– Любимая и необыкновенная, – прервал путанные мысли волшебницы знакомый голос. – Ласковая и нежная… Значений много, в этом и вся прелесть, Ваше Высочество. Ты почему меня не позвала? – переключился метаморф на Лин. – Трудно было сказать?
– Изначальный? – в голосе Маргалинайи проскользнула нотка восхищения. – Высоко метишь, двойник. Хотелось бы побеседовать дольше. Жаль, нас так некстати прервали… Удачи на коронации!
Ворота хлопнули, закрываясь за гостьей, а Лин вдруг осознала, что птицы, обычно не обращавшие внимания ни на что, лишь сейчас начинают вылезать из закоулков и расхаживать по двору с независимым видом.
– Завтрак на столе, милая. – Кари шуганул особо наглого петуха и ответил на невысказанный вопрос жены. – Прятки закончились. Пора прекращать твою добровольную ссылку на кухне.
***
– Какой-то он мелкий. – Метаморф неуверенно оглянулся, но дворца побольше поблизости не наблюдалось. – Если бы не гости, мы б его никогда не нашли… Вернее, никогда бы не подумали, что это здесь.
– Нашли бы, – более оптимистично откликнулась Лин, – в городе он самый известный. Это же не Влая, где у каждого богача такой «домик».
Они подходили к массивным воротам, распахнутым по случаю праздника. За высокой оградой слышался гул множества голосов – поскольку новообразованное королевство было небольшим, на коронацию правителя пригласили всех подданных, и, видимо, часть киратцев с радостью приняла приглашение. Кареты и повозки представителей местного «высшего общества» заполонили незанятую часть главной площади, народ попроще шел пешком, изредка сверкали порталы, сквозь которые прибывала веллийская знать.
– Зря мы это затеяли, – тихо сказал Кари. – На севере не любят не-людей… и призраков. А нападать сложнее, чем обороняться…
Лин в который раз пригладила волосы, выбивавшиеся из-за сильного ветра, провела ладонью по лицу, словно проверяя, в каком облике она сейчас находится, и непринужденно ответила:
– А мы ведь никогда и не пробовали нападать.
Дворец, в былые времена принадлежавший графу Тойянскому, располагался как раз напротив площади. Наверно, в Кирате он считался большим – здания вокруг имели гораздо меньший размер, были приземистыми и тусклыми. На их фоне стремящееся вверх строение с декоративными башенками и балкончиками, выкрашенное бледно-голубой краской, действительно выглядело довольно изысканно. Но узкие окна и двери портили все впечатление, а идеально подстриженные чахлые кустики навевали тоску. Как здесь сможет жить принц, привыкший к просторам императорских покоев и роскоши веллийского сада, Лин не представляла.
Стражники у ворот коротко взглянули на входящих и вернулись к созерцанию каких-то далей, видимых только им самим. Цветами королевства объявили желто-золотой – один из цветов империи, и зеленый – собственно, цвет графства. На флаге государства их сочетание не вызывало нареканий, однако наспех перекрашенные (или небрежно пошитые?) мундиры наталкивали на мысль о тине на болоте, и, кажется, даже сами караульные предпочитали на них не смотреть.
– Кари, я похожа на нее?
– На принцессу? Или на Маргалинайю?
– Уже поздно отступать, правда?
– Мы можем уйти прямо сейчас.
– А Арголин?
– Ты сама слышала – он ей не нужен.
– Зелина наверняка где-то здесь…
– Богиня позаботится о себе.
– И Марк…
– О нем тоже.
– Кари…
– Не за что, любовь моя. Больше нет сомнений? Тогда идем внутрь, мы же папа с мамой, не забыла?
Лин не удержалась от смешка. Душевное равновесие было восстановлено, вера в свои силы вернулась, и она внезапно поняла: эта игра будет очень интересной. Хотя бы потому, что участников в ней двое. И потому, что в кои-то веки волшебница сама сделала первый ход.
Для простых горожан перед дворцом установили длинные, грубо отесанные скамьи, источавшие запах свежей смолы. Народ рангом повыше располагался на обычных садовых скамейках, собранных, очевидно, в их собственных садиках. Внутрь киратцам без внушительной родословной путь был закрыт, но несколько магов-подмастерьев уже поддерживали магические шары, отображавшие парадный зал. А так называемая местная знать толпилась у входа в здание – дворецкий старательно следил, чтобы все записывали имена и титулы в толстую книгу.
– Даже здесь очередь, – пробормотала Лин, прислоняясь к голубой стене за каким-то необъятным господином. – Я словно домой попала…
Метаморф тихо фыркнул. Несмотря на то, что волшебница ничего не помнила о прошлой жизни, она прекрасно знала свой мир и частенько кормила друзей байками о нем и его обычаях. Иногда ее рассказы походили на чистой воды фантазии, но порой попадали в точку – люди везде люди и ведут себя в схожих ситуациях одинаково.
– Госпожа, позвольте представиться – Крагол, барон Эндирейнский, – неожиданно пробасил рядом чей-то тягучий голос. – А это мой друг, граф Малейн, бывший властитель Тойяны, и его супруга, несравненная Кложена.
Лин оторвалась от складывания байки об очередях и подняла глаза. Толпа знатных персон заметно поредела, зато появились новые персонажи. Краголом оказался тот самый толстяк, за которым она стояла, и, по ее мнению, все это знакомство затевалось с одной целью – уговорить их с Кари пропустить вперед подошедших знакомых барона. Судя по выражению лица графа, в его планы входило скорее убийство, а не расшаркивание с незнакомцами.
– Кариман, – вежливо представился метаморф, хоть его обе знатные персоны проигнорировали, – герцог Лоранский. И моя жена…
Графиня тихо взвизгнула, прервав его речь.
– Что случилось, дорогая? – процедил сквозь зубы граф. – Помни о приличиях.
– Лорана… Римай… остров Римай! Дорогой? О, прошу прощения, герцог, это было несколько неожиданно… Вы меня простите? – Госпожа Кложена взмахнула накладными ресницами и пристально уставилась на Кари, будто ожидая, не начнет ли он есть ее прямо сейчас.
Тот кивнул.
«То ли еще будет!» – подумала Лин, продвигаясь на несколько шагов ближе ко входу. Кажется, теперь новые знакомые и не помышляли о том, чтобы проскочить без очереди.
Впрочем, барон оказался более толстокожим, чем его нервные друзья. Он похвалил погоду («Солнышко, ах!»), негативно отозвался об организаторах коронации («Был бы я на их месте…»), высказал заинтересованность «разобраться» с тем, кто прибыл не в карете, а в собственном доме («…да еще в деревенском!»), и, наконец, решился спросить:
– Если вы не из Тойяны, то почему не идете внутрь? Записываются лишь…
– «Знатные роды подданных Его Величества светлого короля Арголина Первого», – с пренебрежением процитировал граф.
– Чтобы иметь возможность оценить систему изнутри, – туманно пробормотала Лин, пытаясь вспомнить, где она слышала о Лоране и какое отношение к тому городу имеет метаморф.
– А-а-а, – вдумчиво проговорил барон, – так вы из органов… или нет? Неважно! Можете меня арестовать сейчас же, но я все равно скажу: система прогнила! Она не функционирует как надо, она ущемляет права как простолюдинов, так и знати! Вот, посмотрите на моих друзей. – Он ткнул пальцем в поникшего графа и полуобморочную графиню. – Они верой и правдой сорок лет служили империи! Они власть отдали без возражений! И сегодня их дочь выходит замуж, а они толпятся здесь, как какие-то… какие-то… Вы знаете, что у нас свадьба означает конец одной жизни и начало новой? И половину этого дня невеста должна провести с родителями! Они увидят ее уже под покрывалом…
– Тише, Крагол, – первой опомнилась графиня и попробовала одернуть попирателя империи.
Но барон разошелся не на шутку и останавливаться не собирался.
– Вы хоть понимаете, как важно соблюдать обычаи?! Да когда я отдавал дочь замуж… Да я… Это позор! Император и его приспешники забыли о морали, они…
– Крагол, тише, – бесстрастно проговорил Кари, – за вами стоит начальник полиции.
Толстяк быстро обернулся.
– А, Джеринер, – проговорил облегченно. – Все нормально, он разделяет наше мнение. Вы знакомы? Значит, все-таки из органов? Но ничего не выйдет, я сейчас принимаю клусские розовые таблетки от ревматизма и за свои слова не отвечаю. Та-та-та, ля-ля-ля, та-та-та! Это любой врач подтвердит! Ля-ля-ля!
– Мы из домов на площади, – спокойно сообщила Лин, которой было неловко смотреть на кривляние барона. – Господин Джеринер, где Зелина?
Седовласый вояка поправил залихватскую шляпу с пером радужки13 и грустно сообщил:
– Я тоже надеюсь, что однажды поутру смогу ответить на этот вопрос.
Очередь почти иссякла. Кари записал свое имя под пятьдесят третьим номером, Лин стала пятьдесят четвертой. Они прошли внутрь, откуда доносились музыка и перезвон бокалов, а в дверях возникла небольшая заминка.
Бывший властитель Тойяны, выводя титул, бросил взгляд на верхние заполненные графы и рухнул в обморок, поставив жирную кляксу прямо посреди листа. Его жена принялась обмахивать мужа кружевным платочком, барон – хлопать по щекам… А господин Джеринер решил помочь знакомым и продолжить список.
У начальника стражи нервы были гораздо крепче, чем у аристократических неженок. Он смог прочесть вслух: «Маргалинайя, принцесса Веллийская, ныне – волшебница Лин из Тихих Ежиков», и его голос почти не дрожал.
ГЛАВА 5. Коронация
Люди уважают власть: бедные покоряются богатым, богатые – знатным, знатные – правителям, правители – богам… А боги думают, что могут все. Какое заблуждение!
«Первые сто лет при дворе Веллийской империи», Бест Влайский
Все повторяется. Да, это был другой дворец и вокруг суетились другие люди… Много других людей! Но Лин могла с закрытыми глазами описать, как выглядит окружение. И как пройдет церемония.
Это уже происходило. Давно… Ей и самой не верилось, что такое возможно, вот только организаторы коронации обладали очень специфическим чувством юмора. Или?.. Да не могли ж они знать, что придет та, для кого однажды украшали цветами подобный зал! Или знали? Вдруг Малдраб Четвертый подарил внуку королевство лишь затем, чтобы возвратившаяся принцесса насладилась обрядом, до которого когда-то не дожила считанные дни?
«Нет, это попахивает паранойей» – Лин покрепче сжала руку мужа.
Внутри царила роскошь. Ворсистые ковры мягко пружинили под ногами осторожно ступавших (как по трясине) людей. Тяжелые складки бархатных портьер полностью закрывали небольшие окна, создавая ощущение подземелья. Яркие светляки слепили глаза, а излишняя позолота словно вопила: «Это не ваш праздник!». Именно так – все вокруг было чужим, принесенным извне, и киратцы, торопливо проталкивавшиеся к стенам, не могли не чувствовать свою незначительность.
Их земля, их город, их главная гордость – графский дворец, теперь принадлежали чужакам. И пусть на улице ярко светило солнце, веял свежий ветер и тянулись вверх тщательно выращенные на песчаной неплодородной почве, а ныне обкорнанные чуть ли не до корней кустики, здесь был другой мир. Как будто в проеме входной двери находился портал, мгновенно переносивший в столицу империи. Или в Гартон.
Но в Грее14 золото и лазурь, цвета нынешнего правителя, радовали глаз, помогая создать праздник, а от красно-желтых шелков влайских залов веяло теплотой.
Возвышение в одном из углов зала, пока еще пустые кресла-троны, массивная корона, выставленная на всеобщее обозрение под пристальным надзором императорского мага, корзины с лепестками цветов, терпкий запах лилий – вполне возможно, это были неизменные атрибуты коронации во всех государствах континента, но Лин смотрела вокруг и видела иной зал.
Тогда ей казалось, выбор сделан. Игра закончилась, выйти из нее не получилось, так надо принять жизнь такой, какая она есть, обновить цели и перейти на новый уровень… Повиноваться императору, мечущемуся из одной крайности в другую. Изображать принцессу до конца своих дней.
А когда надежда исчезла, появились любовь и будущее. Кари… Он вытащил ее из того мира, с которым она успела смириться, и так благородно попытался отойти в сторону… Ха, попытался! Да, Лин бы никогда не сделала первый шаг, но когда чувства противоположной стороны оказались озвучены в присутствии сотен свидетелей и, более того, попали в цель, она не стала притворяться, будто ничего не произошло. И ни разу об этом не пожалела.
– Скорей бы уже, – прошептала молоденькая девушка, стоявшая неподалеку в компании родителей. – Мне здесь страшно…
Ее мать вздохнула, а отец украдкой оглянулся и достал из-под полы плоскую бутылочку, к которой, судя по плеску, он за время ожидания прикладывался не раз.
– Пап, дай…
Ответом было возмущенное сопение, затем что-то булькнуло.
Метаморф легко сжал руку жены, привлекая ее внимание.
– Она пьет слезушку15, – тихо проговорил одними губами, – и не морщится. Рост – три с половиной чеша, волосы – парик, глаза серые, нос кнопкой… Видишь?
– Ага, – откликнулась Лин, перестав коситься и поворачиваясь к чудному семейству, благо те и так оказались в центре внимания. – Интересно, откуда ты знаешь запах слезушки? В Лоране она разве популярна?
– Лин…
– Извини, господин муж, но как-то оно занятно получается – в этот прекрасный день узнать, что один из двух членов нашей семьи имеет титул. Хотя… знаешь, самое удивительное…
– Лин, каждый метаморф имеет титул, это вроде как древняя традиция. Один на всех, между прочим! Забыла? Когда-то Изначальные были единым целым. Римай – наша родина, Лорана – столица, понимаешь? Я же тебе книгу показывал! Ты развеселилась, а я не стал заострять внимание.
– Почему?
– Это просто формальность. Пережиток прошлого. Что-то вроде неприятного родового прозвища, которое и не скрывают, и не афишируют.
– Да? Я бы не сказала, что тебя оно смущает.
– Среди людей все эти глупые титулы имеют значение.
– Среди людей? А я, по-твоему, не…
– Ты не любишь аристократию!
– Но тебя-то я люблю!
– А я тебя.
Оба рассмеялись. Ссориться с тем, кто знает тебя настолько хорошо, что легко оправдается, да еще и предстанет в выигрышном свете, – себе ж дороже. Спорить – всегда пожалуйста, а вот со ссорами у Лин не получалось. Однажды ей показалось, будто такое положение вещей очень уж неправдоподобное, ведь нельзя же так, чтобы ни обид, ни недомолвок, ни обмана, ни недовольства… А потом она вдруг подумала: «Боже, о чем это я? Жалуюсь, что жизнь слишком хороша, а счастья слишком много? Пора прекращать глупеть!».
– Спасибо, господин. Спасибо, госпожа, – несмело прозвучало рядом.
– Да не за что, – уныло ответил Кари.
Их короткий, но энергичный диалог действительно помог временным соседям – окружающие отвели взгляды от девушки, украдкой вытершей губы и теперь неуверенно пытавшейся улыбнуться. Спиртным от нее разило ощутимо, хотя речь ее оставалась четкой, пусть и на удивление тихой.
– Я Урден, барон Дийский, – кивнул отец «выпивохи».
– Эльжена, – легко поклонилась ее мать. – А эту девчонку зовут Эльмира. Вы, наверно, учились вместе с моей племянницей? – обратилась она к Лин. – В пансионате в Клуссе? Мы… – Она еще несколько раз открыла рот, но не произнесла ни звука.
Барон Дийский выпучил глаза и жестами принялся показывать недогадливым новым знакомым, что за их спинами разворачивается действо. Коронация началась!
Запиликали скрипки, провозглашая торжество момента, появился надменный церемониймейстер и его помощники со свитками на золотых подносах, светляки перестали слепить окружающих… Вокруг то тут, то там кто-то пытался что-нибудь сказать, однако ничего не выходило – заклинание безмолвия знало, кому позволено говорить, а что до всех остальных… Функциональность превыше всего, считали клусские маги, и если даже какому-то гостю станет плохо, это не повод своими стонами нарушать многолетние устои.
– Его Величество Малдраб Четвертый, повелитель…
Усы придворного глашатая яростно шевелились, показывая, как старательно он пользуется правом речи на празднике молчания, описывая родословную правителя и его многочисленные титулы. Лин слышала звучавшие словно отовсюду сразу слова и не могла уловить их значение. Вернее, не могла думать ни о чем, кроме императора.