я улыбнулась.
- Ну, не совсем черствой, конечно… - отец замялся. - Просто слегка отстраненной.
Согласись, Тэсс, что ты живешь в своем мире и никого в него не пускаешь.
- Возможно. Но мне так удобнее. Не уверена, что мне кто-то нужен.
- Вот и Чарли твоей, возможно, никто не нужен. Хотя, я уверен, что ты однажды передумаешь. И Чарли тоже передумает. Будем надеяться, что она найдет какого-нибудь хорошего парня и заживет с ним счастливо, и ей уже не будет так одиноко.
- Чарли лесбиянка, - произнесла я без стеснения.
- Оу… - только и смог ответить мой краснеющий отец. – Ну, тогда найдет девушку, наверное. В любом случае, тебе не стоит так переживать из-за нее. В конце концов, ее личные трагедии вдохновляют ее на те песни, которые тебе так нравятся.
И с этим я не могла не согласиться. Большинство моих любимых песен у Чарли было посвящено ее несчастной юношеской любви, которую, кажется, звали Дженни. Кем бы ни была эта Дженни, она мне уже не нравилась.
Больше мы с отцом про Чарли не говорили. Мы вышли из машины и пошли в автомастерскую. Джимми к тому времени уже собирался закрываться. Он как раз обслуживал последнего клиента – седеющего полного мужчину в джинсовом костюме и бейсболке. Когда мужчина увидел моего отца, он обрадовался и пожал ему руку. Похоже, он был постоянным клиентом.
- О боже, Мэтт, ты не говорил, что у тебя есть такая очаровательная дочка! – воскликнул он, увидев меня.
- Это Тэсс, - смутился отец. – А это мистер Морган, наш постоянный клиент.
Я только кивнула, потому что не расположена была к вежливому общению. В моих мыслях был только прошедший концерт и Чарли. Отец и мистер Морган заговорили о машинах, и я сначала хотела подождать, когда закончится этот разговор, и закрыть мастерскую вместе с отцом. Но потом мне почему-то не понравилось, как мистер Морган смотрел на меня, и я ушла ждать папу в машине.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 3 ==========
Когда в воскресенье вечером Дженни и Ричард приехали от родителей, Чарли первым делом рассказала о своем странном знакомстве со странной девочкой по имени Тэсс.
- Вы только представьте, я ее чуть не переехала!
История с сумкой, которую Тэсс забыла у нее в машине, особенно повеселила Дженни и Ричарда. Более того, они веселились так откровенно, что Чарли даже разозлилась.
- А эта Тэсс не промах! – воскликнула Дженни. – Знает, как надо действовать, чтобы завоевать твое внимание.
Когда же Чарли рассказала о том, как поехала возвращать сумку и, не успев опомниться, уже пила чай с вишневым пирогом, Дженни и Ричард катались по полу от смеха.
- О боже, я хочу с ней познакомиться, - хохотала Дженни. – Я просто обязана ее увидеть! Девочку, которая перехитрила тебя!
Но Чарли обиделась и ушла на кухню наливать чай, не став больше ничего рассказывать. Она не стала говорить, что Тэсс пообещала ей очередную скорую встречу. Не стала говорить, что за прошедший день Чарли уже вся извелась и голову себе сломала, гадая, что же это будет за встреча такая.
Но шли дни, а Тэсс никак не давала о себе знать. Монотонная рутина будней снова взяла Чарли в свой оборот, заставив забыть о необычных будоражащих выходных. Изредка в сознании Чарли всплывало воспоминание о Тэсс. Однажды Чарли даже подумала: «Возможно, она уже удовлетворила свое любопытство и больше не хочет меня знать. У этих подростков интересы меняются так быстро. Сегодня они слушают рок, а завтра – Джастина Бибера».