Но тот не просыпается.
— Арчи, попробуй, может, у тебя получится?
Киваю и смущено сажусь возле генерала. Зану вдруг выходит из комнаты, и я голым быстро ложусь в постель к генералу. Так, мне кажется, наш контакт будет крепче. Конечно, я не собирался его насиловать, но просто рядом лежать, прижавшись, думаю, не помешает. Раз уже идет такой прогресс. Зану входит, понятливо глядя на меня, я, покраснев, дую генералу в лицо, он приоткрывает глаза и удивленно рассматривает меня.
— Ты кто? — шепчет он мне, но тотчас Зану отвлекает его от созерцания меня. Альфа отвлекается на миг от меня, а меня уже захлестнула волна отчаяния. Надо срочно одеться. Тяну руку незаметно к одежде, слыша, как они тихо переговариваются о чем-то, и вижу, как Зану, вытащив какой-то камень, наставляет его на Ашая. Тот, проговорив в него что-то, оборачивается ко мне и, обняв меня со спины, просит:
— Не уходи. Прочь одежду. Я не трону тебя. Мой гон давным-давно уснул. — он вновь зарывается в мои волосы лицом, и я уже через пять минут слышу его тихое посапывание. Зану, устало присаживаясь на мою сторону кровати, спрашивает:
— Как ты? Тебе ведь тоже тяжело.
— Он выживет, это точно. Но я и половины не снял, десятой части даже. Его очень давно травили. Зану, как вы могли это проглядеть?
Он смотрит виновато.
— Это я во всем виноват. Я отдаю омег другим альфам, и те так мстят за то, что вынуждены рожать через каждые два года. Нам очень тяжело, Арчи. И мы, кажется, совсем вымираем. Альф очень много. Они готовы насиловать нас ради продолжения рода. Но омег нет. У нас даже не появляется молоко, как раньше. Большая часть омег сама себя портит, чтобы не рожать. А вязка проходит просто ужасно. Нас кладут лицом вниз и покрывают. И всё. Если мы несем от альфы дитя, он целует в лоб того омегу, что понесла. Словно мы…
— Я понимаю тебя. У нас, видимо, тоже проблема такая же у омег. А если в пробирке?
— В пробирке не получилось. Таких омег у нас меньше двух десятков, остальные умирают, не дожив и до тридцати лет. Какая-то мутация, что-то с генами. Видите ли, надо в чреве омеге плоду быть. Мы уж было обрадовались в те года, что нашли выход. Но пришли к тому же, отчего и ушли. Замкнутый круг какой-то. А что ты помнишь из детства?
Я начинаю ему рассказывать, позабыв обо всем, и замолкаю от всхлипываний омеги.
— Ты что?! — громким шепотом спрашиваю его. Но он, вытирая слезы, мотает головой.
— Все хорошо. Арчи, оставайся у нас, когда родишь. Я возьму тебя к себе.
— Спасибо, там решим, как малыш еще себя поведет. Ему ведь ещё надо родиться.
Тот с серьезным лицом кивает.
— Наш приют полупустой, так что места там много.
Вскидываю на него взгляд.
— Нет, ты что, мой малыш будет со мной. Я хочу видеть его каждую минуту. Я уже сейчас чувствую, как люблю, обожаю его просто. И неважно от кого он.
Тот удивленно смотрит на меня.
— Да, ты прав. Расти его. Тебя больше никто не тронет. Наша участь предрешена.
Смотрю на него вторым зрением и вскидываюсь удивленно.
— У тебя чернота в твоем чреве. Тебя тоже надо лечить. Это недолго, посиди просто чуть-чуть еще.
Он кивает и испуганно машет рукой.
— Береги свои силы!
Но я уже пальцами ощупываю его живот и, найдя начало нити, начинаю тянуть её на себя. Она пропадает очень глубоко, и Зану вдруг опадает назад. Со всей силы вытягиваю нить всю и вижу, как она шевелится на моей ладони. Ого, она с утолщением на конце, она закрывала что-то в теле Зану. Он открывает резко глаза и тотчас смотрит на меня, гладя свой живот.
— Я чувствую такую легкость!!! Спасибо тебе.
Он уходит лишь час спустя, я наболтался на всю жизнь вперед, наверное. У меня ни разу не было друзей, и сейчас сердце грела мысль, что у меня есть друг. Именно так сказал Зану перед уходом. Рука генерала привычно легла на мою талию, и сопение за спиной прекратилось. Ашая прошептал едва слышно:
— Ты кто?
Улыбаюсь, повторяя вновь уже третий раз за ночь:
— Арчи, я лечу тебя, а теперь спи.
Он тотчас успокаивается и, прижав меня к своему горячему телу, засыпает вновь.
Дни летят быстро, я уже с круглым животом. В один из дней в покои генерала вносят инкубатор для ребенка, аккуратно разместив его так, чтобы я смог дотянуться до него рукой.
— Здесь будет твой малыш, Арчи.
Киваю с улыбкой и бледнею, наверное, до белого полотна лица.
— Арчи!!! — грозно шипит на меня Зану. Вздрагивая, киваю ему. — Всё будет отлично. Инкубатор лучший. Ты сейчас на пятом месяце, еще месяц, и мы вытащим его из тебя, может и раньше. Ты такой худенький, а плод очень крупный. Уваро и так-то один из самых крупных альф, а ваш малыш, наверное, пойдет в него. Тем более что он это уже доказывает. Я бы уже сейчас…
Обрываю его.
— Еще немножко… — прошу, виновато глядя в глаза второму омеге. Оба кивают.
— До первой боли, как и договаривались. Ты и так прячешь от нас, что по утрам блюешь. Это ведь может вызвать спазмы и схватки. Мы не хотим, чтобы ты умер.
Киваю и вновь ложусь к Ашая. Он стал моей работой. Я уже привык к тому, что сажусь у него в ногах и, положив руки ему на грудь, лечу его.
Боль застала меня внезапно, и Зану тотчас позвал врачей. Те ввели меня в сон и быстро извлекли из меня малыша. А я, очнувшись, уже искал глазами малыша. Все охали и ахали, говоря какой малыш красивый. А родинка на губе — так и вовсе неслыханное дело. У них вообще ни у кого родинок нет. Я смущенно отвернулся, у меня их много, но они все ниже пояса. Даже на члене есть. Но об этом никто не знает… наверное. Меня подхватывают сильные руки Зану, и он счастливо смотрит на меня.
— Смотри на своего сыночка, он — вылитый ты. И ничего в нем от этого Уваро.
Я чуть не кидаюсь всем телом на инкубатор, глядя на спящего малыша. Какой же он красивый и такой родной. Мой, мой малыш. Моя награда за все испытания. Слезы счастья текут по щекам, и я киваю и киваю всем, кто стоит рядом, принимая от них поздравления.
— Ты лучший в мире папа. — шепчет мне Зану совсем рядом, гладя мои плечи. А я, не отрывая взгляда от инкубатора, сторожа сон малыша, шепчу в ответ:
— Это вам памятники надо ставить. Рожать и рожать, уму непостижимо.
Он гладит свой живот и шепчет также тихо:
— А у меня две омеги, ты помог мне. Спасибо. Может, в мире будет чуть полегче. Я привел к тебе еще несколько омег, посмотришь их?
Киваю в ответ. Мы взяли за правило раз в неделю чистить по две омеги. Точно такие же нити я вытягивал из них, что и из Зану. Пока прогресс был только у Зану, омеги говорили, что мое присутствие чистит его и излечивает полностью. Но отойти от генерала я пока не мог. Еще немного, он скоро поправится. Я все также спал с ним в постели, правда, догола раздеваться уже боялся. Пижама и брюки — всё, что я себе позволял, и так этот генерал все чаще и чаще обнимал меня уж очень интимно. И этот его гон, как он выразился, уж очень сильно мне упирался не туда куда следует, хотя, по идее, именно куда надо.
В один из дней я, помывшись и скрутив хвост на голове для сна, по привычке собрался было лечь к генералу, но увидев его прямой чистый взгляд, так и сел рядом. Он осторожно посмотрел на меня и тихо спросил:
— Ты Арчи?
Киваю, поправляя маску, и он тихо просит:
— Сними маску, прошу.
Мотаю головой.
— Мне нельзя.
Он кивает и вдруг просит:
— Помоги мне встать.
Киваю, незаметно нажимая на кнопку в полу, и тотчас влетает Зану. Он счастливо смеется.
— Мой генерал!!!
Тот счастливо также смотрит на него, и они начинают говорить о чём-то мне непонятном.
Я тихо выкатываю инкубатор в длинный и темный коридор и, найдя глазами комнату, которую выделил мне Зану, ввожу в неё своего малыша. Комната обычная, я здесь впервые был и сейчас смотрел с интересом, куда он меня пристроил. Уютная, очень широкая комната с большими окнами. Широкая постель. Врачи сказали, что через неделю я смогу уже доставать малыша. И я очень ждал нашей, моей первой встречи с сыном. Накинув халат, так и застыл у окна, придерживая рукой, будто он упадет, этот инкубатор, глядя впервые, наверное, на чужую планету, которая стала мне домом. Вон и здесь есть эта звезда. Она тускло светила мне, чуть подмигивая. Луна была очень яркой, но за ней была еще одна планета, помельче.
— Ты сделал невозможное. Генерал лично тебя поблагодарит… — Зану счастливо верещал что-то, обнимая меня за плечи. Где-то я это уже слышал.
— Не надо, прошу. Зану, дай слово, что я не увижу больше генерала.
Он медленно кивает мне.
— Но почему?
Пожимаю плечами.
— Мне нельзя. Просто нельзя. Просто поверь мне, и я не ухожу от вас. Выделите мне дом, и я с радостью осмотрю всех оставшихся омег, ладно? Но никакой встречи с генералом. — я уже почувствовал влечение к нему. К его такой родной для меня улыбке, когда спит. А уж запах его я с ни с чем не спутаю. Даже фильтр-маска не поможет мне. Зану вновь кивает и медленно уходит, оборачиваясь ко мне, вдруг я передумаю.
Меня будят очень рано и сонного, толкающего перед собой инкубатор, провожают в тифаг, но более крупный.
— Ашая разрешил вам временно взять этот инкубатор. И сожалеет, что вы не пожелали увидеться с ним.
Киваю смущенно и не оглядываюсь на говорившего.
— Вон, внизу, смотри же, Арчи.
Я послушно покоряюсь голосу Зану и смотрю вниз. Там огромный дворец среди зелени леса в форме круга, рядом широкая река, и она блестит на утреннем солнышке так ярко. Жмурюсь.
— Красиво!
Он улыбается в ответ.
— Ну вот и славно, этот дворец тебе и дарит Ашая. Живи себе и радуйся жизни с сыном. Пусть будет тебе опорой. Тебя не потревожат, но омеги — как договаривались, хорошо?
— Конечно, ты хочешь, чтобы я сдох от скуки?
Он смеется.
— Ну, я буду часто тебя навещать. Я, как округлится живот, сразу к тебе приеду и пробуду у тебя до родов, хорошо?
Киваю, бросаясь к нему на грудь.
— Спасибо тебе за всё, Зану.
Он смущенно обнимает меня в ответ.
— Какой ты неженка, Арчи. Впервые вижу такого ранимого омегу.
Мы приземляемся прямо у дворца, и я жадно осматриваю свой новый дом. А мысли мои там, у генерала. Я привык спать с ним, и его крепкая рука на моем бедре стала настолько привычной, что я всю ночь проворочавшись, так и не смог выспаться. Дворец воистину огромен и с кучей тайных комнат. А еще, как мне объяснил Зану, тут раньше были опальные омеги командиров. Это когда еще раньше с омегами не было так напряженно.
Выбираю себе самую маленькую комнату, но и она широкая и светлая. Много воздуха и света проникает из окон, что от пола до потолка. Кружусь вокруг себя от счастья. Вот мы с малышом заживем здесь!!! И мне по сути-то никто и не нужен!!! Но сердце всё равно тянется и в эту ночь к Ашая, и в следующую ночь.
А на третий день началась течка. Хорошо, что инкубатор пока выполнял всё за меня, а то пришлось бы мне несладко. Выгнувшись от желания, застонал и лег на пол там, где меня и застала эта течка. Ну почему она началась сейчас? Ведь ЕГО запаха не было рядом?! Стону от разочарования, лаская свой член, и ползу в сторону ванны. Лишь бы Зану не зашел. Сегодня он должен привезти ко мне семь омежек. Слышу тихие голоса по коридору и замираю. Что же делать? Ну что ж мне так не везет? Доползаю до ванны и там, приподнявшись, наполняю ванну сразу с нескольких кранов. Это удобно для скорости. Дверь закрыл, теперь раздеться и в ванну. Ложусь со стоном в воду, что уже горячая, как я и хотел.
— Арчи, Арчи, у тебя всё в порядке? — спрашивает, стучась ко мне Зану. Ору в ответ:
— Зану, всё отменяется, я себя плохо чувствую, увози омег. Дай мне неделю.
За дверью сразу становится тихо. Затем Зану всё же отзывается и говорит громко:
— Хорошо, только я не омег привез. Ладно, я постараюсь. Я с твоим малышом в другое крыло тогда перейду. Мне дали наконец-то выносить нормально моих малышей.
Улыбаюсь сквозь боль желания и стону, едва передвигая ногами в ванной. Моя рука порхает на члене как бешенная, но это не приносит облегчения, становится лишь еще больше желания. Мне сейчас нужен тот сон, что не вредит здоровью.
Кричу, зову Зану, но он, кажется, уже ушел. Вот так всегда, ну почему я не подумал об этом заранее. Хотя от чего у меня возникла течка? Ведь я не должен был быть сейчас в течке. Слезы бессилья катятся по щекам, и я решаюсь на невозможное. Надо поесть и сходить к Зану, чтобы спросить об этом сне. Но желание охватывает такое, что кажется, будто сам генерал рядом стоит… генерал? Ашая? А он-то тут причем, хотя да… мне было трудно с ним рядом находиться. Я вспомнил, как украдкой гладил его руку, что лежала на моем бедре, а его напряженный член упирался мне чуть не в спину. Он очень крупный, этот генерал, а уж его член… тьфу ты, лучше не вспоминать.
Тело предательски покрылось мурашками. Где-то там вновь услышал шум и встрепенулся, долго звал Зану, пока голос не охрип. Но он так и не появился. Сколько же я часов здесь сижу? Вылезаю из ванны и понимаю, что стало намного легче. Конечно, само желание во мне ещё присутствовало. Но ходить уже мог. Главное — не встретить никакого альфу по дороге. Запахиваю халат на голое тело и по стеночке выхожу из ванной комнаты. Вот так, аккуратно, по чуть-чуть.
В комнате полумрак, сколько же сейчас времени, и как там мой малыш? Он уже открывал глазки и смотрел на меня, но это было так редко. Да, надо думать о малыше. А глаза у малыша, интересно, какого цвета будут? Пока они темно голубые, но ведь цвет сменится и… в душе хотел, чтобы цвет был мой: стальной полупрозрачный. Но какой будет — такой и будет.
Длинный коридор в другое крыло, кажется, никогда не кончится. Но иду упорно, пока не слышу тихий голос Зану совсем рядом. Вот я какой молодец. Я смог дойти. Интересно, у всех омег так проходит течка? Ведь там всё опухает и очень сильно. Даже притрагиваться больно. И всё в смазке липкой и скользкой. Ноги чуть подгибаются, и я, открыв широкую дверь, с улыбкой вхожу, взяв себя в кулак. Словно ничего и нет. Зану сидит на широком диване. Инкубатор у окна, и я, замерев, вижу, что он не один. Ко мне спиной сидит… альфа?! Твою ж омегу!!! С трудом выхожу в коридор и зову:
— Зану, прошу, выйди.
Там вскрик, и ко мне вылетает Зану.
— Ох, Арч, не надо было идти… ты что. Не представляю, как тебе тяжело. Погоди, погоди, не падай. Вот так, иди ко мне на руки. — он, подхватив мое тело, несет меня обратно, а я слабым голосом прошу:
— Зану, мне нужно то лекарство для сна. Скорее, мне очень тяжело, прошу тебя, прошу.
Он кивает и, войдя в мою спальню, укладывает меня на кровать и, открыв большую тумбочку, перебирает лекарства. По спине неприятный холодок, до сих пор ненавижу все эти шприцы и ампулы. Он вытаскивает продолговатый предмет и, посмотрев на него как-то сосредоточенно, кивает.
— Да, всё есть, тебе хватит этой дозы. А я закажу сейчас еще.
Я спрашиваю облегченно:
— А там с тобой сидел альфа?
Он, замерев, смотрит на меня так же сосредоточенно, как только что на лекарство.
— Д-да, ты его видел?
— Видел. Со спины только, кто он? Отец твоих малышей?
Зану не отводит от меня взгляда.
— Это Ашая, он… он хотел увидеть тебя.
Я улыбаюсь, а затем не выдерживаю: смеюсь и реву.
— Ну зачем он здесь? Зану, зачем он здесь? Убери его отсюда, умоляю!!! Ради того, что я вылечил его, прошу, убери его отсюда!!! Зану!!! — истерика началась нешуточная, и Зану, быстро подбежав ко мне, кольнул меня в плечо и погладил по голове.
— Не переживай, но ему тоже надо помочь. Он вообще никакой, только о тебе…
Сон наваливается глубокий, такой, что тяжело даже дергаться. Хотя острое желание отпускает прямо перед самой пропастью сна, но чувствительность остается прежняя. Стону от желания, но одно лишь облегчает мое состояние: я кончаю и кончаю так, что тело словно взлетает. Мои ноги гладят, как и мой член, сначала я стыжусь этого, пытаюсь дернуться, но тело тяжелое, не поднять, даже не пошевелить ни единым мускулом.
Проваливаюсь опять в сон и опять выныриваю, чтобы глотнуть воздуха. Чувствую, что я без маски, и открываю глаза, ища её. Неужели, действие сна закончилось. Но я ведь только недавно уснул. Рядом сидит Ашая и смотрит на меня жадно и с какой-то нежностью. Я вскрикиваю и дергаюсь всем телом. Нет, нет!!! Я не хочу вновь течки.