А теперь пожать плечами и уйти, пока не расклеился, не опозорился снова. Развернуться к бетонной громаде, которую Сид обозвал дырой, и топать в свою жизнь, где никаких фокусов, только убожество. Игер заступил дорогу – просто сделал короткий шаг, тёплая волна ударила в меня, разрушая морозный комок. Сволочь… вот почему они не учили меня владеть хитростями уникала – чтобы без усилий загонять щенка в будку.
– Подведём итоги. Ты вылетел из колледжа, потерял отличное жилье за государственный счёт, работу не нашел и не искал, охотишься за лёгкими деньгами. Радек, для чего тебе понадобились две тысячи йю? – Игер выдавит из меня любую информацию и вытрет ноги. – Это немаленькая сумма. Наркотики? Долги? Или твой дружок…
– Оставь его дружка, – Сид вдруг рванул цепочку на груди, линком блеснул алым и шлёпнулся в лужу, разбрызгивая топливную муть и грязные дождевые капли. – Красиво? Так ты смотришься рядом со своей «шоколадкой», Радек.
Я заморгал, глаза ел ветер, мешая видеть, мешая понять… а когда понял, горячая сила Игера будто втекла в меня, заклокотала, толкнула вперёд.
– А я вырос среди «шоколадок», отец. – У Сида дрогнули уголки губ, но меня уже было не сбить насмешкой. – И знаешь, иногда они умеют любить. Для тебя это слово с другой планеты.
– Про парня не согласен, – Игер нахмурился деловито, – мы не знаем, чего у них там, Сидди, и нас их отношения не касаются. Пусть расскажет о деньгах, тогда решим, как поступать.
– Любовь… – Сид переступил через лужу и свой дорогущий линком, стряхнул капюшон с волос, – мы в чужом мире, болваны. Нашёл бы приличного партнёра, Радек, не пришлось бы заниматься вымогательством. Этот парень ниже тебя, он цветной. Затащил в высотную задницу, сляпанную из радиоактивных блоков, здесь же фонит на пределе…
– Мы вместе отсюда выберемся! – Папаши знали о Земле куда больше, чем передавали официальные сводки, возможно, Сид и прав насчёт муниципальных домов и насчёт цветных тоже, но гадить на Брая я ему не позволю. – Обойдусь без вашего участия. Проваливайте!
– Весьма интересно. Любовь для тебя не оправдание связи с низшим, – Игер протянул это так, что Сиду сплохело, аж посерел под тщательно наведённым загаром. – Поздновато откровенничаешь, Ястреб Леттера.
Папаша номер один выпустил когти и заклекотал. Конечно, ничего подобного он сделать не мог, но иллюзия вышла полной – они застыли напротив друг друга, степной крылатый охотник и несущаяся под гору стальная глыба, а я опять оказался лишним.
– Игер Спана, рад был повидаться. Я сотру твой контакт в линкоме.
– Взаимно, Сид. Не утруждайся, я тебя не потревожу.
Не разжимая губ, рычащей домергианской скороговоркой, словно бы вчера они не лежали в постели, не сидели только сейчас на парапете, соприкасаясь бёдрами и локтями, не заимели общего наследника огромной и адски вонючей кучи несчастий и недомолвок. Мне удалось их поссорить, хотя не «Соя» стала тому причиной, и едва ли до папаш дошло то, что я им пытался сказать.
Игер снял с ремня на поясе скромный, без всяких рубинов линком, по которому он, впрочем, мог связаться с наёмниками на разных континентах, надиктовал цифровую комбинацию.
– Радек, если хочешь получить две тысячи йю, объясни мне зачем, – он устало потёр бритый висок, – наркоту я оплачивать не буду.
Сид кивнул, точно проглотил своё красноречие, – банковская карточка хранилась у него во внутреннем кармане растерявшего лоск костюма, он вынул её, небрежно щёлкнув по пластику. Инопланетяне – иначе не назовешь.
– Отправляйтесь к чертям собачьим оба, – секундное пронзительное удовольствие и сразу лютый страх. – Вы мне не родители, а я вам не сын. Подавитесь деньгами, долбаной соей, подавитесь!..
Я помчался через площадку наискось, чтобы быстрее, чтобы не увидеть, как они торопятся к карам. Бежал – и ветер слизывал солёную слабость с моих щёк.
****
Бесы рогатые! Я прыгал на одной ноге, стараясь разом попасть в штанину, не перевернуть стационарку Брая и скачать с неё кредитные документы. Захламленное мультяшками корыто пыхтело, как стадо мясных буйволов по весне, подвешивало файлы, а заодно и мой не новый линком. Христианская мифология очень кстати, когда опаздываешь, у кофейных таких богатых оборотов не имеется. В выпускной группе интерната я ухлёстывал за почти белой девчонкой, её мать командовала сектой поклоняющихся Христу, и мы два года ездили на собрания. Хороший повод выбраться из интерната, прокатиться по городу, выпить чего-нибудь покрепче сока. Христиане божились, что их религия куда старше терраформирования, адепты Великой Богини насмехались, мол, древнее их идолища на земле вообще ничего не выдумали, ну а Сида с Игером верующие в Иисуса бесили до содроганий. Потому-то я исправно посещал моления, старательно заучивал байки про ад, рай, чертей и бесов и спорил с папашами, считавшими, будто именно христианское нытьё превратило европейцев в добычу цветных.
Я всегда с ними спорил, это как гонять по кольцевой трассе заброшенной подземки – водилось в Сарассане весёлое развлечение, стоившее десятков жизней. Скрежет по стёртым рельсам, бесконечные ржавые тупики, обрыв в пропахшую болотом темень, взлёт на железный гребень и снова глухой тупик. Вот срань, стационарка зависла намертво, Брай меня перепилит бамбуковым лобзиком – под стать китайским пращурам… обещал же не думать, не вспоминать, мы – не семья, каждый сам по себе, и ничего не изменилось. У меня никогда не было отцов, я прогнал пустоту, послал не существующее, и хватит! Корыто получило кулаком по корпусу, заурчало и вырубилось.
Так, давай-ка не психовать. Нас с Браем ждут в банке, получим кредит на две тысячи, купим оборудование, выбросим рухлядь в утилизатор или подарим ночлежке на пятом уровне – и привет мультикам. Склепаем нормальный ролик, чтобы на студиях не морщили носы, покажем продукт – вылизанных, всех из себя геройских Чучелу с Огоньком, – зря я корпел в колледже сетевых технологий? Будет, как я хочу, и без папаш, без их подачек. Не их хренова забота, чего я бросил колледж, за собой пускай следят… уберутся из башки эти ублюдки, наконец?
Липучка на ширинке истрепалась, тряпку тоже пора в мусор, ладно, курткой прикрою. Я присел на корточки, подлез под стойку с плоским электронным корытом, которое Брай гордо именовал Повелителем Желаний и сотней других помпезных кличек, тесные штаны врезались в промежность – сразу горячо жахнуло внутри, яйца поджались, заколотило в висках, и мутный тяжёлый спазм прокатился по телу.
Ну… вовремя, как обычно. Раз в полтора месяца превращаться в возбуждающегося с полоборота борова, в истекающий спермой студень, в ненасытную, спятившую похабень ужасно весело. И так последние лет пять, спасибо любимым папам, будь они… по-христиански требовалось проклясть, но все проклятья давно кончились, повторяться неохота. Я выдернул штекер из сети, вспотевшие пальцы дрожали, воткнуть обратно удалось с трудом. Стационарка затарахтела, и я похлопал её по боку:
– Не подведи, чудище, нам документы сдавать. – Электроника учуяла магнитный резонанс или что там генетики Домерге напихали в уникалов, завелась, замигали датчики на здоровенном, размером с блюдце корпусе. Доисторический монстр, щедрый подарок дяди Брая, папаши бы померли со смеху. – Тебе хочется на покой, мне хочется трахаться, купаться в упакованных пачками йю, свалить туда, где пожарче, трахаться, и… не тормози, говорю!
– Что ты там бормочешь? – Перекрытия в муниципальной домине тонкие, не поспоришь – дерьмово тут жить, зато слышно, как Брай плещется в санблоке. Намыливает грудь и живот, а у меня нутро сводит. – Мы опаздываем, Радек!
Рухлядь вразумилась, выплюнула в стенку папку с файлами на кредит, я установил скачку и, расставив ноги, заковылял в санблок – липучки разъехались, член торчком, уродский секс-гигант на марше.
Брай проспал, в душ не полез, для скорости мылся над раковиной – вон на покрытие не ступить, лужи кругом, линком в мыльной пене. И по спине Брая течет мыло, по мокрым, круглым ягодицам… я обнял его за талию, прижался сзади, член улёгся в ложбинку.
– Сгинь, опоздаем! – он отмахнулся локтем, отпрянул. Сейчас пройдет, затяну знакомую узду, и пройдет. Отыщу деньги, налажу дело – неважно что: сою, мультики, да хоть поставки маринованных гусениц с Эпигона – и предъявлю папашам за всё, и за этот колючий, бесконечный стыд – тоже.
Линком запел у порога – вызов из банка, нельзя не ответить. Брай выругался, окатил меня пеной; ухоженная девица в форменной красной рубашке возникла в мыльных брызгах, поправила курчавые локоны.
– Соискатели кредита номер одиннадцать тысяч девятьсот девять, Брайден Тамир, Радек Айторе… – она увидела нас, кашлянула. – Вы не в банке, надеюсь? Можете не спешить, вам отказано в займе. Наш банк не считает возможным…
– Это ещё почему? – Брай схватил полотенце, прикрыл передок и попёр на девицу. – Я уже брал у вас кредит на кар, погасил в срок!
– Разные кредитные направления, – с профессиональной любезностью отрезала банкирша, вздёрнула аккуратные бровки, – ваш запрос признан неблагонадёжным. До свидания, господа, банк желает вам успехов и процветания!
– Даа… можем не спешить, – Брай швырнул мыло в раковину. – Суки облезлые! Обращусь в совет банка, дуру бонусов лишат…
– Всё из-за меня, – я смотрел, как пена закручивается спиралями, исчезает в стоке, и пытался собрать себя по частям, – нечего было связываться с выродком-эмигрантом.
– Прекрати, – Брай тряхнул меня за плечи, – один банк, что ли, в Сарассане? Найдем другой.
– Никто не даст кредит белому проходимцу с Домерге! – я рванулся, сообразил, что ору, и прихлопнул ладонью рот. – У меня тоже родина есть, и она мне заплатит.
– Где-то я уже такое слыхал, – Брай вытер пузырчатую дорожку на груди, отодвинулся, – у тебя долговой список всего из двух пунктов, не запутаешься.
****
Здесь не насадили «укрой-дерева», без его растопыренных над тропинками листьев аллея выглядела лысой, как череп нашего ментора по микромеханике. Пустое пространство, низко постриженная пегая трава; по бокам мохнатые кусты тёмной зелени, вымощенные продолговатыми камнями дорожки; впереди блестящий антрацит нагромождённых друг на друга кубов и нереальная тишина. Сид говорил, что двадцать лет назад, когда он впервые попал в земной город, его поразила горластость местных, их пристрастие к крикливым зрелищам, гремящим автоматам и полное неумение сдерживаться. А теперь меня наизнанку выворачивает домергианское безмолвие. Муниципальный кар, тащившийся сюда полдня, бесшумно снялся с площадки, и я едва не кинулся вслед. Поздно отступать, после развесистого хвастовства перед Браем тем более, и чтобы он ни нёс, а родина мне и впрямь задолжала. Я чистокровный уникал, и кредит банк Домерге мне выдаст, обязан выдать… ну, не все же домергиане поганцы – на манер моих папаш?
По аллее хотелось припустить бегом, но я одёрнул свою единственную приличную куртку, походившую на костюм-футляр Сида, и пошёл нарочито медленно, стараясь не наступать на разделяющие камни чёрточки. Вроде бы, это называется кирпич, стариной так и веет, и от пушистых кустов по краям аллеи – такие росли на континенте тысячелетиями, пока дуболомы земляне не устроили кавардак с климатом. А вот антрацитовых кубиков тут никогда не строили – нырнуть в ближайший было муторно, точно в могилу лезешь.
Тесный проход, длинный, как кишка, эскалатор уходит в глубину, оборону они держать собрались, что ли? Домергианский банк стоит на северной окраине Сарассана, кругом дичь предгорий, даже ферм нет, удобно устроить заварушку. Где-то рядом и дипломатическое поселение, наверное, тоже врытое в землю; я учился в интернате, когда дом посла Домерге разнесло в пыль – никакие датчики охраны не спасли, шмальнули с воздуха, из юркого тактического кара. Вмонтированных в стены датчиков и в банке навалом, ощупывают до костей, струйка пота ползёт по хребту, и они мощные, серьезней, чем я видал прежде. Ясно, рассчитаны на уникалов с умением дурить электронику.
Эскалатор вынес на плавающую в дымных сумерках платформу, я торопливо проскочил ненадёжный участок, не вглядываясь, куда ещё ведут движущиеся ступени. Что за идиотская идея мостить межуровневые терминалы на болтанке? Зажмурился, проморгался и сообразил: вижу. За терминалом туман, как в брошенной подземке, а я всё вижу! Деревянные двери, тусклые огоньки автоматов, смазанные голограммы и человеческие фигуры. Потому-то перед входом и не торчит какой-нибудь громила-оператор, разгоняющий землян, – местный здесь и шагу не ступит без помощи. Клубящаяся муть навалилась ещё на эскалаторе, но я-то и не заметил, и болтанку прошмыгнул – координация выручила. Всё равно пакость, нельзя так с людьми, но и предупреждение вешать нельзя, и громилу ставить… закон запрещает дискриминацию, только домергиане выкрутились.
Над стойкой с бусинами платёжных автоматов вращалась голограмма – серебряная с золотом Домерге в лучах багрового светила, пуп вселенной, мать их так. Уж родную планету я из космоса нарассматривался, то есть в передачах показывали: она серая с буро-зелёными проплёшинами, снежная лазурь Земли красивее. В зале народу немного – две девчонки в тонких сетках на лицах, люди без генетических модификаций, они с Домерге, верно, рады удрать, если уникалы отпустят. Бедолаги, как им тут работается?.. Мужик с чёрно-лиловыми волосами возится с линкомом – из «вороной» линии, кобура на бедре, вылитый служака Игера, папаша предпочитал нанимать Воронов или Рысей. Пара за деревянным столиком – не жаль им дерево тратить на чушь? – тянет что-то из бокалов, перешёптывается. Женщина с яркой рыжиной в причёске, фигура для ночного шоу, а вот из какого клана, не разберешь, но не линия – слишком плавные движения и огненные блики в глазах. Мужик рослый, седовласый, кожа очень светлая, аж светится, бокал берёт, точно за саблю хватается… перламутровый оттенок, так знакомо, провалились бы их загадки.
Не глазеть сюда явился! Я тронул пальцем ближайшую бусину, она зашипела – в обычных банках сенсорные автоматы, растерялся, как дурак.
– Айторе Радек, в отдел кредитования проектов.
В каре я вызубрил, что скажу в банке, практики в домергианском маловато, сбиться легче лёгкого. Папаши предпочитали изъясняться со мной на северном земном диалекте, в Сарассане одного из трёх общих языков достаточно, а между собой болтали со скоростью синхронного переводчика, я за ними не всегда и поспевал. Им-то хорошо, на Домерге общие диалекты учат все, но я домергианский натаскивал самостоятельно, сам и переводчик настраивал.
Говорить не потребовалось. Бусина нарисовала в воздухе каплю: «Вставьте карту в анализатор. Повторяю: вставьте карту…», я присел, сунулся под стойку – плоско, чисто, бусина бурчит… где этот анализатор?