Мне приснился сегодня странный сон. По правде говоря, это именно он разбудил меня. Я помню только кусочек из этого сна, обрывок, который ничего не говорит мне. Молчаливый бесполезный отрывок.
Мне приснился гроб. Гроб, который опускали в землю. А я стояла над разверстой могилой и смотрела вниз. В руке я сжимала землю, которую должна была бросить на крышку в традиционном прощальном жесте. Но я не смогла этого сделать, я вдруг разрыдалась и упала на колени. Мои пальцы разжались, и земля посыпалась сквозь них. Я коснулась пальцами лица, пытаясь вытереть слезы и спрятаться от всего мира, от всех людей, что стояли там рядом со мной. Мне хотелось, чтобы никого из них не было, чтобы осталась только я и этот гроб. Я терла свое лицо, земля смешалась со слезами и размазалась по щекам, попала в рот и хрустела на зубах. Еще мгновение, и я упала бы в эту могилу, но чьи-то руки схватили меня, оттаскивая назад. И в этот момент я проснулась.
Сон был такой жуткий и такой реальный, что мне потребовалось время, чтобы сообразить, что я нахожусь на маяке и что сама я давно умерла. Лоб мой покрылся ледяной испариной, я выпила целый стакан воды и выбралась на балкон, где лютый холод привел меня в чувство и помог успокоиться.
Кто был в том гробу? Я не знаю этого и возможно никогда не узнаю. Знаю только, что последняя песня, которую я написала, была об этом человеке. Он умер, я умерла. Я забыла его. Но боль от этой потери продолжает терзать меня.
Мне так хочется побыть сегодня одной. Подумать обо всем. И так некстати приедет этот «гость», черт бы его побрал! Мне не нужен никто. Я устала от страданий еще при жизни. Я хочу просто побыть одна.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 34 ==========
Обычно все истории начинаются с начала. Но наша история начнется с конца. Во всяком случае, люди привыкли видеть в смерти конец. Это глупо. После смерти жизнь только начинается.
Если вам угодно, то жизнь – это черновик, проба пера. Нет, это вовсе не значит, что у вас появится возможность прожить ее заново, совсем нет. Просто после смерти у вас появится возможность проанализировать свою жизнь и исправить кое-какие ошибки. Короче, после смерти вам будет чем заняться. Отправляясь в жизнь, вы отправляетесь в увлекательное путешествие, купив перед этим путевку на определенный срок. Истекает срок действия путевки – и вам пора возвращаться домой. Многие относятся к жизни слишком серьезно и слишком дорожат ею, ошибочно полагая, что после нее не будет ничего. Это все равно что посчитать свои недельные каникулы в Риме всей своей жизнью. Словно до Рима вас не было и после Рима вас тоже не будет. Нет, вы просто вернетесь из Рима домой с новыми впечатлениями и будете еще долго вспоминать путешествие, прокручивая в голове те или иные его моменты. То же самое и с вашей жизнью. Вы путешествуете по ней. Но вы всегда возвращаетесь. И это хорошо.
Посмотрите на Чарли. Ее путешествие уже закончилось. Однако домой она еще не вернулась. Как если бы она прилетела в родной город, но так и осталась сидеть в аэропорту. Словно бы аэропорт представлялся ей единственно безопасным местом, и она не хотела бы покидать эту зону комфорта. Она еще не дома, но она даже не знает об этом. Ее путешествие было таким ужасным, что она предпочла его забыть. Но забыв путешествие, она забыла и о доме. И если она не вспомнит свое путешествие, она не сможет вспомнить и то, куда должна вернуться.
Сегодня Чарли должна зажечь маяк. Она осветит путь морскому судну, но сама так и останется блуждать во мраке. Ее собственный маяк потух и некому пока зажечь его. Поэтому Чарли обречена ходить в темноте наощупь.
Но обо всем по порядку.
С самого утра Чарли была нервной и раздражительной. Тот сон действительно взволновал ее. Кроме того, ее волновала предстоящая встреча с гостем, как называл его Джозеф. Чарли не находила себе места, она даже не могла играть на гитаре. Все вокруг вызывало у нее приступы бешенства. Поэтому весь день она бродила по берегу, пиная камни и ракушки. На закате Чарли немного успокоилась и, проводив солнце за горизонт, поднялась в маячную комнату. Дождавшись девяти, она опустила рычаг, включающий лампу. Она долго смотрела, как лампа разгорается, смотрела столько, сколько позволяли глаза. Чарли очень любила этот момент, хоть никогда и не призналась бы себе в этом. Любила смотреть, как пламя в лампе из тускло-желтого превращается в ослепительно-белое, такое яркое, что глаза начинают болеть и потом еще минуту ничего не видят. Но когда загоралась эта лампа, Чарли начинало казаться, что внутри нее оживает нечто. Это нечто будоражило ее до такой степени, что ей мерещилось, будто ее мертвое сердце бьется снова. В какой-то степени так и было.
Когда Чарли убедилась, что лампа разгорелась на полную мощность, она вышла на балкон, наблюдая за прожектором, чей длинный желтый луч упирался в море и терялся в нем. На улице стало совсем холодно, и, прежде чем спуститься вниз, Чарли надела длинную теплую кофту, укутавшись в нее как в плед. Также она взяла с собой целую пачку сигарет. Неизвестно, сколько ей придется ждать. Вредные привычки бывают так привязчивы, что даже после смерти многим не удается от них избавиться.
Чарли подошла к самому берегу, к границе мокрого и сухого песка. Вода лизнула носки ее ботинок, но Чарли не отступила. Она подняла голову и вглядывалась в морскую даль, такую черную, словно вода вдруг обратилась в чернила. На небе не горело ни одной звезды, и если бы не маяк, который Чарли зажгла, вряд ли Тэсс и Джозеф нашли бы путь.
Чарли хмурилась и курила. Облачка дыма растворялись в холодном сыром воздухе, словно призраки. Руки Чарли подрагивали, но не от холода. Она в самом деле нервничала. Кого принесет ей море? Почему ей не все равно? Она привыкла жить почти без эмоций, а потом в ее жизнь начали врываться клочки воспоминаний и сны, потом она написала эту песню, начала плакать так, словно из нее выдирали душу. А теперь она ждет человека, которого должен переправить старик, ждет его с ледяным сердцем, с трясущимися руками и обкусанными губами. Она определенно спятила.
Время шло невероятно медленно. Кто там говорит, что для мертвых время проходит незаметно? Как бы не так. Вся жизнь Чарли пролетела быстрее, чем эти часы, что она провела на берегу. Она замерзла, она обошла берег не меньше сотни раз, ее тошнило от сигарет. Но около одиннадцати, когда она готова была плюнуть на все и вернуться в маячную комнату, она увидела белую точку, колышущуюся на волнах. Это была лодка! Чарли побежала навстречу, волны промочили ее ботинки насквозь, но она этого даже не заметила, вся превратившись в зрение.
Точка приближалась, обретая очертания судна. Так вот как это выглядит со стороны. Девять месяцев и две недели назад Чарли тоже была в этой лодке, болтающейся из стороны в сторону в холодной воде. Тогда она впервые увидела свет маяка и остров, но Чарли не помнила, испытала ли она при этом какие-то чувства. Вряд ли младенец, впервые видящий этот мир, чувствует что-либо.
Она гадала, каково должно быть сейчас этому незнакомцу в лодке. Страшно ли ему? Одно она знала точно – старик вряд ли обеспечил этому человеку теплый прием.
А вот и старик. Чарли отчетливо увидела его фигуру, сгорбившуюся на корме. Поразительно, как такой древний старик может с такой силой налегать на весла. Ах да, он же мертвый. Это все объясняет.
Чарли пыталась рассмотреть, кто сидит за спиной Джозефа, но как бы она ни вглядывалась, ничего не было видно. На мгновение ее даже посетила безумная мысль – старик приплыл один. И чем ближе лодка подплывала к берегу, тем менее безумной Чарли казалась эта мысль. В лодке действительно никого не было! Если бы там кто-то был, она давно бы уже заметила его… или нет…
За спиной старика кто-то пошевелился, а потом лодка повернулась так, что Чарли смогла наконец увидеть пассажира. Не удивительно, что она не замечала его раньше, ведь это была совсем юная девочка!
Губы Чарли приоткрылись, и она испустила какой-то невнятный шипящий звук. Ее вечно невозмутимое лицо выражало крайнее удивление. Девочке, сидящей в лодке, было лет двенадцать на вид. В этом было что-то неправильное, но Чарли никак не могла понять, что. А потом до нее дошло. На острове ведь не было детей! Был только один парень, уже подросток семнадцати лет.
«Так вот почему старик велел мне следить за гостем и заботиться о нем! – осенило Чарли. – Потому что это ребенок!».
Вслед за осознанием этой мысли пришел ужас. Чарли помрачнела. Неужели на острове не нашлось бы более подходящего человека для этого дела? Более доброго хотя бы? Почему именно ее, Чарли, выбрали нянькой?
Пока Чарли размышляла обо всем этом и тщетно пыталась взять себя в руки, лодка причалила к берегу. Джозеф вылез, бросил на Чарли холодный взгляд и потащил судно дальше по песку, чтобы девочка смогла выбраться, не замочив ноги. Чарли отступила назад, внезапно ощутив, что ее собственные ноги были мокрыми, холодными и бесчувственными, как куски льда.
А потом старик помог девочке выбраться из лодки, и Чарли наконец смогла рассмотреть ее получше. Девочка была такая худая, что запросто можно было подумать, что умерла она от голода. Ее рыжие пышные волосы чуть завивались на концах от влаги. На белом лице отчетливо проступали веснушки. Казалось бы, она была обыкновенной девочкой, но одного взгляда ей в глаза Чарли хватило для того, чтобы перестать считать ее ребенком. Девочке точно было не двенадцать. Возможно пятнадцать или даже шестнадцать. Что-то темное, тяжелое затаилось в глубине ее холодных голубых глаз.
Чарли снова растерянно выдохнула. Она совершенно не представляла, что будет делать с этой девочкой.
- Тэсс, это Чарли. Чарли, это Тэсс, - Джозеф как-то неохотно и словно бы смущенно представил их друг другу и обратился к девочке: – С этого дня ты будешь жить вместе с Чарли на маяке. Она будет заботиться о тебе. Будет помогать тебе освоиться на этом острове. Если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне. Мой дом в центре острова, Чарли тебе покажет.
Чарли и Тэсс продолжали стоять и молчать, уставившись друг на друга. Чарли понятия не имела, что она должна сказать. Нормальные люди в подобных ситуациях говорят что-то вроде: «Добро пожаловать» или «Рада встрече», но Чарли никогда не сказала бы ничего даже близко похожего на то, что говорят нормальные люди.
- Ну, что стоишь столбом? – рассердился старик. – Отведи девочку в ее комнату, она же продрогла до костей! А мне надо разобраться с лодкой, вы мне тут мешаетесь!
Чарли откашлялась, пытаясь отогнать сковавшее ее смущение. Еще через секунду на ее лицо вернулась всегдашняя холодная невозмутимость.
- Пойдем, - сухо сказала она.
Чарли заметила, что девочка была одета не по погоде. Легкое платье, голые ноги, летние туфли. Чарли подумала было отдать ей свою теплую кофту, но тут же отговорила себя от этого ненужного проявления заботы.
«Она же мертвая, черт возьми! Простудится она, что ли?! Тем более, до маяка идти две минуты».
Однако Чарли чувствовала смутную потребность хоть что-нибудь спросить у девочки. Ей не хотелось совсем уж уподобляться проклятому старику и быть такой же отвратительно грубой и бесчувственной.
- Ты уже знаешь, что случилось с тобой? – спросила Чарли.
- Знаю. Я умерла, - просто ответила девочка. – Только не помню, почему.
Они помолчали немного. Тэсс неуверенно спросила:
- А ты? Знаешь, почему ты умерла?
- Не знаю и знать не хочу, - вздохнула Чарли.
- Почему?
- Просто не хочу и все, - Чарли поспешила вернуть разговор с нее самой обратно на Тэсс. – Я приготовила для тебя постель в пристройке рядом с маяком. Пока ты будешь спать там.
- А ты где спишь? – спросила Тэсс. Ее голос был тонким, взволнованным.
- Наверху, - Чарли указала на башню маяка. – В маячной комнате.
- Ты отвечаешь за маяк?
- Так точно.
Они подошли к двери домика, и Чарли толкнула ее вперед, открывая проход в теплое помещение. После чего она показала Тэсс ее кровать и туалет. Девочка попросила стакан воды. Чарли отвела ее на кухоньку и налила Тэсс воды из графина.
Девочка с жадностью все выпила и посмотрела на Чарли огромными серьезными глазами. Одна ее рука сжимала пустой стакан, а вторая лежала на груди.
- Мое сердце больше не бьется, - прошептала Тэсс. – Я в самом деле умерла.
На секунду Чарли испугалась, что девочка разрыдается. Она сама умерла молодой, но каково это – умереть ребенком? Должно быть, она чувствует себя очень потерянной. Но Чарли не могла ее утешить. Не могла произнести ни одной глупой шаблонной фразы. Как бы там ни было, ей не хотелось обманывать эту девочку. Умереть в таком возрасте действительно фигово, что тут скажешь.
- Ложись спать, - посоветовала Чарли. – Это самое лучшее, что ты можешь сделать. У тебя в голове сейчас настоящий кавардак. Но завтра утром станет лучше. А сейчас тебе нужно просто поспать.
- Я думала, что мертвые не спят, - Тэсс с тоской посмотрела на свою узкую кровать.
- Ты еще многого не знаешь о мертвых. Многого не знаешь о себе. Но ты привыкнешь. У нас здесь не так страшно, как может показаться на первый взгляд.
Девочка кивнула. Кажется, она действительно немного успокоилась.
«Может, из меня выйдет не такая уж плохая нянька», - подумала Чарли с облегчением.
========== 9 месяцев и 17 дней ==========
Уже второй час ночи, а я не могу заснуть. Лампа давно выключена и уже успела остыть. Я лежу в маячной комнате и пытаюсь осознать, что там, внизу, лежит «гость», мысли о котором не давали мне покоя в последние дни.
Должна признаться, я никак не ожидала, что это будет девочка-подросток. Почти ребенок. Я думаю, что ей лет пятнадцать, не больше. Хотя иногда мне кажется, что больше. Она как будто взрослее своих лет. Тэсс. Ее зовут Тэсс. Звучит как шепот или призыв говорить потише.
Я еще ничего не знаю о ней, но кажется, при жизни этой девочке крепко досталось. Возможно, она умерла от тяжелой болезни или стала жертвой несчастного случая. Как мне вести себя с ней? Я не психолог, черт возьми. Я самый эгоистичный эгоист на этом острове, и даже сейчас меня волнуют собственные проблемы, а не самочувствие девочки. Я оставила ее там одну, хотя, возможно, сегодня ей как никогда нужна была компания. Что ж, я уже поняла, что чуткостью не отличаюсь. А даже если я пытаюсь проявить сочувствие, моя грудь словно каменеет, и я не могу ни шевелиться, ни говорить. Нет, все эти сопли, все эти беседы по душам – это не мое. В конце концов, если бы я была на месте этой девочки, я меньше всего хотела бы, чтобы какая-то тетка лезла ко мне со своей жалостью. Если она хоть немного похожа на меня, то она чувствует то же самое.
И еще… почему она попала на этот остров? До сих пор мне казалось, что здесь обитают только никчемные души таких болванов как я или старик-смотритель. Нам здесь самое место, мы – два сапога пара.
Но почему Тэсс? Разве не должна была она отправиться по туннелю к божественному свету, встретиться со своими близкими? Ее должен был встретить кто-то, кого она по-настоящему любила. Но вместо этого она жестоким образом лишилась памяти и попала ко мне – совершенно чужому человеку, которому, в общем-то, наплевать на ее судьбу.
Почему ты так поступаешь, Бог? И где ты вообще? За все эти девять месяцев я ни разу не встретилась с тобой, но я-то по крайней мере не заслужила этого. A почему Тэсс не встретилась с тобой? Почему ты отверг ее и отобрал у нее единственное, что осталось у нее, - память о прожитой короткой жизни?
Даже такая эгоистка как я понимает, что это несправедливо.
========== Тэсс. Осколок № 22 ==========
Тэсс никак не могла заснуть. Ей все еще было холодно, и согреться не получалось. Помещение остыло, за окном был лютый холод и кромешная тьма. Тэсс лежала, натянув одеяло до самого носа, и смотрела прямо перед собой. Ее большие глаза блестели в темноте.
Она совсем не чувствовала себя мертвой. Ведь для нее ничего не изменилось. Она по-прежнему ощущала холод, страх, одиночество, тоску. Ее сердце больше не билось, и, тем не менее, у нее по-прежнему было тело, было зрение, слух, обоняние и осязание.
Она не чувствовала себя мертвой, она чувствовала себя как после операции. Словно у нее вырезали что-то очень важное. Вырезали сердце, а вместе с ним исчезла и память обо всем, что этому сердцу было дорого. Тэсс чувствовала себя опустошенной и больной. Почему она ничего не помнит?