- Ты чего-нибудь боишься? Только предупреждаю сразу, ты можешь не отвечать, потому что, если ты спросишь об этом у меня, я ни за что не скажу, чего боюсь больше всего. Так что, у тебя есть право хранить молчание.
- Подожди. Дай мне только подумать немного, – Степа сделал небольшую паузу. – Ты уверен, что хочешь это услышать?
Женя задумался. Он не видел в темноте Степиного лица, но примерно мог представить его выражение. Серьезное и немного испуганное. Может, ему действительно лучше ничего не знать?
- Уверен. Говори. Так чего ты больше всего боишься?
- Я боюсь, что однажды ты скажешь мне, что сильно жалеешь, что встретил меня. А ты так обязательно скажешь.
- Э! Подожди-ка, ты с чего это так решил? – вообще-то, этот вопрос был явно лишним, потому что Женя и так знал ответ на него.
- Я просто знаю. И не спрашивай об этом больше. Я и так сказал слишком много.
====== День восемнадцатый ======
1
Сегодня Степа сам настоял на том, чтобы они не ходили в клуб эзотериков, хоть Женя уже и чувствовал себя совершенно здоровым.
Около восьми вечера Степа побросал вещи в сумку и собрался идти домой. Они с Женей долго топтались в дверях, не зная, что сказать друг другу. Женя не знал, что сказать, чтобы задержать его, а Степа не знал, как задержаться.
- Извини, что столько времени надоедал тебе. Но было действительно классно. Болей почаще.
Женя засмеялся.
- Спасибо за честность. И за то, что ухаживал за мной. И особенно за то, что читал мне. Знаю, как это достало тебя. У тебя, наверно, горло еще сильней, чем у меня болело.
- Тебе тоже спасибо. Мне было весело с тобой. Я давно так хорошо не проводил время.
- И знаешь, что?
- Что?
- Заходи в любое время. Я всегда буду тебе рад… И ты, наверное, уже понял, что я почти не способен на откровения, но… Сейчас все-таки скажу, что у меня никогда не было таких друзей, как ты. Теперь я понимаю твою Машу. На ее месте я бы тоже ревновал тебя к какому-нибудь парню.
Степа улыбнулся. Он улыбался так только Жене, и Женя знал это. Ему так нравилась Степина улыбка, всегда такая разная, что хотелось сделать так, чтобы он всегда улыбался. Но как? Что такого может сделать он, Женя, если он не может даже просто сказать, как любит его. А ведь эти слова сделали бы Степу очень счастливым. Но Женя не может. Для него слова «любовь» просто не существует, он старается не обращать на него внимания. Но кое-что Женя все-таки мог еще сказать.
- Я теперь могу ответить на тот твой вопрос, который ты задал мне неделю назад в кафе, помнишь?
- Да. Кажется, я спросил, какая у тебя цель в жизни. Ты придумал?
- Да. Моя цель – сделать счастливым хоть кого-нибудь в этом мире. Хоть одного человека. Мне все говорят, что я страшный эгоист, так вот, наверное, пора мне задуматься о ком-нибудь еще. Просто сделать кого-то счастливым. Как тебе такая цель?
- Отлично, правда здорово…
Жене показалось, что Степа всеми силами старается сдержать слезы. Наверное, этот человек ни за что не признается, что ему плохо. Так и будет держать стоическую улыбку вместе со слезами.
- А у тебя? Ты обещал сказать свою цель.
- Я помню, – Степа вздохнул. – Моя цель не такая благородная. Но тоже имеет право на существование. Я хочу увидеть чудо, которое поможет мне поверить, что я живу не зря.
Теперь уже и Женя готов был зарыдать. Как же он хотел, чтобы Степа остался! Как же хотел обнять его, вдохнуть запах его волос… Женя дрожал.
- Я уверен, что ты увидишь свое чудо. Есть еще подобные вопросы ко мне? Мне бы хотелось новой пищи для размышления.
- Что ж… Тогда вот что. Только предупреждаю, это очень сложный вопрос.
- Ничего, я уже привык к сложным вопросам.
Степа нервно усмехнулся.
- Уверен, что этот просто повергнет тебя в шок. Но я все равно спрошу, – и снова этот пристальный взгляд, который видит тебя насквозь, который радаром отслеживает каждую твою мысль. – Если бы… если бы ты влюбился… полюбил кого-то по-настоящему, что могло бы заставить тебя отказаться от своей любви? Какая была бы причина? Подумай хорошо, потому что этот ответ, когда ты найдешь его, откроет для тебя многие значимые аспекты твоей личности.
Вопрос действительно поверг Женю в шок, если не сказать больше. Ему казалось, что Степа уже все знает. Знает все, что Женя так упорно от него скрывает и не находит смелости сказать. Они попрощались с улыбкой и шутками, как старые добрые приятели, так, словно между ними и не было сейчас этого мысленного диалога. Когда дверь за Степой закрылась, Женя позволил, наконец, своим слезам свободно бежать. Он давно не плакал, с самого детства наверное. Его так давно уже ничто не трогало, как же удалось этому человеку вот так взять и изменить его жизнь? Разве такое возможно? Женя чувствовал себя самым несчастным на планете. Он не должен его любить, потому что это уже само по себе ужасно. Женя совсем не такой представлял свою дальнейшую жизнь. В перспективе своего будущего он всегда был солидарен с родителями. Он думал, что вот придет время (которое всегда было где-то в заоблачной дали и всегда в будущем), когда он встретит порядочную девушку, в которую он, может даже, влюбится, ведь всякое бывает… Они поженятся и заживут стандартной жизнью всех счастливых (и не очень) семей. Но сейчас он чувствовал, что, возможно, этому не бывать. Потому что после одного только знакомства со Степой на стандартную жизнь сразу хочется плюнуть с высокой башни. Женя сел на пол и уронил мокрое от слез лицо на колени. Ему некуда было идти со своей проблемой. А Женя не привык к проблемам. Но ему действительно не у кого было спросить, что нужно делать в такой ситуации. Слушать ли свое сердце (а если и да, то как это делается?) или общественные стандарты или, в конце концов, моральные стандарты? Теперь уже с каждой секундой ситуация все больше уходила из под контроля. Женя уже не висел на краю пропасти, глядя в бездонную черную дыру, теперь он сам стремительно летел вниз, в холодную и удушливую безысходность неизвестности. 2 Степа никогда не уставал поражаться способности погоды подстраиваться под его настроение. Но сейчас он был так подавлен, что даже не обращал на погоду вообще никакого внимания. Если бы сейчас пошел проливной дождь, как в тот день, Степа вряд ли бы это заметил. Ему было так трудно одному справляться со своей проблемой. Так хотелось поговорить с кем-нибудь. Но у него не было настолько близких друзей, которым он мог бы доверить ТАКОЕ. Такое, вообще, пожалуй, никому нельзя доверить. Но Степа сразу забыл о своей идиотской и ненавистной, долбаной несчастной любви, когда увидел сидящую на крыльце его дома Машу. Степа застыл на месте и просто смотрел на нее, не зная, что сказать, потому что просто «Привет, какая приятная неожиданность» сюда никак не подходило. И чтобы понять это и оценить масштаб, достаточно было посмотреть на Машино лицо. Степа подумал, что примерно такое выражение было бы у нее, если бы он уехал в другую страну, если бы она потеряла его навсегда. Маша подняла глаза и посмотрела сначала на его сумку с вещами, а потом ему в лицо. Она сжала губы, которые превратились в тонкую полоску белого цвета.
- Я так и знала, – выдавили ее губы. Маша подошла к нему вплотную и закончила свою мысль. – Так и знала, что ты спишь с ним.
Степа даже не смог удивиться.
- Раз так, то забудь о моем существовании. Мы с тобой никогда не были знакомы.
Конечно, Степа мог бы сказать, что она ошибается, и что у него с Женей нет ничего кроме кучи непроизнесенных слов, но ведь она бы не поверила. Когда кончается вера, кончается и дружба. И что тут можно еще сказать? Она налетела на него с обвинениями, хотя у нее нет на это совершенно никакого права. Он ей ничего не должен, не должен никаких объяснений. Да, как же Женя был прав. Она, в самом деле, любила его. И все это время надеялась. А сейчас он слышал ее всхлипы и видел, как она размазывает тушь по лицу. Да, именно так выглядят разрушенные надежды.
- Боже, во что я вляпался, – прошептал Степа, глядя ей вслед. – Ну и дерьмо.
3 Единственное, на что у Жени еще остались силы, так это на то, чтобы доплестись до холодильника и достать бутылку коньяка. Женя ненавидел это пойло, но оно действовало быстро, и на сегодня оно было единственным выходом. Женя просто хотел уснуть и не думать больше о нем. С горем пополам прикончив пол стакана, Женя уже ощутил приятную слабость и отрешенность от всего. Теперь ему хотелось покурить. Ну и жизнь, да? Сплошная человеческая слабость и пороки, но всегда есть НО. Женя всегда знал, что он трус и слабак, так что осуждать самого себя было для него так же бесполезно, как обвинять Иисуса во всех смертных грехах. Женя выкурил сигарету, раздавил жалкий остаток в пепельнице и собрался налить себе еще термоядерного коньяка, когда кто-то позвонил в дверь. В ужасе Женя спрятал коньяк обратно в холодильник, засунул пепельницу в стол, а пока бежал к двери, высыпал в рот пол пачки Дирола. Хотя, от родителей вряд ли укроется его проступок. У Жениной матери было такое чутье, которому позавидовал бы и мистер Холмс. Женя уже приготовился изобразить радость от неожиданного визита родителей, но перед его глазами стоял Степа. Первой Жениной мыслью было: это глюк. Второй мыслью, более разумной: Степа забыл что-то и вернулся. Еще через долю секунды он заметил, что со Степой все-таки что-то не так, а потом тот покачнулся и начал падать. Женя едва успел подхватить его.
- Господи, что с тобой стряслось? – прошептал Женя, обезумев от волнения.
Степа вцепился в его рубашку, чтобы удержать равновесие и поднял на Женю взгляд. Из приоткрытых губ вырывались тяжелые хрипы. По щеке стекала кровь. На глазах застыли слезы. Это было такое выражение, которое Женя вряд ли уже когда-нибудь забудет. Выражение такого ужаса и такой надежды, словно Женя сейчас был Господом Богом по меньшей мере, ну или, на худой конец, ангелом милосердия.
- Все будет хорошо, – это было все, что Женя мог сказать. Он теперь сам был напуган ничуть не меньше Степы. – Держись за меня, я помогу тебе сесть
Но Степа разжал руки.
- Мне уже немного лучше. Я сам смогу идти. Просто устал… бежать, – он снова выдохнул и вытер глаза дрожащей рукой. – Ты… ты не против, если я сегодня у тебя останусь, а?
- Что ты, конечно не против. Это он с тобой сотворил за то, что тебя не было неделю, да?
Степа кивнул.
- Давай сначала сядем, а потом я все расскажу.
- Конечно. Пойдем.
Они прошли на кухню и сели за стол.
- Прости, что запачкал тебя, – сказал Степа.
Женя сначала не понял, а потом проследил за его взглядом и заметил пятна крови у себя на рубашке.
- Пустяки. Отстираю. Главное ты сейчас расскажи, где у тебя болит. Куда он тебя бил?
- Да он вообще-то не успел меня сильно избить. Только щеку разбил, ну и пару раз по ребрам саданул. Главное, что ничего не сломал. Но я прибежал к тебе потому, что в тот момент, когда он взял самый большой кухонный нож, я был уверен, что он собирается прирезать меня. Он никогда, наверное, не был так зол. Как взбесился, хотя даже еще напиться не успел. В общем, мне повезло, что я оказался проворнее его и успел выскочить за дверь раньше, чем он всадил в меня нож. Какое-то время, пока я бежал, мне казалось, что он бежит за мной. Я сам не заметил, как оказался перед твоим домом. Мне больше некуда было бежать. Так что, я больше перепугался, чем пострадал. И сейчас я даже не верю, что сижу живой перед тобой, – он улыбнулся, и вся Женина боль сразу исчезла. Только рядом с ним он чувствовал себя человеком.
- Ты все равно здорово напугал меня, – сказал Женя. – Когда ты на меня свалился, у меня чуть сердце не остановилось. И, кажется, что оно только сейчас снова начало стучать.
- Прости. От меня одни неприятности.
- Хватит болтать. Займись лучше этой страшной раной на своей щеке.
- Что, она правда такая ужасная? – расстроился Степа.
- Ну, не то чтобы, – смягчился Женя. – Просто займись ей и все.
Степа подошел к нему, открыл кран, позволив ледяному потоку литься в раковину. Они стояли совсем близко друг к другу, и Степа спросил:
- Ты что, напился, что ли?
- А ты чувствуешь?
- Да.
- Черт, значит, мама бы точно учуяла!
- О чем это ты? И почему ты пьешь в одиночестве? Не знаешь, что ли, чем такое может закончиться? Или, может, у тебя есть какая-то серьезная причина, а?
- И на какой вопрос из всех этих я должен ответить? Давай я просто налью тебе тоже, чтоб ты не завидовал.
Степа ухмыльнулся, намочил руку и склонился над раковиной.
- Я был бы не против, если честно. После того, что мне только что пришлось пережить, это не помешало бы.
Пока Женя наливал ему полный стакан коньяку, Степа, морщась, промыл ранку и пошел к зеркалу, посмотреть, на что это было похоже. Вернулся он с сердитым лицом, молча взял из Жениных рук коньяк и ушел с ним в ванную.
- Эй! Ты чего надумал?
Не получив ответа, Женя пошел за ним, и когда он уже собирался открыть дверь, услышал жуткий Степин вопль. Женя рывком открыл дверь и увидел Степу, который, зажмурившись, стоял над раковиной с полупустым стаканом. Видимо, остальная половина была сейчас как раз на его щеке.
- Ты как? – спросил Женя почему-то шепотом.
- Черт… я даже не думал, что это так больно. Я даже глаза не могу открыть, такое ощущение, что этой щеки у меня уже нет!
- Дай-ка взгляну, – Женя подошел к нему и приподнял его лицо к себе. Какой же он был красивый сейчас. Его глаза были прикрыты, а по щеке стекали капельки, на губы, на шею и дальше. Женя ощутил такое непреодолимое желание его поцеловать, что пришлось закусить губы. – Тебе очень идет этот порез, – сказал он. И это было правдой.
Степа тут же открыл глаза. Видимо, он уловил что-то в Женином голосе и, сделав шаг назад, спросил:
- У тебя есть полотенце, которое не жалко?
- Да возьми любое, – вздохнул Женя. – Я буду ждать тебя в комнате вместе с коньяком.
По дороге в комнату Женя опрокинул еще полстакана, сел на пол перед телевизором и подумал, что встать он уже не сможет. Причем, вообще не сможет, никогда. Ни сегодня, ни завтра. Он так и останется лежать на этом полу, потому что у него нет совершенно никаких сил для того, чтобы жить и дышать дальше. Нет сил даже дышать. А все потому, что Женя сделал для себя новое открытие. Если раньше чувство тоски оставляло его, когда Степа был рядом, то теперь оно набрасывалось на него с новой силой, потому что теперь Жене уже не достаточно было того, чтобы просто быть рядом с этим человеком. Он хотел большего. И эти новые для него чувства были еще ужаснее тех, которыми он мучился в последние дни. Да как так вообще можно? Он же не педик! Как он может ХОТЕТЬ ПАРНЯ?!!! От одной только мысли об этом, его щеки покрывались румянцем. Но этот стыд был таким приятным… В этот момент зашел Степа. У него было такое усталое и милое лицо…
- Все дело в твоих глазах, – сказал Женя, когда Степа садился на пол рядом.
- Ты это о чем? – Степа налил себе коньяка и достал сигареты.
Упс, подумал Женя. Если я не начну думать, что говорю, все это может плохо кончиться.
- Не обращай внимания. Просто я уже успел напиться. Теперь буду нести всякий вздор, – он улыбнулся, и получилось очень даже естественно.
- Я тоже очень быстро пьянею. Наверное, потому что редко пью. А уж эта штука сразу меня свалит, в этом я уверен, – он вздохнул и выпил весь стакан залпом. – Ну и дрянь… – Степа закурил, передал пачку Жене и сказал: – Я сейчас ведь, между прочим, не только с отцом поругался.
- А с кем еще? – Женя допил коньяк, и поток его более менее связных мыслей иссяк. Осталось только одно. Желание.
- С Машей.
- Слава Богу. Давно пора.
- Да нет, ты послушай сначала из-за чего. Я, когда подходил к дому, смотрю, она сидит на моем крыльце и слезы точит. Увидела меня и налетела с обвинениями. Она думает, что я сплю с тобой.
Женя перестал улыбаться. Он прищурился и посмотрел Степе в глаза.