- А ты что ей ответил?
- А что я мог ответить? Думаешь, если бы я сказал ей, что ты натурал, и у нас ничего нет, она бы мне поверила? Тем более что она была не в себе. Ты был прав, она влюблена в меня, только я старался не замечать этого… Что? Что ты так смотришь?
Женя поставил стакан на пол. Он все так же не отрывал от Степы взгляд. Пути назад уже не было.
- А что если я не совсем натурал?
Степа нервно усмехнулся.
- Да брось ты. С чего ты взял?
Женя тут же уловил его напряжение. Да-да, Степа, ты уже понял, что я не шучу.
- Я хочу поцеловать тебя.
Степа опустил взгляд и раздавил сигарету в пепельнице.
- Это не смешно.
- А я и не шучу, – и Женя пополз к Степе с явным намерением сделать то, что он только что сказал.
Степа начал ползти от него назад. Его испуганный взгляд заводил Женю еще больше.
- Сам подумай, что ты несешь! Ты не гей, и как тебе только это на ум пришло!
- Я уже и сам не знаю, кто я. Но я определенно знаю, чего хочу.
Степа продолжал ползти назад.
- Ты пьян, только и всего. Просто выпил лишнего… – его голос сорвался.
- А ты уже ползешь в сторону кровати? – Женя улыбнулся.
Степа остановился, перестал пятиться и оглянулся на Женину кровать. И тут же покраснел. Этого замешательства хватило Жене, чтобы добраться до него и повалить на пол. Теперь он мог слышать, как колотится его сердце.
- Женя, не стоит этого делать, – простонал Степа, не делая ни малейшей попытки к сопротивлению.
- Прости, но я сойду с ума, если не поцелую тебя…
Да что там… Женя уже сошел с ума. И то, что он сейчас делал, лучшее тому доказательство. Как же он был красив сейчас… У Степы было такое совершенное, как у божества, лицо. И этот взгляд. Теперь Женя точно знал, что уже любил его тогда, когда Степа только посмотрел на него в парке. С того дня Женя вообще потерял способность соображать. Он наклонился и поцеловал Степу в его полуоткрытые губы. Он даже не надеялся, что Степа ответит. Но он ответил. И все, что Женя успел подумать было: «Так вот она, бездна». Даже, если бы теперь Женя захотел повернуть все назад, ему уже не за что было уцепиться. Да он и не хотел… Потому что, целуясь со Степой, он испытал сильнейшие эмоции в своей жизни. Ему казалось, что сердце вот-вот перестанет биться. Такого не было с ним ни при первом поцелуе, ни даже при первом сексе. Такого с ним вообще не случалось. Когда он открыл глаза и посмотрел на Степу, он уже знал, что теперь может сделать с ним все, что захочет.
- У меня голова кружится, – прошептал Степа. – Что же ты со мной делаешь…
Женя начал расстегивать пуговицы на его рубашке, а Степа сделал последнюю попытку к сопротивлению. Он сказал:
- Женя, я тебя очень прошу… Не делай того, о чем потом будешь жалеть! Я не хочу, чтобы ты ненавидел меня.
- Я не буду ненавидеть тебя, – Женя уже целовал его шею, параллельно, расправляясь с ремнем на брюках.
- Будешь. Еще как будешь… Остановись, пока не поздно.
- Прости, но уже поздно.
Больше Степа ничего не говорил. Он обвил руками Женину шею и начал возвращать ему тысячи поцелуев, и Жене снова стало так жарко, словно у него подскочила температура. Стало трудно дышать. Все происходило так быстро. Они чуть ли не рвали друг на друге одежду от нетерпения. Теперь уже обоим было наплевать на то, что они будут чувствовать завтра утром. В какой-то момент Женя спросил:
- Тебе больно?
- Черт… Женя… если уж начал, не делай этих дурацких пауз, они сводят меня с ума.
В какой-то момент Жене стало так стыдно, как не было ВООБЩЕ никогда. Но потом и этого не стало. В какой-то момент не стало ничего.
====== День девятнадцатый ======
1 С огромным трудом Степа открыл глаза в то утро. Несколько секунд соображал, где находится. И снова в Жениной кровати. А потом он вспомнил. И это воспоминание пронзило его сердце такой болью, что он сразу и окончательно проснулся. В голове стучала только одна мысль. Ну, вот это и случилось. Это случилось. Но Женя еще спал, и ему сразу стало немного легче. Ему хотелось полежать еще немного и посмотреть на него спящего. Какой же он был красивый… Но Степа знал, что Женя не захочет видеть его, когда проснется. Что он вообще никогда не захочет его видеть. Пошатываясь, Степа поднялся. Он не помнил, как они вчера перебрались в кровать, потому что начиналось-то все на полу. Степа вздохнул и начал разыскивать свою одежду. Черт, какая же она мятая. Степа натянул джинсы, а рубашку решил все-таки погладить. Снова он оглянулся на Женю. Снова подавил желание приблизиться к нему. Наверное, нужно покурить. Тогда станет легче. Но перед глазами, как в немом кино прыгали и сменяли друг друга сцены вчерашнего безобразия. Краснея и бледнея, Степа вышел на балкон. Черт, ну и холодина. Нет, все-таки не стоило этого делать. Маша как-то раз сказала ему: «Никогда не связывайся с гетеросексуалами. Если влюбишься в нормального парня, который не сможет ответить тебе взаимностью, наживешь себе большие неприятности». Это она, видимо, судила по собственному опыту. Но, как бы там ни было, это предупреждение не сработало. Степа связался с гетеросексуалом, и что хуже всего, этот гетеросексуал переспал с ним просто от скуки. Да, именно так, от скуки. По-крайней мере, Степе было легче в это поверить и убедить себя в этом сейчас, чем потом переживать боль разочарования. Черт, ну зачем они это сделали! Только испортили такие хорошие отношения! Ведь Степа надеялся, что у него наконец-то появится настоящий друг. Однако эти надежды разрушились сразу после того, как Степа заметил, что Женя начал смотреть на него как-то не так. Нет, он не влюбился в него. Так легче думать. А даже если какие-то чувства у него и возникали, то они исчезнут сразу, как только Женя вспомнит, что они делали вчера. Степа уже начал замерзать, когда услышал Женин голос:
- Хватит там торчать. Не хватало еще, чтобы ты заболел.
Степа вздрогнул. Один только звук этого голоса заставлял его краснеть. Раньше, черт побери, с ним никогда такого не случалось. Степа снова начал вспоминать прошедшую ночь… Ох уж этот пошлый мир. Если даже Степе было стыдно, он мог представить, что чувствовал сейчас Женя. Во всяком случае, тот голос, который Степа только что услышал, принадлежал уже не тому Жене, которого он знал. Теперь уже ничего не будет прежним. Степа ушел с балкона, его била дрожь. Женя сидел на кухне и курил. Степа остановился в дверном проеме, и Женя посмотрел на него. И в этом коротком взгляде Степа увидел все то, чего так боялся. Все его надежды разом потухли. Женя быстро отвернулся. Его неловкость была настолько ощутимой, что казалось, она вот-вот поглотит его целиком, и не останется ничего, кроме этого стыда. Плохо дело, Степа, очень плохо. Этот человек не отдает себе отчета в том, что между ними произошло. Он, видимо, еще не повзрослел и вообще не умел отвечать за свои поступки. Вся его самоуверенность и привлекательность, притягивающая девушек магнитом, в это утро забыла явиться, и Женя сейчас был похож на нашкодившего мальчишку. Ну и дела… Степа решил, что продолжать вот так стоять очень глупо, прошел на кухню, налил себе чаю и сел напротив Жени. Ему хотелось поймать его взгляд. Но Женя больше не смотрел на него.
- Определенно, мне стоило поспорить с тобой, – сказал Степа со вздохом. – Сейчас выиграл бы кучу денег.
- Ты о чем? – и снова этот убитый тон.
- О том, что я был прав.
Женя не стал больше задавать вопросов. Он сразу понял, в чем именно был прав Степа, а именно: в том, что нельзя Жене было набрасываться на Степу, как голодному волку на ягненка. Вообще-то, именно так Женя и вел себя. И сейчас Степа ясно видел, что Женю мучает не столько сам факт того, что они переспали, сколько то, что ему это понравилось.
- Да, ты был прав, – сказал Женя. – Мы не должны были этим заниматься.
Эти слова полоснули Степу острейшей бритвой. Но он и виду не подал.
- Я же говорил, что выиграл бы кучу денег…
- Мне не до шуток.
- Я понимаю. Прекрасно понимаю. Но ты сам этого хотел. И ты сам настоял.
- Но ты мог бы отказаться! – Женя посмотрел на него. И в его взгляде была обида. Степа чуть не задохнулся от негодования.
- А я, по-твоему, что делал? Я с самого начала был против! Потому что хорошо представлял, чем это закончится!
- Ты мог бы… ну, не знаю, отшить меня.
Степа не верил своим ушам. Неслыханная наглость.
- Отшить тебя?! Я, кто, по-твоему, девчонка? Может, мне стоило бить тебя по рукам и визжать: «Уйди, противный!»?
Женя начал краснеть, и Степиному оскорбленному самолюбию это доставило некоторое удовлетворение.
- Просто запомни раз и навсегда. Я не девчонка. Я тоже мужчина, как и ты. Попробуй хотя бы осознать это, – Степа встал из-за стола. Он знал, что в этом доме ему больше делать нечего. Здесь ему не рады, и его присутствие заставляет Женю краснеть и говорить гадости.
- Пожалуй, мне лучше уйти, – сказал Степа, накинул неглаженную рубашку и пошел обуваться.
Женя продолжал все так же сидеть, глядя в одну точку. Бог знает, что твориться сейчас в его голове. А Степе и не хотелось этого знать. Его еще никогда так не оскорбляли. Вчера Женя готов был поклясться ему в чем угодно, а сегодня оказывается, Степа во всем виноват. Уму не постижимо. Охренеть. Вообще-то, Степа даже не надеялся, что Женя начнет его останавливать, но ему стало еще обидней, когда он действительно не стал этого делать. Степа еще никогда не чувствовал себя таким грязным. Ему так хотелось побыстрее уйти отсюда, чтобы не видеть его. Забыть, выбросить из головы. Дурак, зачем же ты влюбился? Степа надел куртку, открыл дверь и последний раз оглянулся на человека, которого теперь едва ли не ненавидел. * * * Степа сам не знал, как оказался здесь. Но, когда он входил в тату-салон, идея казалась ему вполне разумной. Степа надеялся, что физическая боль поможет ему забыть боль другую. Он вообще не помнил, как пришел сюда. Когда Степа вышел из Жениной квартиры, он понял, что сил идти дальше у него нет. Тогда он сел прямо на лестницу и разрыдался. Сейчас Степе было стыдно вспоминать об этом, он презирал себя за эту слабость. И он поклялся себе, что больше никогда не прольет ни слезинки из-за этого человека. Ни одной гребаной слезы. Когда Степа пришел в себя, он обнаружил, что сидит в высоком кожаном кресле, а стоящий напротив парень смотрит на него с каким-то странным сожалением.
- Одно или оба? – спросил парень.
Степа сначала ничего не понял, а потом вспомнил, что попросил этого парня проколоть ему уши.
- Оба, – выдохнул он. И если бы у Степы было три уха, он бы все три проколол.
- Хорошо, – парень взял фломастер и наклонился к Степе, чтобы наметить места проколов. Степа стал рассматривать его руки. На каждом пальце у парня было по кольцу, а то и по два. Практически все руки до плеч исколоты различными изображениями. В ушах по нескольку колец, также проколоты бровь и губа, и еще бог знает что. Наверно, именно так и должен выглядеть настоящий татуировщик. Во всяком случае, Степа именно таким его всегда представлял.
Когда парень взял в руки длинную иголку, Степе сразу стало не по себе. Он ненавидел боль. Просто не переносил ее. Наверное, потому что отец всегда бил его, и боли, в общем-то, Степе хватало. Отец, наверное, с ума сойдет, когда увидит, что Степа уши проколол. Ну и пусть. Ему теперь на все плевать. Было больно, но, пожалуй, не так сильно, как Степа ожидал. Он думал, будет больнее. Того, что он только что испытал, явно было недостаточно. Парень протянул ему зеркало и сказал:
- Вот. Можешь полюбоваться.
Степа посмотрел на сверкающие колечки в ушах, но остался совершенно равнодушен. Чтобы не обижать татуировщика, он все же вымучил улыбку и сказал:
- Круто.
- Эй? Не хочешь тату?
- Э-э-э… боюсь, что у меня недостаточно денег.
- А я тебе сделаю скидку. Пятьдесят процентов, а? Что скажешь?
- А чем это я скидку заслужил?
- Своим лицом. Оно у тебя такое несчастное, что я по совести вообще с тебя денег брать не должен.
Степа усмехнулся.
- Что есть, то есть.
- А есть ли причина? Не хочешь поделиться, пока я буду рисунок подбирать?
- Меня обидели. Очень сильно.
- Кто?
- Человек, в которого меня угораздило влюбиться, и который был моим другом.
- Это серьезно. Но не расстраивайся. Связаться с дерьмом каждому из нас случалось. Думаю, тату поможет тебе забыть об этом типе.
- А ты… тоже?
- Угу, – он улыбнулся. – Только мне в последнее время с парнями везет. Просто с возрастом я научился определять, чего им от меня надо. И проблем сразу стало меньше. Ты еще такой юный… Тебе обязательно повезет. Сколько тебе?
- Восемнадцать. А тебе?
- Двадцать семь. Но, говорю же, с годами опыт у тебя появится. В твоем возрасте я влюблялся в одних озабоченных недоумков… О! Кажется, я придумал для тебя рисунок! Как тебе этот? – он протянул Степе альбом с татуировками и указал пальцем на изображение ангела в стиле манга с огромными печальными глазами, терновым венком на голове, и прикрывающем крыльями свое тело.
- Да… – выдохнул Степа. – Это как раз то, что нужно.
- Я знал, что тебе понравится. Ну что, где набивать будем?
- Черт… не знаю даже. У меня сейчас с фантазией проблемы. На плече уже банально…
- Может, на спине? Чуть выше лопатки? По-моему, круто будет смотреться.
- Ну, давай.
А вот это уже оказалось больно. Но все равно не так, как хотелось бы. Степа морщился и кусал губы, но знал, что ему хочется такой боли, от которой можно потерять сознание. Когда ювелирная работа татуировщика была закончена, он спросил:
- А это случайно не твой благоверный тебя наградил?
Степа заметил, что смотрит парень на его щеку.
- Нет. Он бы не стал меня бить. Вообще-то, он не такое уж и дерьмо. А щеку разбил отец.
- Помню, когда мне было семнадцать, отец застукал меня целующимся с одним парнем. Тогда он тоже влепил мне хорошую затрещину, а моего парня пригрозил убить при первом же удобном случае. А потом как-то примирился…
Для Степы такое отцовское поведение казалось просто невероятным.
- А как он примирился? Что ты такого сделал?
- Ну… просто поговорил с ним. Конечно, он был не в восторге, но отреагировал довольно спокойно… Эта твоя тату просто прелесть… я не хвастун, но получилось круто… вот, посмотри в зеркало.
Когда Степа выходил из тату-салона, он чувствовал себя еще хуже, чем, когда забрел туда. Но плечо горело огнем, и это помогало отвлечься. Хоть немного… Почему у него все не как у людей? Почему у всех понимающие родители, которые готовы принять даже такую личную потерю, как гомосексуальность своего ребенка? А этот парень (Степа забыл спросить его имя) так и излучал позитив. Сразу видно, что и в личной жизни у него все прекрасно. Он еще долго бродил по городу. Было очень холодно, и он мечтал простудиться, хотя почему-то каким-то внутренним чутьем ощущал, что ничего у него с этим не выйдет. Когда Степа очнулся во второй раз за сегодняшний день, он заметил, что стоит перед воротами церкви. Ворота были такими высокими, что Степа поднял голову и увидел церковные купола на фоне серого неба. Степе хотелось верить, но он был так подавлен сейчас, что вера превращалась в тающую дымку. Ему хотелось верить, но эти ворота были навсегда закрыты для него. Степа верил в Бога, но он знал, как Бог относится к таким, как он. Так что, не видать ему покоя ни здесь, ни там. Но ведь почему-то он родился таким? Значит, была на это чья-то воля? Спаситель, милосердие, вера, любовь… Именно любовь проповедовал Иисус. Но что бы Он сказал о Степе? Что бы Он сказал ему? Степе так хотелось взглянуть в глаза тому Иисусу, в которого он верил. Ему хотелось найти ответы сразу на всё. А Степа никогда не успокаивался, пока не находил ответы. 2 Только когда снова пришла ночь, просочившаяся в окна и принесшая холодное дыхание удушающей тоски, Женя в полной мере начал осознавать, что он натворил. Степа ушел, и он больше никогда не вернется. И никто на его месте не вернулся бы. Конечно, эти слова были ужасны. Женя сам не знал, как ему только пришло в голову сказать такое... Ты мог бы отшить меня. Подумать только! Ну и придурок! Женя лежал на полу, подобрав под себя ноги. На лице была написана смертная мука. Степин резкий ответ до сих пор звучал у него в ушах. … я не девчонка. Я тоже мужчина, как и ты. Попробуй хотя бы осознать это… И как же он был прав. Женя действительно этого не осознавал. А теперь все произошедшее казалось ему просто чем-то немыслимым. Нет, это как будто случилось не с ним. Он бы никогда такого не допустил. Черт, ну ладно, я переспал с парнем. Пусть так. Но почему меня это так мучает? Я не понимаю… это был просто секс. Или не просто? До Жени постепенно начало доходить, что именно так мучает его сейчас. Не сам факт того, что он переспал с мужчиной, а то, что он ни с одной девушкой такого не испытывал. Женя снова начал краснеть. Он, хоть и был вчера пьян, помнил каждую секунду, каждый стон. Черт, он ведь сам никогда раньше так себя не вел, никогда не выявлял в сексе своих чувств, которых у него, в общем-то, и не было (опять же, речь о чувствах, а не об ощущениях). Неужели он любит его? Женя сморщился. Его тошнило от этого слова «любовь». Он еще мог принять такое слово, как «влюбиться», потому что для Жени оно значило всего лишь увлечься. И до того, что произошло вчера между ним и Степой, Женя был уверен, что просто увлекся Степой. Всякое ведь бывает? Он думал, что, если переспит с ним, это пройдет… но все стало только хуже. Все это просто абсурд какой-то… мужчина с мужчиной – это отвратительно. В Женины честолюбивые планы никак не входило такое будущее. Какой все-таки позор. Ему лучше поскорей забыть то, что случилось. Но как это сделать?