Странное склеилось у нас собеседование с этой юницей. Я уж хотел расспросить её о многом, но тут возвернулись Васенька с Олечкой, в некотором смущении, разгорячённые, одетые отчасти небрежно. Динка с любопытством взирала на них.
– Ты теперь, кажется, доволен? – кротко спросил я у Васеньки.
– Офигеть просто, как она меня завела! – простодушно сознался юноша, указав на Динку. – Они обе меня завели, – тут же поправился он.
– Кто-то меня, кажется, сегодня обещал перевезти! – сказал я.
– И давно бы уже перевёз, если б меня так не заводили юницы! – подхватил Васенька Кладезев.
25
Покуда Оля Конихина упаковывала приплод, я тоже собрался. Вышло две небольших сумки – Сашенькины камера и ноутбук и ещё кое-что. Я хотел их сам отнести в Васенькину машину, но меня опередила Динка. И по этой причине поехала с нами.
– Наш штаб! – довольно молвил Васенька, когда проезжали мимо «Пивного путча». Олечку мы высадили по дороге.
Квартира Константина была на третьем этаже нового дома. Под предлогом несения сумок Динка поднялась вместе с нами и даже в квартиру зашла.
– Спасибо, милая, – сказал я ей. – А теперь ступай себе!
– Я её отвезу, – откликнулся Васенька.
– Нет, ступай! – твёрдо сказал я.
Я видел, как на неё смотрел Васенька. Коли они останутся вдвоём в машине, Кладезев, чего доброго, завезёт её куда-нибудь и изнасилует, сообразил я. И никакое моё наложение вето на сие негодное Васенькино деяние не поможет. С тем вообще глаз да глаз нужен!
– Савва Иванович, – заканючил он, когда юница ушла, – а чего вы Динку не берёте? Всё равно нам скоро кастинг устраивать, так хоть одна юница уже будет в активе. Она вполне себе кондиционная – вы же видели!
– Разве ж ты не помнишь, Василий, что с Гулькой случилось? – я отозвался. – Если ещё и с этой произойдёт что-то, мне тогда и вовсе на свете не жить!
– А почему что-то должно произойти? – парировал Васенька.
– Давай закончим этот разговор, – сказал я. – Ты мне показывай лучше квартиру!
Показывать там особенно, впрочем, было нечего. Квартира Константина была о двух комнатах, довольно просторных. Там были зал и спальня, большая прихожая и лоджия, одетая стеклопакетами.
– Смотрите, Савва Иванович, компьютер и все дела. Наверняка интернет есть. Вы теперь можете фильмы монтировать и прочее.
– Да, – сказал я. – Смогу.
Впечатлила Васеньку ванная. Он сразу стал грезить, будто в этой ванне с какой-то юницей аттрактивной снимается. У всякого в голове разнообразные тараканы, Васенька же Кладезев со своими сладострастными презентациями по младому его избыточеству не расстаётся ни на минуту.
Убедившись, что Динка уж далеко, и к Ваське не попадётся в его похотливые лапы, я беззастенчиво спровадил Горация моего простодушного.
– Заехать за вами вечером, Савва Иванович? – поинтересовался Василий.
– Не надо, Вася, спасибо, – ответствовал я. – Я пешком дойду без труда.
– Но вы точно придёте? – настороженно молвил Василий.
– Точно, – снова ответствовал я.
26
Константин сдержал слово. Когда мы все собрались подле «Пивного путча», на двери уж красовалась табличка с лапидарным субтитром: «Ремонт». Бригада таджиков ломала и крушила, повсюду слышались треск, грохот и вислоухая дикая ослица – таджикская речь.
– Я бы вас в кабинет свой пригласил, да там тоже ломают, – пояснил Константин, встречая нас в вестибюле.
– Пойдёмте лучше в большой зал, – уверенно предложила Сашенька. – Нам там работать, будем привыкать.
– Там даже столов нет, – оспорил её Маралов.
– Разместимся на подоконнике, – поддержал Сашеньку Песников.
Стол там один всё-таки оказался. Слоем пыли покрытый. Тихогром уже вывезли, потому он не пострадал.
Тамарочка раздобыла где-то мокрую тряпку, протерла столешницу. Вокруг стола того мы и разместились. Троих чумазых работников Маралов услал на помощь их соотечественникам в прочие залы.
Сашенька разложила эскизы.
– Здесь варианты дизайна сайта, – говорила она. – Алёша потом расскажет подробней. Предусмотрено несколько смысловых блоков. На главной странице размывкой фото фасада и контактная информация. Плюс слоган: «Живое пиво и живой коитус». Чтоб сразу шокировать, привлечь внимание! Дальше пошли интерьеры залов – каждый зал – свой стиль, свой интерьер,
– Да. Я так и хочу, – ввернул Константин.
– Потом меню, кухня – обязательно фотографии кухни, рассказ о владельце, страница заказов на дом, наша шоу-программа, архив с фильмами, постоянно пополняемый. Идеально – размещение одного-двух новых фильмов в день. Сайт должен быть таким же посещаемым, как и сам бар. Может, даже более посещаемым.
– А эскизы интерьеров есть? – спросил заинтересованный Маралов.
– Пока только большой зал, три разных варианта. Остальные залы – в виде набросков, без проработки. Для детализации мне нужны будут поэтажные планы с указанием метражей каждого помещения и схемы инженерных сетей.
– Будут, – кивнул головой Константин.
– Вот три варианта интерьера зала, в котором мы находимся. Условно: ампир, эклектика, классика. Особое внимание – сценической зоне. Здесь нужно повесить два софита, где будут установлены фонари со светофильтрами.
– Ещё боковое и контровое освещение, – ввернул я.
– Да, это предусмотрено, – согласилась Сашенька. – А также – световой регулятор в отдельном помещении, периодически можно устраивать световые презентации. Станки для коитус-шоу представляют собой трансформеры с возможностью изменения длины, высоты, угла наклона рабочей поверхности по отношению к горизонту. Схему станка и примерный расчёт стоимости смотри в приложении один, – закончила Сашенька с некоторой канцелярской насмешливостью.
– Да-а, – протянул Константин. – Работать вы умеете! Мне нравится вариант «классика».
– Мне тоже, – хладнокровно сказала Бийская.
– Но и прочие варианты я не стал бы отметать и использовал при оформлении других залов.
– Я так и предполагала сделать, – сказала Сашенька.
– А что по стоимости сайта? – спросил Маралов у Песникова.
Алёша молча достал листок с записями и отдал Константину. Тот пробежал листок глазами и так же молча сунул в карман.
– Я сейчас, – бросил он и выскочил из зала с некоторым капиталистическим проворством.
– Куда это он? – спросила Оля Конихина.
– За договорами, – догадался Васенька,
И оказался прав: Маралов притащил пачку договоров в мультифорах, каждой твари по паре, и раздал их каждому из нас.
– Читайте и, если всё нормально, подписывайте, – сказал Константин. – Я скоро вернусь.
Мы углубились в изучение контрактов. Мне уж сегодня доводилось заниматься делом подобным. Дорвавшись до Костиного большого компьютера, я скачал договор с московским издательством, прочитал его наскоро, распечатал, подписал, отсканировал и отослал Владимиру Соломоновичу.
Василий читал и от напряженья посапывал.
– Артист… – сказал он. – Здесь написано: «Артист». Это то есть я – артист. А почему не народный артист? Я же из народа.
– Ты, Васька, пока ещё только заслуженный, – усмехнулась Саби. – Потому что заслужил.
– Савва Иванович, – сказала вдруг Танечка, потупившись. – Можно, я не буду подписывать?
– Почему?
– Тебе, что, локатор твой не велит? – крикнул Васенька.
– Он не локатор, он Павлик!
– А уши, как у локатора. Так это его работа? Это он рушит наше боевое братство?
– Я буду приходить, когда смогу, – объясняла мне Танечка. – А если я договор подпишу, тогда я уж буду обязана…
– А так ты преференции возможные потеряешь, – сказал я юнице.
– Ну и пускай!.. – сказала она.
Тут в зал вошёл невысокий, небритый таджик, осмотрел наше сборище несвежим взглядом и доложил без излишней разборчивости:
– Там к вам пришли!
27
За спиной у таджика пряталась Дина с сумкой и двумя коробками плоскими.
– Ладно, – махнул я рукой. – Пропусти.
– Для тех, кто не знает! – крикнул Василий. – Это вот Динка, сестра Гульки Гареевой, (…) а Савва Иванович её не берёт!
– Если не берёт, значит, не без причины, – спокойно сказала Сашенька Бийская.
– Ладно, милая, зачем ты пришла? – сказал я юнице. – Ведь мы же сегодня с тобой всё обсудили!
– Мать честная! – вдруг ахнул Василий, догадавшись о назначенье коробок. – Она пироги принесла!
– Принесла.
– Ты чё, всё это время пекла? – спросил Кладезев. – А с чем пироги?
– Один с рыбой, другой с яблоками.
– А рыба какая? Небось, минтай или толстолобик?
– Сазан.
– Обалдеть! – молвил Алёша.
– Юмора не понимаешь? – усмехнулся Василий. – Я же пошутил.
– А я нет, – ответила Динка. – Подержи, пожалуйста, – попросила она Олечку.
Та приняла от Динки коробки с пирогами. Динка достала из сумки скатёрку, застелила ею стол, потом развязала коробки. Тут уж ахнули все мы! Пироги были сногсшибательными, неповторимыми, фигурными! Динка же, оказывается, предусмотрела всё. У неё были с собой нож, лопатка, картонные тарелки, стаканчики, две огромных коробки апельсинового сока. Юница ловко порезала пироги, разложила куски по тарелкам, разлила по стаканчикам сок, поднесла как старшему мне, а потом пригласила угощаться всех остальных.
Мы жевали и пили, Динкино кулинарное уменье похваливали. Кто-то уж успел подписать договор, кто-то лишь собирался. Васенька во всеуслышание Алёше рассказывал:
– Она все фильмы наши смотрела, меня считает звездой и вообще влюблена. Так? – уточнил он у Динки.
– Да, Вася.
– Слушает меня беспрекословно. Всё, что я говорю ей, тут же делает. Диночка! – обратился Вася к юнице. – Очень пива хочется! Сходи на кухню, принеси нам с Алёшей по пиву.
– Сходи, Васенька, сам! – хладнокровно отвечала юница.
– Ты что, меня не уважаешь? – удивился Василий. – Ведь я же тебя прошу. По-хорошему! А вообще, может, Савва Иванович прав? Может, мы возьмём тебя, а ты станешь демонстрировать нрав свой строптивый?
Юница молча смотрела на наглого Васеньку.
– Да ладно, шучу! – засмеялся Василий. – Мы на студии вообще любим шутить!
– Да, – сказал Алёша. – Это шутки! А пироги твои обалденные!
– Спасибо, Алёша!
– Спасибо, Алёша! – передразнил юницу Василий. – А я сегодня велел ей раздеться, и она тут же разделась. Догола. Было такое? – уточнил у Динки Василий.
– Было, – согласилась юница.
– Догола?
– Догола.
– Ого! Ну и как? – позавидовал Васеньке Песников.
– Офигенно! Савва Иванович, правда Динка офигенная – голая?
– Васенька, – ответствовал я, – где ты сегодня уже так умудрился набраться?
– Свинья всегда грязь отыщет! – отмахнулся Василий.
– Не слушай его, милая, – сказал я. – Васеньку не завсегда выслушивать следует.
Но Ваську уже понесло.
– Вот смотри, – увещевал он Динку. – Это вот Алёшка, главный наш артист. После меня. Ему тоже надо посмотреть на тебя без всего. Разденешься сейчас сызнова, и я употреблю всё своё влияние, чтобы тебя взяли…
– Василий! – строго сказал я.
– А если вы её не возьмёте, Савва Иванович, так я с ней отсоитийствую в частном порядке – и кому от этого будет лучше? – с обидой сказал Васенька. – Вы же сами видите, что она в меня, как кошка, втрескалась!
Конечно, Васенька изображал из себя злого следователя. Но, даже если добрый следователь я, и мне предстояло Васеньку осадить, всё равно у нас уже выходил некоторый разнузданный перебор. Тем паче, что Васенька, не вполне тверёзый, не слишком-то соглашался осаживаться.
Динка же, слушая нас, будто не знала, чью из нас принять сторону, и вдруг медленно начала расстёгивать кофточку.
Васенька жадно засопел, утренняя сцена, им обустроенная, повторялась.
– Ты не обязана это делать, – сказал я юнице.
Но юница не слушала. Она безропотно подчинялась Васеньке. Алёша жадно смотрел на движенье Динкиных рук. Юница положила кофточку на стол, рядом с остатками пирогов, расстегнула и сняла блузку, начала расстёгивать лифчик.
– Что ж ты делаешь, Васька! – изумилась Танечка Окунцова.
– Локатора своего учи! – огрызнулся Василий.
И снова на нас уставились небольшие, умозрительные Динкины сисечки, Васька причмокнул от удовольствия, а юница стала расстёгивать юбку.
– Ну, что? Может, хорош? – не выдержала Сашенька.
– С чего бы, собственно? – прохладно ответствовал Васенька.
И тогда Динка, оглядев нас всех, посмотрев и на Васеньку, будто бы она ожидала от него какого-то главного слова, может быть даже, разрешения её участи, тихо вздохнула и стянула с себя трусы.
Мы все одетые стояли против неё нагой, но Динка не выглядела посрамлённой, растерянной. Напротив, она выглядела победительницей. Посрамлёнными были мы.
– Молодец! – тихо сказал Алёша. Он жадно и ошарашенно глядел на юницу.
Мгновенья тянулись будто минуты. Динка не одевалась, она словно ждала новой команды, нового позволения – моего или Васенькиного, но мы оба молчали.
Наконец, Васенька посмотрел на меня и сказал: «Савва Иванович, давайте возьмём Диночку».
– Если мать её будет не против, – отозвался я.
28
В зал вошёл Константин. «Ну, как, все подписали?» – хотел было сказать он, но, обалдело взглянув на голую Динку, осёкся.
– Что это у вас? – спросил он.
– Предкастинг, – тут же нашёлся Васенька. – Отсматриваем новую кандидатку.
– Макет объявления в газету ещё не делала? – спросил Маралов у Сашеньки.
– Сделала два варианта, сегодня скину тебе на почту, – ответила та.
– Надо завтра же отдать в газету! Савва Иванович… – взглянул он на меня.
– Отнесу, – отозвался я.
Константин старался не пялиться на Динку, но поневоле то и дело бросал на неё взгляды.
– Нравится? – подначил его Васенька.
Константин посмотрел на юницу. Та на мгновенье устыдилась, прикрыла руками грудь и лоно.
– Руки убери! – прохладно сказал Василий.
– Нравится, – отвечал Маралов. – И я, наверное, только сейчас по-настоящему осознал серьёзность нашей затеи. И глубину воздействия.
– А какие она пироги печёт! – восхитился Васенька. – Диночка, угости нашего работодателя! – прибавил он.
Динка как есть – стало быть, в чём мать родила, налила сок в стаканчик, взяла тарелку с куском пирога и с поклоном поднесла угощенье Константину. Тот принял, и на мгновенье их руки соприкоснулись. Маралов, конечно, старался не потерять голову, но сделать это ему явно было не просто.
– Вот, – сказал Васенька. – А Савва Иванович брать её не хочет.
– Если не возьмёт, – жуя, отозвался Константин, – тогда я возьму. Откроем специально под тебя кондитерский цех. Домашние пироги – круче, чем рёбрышки. Будешь главной! Хочешь?
– Нет, она хочет быть артисткой, – возразил Василий.
– Ну, разбирайтесь! – бросил Маралов. – Все подписали?
Мы зашелестели бумагами. Динка, всё это время остававшаяся нагой, улучила момент, взяла трусы и хотела было начать одеваться. Но Васенька, как раз выводивший размашистую закорючку в своём контракте и не глядевший на Динку, бросил ей:
– Оставь трусы! Тебе ещё задание будет!
Константин собрал подписанные бумаги. Хотел было уходить, но из любопытства задержался. Василий же после изрядной артистической паузы, во время которой все смотрели то на Динку, то на него самого, передал документы Константину, подошёл к нагой юнице, взял её за руку и сказал голосом гипнотизёра, немного грассируя: «Сейчас ты такая, какая есть, выйдешь отсюда, поднимешься на второй этаж и вернёшься обратно! И тогда мы, возможно, примем тебя в студию. Если Савва Иванович согласится».
Динка смотрела на Васеньку, Васенька невозмутимо смотрел на Динку.
«Когда же она взорвётся? – думал я. – Когда её терпение лопнет? Когда её глаза раскроются по-настоящему?» Но терпение её не лопалось, и глаза её не раскрывались.