— Сергей сказал, что Миша как раз летит в Москву. Он еще ничего не знает, и чует мое сердце, в аэропорту его уже могут поджидать журналисты. Нельзя, чтобы он узнал про Игоря от них.
— Он в Шереметьево прилетает? — Балон потянулся к телефону. — Мы живем ближе всех. Я позвоню сейчас Джелле, чтобы она встретила Мишу и все ему сообщила.
Смехов вернул телефон Насте, устало опустился в кресло рядом с ней. Не было ни слов, ни сил, ни эмоций. Но нужно было собраться. Впереди предстояли тяжелые дни — подготовка похорон, прощание, сами похороны. Он уже точно знал для себя и не сомневался, что Валя, Миша и Володя решат так же. А он уже решил, что понесет гроб с телом друга в последний путь. Это будет самое малое, что он может сделать для Игоря. Он даже не пытался представить, как переживет эти дни, как их переживут Катя, Мика и Настя. Он просто знал, что надо собраться и сделать это для того, кто всегда был и всегда будет его Другом, Другом с большой буквы… Одного он только не знал — как теперь они будут без него, без Игорька… Без его доброты и мягкости, без его улыбки и какой-то детской беззащитности…
— Внимание встречающих. Совершил посадку рейс 554 Санкт-Петербург — Москва Пулковских авиалиний. Встречающих просят пройти к 5 выходу. Повторяю…
Джелла Балон направилась к 5 выходу в зале прилета, на ходу пытаясь понять, как, какими словами сказать Мише про Игоря. Она не любила быть вестником плохих новостей, но сейчас другого выхода не было. Либо она, либо журналисты желтых изданий, которых она успела увидеть в зале прилета. Надо успеть перехватить Мишу и вывести их с Ларисой через служебный вход. Об этом она уже договорилась с руководством аэропорта. Знаменитую черную шляпу она увидела задолго до того, как появился ее обладатель.
— Миш, привет.
— Джелла? Какими судьбами? — Сказать, что Боярский был удивлен, значит, ничего не сказать.
— Ребята, отойдем в сторону. — Голос Джеллы предательски задрожал.
— Что случилось? — Лариса Боярская — Луппиан, предчувствую нехорошее, заранее взяла мужа под руку.
Джелла набрала воздуха в легкие.
— Ребята… Сегодня утром… в общем… Игорь умер.
Наступила зловещая тишина. Боярский смотрел на нее, но Джелле казалось, что его взгляд направлен словно сквозь нее… А потом… Он просто прислонился к стене, закрыл лицо руками и медленно сполз на пол. И раздался не стон, а скорее вой.
— Неееет
— У всех шок. Володя и Веня сейчас в больнице с Катей, Микой и Настей. Валя на гастролях. Прилетит в среду или раньше, смотря когда похороны будут. Все просто что-то делают на автомате, никто еще до конца не осознал, что произошло. — Джелла опустилась на корточки и обняла Боярского. — Держись Миш… Пожалуйста, держись…
— Скажи… Скажи, что я сплю, и мне просто снится жуткий сон — Боярский поднял на нее глаза, в которых уже проступили слезы. — Это не может быть правдой…
— Увы… Чуда не случилось… — Джелла вздохнула. — Ребята, выйдем через служебный вход. Я припарковалась на их стоянке. В зале прилета я заметила несколько журналистов желтой прессы. Я договорилась, что нас выведут незаметно.
— Да, так будет лучше. — Согласилась Лариса. — Мише сейчас лучше не сталкиваться с прессой. Сама видишь, Джелл.
Боярский с трудом поднялся и, пошатываясь, поддерживаемый женой вслед за Джеллой направился по маленькому коридорчику на служебную стоянку сотрудников аэропорта. И вскоре маленький Шевроле незамеченным покинул аэропорт, оставив журналистов в напрасном ожидании.
Катя вошла в пустую квартиру. Тишина оглушала и давила… Катя открыла настежь окно, но воздуха все равно не хватало. Ее взгляд упал на очки Игоря, которые лежали на столе рядом с папкой бумаг. Это был очередной сценарий спектакля, который ему прислали на прочтение за неделю до инсульта. Катя вспомнила, что он как раз сидел и читал его в тот роковой день 20 сентября, когда ему стало плохо. «Господи… а ведь я за эти недели даже не заметила, что бумаги лежат на том же месте, куда они упали, когда Игорь потерял сознание…» Что, впрочем, было неудивительно, потому что она сама практически не покидала больницу все эти дни. На кухне шумела чайником Мика. Настя вместе с Балоном и Смеховым поехали на дачу за некоторыми вещами Игоря. С минуты на минуту сюда, в их с Игорем московскую квартиру, должны были подъехать Джелла с Мишей и Ларисой. Мика как раз вошла в комнату с чашкой чая, когда зазвонил телефон Игоря. Катя вздрогнула. Мика поставила чай на стол, посмотрела на Катю и сама взяла трубку.
— Алло, вас слушают. Здравствуйте. Нет, это не Катя. А кто ее спрашивает? Минуточку… — Мика прикрыла трубку рукой. — Катюш, звонят из администрации Президента.
— Давай, я возьму. — Катя взяла трубку. — Алло… Да, хорошо. Примерно с минуту Катя молча держала телефон в руке.
— Да, здравствуйте… Дмитрий Анатольевич? Да… Спасибо… Стараемся. Игорь Владимирович умер утром… Предварительно, оторвался тромб. Мы еще не решили. Я хочу попробовать найти место захоронения его родственников. Я думаю, день похорон определиться сегодня — завтра. Спасибо вам… Да, конечно. До свидания…
Катя выключила телефон. Мика присела рядом с ней.
— Катюш, выпей чаю, пока не остыл.
— Не хочется, Мика. Ничего не хочется. Так пусто и одиноко… А вокруг все напоминает о нем. Его вещи, запахи, словно он где-то рядом. И вот сейчас откроется дверь, и он войдет…
— Понимаю тебя. Хочешь, я пока поживу здесь с тобой, чтобы ты не оставалась одна?
— Да, Мик. Спасибо. Завтра начну заниматься организацией похорон.
— Можно попросить ребят помочь. У Володи есть связи в Союзе кинематографистов.
— Я должна все сделать сама. Я хочу все сделать сама. Если я буду сидеть в пустой квартире, где все вокруг напоминает об Игоре… Я с ума сойду, понимаешь?
Мика обняла ее, ласково поглаживая по плечу. Самой же ей хотелось закрыться пледом с головой и разреветься. «Гоша, сволочь ты этакая… почему ты ушел так рано? Почему…» — Подумала она. И тишина была ей ответом, и лишь любимые голубые глаза улыбались с портрета на стене, подаренного Игорю на прошедший не так давно 60-летний юбилей. В дверь зазвонили. Мика пошла открывать. На пороге стояли Джелла, Лариса и… Господи… Мика даже не сразу узнала в этом осунувшемся, почерневшем от горя человеке весельчака и балагура Мишу Боярского. Они посмотрели друг на друга, Миша переступил порог дома, где все еще жила душа его друга, подошел к Мике, обнял ее и они расплакались. Впервые с того момента, как она узнала о смерти Игоря, Мика дала волю слезам. В этот момент на лестничную площадку поднялись и вернувшиеся с дачи Веня, Володя и Настя. «Мушкетеры» и де Жюссак молча обнялись.
— Мы… это… — Начал было Смехов.
— Ребята, мы понимаем, что вы хотите побыть одни. Идите на кухню. А мы с девочками в комнате. Я попробую Катю уговорить немного поспать.
Мужчины прошли на кухню. Балон вытащил из внутреннего кармана бутылку «Абсолюта».
— Давайте, ребята, за Игорька… За упокой его души… Отмучился, отболело у него… Там… — Балон поднял глаза вверх-ему уже не больно сейчас.
Он достал из шкафа четыре рюмки, налил в каждую водки, и на одну из рюмок положил кусочек черного хлеба. Они сидели втроем и смотрели на эту четвертую бесхозную рюмку.
— За тебя, Игорек. Прости за все, что было не так. — Смехов залпом опустошил свою рюмку, выдохнул и замер, закрыв глаза рукой.
— За тебя, Гоша. Не найти нам в этом мире больше такого друга, такую добрую и преданную душу. Я люблю тебя, друг… — Балон дрожащей рукой отправил рюмку в рот, немного все же расплескав.
Боярский сидел, уставившись на рюмку с куском хлеба, держал свою в руке и молчал.
— Прости… — Только и смог прошептать он. И выпил вслед за друзьями.
Они не знали, сколько времени просидели молча, слушая размеренное тикание настенных часов. В комнате было тоже тихо. Видимо, Мике все же удалось уговорить Катю поспать. В этот момент зазвонил телефон Смехова.
— Да… Привет, Валь. Конечно, знаем… Мы недавно вернулись из больницы. Сейчас у Игоря на квартире. Девочки отдыхают, а мы тут… сидим, Игорька вспоминаем. Ты когда прилетишь? Я думаю, успеешь. Хорошо. Отзвонись, тебя встретят. Давай, пока…
Смехов выключил телефон.
— Валька тоже совершенно никакой. Голос глухой, безжизненный.
— Он не меньше нашего Игоря любил. — Балон снова наполнил рюмки. — Вон как бился за него, к своему другу в клинику устроил, куда только по блату да за большие деньги попасть можно. А он пробил, договорился. За каким-то безумно редким лекарством лично летал ночью в Мюнхен, не доверил ни почте, ни кому-то из людей.
— Он нам не говорил. — Веня удивленно посмотрел на Володю.
— А он не афишировал. Он просто как мог спасал друга. Давайте еще по одной… за удивительного человека… таких все меньше на земле остается…
— Ребята… я тут думал… — Смехов помолчал мгновение и продолжил. — Я хочу сам нести гроб с телом Игоря. Вы как?
— Конечно! — Не задумываясь, отозвался Балон.
— Мы должны сделать это для Игорька… В последний раз пройти все вместе — Боярский грустно кивнул головой.
— Думаю, Валя тоже так решит. Еще портрет надо будет кому-то нести. — Добавил Балон.
На кухню тихо вошла Настя.
— Катя уснула, а мама рядом с ней сидит.
— Садись, Настюш, садись, дочка. — Балон заботливо подвинул ей стул.
— Да… теперь вы будете моими папами… — Голос девушки задрожал.
— Мы понимаем, что Игоря тебе никто не сможет заменить, но… — Смехов ласково сжал Настины руки в своих, — ты просто знай, просто помни, что в любое время суток, в любое время года ты можешь рассчитывать на нас и нашу помощь. Ведь мы всегда были «один за всех и все за одного».
И он невольно улыбнулся, а в памяти снова всплыли картинки из прошлого. Одесса 1978 года вернула его память туда, где они были молоды и кутили, не задумываясь, что будет впереди…
====== Часть 3 ======
Голова гудела так, словно по ней, как в барабан, всю ночь били сотни барабанщиков. Валька с трудом пошевелил ногой. Нога практически не подчинялась. Он уже было испугался — «Парализовало!!!», но, приоткрыв один глаз, увидел спящего рядом с ним валетом Игорька в обнимку с его ногой. На попытку Вальки освободить ногу Игорь ответил лишь счастливым мурлыканьем во сне и еще крепче сжал «трофей». После энной попытки старания Вальки все-таки увенчались успехом. Игорек тоже особо не расстроился, заменив Валькину ногу одеялом. При этом он даже не проснулся. Валька с трудом поднялся с кровати. По дороге в ванную он едва не навернулся, не заметив спящего прямо на полу Веньку. У окна на оборванной занавеске тихо похрапывал Сашка Трофимов — Кардинал. «А этот как здесь оказался?» — Удивленной тряхнул головой Валя. — «Не помню его вчера… Впрочем… я вообще мало что помню». Он оглядел номер. Батарея бутылок у стены, как минимум восемь пустых пачек сигарет, остатки салата, оборванная занавеска, на которой, как он уже заметил, спал Трофимов. «Мама родная… И это все мы?????» — Мозг постепенно начинал осознавать масштабы вчерашней гулянки. Нигде не было видно Мишки и Володи Балона. Впрочем, Балона он тут же увидел спящим под столом на Венькиных брюках почему-то. «Брррр…» — Мотнул головой Валька и направился в ванную. Холодный душ должен был помочь хоть немного восстановить в памяти события вчерашнего вечера. С полузакрытыми глазами он добрел до ванной и встал под душ.
— Ты бы хоть шторкой прикрылся… — Услышал он откуда-то снизу знакомый Мишкин баритон. — Срам-то какой…
От неожиданности Валька чуть не навернулся в небольшой применительно к его комплекции ванной.
— Ты что здесь делаешь? — Валька просто не нашел спросить ничего более умного.
— Сплю. Точнее, спал. Пока ты тут стриптиз не устроил. — Мишка приподнялся на кафельном полу и потер рукой заспанные глаза. — Бля!!! — Вдруг подскочил он, краем глаза заметив время на часах.
— Что???? — От этой второй неожиданности Валька снова подскочил прямо в ванной, параллельно устроив Мишке холодный душ.
— Валя! Воду хоть выключи! — Мокрый Боярский стал матюгаться так, что в комнате, судя по раздающимся звукам, начали просыпаться остальные участники событий. — Что, что!!! Мы должны быть на съемочной площадке…
— Когда? — Валька выключил, наконец, воду и зачем-то прикрыл причинное место самим душем.
— Ага, умница… — Прокомментировал его действия Мишка. — Нашел, бл…ь, чем прикрыться. Когда, когда!!! Час назад! — Проорал он, наконец.
Воцарилась тишина. Причем как в ванной, так и в комнате. Длилась она несколько секунд, после чего началось такое!!! Пятеро взрослых мужиков носились по номеру, разыскивая свою одежду и находя ее в самых неожиданных местах, спотыкаясь о столы и стулья, кто-то окончательно снес занавеску с окна, причем вместе с карнизом. Спавший на занавеске Трофимов даже не пошевелился, лишь укрылся ею, как одеялом.
— Игорь, где мои трусы? — Вопил Венька, вытаскивая из-под Балона брюки.
— Ты меня спрашиваешь, где твои трусы? — Раздался голос Игорька откуда-то из-под кровати.
— Это чьи в голубой горошек? — Балон стащил трофей со стола и демонстративно поднял на вытянутой руке.
— Мои! — Обрадовался Смехов.
— А что они у тебя делали на столе? — Володя взял с тарелки кусочек заветренного соленого огурца. — Кстати! — Вдруг осенило его. — Если твои труселя лежали на столе, то… чьи же тогда на тебе?
Венька замер и медленно перевел взгляд вниз.
— Игорек… — Осторожно начал он. — Ты ничего не потерял?
Раздавшийся грохот заставил проснуться даже Трофимова, до этого момента никак не реагировавшего на происходящее.
— Шишка будет. — Резюмировал Балон, наблюдая, как Игорь медленно выкатывается из-под кровати, потирая макушку. — Хорошо хоть, в шляпах снимаемся. Но от Хила получим. — Констатировал он.
— От Хила мы в любом случае получим! — Заорал Мишка, вместе с Валькой вылетая из ванной. — МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫТЬ НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ ЧАС НАЗАД!
К тому моменту, как на пороге оказался сам режиссер Юнгвальд-Хилькевич собственной персоной (сокращенно Хил), все, по крайней мере, успели найти предметы своей одежды, а некоторые даже побриться и умыться. Но то амбре, которое издавали эти шестеро, не оставило у Хила никаких сомнений по поводу причины опоздания на съемку. Посмотрев на помятые лица мушкетеров, де Жюссака и Кардинала, Хил только вздохнул и молча указал всем шестерым на выход. — Вень… — Балон аккуратно потряс Смехова за плечо. — Ты как?
— Я вспомнил, как мы гуляли в Одессе в твоем номере во время съемок «Мушкетеров». Кто бы мог тогда подумать, что… — Комок подкатил к горлу, и он не смог закончить фразу.
— Да… Думаю, никто, и Игорек в том числе, не мог тогда представить, что он уйдет первым.
— Вов… хоть режь меня, ну не могу я его представить мертвым. Не могу… — Смехов закрыл лицо рукой, словно это могло остановить рвавшиеся наружу слезы. — Для меня он всегда будет жив. У меня просто чувство, что он… вышел… на время. Но обязательно вернется.
— Понимаю тебя. У самого такое же чувство… — Балон откинулся на спинку стула. — Я ведь его еще до знакомства с вами знал. Ставил ему трюк с прыжком с поезда. Он тогда уперся — хочу сам сделать, сам… Он мне, можно сказать, в сыновья годился. Да я и ощущал себя его отцом, что ли… Никогда не думал, что буду его хоронить. Все это до сих пор в голове не укладывается. Хоть и предупреждали врачи, что все очень плохо. Но каждый из нас верил, до последнего верил. Да и он, я думаю, тоже надеялся, что выкарабкается.
— Он очень хотел жить. У него ведь все стало налаживаться, как он Катю встретил. Он повеселел, словно возродился. Жена любимая и любящая, дочка, внук. Он любил, его любили. Как нелепо, рано и несправедливо все оборвалось…
На кухне появился Миша Боярский. Он выходил курить на лестничную площадку. Но вернулся он не один, а с Кириллом — мужем Насти.
— Вениамин Борисович… Владимир Яковлевич… — Поздоровался тот с ними. -Я был на переговорах, когда Мика позвонила. — Это просто шок какой-то…