Или не хочет?
Белокурые волосы, голубые глаза, нежные розовые губы… В Хелен нет совсем ничего, что раньше привлекало Элайджу в женщинах. Он любил дьяволиц, а она настоящий ангел, но с каждой минутой он понимает все четче, что ее хрупкость, искренность и доброта влечет сильнее, чем эгоистичный характер и экстравагантные выходки.
Потому что она цельная. И удивительно сильная, не смотря на то, что как бы странно это не звучало, сила Хелен в ее слабости.
И Элайджа уже знает, что именно обсудит с Клаусом, когда вернется домой, но от его планов не остается камня на камне, когда после утомительной дороги, он оказывается в гостиной своего дома, где обнаруживает братьев, лица которых выражают полный шок, и смутно знакомого светловолосого мужчину, которого видел мельком во Французском квартале, что позволяет сделать вывод о том, что он — ведьмак.
Клаус и Кол настолько ошеломлены, что не слышат, как он вихрем оказывается на балконе, где они не сводят пристальных взглядом с незнакомца, лицо которого выражает лишь нетерпение.
— Что здесь происходит? — холодно интересуется он, и братья дружно поворачиваются в его сторону.
Кол, делает шаг вперед протягивая ему руку, и на его губах мелькает едва заметная улыбка, предназначенная только Элайдже. Клаус же стоит на месте, изучая его прищуренным взглядом, и после говорит, слегка склоняя голову.
— Все же, то, что у нас разные отцы дает о себе знать.
— Конечно, — усмехается Кол, — свою ведьму ты не смог не то, что убить, даже поймать.
Лицо гибрида отражает ярость, но вместе с тем, Элайджа, который всегда был близок с братом, видит в его глазах нечто, странно напоминающее помешанную с грустью досаду.
— Что происходит? — хмурится он, отчаянно пытаясь понять, что именно имел в виду Кол говоря о том, что Клаус не смог убить свою ведьму, под которой он почти наверняка подразумевает сестру Хелен.
— Происходит то, что вы оба не смогли сделать элементарные вещи, из-за чего мы все теперь в опасности! — свирепеет гибрид, на что Кол лишь заливается смехом.
— Конечно же, не в пример тебе, — с издевкой тянет он, ехидно улыбаясь, — только не забывай, что и одной Кристины хватит для того, чтобы активировать артефакт.
— Какой артефакт? — вмешивается в разговор все еще ничего не понимающий Элайджа, переводя взгляд с одного брата на другого, — тот, что вы забрали у сестры Хелен?
— … оказался подделкой, — продолжает его слова Кол, — а настоящий камень выкрала моя несостоявшаяся жена, которая теперь планирует нас уничтожить.
— Но как она это сделает, если активировать его могут лишь представители рода Уайт?
— О, об этом Давина позаботилась, — отвечает Кол, и улыбка исчезает с его лица, — они у нее. Все до единой.
— И Хелен? — не в силах сдержаться, выдыхает Элайджа.
— Все, — подает голос стоящий в стороне незнакомец, и Майклсоны тут же замолкают, сосредотачивая на нем свое внимание, — и если вы не хотите, чтобы Регент активировала камень, нужно поспешить. Ритуал начнется в полночь. Я буду ждать вас у западного входа на кладбище Сент-Луис и проведу в тайное место.
Договорив, он пристально смотрит на Клауса, который коротко кивает, и ведьмак, делает то же самое в ответ, стремительно направляясь к выходу.
— А теперь может кто-нибудь объяснить мне, какого черта здесь происходит? — цедит Элайджа, щуря темные глаза, — и кто это был?
— Рассказ будет долгим, — склоняет голову Кол.
— До полуночи еще уйма времени, — невозмутимо произносит старший Майклсон, — Клаус?
— Пусть лучше он — глухо отзывается гибрид, пытаясь выровнять сбившееся от ярости дыхание, указывая на Кола, который делает шутливый реверанс и начинает говорить.
Элайджа слушает его, затаив дыхание. О том, как к ним утром явился ведьмак, который рассказал о планах его невесты. О том, что Давина украла камень, заменив его подделкой, которую в последствии похитила Кристина. О том, что Клер поймала всех трех ведьм, использовав чары поиска, и теперь планирует убить их, чтобы активировать артефакт.
Вот только Элайджу, кажется, интересует совсем другое и он не сводит пристального взгляда с Кола, когда тот наконец замолкает.
— Ты тоже не смог убить ее? — спрашивает он, и на миг лицо младшего брата застывает.
— Она лишь жертва, — после нескольких секунд молчания, отвечает Кол, качая головой, — к тому же… Виктория была и остается моей женой, не то чтобы это…
— Ты что же намереваешься вновь с ней сойтись? — не скрывая удивления, вмешивается в разговор Клаус.
— Думаю, нам не помешает союз с ведьмами, которые могут не только активировать артефакт, но и уничтожить его, — жмет плечами Кол, переводя взгляд на Элайджу, — спасем их и…
— … и они свернут нам шеи, — заканчивает гибрид.
— Если только твою, — смеется в ответ младший Майклсон, — у твоей Кристины… очень взрывной характер. Никого не напоминает?
— Она не моя! — почти кричит Клаус, окончательно приходя в ярость, — к тому же посмотрим, кто кому свернет шею. Конечно, после того, как будет уничтожен артефакт… Что думаешь, Элайджа?
Внимание Кола и Клауса переключается на старшего брата, которому в этот миг лишь чудом удается устоять на месте, сохраняя ледяное выражение лица.
— Думаю, что мы должны забрать у Давины камень. И ведьм. Во благо нашей семьи, разумеется.
========== Часть 30 ==========
Кристина медленно приходила в себя, чувствуя боль во всем теле, эпицентр которой был сосредоточен в ее запястьях, скованных стальными цепями, удерживающими затекшие руки ведьмы над головой. Девушка прикусила губу, едва сдерживая стон, и медленно открыла глаза.
Первое что она отыскала взглядом, были сидящие напротив нее Хелен и Тори, которые еще не успели отойти от морока Давины. Викторию была также закована цепями, самая младшая Уайт — связана толстой веревкой по рукам и ногам. По всей видимости, ведьмы не посчитали Хелен опасной противницей и ограничились обычными мерами предосторожности от побега, не используя антимагических оков. Крис осмотрела бледное лицо сестры, ее припухшие от слез глаза, и покачала головой, старясь побороть охватившую ее злость причиной которой был один совершенно определенный первородный вампир, посмевший причинить Хелен боль.
Сестра всегда была под ее опекой, и Кристина корила себя за каждый день, что позволяла ей пробыть в плену, успокаивая себя лишь тем, что существующая между ними связь прежде позволяла ей чувствовать боль младшей. Однако к ее удивлению, за все время, пока Хелен находилась у Первородных ничего подобного не было. Виной тому, мог быть сильнейший магический купол, прячущий от нее сестру, или же та и вправду не испытывала страданий.
Что же тогда было причиной слез ее маленького ангелочка?
В этот миг Тори слегка шевельнулась, медленно приподнимая веки, и Крис отвлеклась от своих мыслей, впиваясь в лицо рыжеволосой ведьмы обеспокоенным взглядом.
— Ты как? — прошептала брюнетка, не отрываясь от зеленых глаз Виктории, которые все еще были мутными после заклинаний их врагов.
— Немного кружится голова от магии этой суки, — выдохнула она, кривя алые губы, и Крис не смогла сдержать смешка.
Даже в оковах, на волоске от смерти их столетняя родственница не сдерживала эмоций по отношению к посягнувшей на ее мужа Давине. Впрочем, после того, как они подтвердили свой брак, Кристина не особенно удивлялась тому, что, по всей видимости, и у Тори, и у младшего Майклсона до сих пор были чувства друг к другу, ничем другим поведение рыжеволосой ведьмы, как и благородный поступок Первородного она объяснить не могла.
— А что с Хелен? — дрогнул голос Тори, когда она повернула голову, увидев, что белокурая ведьма, так и не пришедшая в себя, лежит рядом с ней, связанная по рукам и ногам.
— Она совсем обессилела, — с горечью отозвалась Крис, со злостью сжимая губы, — клянусь, как только я доберусь до чертова Элайджи Маклсона он пожалеет, что родился на свет!
— Для начала было бы неплохо выбраться отсюда, — хмыкнула Виктория, сузив глаза, — и это будет сложно сделать пока мы в цепях.
— Ничего, ангелочек, скоро придет в себя и тогда…
— Что-то я сомневаюсь, — неуверенно покачала головой Тори, перебивая Кристину, — в лесу она не могла создать простейшего заклинания. Как только ухитрилась сбежать…
Крис пожала плечами, хмуря брови, но прежде чем хоть одна из ведьм смогла выдвинуть свою версию, они услышали безжизненный голос Хелен.
— Я не сбежала.
На миг в темной комнате воцарилась полная тишина, после чего, Кристина, расширив глаза, впилась в сестру ошеломленным взглядом.
— Как же ты оказалась в лесу?
— Он отпустил меня, — тихо отозвалась Хелен, — Элайджа.
— Как?
— Почему?
— Зачем?
Ведьмы засыпали ее вопросами, не замечая, как голубые глаза наполняются слезами от воспоминаний о произошедшем, и лишь горький всхлип девушки, заставил их умолкнуть.
— Что он сделал с тобой, ангелочек? — требовательно проговорила Крис, сводя брови, на что Тори, удивленная ее грубоватым тоном, подняла на брюнетку осуждающий взгляд.
— Оставь ее в покое, — произнесла она, с жалостью глядя на опустившую глаза белокурую девушку, по щекам которой текли слезы, — сейчас не время и не место устраивать допрос!
— Он тебя пытал? — не унималась Кристина, не обращая никакого внимания на слова рыжеволосой ведьмы, — отвечай, Хелен!
Та лишь отрицательно покачала головой.
— Запер в подвале, морил голодом?
Ответ Хелен был все тем же.
— Он… — Крис прочистила горло, будто пытаясь подобрать слова, стараясь игнорировать откровенно осуждающий взгляд Тори, — он что, изнасиловал тебя?
После ее слов младшая сестра залилась слезами еще сильнее, и Кристина застыла, понимая, что попала в точку. Ее черные глаза заискрились от магии, которой не давали выхода сдерживающие ее силу цепи, и красивое лицо исказилось от гнева.
— Я убью его, — прошипела она, — сначала оторву его чертовы причиндалы, а потом…
Но не успела она озвучить свои угрозы полностью, Хелен подняла вверх лицо, которое отражало смесь боли и стыда.
— Он не делал этого, — едва слышно прошептала она, сжимая губы, — не насиловал меня. Я… я сама…
— Сама что? — осторожно спросила Тори, прикусывая губу.
— Сама позволила ему… все, — всхлипнула Хелен, — я думала… Я думала, он любит меня, а он… Он только хотел узнать, где вы спрятали камень, но потом…
Следующие слова девушки потонули в слезах, и не сводящие с нее ошеломленных взглядов ведьмы смогли разобрать лишь «использовал» и «выкинул». Хелен успокаивалась долго, и все это время в комнате царило гробовое молчание, нарушаемое лишь ее всхлипами.
— Вот ублюдок, — наконец выговорила Крис, с горечью смотрящая на сестру, от которой буквально исходили волны боли, — не плачь, ангелочек. Этот первородный мудак не стоит и единой твоей слезинки. А еще прикидывается благородным! Так и знала, что за этими фасадами дорогих костюмов прячется жалкая душонка! Клаус хотя бы…
— Вот только не говори, что будешь ставить в пример этого сумасшедшего гибрида, — расширила глаза Тори, неодобрительно качая головой, — да он прибил бы тебя, будь возможность!
Кристина ни миг замерла, прикусив губу, но затем, после секундного молчания, подняла свои черные глаза, скользнув быстрым взглядом с немного успокоившейся Хелен, которая прислушивалась к их разговору, на Тори.
— У него была возможность, — тихо произнесла брюнетка, и ее голос выражал странную смесь досады и вызова, — возможность и ритуальный кинжал. Но он не смог этого сделать.
— Он пощадил тебя? — выдохнула Хелен, расширяя голубые глаза.
— Да, — только и смогла ответить Крис, опуская взгляд, — уж не знаю почему.
Какое-то время ведьмы молчали, прежде чем на лице Кристины появилась хитрая улыбка.
— Но младший Майклсон пошел дальше, — проговорила она, стреляя в сторону Тори, лицо которой залилось румянцем быстрый взгляд, — он не просто пощадил Викторию, но еще и…
— Крис, замолчи! — взвилась та, но брюнетка, не обращая на нее внимания продолжила.
— Тори могла умереть, но Кол спас ее, — сказала она, глядя на Хелен, — похоже, не все Майклсоны такие козлы, хотя старший брат, безусловно, возьмет первенство в этой гонке мудаков. Не переживай, ангелочек, он еще пожалеет обо всем, что сделал, как только…
Но договорить она не успела. Дверь в подвал резко распахнулась, и ведьмы застыли в ожидании. На пороге, скрывшись в тени, стояла темная фигура, и миг спустя комнату наполнил знакомый голос:
— Привет, девочки.
========== Часть 31 ==========
Во благо семьи, разумеется.
Эти слова еще долго звучат в ушах Кола, пока братья обсуждают план по спасению камня и сестер Уайт из плена его невесты.
Все так смешалось, что Первородный не уверен, сколько правды в этих словах, а сколько лжи, но он точно знает, что предпринял бы попытку вызволить жену при любом раскладе. И дело даже не в камне, что так опасен для семьи, не в то, что Давина хочет погубить всех вампиров, не в переделе власти в Новом Орлеане на которую Колу попросту плевать.
Дело в ней. В Тори.
Ее горящие зеленые глаза, нежное, льнувшее к нему во время ритуала тело вновь и вновь встают перед вампиром, и он успокаивает себя, удивленный собственным благородством по отношению к ведьме, тем, что стоит освободить ее из плена хотя бы ради того, чтобы пережить это еще раз.
Конечно, Кол лукавит. Он и сам знает это. Но тому, кто всегда был непревзойденным мастером хитрости и вранья, очень трудно различить правду и ложь, особенно когда речь идет о признаниях самому себе.
Однако, не смотря на эти странные, необычные и немного пугающие выводы, к которым младший Майклсон приходит, сидя на диване в гостиной, что Клаус уже исходил вдоль и поперек под ледяным взглядом Элайджи, лицо которого кажется не выражает и единой эмоции, Кол чувствует, что на его губах медленно расцветает довольная улыбка.
Их ждет битва. А после он получит награду. И возможно не только он.
Гибрид слишком уж возбужден, то и дело переходя из одной крайности в другую, и все они касаются исключительно Кристины. Он, то планирует убить ее лично, все еще припоминая, как она обвела его вокруг пальца в библиотеке, то всерьез говорит о том, что она вполне могла бы стать Регентом, с ее-то магическим потенциалом и удивляется, как Давина вообще смогла пленить этот ураган в юбке. Такого поведения по отношению к женщине со стороны Клауса Кол не видел давно, а может и вообще никогда, если не считать его еще человеческое увлечение Татьей.
Наблюдать за ним почти забавно, но Кол ловит себя на том, что, не смотря на это, его взгляд то и дело возвращается к Элайдже, который выглядит слишком уж спокойным. Хладнокровия старшему брату не занимать, но сейчас что-то определенно не так. Кол не знает, что именно, но уверен, что на этот раз ледяная маска лишь прикрытие. Вот только от чего?
Впрочем, у него есть по этому поводу кое-какие идеи.
И все они сводятся к белокурой, похожей на ангелочка, ведьме, которую Элайджа, фанатично преданный семье, просто отпустил, наплевав на требования Клауса. Кол сомневается в том, что Хелен могла сразить его в битве или обмануть.
Элайджа, при всем видимом самообладании, опаснее их с Клаусом, вместе взятых, потому, что его действия сложнее всего предсказать. Вот только сейчас объяснение его поступка кажется лежит на самой поверхности, и Кол почти уверен в том, что и этот бесстрастный образчик сдержанности пал жертвой обаяния сестер Уайт, подобно ему и Клаусу.
За размышлениями, Первородный не замечает, как на город опускаются сумерки, и Клаус, пребывающий в этот момент в крайне степени возбуждения, в ожидании хорошей драки, которой у них не было очень давно, тянет его за рукав, улыбаясь так сладко, что она его щеках появляются милые ямочки.
— Пора, брат.
Кол кивает, поднимается на ноги и на миг переводит взгляд на Элайджу, похожего сейчас на замершего для нападения хищника, и искренне не завидует ведьмам, что могут встретиться на его пути.
Дерек не обманывает их, и братья еще издалека замечают его, стоящего у западных ворот с нетерпеливым выражением лица. В этот миг Кол думает о том, что мотивы ведьмака слишком уж туманны, и стоило бы больше разузнать о нем, прежде чем вмешиваться в эту авантюру, но в следующую секунду все отходит на второй план, потому что Дерек говорит: