— Терпение, друг, — она мягко улыбнулась. — Об этом позаботится Джон.
— Не думаю, что ему на голову внезапно свалятся деньги, — фыркнул Морель.
— Я тоже, — Мэри еле заметно кивнула и, повернувшись к Джону, произнесла: — Вы этого не знаете, но мадам Каруа уж очень падка на молодых и красивых людей… Так что, отправляйтесь к ней — и квартира будет вашей. А точнее, нашей.
— Соблазнить какую-то женщину?! — воскликнул Смит. — Почему я?
— Взгляните на месье Мореля — он явно не выглядит прекрасным молодым любовником и вряд ли заинтересует мадам Каруа.
— Мэри, вы сошли с ума!
— А вы видите другой выход? — она снисходительно взглянула на него. И добавила как бы невзначай: — К тому же, она богата…
Джон замолчал. Она была права — это их единственный шанс.
— А что же делать потом, — спросил он, — когда придет время платить? Не думаю, что я смогу мило похлопать ей ресницами и расплатиться с ней этим.
— Вы говорите так, будто собираетесь здесь оставаться, минимум, на месяц. Не забывайте, что мы здесь всего на пару дней.
Джон, взвесив все и тяжело вздохнув, двинулся к подъезду.
Вернулся Смит минут через пятнадцать-двадцать. Вид у него был измученный. Взяв в руки свою сумку, он помог Мэри с ее чемоданом, который, на удивление, оказался легким. Все это проделал он молча.
— Ну что? — спросил Бернард.
— Идемте, я смог договориться. Ты, Берни, — мой товарищ по работе, а наша Мэри — моя сестрица, которая находится в трауре по своему так внезапно умершему мужу.
— И неужели этого вам хватило, чтобы убедить мадам Каруа? — спросила девушка, чувствуя, что Джон чего-то недоговаривает.
— Я сказал, что я — молодой режиссер новой кинокартины, которую буду снимать в Париже, а главные роли исполнят Марика Рёкк и Лоуренс Оливье, с которым я и пообещал познакомить ее на съемочной площадке.
Мэри захохотала. Берни лишь растянул губы в довольной ухмылке.
— А теперь, друзья, — вздохнул Джон, — не забываем о своих ролях. Пойдемте.
Все трое зашли в парадную. У двери их сразу же встретила толстая женщина средних лет, одетая слишком уж вызывающе и вовсю улыбающаяся Джону. Это и была мадам Каруа.
Но и троица не забывала о своих ролях. Бернард напустил на себя задумчиво-серьезный вид, Мэри стояла, опустив лицо, закрыв его наполовину платком и то и дело шмыгая носом, а Джон как можно более приветливее улыбался мадам Каруа.
Мадам быстро провела их в лучшую четырехкомнатную квартиру этого дома, и Джон, пока Мэрион делала вид, что усердно утирает уголки глаз платочком, а Бернард шел за ними молча, переполошил буквально весь дом. Сначала он обозревал самую дорогую квартиру, но остался недоволен ее меблировкой. Убранство двух квартир по средней цене понравилось ему больше, но ковры там были какие-то облезшие и возмущал запах. В самой дешевой маленькой квартире на чердаке было все хорошо, за исключением картин. Но Джон сказал, что вид из небольшого окошка открывается прекрасный, так что это им подходит прекрасно, чтобы набираться побольше вдохновения, глядя на прекрасные виды Парижа. В итоге, через пятнадцать минут вся троица въехала в квартиру по фальшивым документам, которые Джон заранее склеил на коленке еще в поезде.
Вечером, когда чемоданы уже были частично распакованы, Джон облачился в гарусный жилет, выбил о спинку кровати пиджак, вытребовал у Бернарда немного мелочи на представительство и отправился с визитом к мадам Каруа. Бернард же остался с Мэри, которая заняла спальню в свое единоличное пользование, но сейчас предпочла общество Мореля обществу одиночества, в квартире и в волнении стал прохаживаться от одной стены к другой, нервно покуривая сигарету.
— Дорогой мой Бернард, да успокойтесь вы, — произнесла Мэрион, лежащая на диване. Ей за эти несколько минут уже порядком поднадоели комнатные миграции мужчины. — Не волнуйтесь вы так за Смита, у него все под контролем. Во всяком случае, он же всего лишь отправился договориться о небольшом ужине с мадам, а не подписывать какой-нибудь важный международный документ.
Морель, пропустив ее слова мимо ушей, продолжал мельтешить по комнате. Мэри, вздохнув, закрыла глаза.
В комнатах, обставленных с деловой роскошью (в гостиной — диван, стол, два стула и небольшая раскладушка, в спальне — одна маленькая кровать и ночной столик), слышались конский храп и ржание: Бернард умывался и прочищал нос — это его Смит заставил подготовиться к ужину. Джон сидел на стуле, нагло закинув ноги на стол. Мэри все также лежала на диване и наблюдала за мужчинами.
Когда приготовления были закончены, мужчины двинулись к двери. Но, заметив, что Мэри идет за ними, Джон вежливо попросил девушку остаться в квартире. Поймав на себе взгляд, который сочетал в себе удивление, немного обиды и очень много злости, Мэри, он пояснил:
— Сами же сказали мне, что ваше личико здесь примелькалось, так что вам лучше будет остаться. За номером присмотрите, чтоб никто к нам не влез. Да и к тому же, не забывайте, Мэри, — вы в трауре, так что какие вам могут быть ужины?
— Джон Смит, я… — недобро начала она.
— Тише-тише, дорогая моя, — перебил ее он. — Обещаю, что принесу вам что-нибудь, чтобы вы не умерли с голода. Потому что я не хочу, чтобы вы умирали, а потом ваш назойливый призрак доставал меня всю мою оставшуюся жизнь.
Мэри смерила его оценивающим взглядом, хмыкнула и тихо произнесла:
— Ну-ну, удачи. Только не забудьте о своих же словах — месть моя будет ужасной.
— Не забуду. Не скучайте! — и захлопнул перед ее носом дверь.
Друзья вернулись только к часу ночи. Бернард, пришедший первым, был озабочен. Джон, пришедший минут через пятнадцать после Мореля, сиял. На нем были новые сияющие туфли, кремовая шляпа и полушелковый шарф румынского оттенка. В руках он держал небольшой серебряный поднос.
— Мадам Каруа передавала вам привет, — сказал он, ставя перед девушкой на стол поднос. — Сказала, чтобы вы скорее приходили в себя от этой ужасной утраты и возвращались в обычный поток жизни.
— А откуда новые вещи? — спросила Мэри, подозрительно щурясь на него.
— Подарок влюбленной мадам. Что делать? Я не мог не принять его…
— Мадам захочет ответного подарка, — предупредила она. — Сможете ли вы расплатиться с ней?
— Не волнуйтесь, дорогая моя, беру операцию на себя. Перед этими ботиночками ни одна мадам не устоит.
— Это почему вы так уверены? — девушка прищурилась.
— Она показывала Джону свою шкатулку с украшениями, пока он рассказывал ей выдуманные истории со съемочной площадки, — ответил за друга Морель. — Вот он на них глаз и положил.
— И вы, Джон, обираетесь выкрасть их у бедной вдовушки? — Мэри рассмеялась. — Конгениально! Кроме нас в этом доме живут минимум две семьи, так что это, по крайней мере, просто глупо…
— Не волнуйтесь, — Джон выудил из кармана небольшие женские золотые часики и помахал ими перед лицом девушки, — я уж как-нибудь с этим разберусь… Зато завтра мы с вами отлично поужинаем. И не абы где, а в лучшем ресторане Парижа!
— Он решил жениться на ней, — Морель сконфуженно хрюкнул. — Запудрил этой дамочке мозги разговорами о кино и звездах, с которыми ее обязательно познакомит и вообще снимет ее в своей новой кинокартине…
— Ну, это уже перебор, — Мэри разочарованно вздохнула.
— Знойная женщина, — сказал Джон, — мечта поэта. Провинциальная непосредственность. И вообще, это единственный наш шанс. Как же я могу его упускать?
— Вы идиот…
— Дорогая моя, — Смит приземлился рядом с ней на диван и приобнял за плечи, — вы сами сказали, что это — мой звездный час. Так что дайте мне сиять…
— Вы забыли, что мы здесь всего на пару дней, — Мэри небрежным движением сбросила его руки со своих плеч.
— И что ж?! Может, я и вправду влюблен? — он рассмеялся. — Знаете, о вкусах не спорят…
— Что ж, Джон, это ваш выбор, — произнесла Мэрион упавшим голосом. — Желаю вам удачи. И все же вы идиот…
— Вы чем-то недовольны? — спросил у нее Смит.
— Нет-нет, — она закусила губу и поспешно отвернулась в сторону.
Перед тем, как Мэри резко встала с дивана и, так и не притронувшись к ужину, ушла в спальню, Джон успел разглядеть, что ее щеки запылали, а в глазах… В глазах он увидел, хотя ему могло всего лишь показаться, он увидел слезы.
В квартире на пару минут настала тишина.
— Когда же свадьба? — поинтересовался Бернард, которого напрягла наступившая тишина.
— В связи со сложившейся политической ситуацией, то скорее, чем вы могли бы себе представить, — вздохнул Джон. — Завтра она пойдет к священнику…
Смит не успел договорить, так как услышал, как в спальне что-то с громким звоном разбилось. Он ухмыльнулся, прекрасно поняв, что это значило.
*Лучше поздно, чем никогда.
Глава 3
Сдав золотые часы мадам Каруа в ломбард, Джон решил отобедать в самом роскошном ресторане Парижа и, не придумав ничего лучше, повел своих друзей на Эйфелеву башню. Джон помнил, что им нельзя особо светиться на улицах, но не смог удержаться от такого случая — у него была непреодолимая тяга к роскоши. Особенно — после недавнего выхода из тюрьмы…
Когда обед затянулся и начал медленно превращаться в ранний ужин, Морель, который с трудом выносил бесконечный поток речи опьяневшего Смита, покончил со своим обедом и поспешил уйти, оставив его наедине с Мэрион.
— Еще бутылку, — проговорил Джон, когда к их столику подошел официант, но замялся, забыв название вина. — Э-э… Bouchard Père et Fils, пожалуйста.
— Снова Bourgogne Pinot Noir? — спросил официант.
— Да, — кивнул Джон.
Официант тут же скрылся из виду, затерявшись среди столиков. Джон, пьяно улыбаясь, смотрел на Мэри, которая угрюмо глядела на Париж с высоты.
— Вот видите, Мэри, — Джон вздохнул, — еще немного и мы с вами будем пить не эту гадость, а «Шато Марго»…
— Это пока лишь мечты, — ухмыльнулась она.
— Но совсем скоро они станут реальностью.
— Мы сидим с вами на пороховой бочке, в любую минуту Германия может напасть на Францию. Или вы забыли об этом?
— Ну, думаю, с нашим делом мы успеем управиться гораздо ранее, чем это случится.
— Ну-ну, думайте…
— Эх, Мэри…
— Скажите, — перебив, она серьезно взглянула на него, — зачем вы притащили меня сюда?
— Вы могли уйти в любой момент, — он пожал плечами, — или же вместе с Бернардом, оставив меня наедине с вином.
— Не увиливайте от ответа, Джон.
В этот момент к столику подошел официант, поставил на стол новую бутылку вина и, узнав, не нужно ли еще чего-нибудь, удалился.
— Отвечайте, — тихо проговорила Мэри, даже не посмотрев в сторону только что наполненного официантом бокала.
— А разве вы бы отказались от ужина на Эйфелевой башне? — он хитро прищурился, отпив вина.
— У вас же уже есть невеста. Или вы уже забыли о ней?
— А вам что-то не нравится?
— Кажется, вы забыли, зачем вы сюда приехали.
Мэри, вздохнув, встала из-за стола и отошла к парапету, опершись на него. Порывшись в своей небольшой сумочке, она ловко выудила из нее сигарету и стала рыться в поисках зажигалки, которая никак не хотела находиться.
— Мне кажется, вы чем-то расстроены, — Джон подошел к ней сзади и протянул свою зажигалку.
— Вам лишь кажется, — прикурив, ответила девушка.
Джон, убрав зажигалку в карман, усмехнулся, посмотрел на город и, достав сигарету, закурил сам. Он еще вчера понял, что Мэри умеет хорошо врать, но плохо скрывает свои чувства.
— И не стыдно вам, — выпустив дым, произнесла Мэри. — Женитесь на ней, обокрадете и уедете… Или вы решили остаться в Париже под крылышком мадам Каруа навсегда?
— Вас что-то уж слишком стала заботить моя женитьба… Заботитесь о мадам? Кстати, откуда вы знаете о ней?
— Как же будет с нашим делом? — Она как будто и не слышала его слов. Просто смотрела перед собой, выдыхая дым. — Вы женитесь… Или отдадите свою часть мадам?
— Увиливаете от ответа, моя дорогая, — Джон усмехнулся, затягиваясь. — Занятная, должно быть, история знакомства, как я понял…
— Все-то вам надо знать, Джон.
— Не вижу смысла скрывать что-то от своих компаньонов.
— Тем не менее, я знаю, что вы скрываете что-то от Бернарда. Да и от меня тоже…
— Когда-нибудь я вырву вам ваш длинный язычок, — Смит мечтательно прищурился, закусывая нижнюю губу.
— Как грубо, — с укором произнесла Мэри, растягивая гласные. — И все же, что будет с нашим делом?
— Ну, чего вы беспокоитесь? — Смит усмехнулся, снисходительно взглянув на нее. — Наша с вами игра продолжается.
— И все же я не понимаю вас, Джон… Зачем, зачем же вы женитесь?
— Чтобы мы спокойно, без шума смогли пожить здесь пару дней.
— Вы недоговариваете.
— Поверьте мне…
— Не могу, ведь… Ведь вы себя связываете на всю жизнь! Мы поживем здесь всего несколько дней, а вы ради этого женитесь?
— Чего не сделаешь для блага концессии!
— На всю жизнь… — прошептала Мэри. — Вы уверены, что оно того стоит?
— Уверен.
— И когда же свадьба?
— Послезавтра.
— Но ведь…
— Да-да, завтра приезжает наш с вами человек… но это не помешает. Обещаю, вы все увидите сами, Мэри. И увиденное вам обязательно понравится. А пока, — он приобнял ее одной рукой за талию, — давайте вернемся к нашему столику, где мы так бессовестно оставили одну нашу бутылку вина, выпьем и вернемся домой. Я чертовски устал за эти дни…
По возвращению Джона и Мэри чертог мадам Каруа сиял. Женщина, обвесившись золотыми украшениями, встретила их в парадной и сразу же засыпала Смита вопросами.
— Как отдохнули? — спросила она, кружа вокруг молодого человека. — Как вам прогулка по Парижу?
— Париж прекрасный город, — ответил Джон, поправив шляпу. — Столько видов… Я уже даже подсмотрел пару улочек, где мы точно будем снимать самые главные сцены фильма.
Мадам Каруа восхищенно заахала. Мэри стояла молча, уткнувшись взглядом в пол.
— Да и вот, кстати, моя сестрица начала понемногу приходить в себя от своей утраты, — продолжал он и, обернувшись к Мэри, добавил: — Не так ли, дорогая моя?
Мэри посмотрела на него. Она еле удержалась, чтобы не кинуть на него гневный взгляд, но смогла сохранить свое безэмоциональное выражение лица и молча кивнула.
— Вот видите, — Джон довольно улыбнулся. — Париж поистине прекрасный город, ведь он может возвращать людям вкус к жизни! Но, — он переменился в лице, посмотрев на вдову, — что же с вами? Вас что-то тяготит, мадам?
— Да так, — она вздохнула, закатив глаза. — Мелочь одна…
— Надеюсь, я смогу помочь вам решить вашу проблему, — Джон подошел к ней и подхватил ее под локоть. — Что ж, расскажите мне.
— Да это не страшно… — пролепетала мадам.
— И все же. Я настаиваю.
Мэри, наблюдая за ними, изредка поднося платок к глазам, понимала, что этот цирк ей уже до ужаса надоел.
— У меня пропали часы, — прошептала мадам Каруа, вздохнув.
— Как?! — воскликнул Джон, театрально округлив глаза. — Неужели вы думаете, что кто-то из жильцов смог украсть их у вас?
— Нет-нет, что вы… Наверное, я их просто выронила из шкатулки…
— Той самой?
— Да…
— Тогда давайте я помогу вам найти. Я верю, что все хорошо, и ваши часы просто выпали из шкатулки и сейчас спокойно себе лежат где-нибудь под шкафом. Пойдемте, покажите мне, где эта ваша шкатулка…
И Смит ушел, ведя мадам под руку. Мэри, проводив их взглядом, хмыкнула, когда они скрылись за дверью и пошла наверх.
Джон вернулся лишь спустя полчаса. Он, довольный, ввалился в квартиру, ловко скинул пиджак и шляпу, сыграл на губах туш и завалился на диван. Бернард лишь на пару секунд остановил взгляд на нем, но потом снова отвернулся, продолжив изучение трещин в стене.
* * *
Утром следующего дня Джон спустился к мадам Каруа и попросил позвонить с ее телефона, чтобы якобы переговорить с кем-то из актеров. Узнав от своего начальника, что нужный им человек уже приехал в Париж и заселился в Гранд-Отеле дю-Лувр, а также ту отличительную черту — шрам на щеке, — по которой он мог заметить его среди других людей. Он выяснил также, что вечером этого же дня в холле отеля будет вечер, на котором соберутся все местные богачи. Там же будет и тот человек со шрамом — он привезет с собой ожерелье, чтобы продать этим же вечером.