Постепенно парень приноровился к новой жизни. Узнал расписание всех дешевых общественных бань и адреса прачечных, нашел несколько столовых, где кормили вполне сносно и почти по-домашнему и уже начал присматривать себе комнату — после двух недель работы выплатили аванс, так что можно было попытаться снять что-нибудь недорогое.
Встреча с Олби стала неожиданностью для обоих: Иори принес газеты в модный бутик, разместил их на стойке около входа, еще раз пересчитал на всякий случай и подошел к продавцу-консультанту за подписью. И именно в тот момент, когда молоденькая изумрудная бета хмурила лобик и ставила завитушку в бланке, из примерочной выполз Олби с несколькими вешалками в руках. Они увидели друг друга одновременно, на лице альбиноса появилась неприятная усмешка, а Ри с трудом подавил желание бросить все нахрен и сбежать.
Конечно, юноша не двинулся с места: надо было забрать бланк и тележку с газетами. Почти вырвав из рук беты бумаги, парень подхватил тележку, чудом ее не перевернув, скатился со ступенек и поспешил дальше по маршруту, надеясь, что для Олби покупки окажутся гораздо важнее преследования тощего альфы.
Как показали последующие минуты — совершенно напрасно. Альбинос вылетел следом практически незамедлительно, Иори порадовался, что улица была одной из центральных, очень оживленной и потому, по идее, разъяренный змеелюд ничего ему не сделает. Наверное. Скрыться с мешающейся тележкой было нереально, смешаться с толпой не позволяла слишком маленькая фора, Ио решил не смешить честной народ попыткой бегства с нелепой тележкой и остановился, поджидая преследователя.
— Ты! — было первое и единственное, что произнес альбинос, после этого он надолго замолк, со злостью буравя Иори взглядом, и наконец последнему это надоело.
— Слушай, мне вообще-то работать надо. Что-нибудь еще сказать хочешь, или я пополз?
— Я те счас поползу! — угрожающе прошипел Олби, схватил вздрогнувшего парня за руку, почти насильно отобрал поклажу и потянул в сторону ближайшей забегаловки.
Иори, беспокоясь за целостность своей конечности, послушно пополз за омегой.
Жральня, в которую затащил юношу альбинос, была небольшой, полутемной, в ней сильно пахло травами, а с витрины призывно белели конопушки. Очень аппетитные, но цены… они парню сразу не понравились. Он уже собрался подать голос, однако Олби, ничего не спросив, быстро заказал два напитка, ткнул пальцем в едушку, забрал поднос и затолкал Иори в самый темный угол. Там сунул поднос Ио, разместил свои кольца так, чтобы парень не мог мимо него протиснуться и пристально уставился на юношу.
Альфа занервничал. Олби молчал и прожигал его взглядом. Есть в таких условиях было совершенно невозможно, да к тому же, Иори наконец-то учуял запах, исходящий от альбиноса — призывный аромат самки. Парню стало очень неуютно: он был слишком молод, чтобы спокойно отнестись к искушающему запаху. Еще минут десять — и приятное возбуждение обернется лишающей разума похотью. Ему будет абсолютно все равно, куда идти и с кем, лишь бы утолить страсть. Кажется, именно этого и ждет Олби.
— Ты пахнешь самкой, — констатировал Иори недовольно.
— Я в курсе. Для тебя — что угодно! — гадко усмехнулся Олби, Ри поймал себя на том, что нервно свивает хвост в кольца, двигаясь все быстрее и быстрее.
Вообще-то омега ему нравился. Под гладкой блестящей чешуей перекатывались мышцы, красные глаза выглядели очень необычно и явная заинтересованность в нем, плохоньком слабеньком альфе, весьма льстила. Но методы ухаживания, если это можно так назвать, не устраивали совершенно.
Еще несколько минут протекли в напряженном разглядывании друг друга, Ри злился все сильнее, и через некоторое время с удивлением понял, что злость почти вытеснила вожделение. И Олби тоже это почувствовал.
— Значит, ты из этих «ни полшишки в жопу!», да? — с досадой произнес он.
— Нет, из тех, кто не терпит, когда его приковывают. Я прекрасно осознаю, что у меня экстерьерчик подкачал, а ты — очень привлекательная омега, но это не значит, что тебе позволено изгаляться надо мной, как душенька пожелает!
— Ладно, хорошо, признаю — с наручниками я погорячился… а сейчас-то что не так? — огорченно вопросил змеелюд и запихал себе в рот конопушку.
Целиком. Альфа завороженно проследил за тем, как достаточно большой кусок протолкнулся внутрь и отметил про себя, что Олби, видимо, относится к тем видам змеелюдей, которые не утратили уникальной конструкции челюсти, позволяющей заглатывать практически все, что угодно. Говорили, что при желании такой змей даже в состоянии поглотить и переварить менее крупного собрата, впрочем, в эдакие небылицы Иори не верилось. Хотя в желтых газетенках регулярно появлялись соответствующие статьи… Олби сверлил Ри взглядом, и тот, вынырнув из своих мыслей, ответил:
— За исключением того, что ты специально морочишь голову запахом, просто поджидая, когда мне снесет крышу? — юноша отщипнул от оставшегося куска и запил травяным настоем.
— Это само… — проворчал омега, отводя глаза, у Иори забухало в груди: «само» может быть только в том случае, если альфа омеге действительно нравится, отвергнуть альбиноса в таком случае будет верхом глупости.
Его раздвоенный язык высунулся наружу, улавливая малейшие нюансы запаха Олби, альфу мелко затрясло, когда аромат омеги усилился в ответ на его заинтересованность.
— Может… пойдем ко мне, а? — нерешительно предложил белый змеелюд, и Ри не нашел в себе сил отказать.
«Ну, в конце концов, если он опять попытается удержать меня силой… вывернусь как-нибудь!» — успокоил сам себя парень.
Олби притер его к стене, сразу как за ними захлопнулась дверь. Прижал руки, навалился всем телом, переплел кончики хвостов, запах усилился настолько, что у Иори закружилась голова, член встал, а зрение помутилось. У змеелюдов так иногда случалось от переизбытка эмоций. Несколько минут они яростно целовались, пропихивая раздвоенные языки как можно дальше в рот друг друга. Ио улучил момент, когда Олби слишком увлекся изучением глубин его глотки и, использовав стену, оттолкнулся, роняя альбиноса на пол коридора. Змей зарычал, чуть не откусил партнеру язык, взметнул вверх белые кольца, пытаясь вывернуться, закрутился, но Иори обвился вокруг омеги всем телом, медленно, но верно продвигаясь к цели. Юноша чувствовал влекущий аромат самки, разум помутился, и только одно желание билось в голове метрономом: добраться до манящего отверстия, ввинтиться в глубину, слиться с прекрасной омегой.
Кажется, Олби эта идея не слишком понравилась, он вырывался, но, опасаясь повредить более мелкого альфу, вынужден был сдерживать свою силу. Конечно, если бы Иори был неприятен альбиносу, достаточно было бы приложить люда пару раз об стенку, или пол, или вонзить в плоть ядовитые клыки. Однако омега мечтал об этом альфе уже много дней и ни за что не позволил бы себе повредить хрупкому красавчику. Противостояние ожидаемо завершилось «победой» Иори, просто потому, что Олби устал выворачиваться, кроме того, его грела надежда, что после того, как альфа получит желаемое, удастся ему присунуть. Следующие несколько часов оказались весьма… интенсивными. Мелкий альфа, дорвавшийся, наконец, до омежьей плоти оказался на диво выносливым. К концу марафона Олби просто позорно уснул, оставив планы по завоеванию альфы на завтра.
Первое, что увидел Олби поутру, это ускользающий хвост. Взревев, подобно реактивному самолету, омега кинулся за коварным самцом, столь подло уползающим, пока он спит.
— А ну, стой! Куда!?
— Мы тележку забыли! — совершенно спокойно произнес Ри. — А еще у тебя, кроме подозрительных банок с белковой дрянью для качков, ничего нет пожрать.
Вид у альфы был укоризненный. И даже немного обвиняющий.
— Я тебя что — еще и кормить должен? — от подобной наглости Олби застыл на месте, только хвост нервно шебуршал по полу.
— Нет, ну что ты, я, конечно же, всегда ношу еду с собой! — ехидно ответил альфа, Олби уже открыл рот для гневной отповеди, как вдруг почувствовал, что что-то не так. Очень сильно не так.
— Ах ты гадина! Ты что натворил? Ты меня вчера запечатал? — взвыл омега не своим голосом, вертясь вокруг своей оси и ощупывая интимные места.
— Э… я не помню… — Иори разом растерял всю свою уверенность.
Вчера во время соития — первого соития за всю его жизнь, не считая акта альфаложества, но это ведь совсем другое — ему было настолько хорошо, что мыслительная деятельность прекратилась практически полностью. Конечно, запечатать омегу без его согласия было не самой лучшей идеей, но должен же был альбинос понимать, что требовать какого-либо контроля над инстинктами в первый раз просто глупо!
Олби, наконец, нащупал все, что нужно. Отверстие оказалось наглухо запечатано(2). Тихонько подвывая от злости, он метнулся к аптечке. Там хранились некоторые средства, призванные помочь в подобной ситуации, змей схватил баллончик со спреем, с ужасом думая о том, что оплодотворение уже могло произойти… кажется, есть какие-то таблетки для мини-аборта… но этих препаратов он у себя не хранил — не для чего — значит, надо сползать в аптеку…
— Не смей!
Олби поднял голову и уперся взглядом в весьма решительно настроенного любовника.
— Воспользуешься этой гадостью — и я больше к тебе и близко не подползу!
— Ты охренел, да? — прошипел Олби, скалясь, но кинуться не решился, все-таки альфа ему очень нравился. — Что мы будем делать с яйцами?
— Как что? У тебя какой вид? Яйцеживородящий?
— Яйцекладущий! — прошипел Олби. — Я не собираюсь возиться с сопляками! Я работаю, неплохо зарабатываю и не собираюсь бросать все из-за глупого весеннего залета! Я, между прочим…
— А мне плевать! Не хочешь от меня яиц, значит и меня рядом не будет! Пустоцвет!
Выяснение отношений перешло на повышенные тона, когда собеседники орут, но вряд ли слышат друг друга…
— Зато я, в отличие от некоторых, не нищеброд! — выкрикнул омега, зверея.
— Да и пошел ты нахрен! Иди ищи себе такого же яйцененавистника! — Иори с удовольствием хлопнул дверью так, что чуть не вынес коробку.
Олби, тихо матерясь, сделал несколько кругов по опустевшей квартире, со злости стукнул рукой по стене. К несчастью, именно в ней находился злосчастный баллончик, позволяющий растворить пробку альфы. Неслабый удар сплющил тонкий металл, во все стороны брызнула пена, и, уже орущий в голос, Олби еще минут двадцать оттирал резко пахнущую жидкость со стен.
Когда омега дополз наконец до аптеки, фармацевт, сочувственно блестя очками, сообщила ему, что все растворители действуют не позднее двенадцати часов после полового акта. Олби кисло признался, что прошло гораздо больше.
Таблеточки, как оказалось, можно принимать, только если нет пробки. Итого, единственным вариантом для Олби становился аборт. Чертыхаясь и поминая неласковым словом ебливых альф, альбинос пополз на работу.
Вечером вместо того, чтобы зависнуть в каком-нибудь баре или клубе, Олби шерстил интернет на предмет абортариев и абортов. Где, когда, почем… Весь день его преследовало отвратительное настроение: коллеги заметили изменения в запахе, недвусмысленно сообщающие об успешном оплодотворении, и, зная об ориентации альбиноса, недоуменно на него косились. Это надо же было так влипнуть! Хотя, родители, наверное, обрадовались бы… Да и змейки от Иори, с его необычной — бирюзовой — окраской, были бы интересные… В час ночи Олби понял, что вот уже несколько часов сосредоточенно просматривает сайты про беременность и кладку и уже успел выбрать три наиболее подходящих варианта ареалов для малышей: недалеко от дома и не очень дорого… С раздражением захлопнув крышку монитора, пообещал себе завтра же отправиться в ближайший медцентр и произвести чистку.
Но назавтра ничего не вышло: на работе его завалили заданиями, даже на перерыв вырваться не удалось… Вечером Олби поклялся себе страшной клятвой послать всех нахер, выделить время и хотя бы записаться… Пришлось утешать себя тем, что «мое слово! Сам дал, сам вернул!», потому как вечером прямо к порогу офиса приволокся Иори, всучил обалдевшему Олби авоську с фруктами и витаминками для яйценосящих и… У обоих опять что-то случилось с крышей: Олби снова начал пахнуть, хоть врачи по всем каналам рассказывают, что так не бывает, а Ри совершенно потерял голову от вожделения.
Наглухо закрытый яйцеклад немного остудил их пыл, но Олби быстро пришел в себя и поспешил воспользоваться ситуацией, оприходовав несколько растерявшегося альфу.
Утром жизнь казалась вполне сносной штукой. Конечно, мерзкий альфа все испортил: завел разговор о кладке. Олби вновь, уже спокойнее, изложил свою позицию.
— Ну, ты мог бы хотя бы попытаться прислушаться к моему мнению! — упрямо сказал Иори.
Олби оскалился, что, впрочем, не произвело на нахала ни малейшего впечатления, и раздраженно произнес:
— Я не могу себе позволить отпуска по уходу. Хочешь яйца? Хер с тобой, но тогда и сидеть с ними будешь сам!
— Отлично, — альфа был совершенно спокоен, — заключим партнерское соглашение?
— Договорились! — прошипел омега, досадуя на то, что ему достался невероятно упертый консерватор. — Но, чур – кладку только одну! У меня, между прочим, ни у кого из родни меньше десяти не появлялось!
— Хорошо… Здорово, значит, у тебя много родни? — чему-то обрадовался альфа.
— Слишком много! — процедил омега, припоминая вредных сестриц и мерзко-самодовольных братьев-омег, только и говорящих, что о своих змеенышах.
Сестры регулярно интересовались, когда же Олби притащит своего партнера: «Ну, хоть и из этих… Но он же должен быть? Где он? Почему прячешь?» Братья глядели на Олби с показным сочувствием и тщательно припрятанным превосходством, пополам с брезгливой жалостью. «Так и останется бобылем! Ни партнера нормального, ни деток… разве на ЭТИХ можно положиться? Вот случится беда (не дай Солнце, конечно!), так никто и стакана воды ему не подаст!»
Олби тихонько скрипел зубами, слух у него был хороший. Спорить с крепколобой родней было бесполезно. Пару раз он, конечно, заявлял, что нахрен ему рожать только для того, чтобы подали стакан, есть же сиделки! Ему улыбнулись, как любимому, но душевнобольному чаду, ненатурально покивали, неубедительно согласились и… разговоры продолжились. Теперь уже шепотом и за спиной. Но обязательно так, чтобы объект обсуждения их услышал.
Альбинос повел себя единственно возможным в подобной ситуации способом: делал вид, что не слышит, а при каждой удобной возможности едко высмеивал «правильных» сестер и братьев, сцеживая таким образом накопившуюся бессильную злость.