Празднества растянулись на несколько дней, ибо Матс прибыл не просто так — ему был нужен особенный человек для племени: тот, чье семя плодородно (10). Йерк отдал ему одного из своих мужчин, и Матс щедро одарил за это племя.
— Слушай, а этот-то чего радуется? — тихо спросил Пал у Дагера, тыкая пальцем в широко улыбающегося мужчину. — В чужое племя ведь уходит!
— Так это ж Тико! А… ты ведь не знаешь, все время забываю, что ты не отсюда. Он лентяй и лоботряс, каких еще поискать. Но баб любит! Страсть как! Это ж для него мечта начинается, а не жизнь. Матс живет далече, у них там хворь лютая ходит, многие ждут помощника, который принесет счастье к их очагу. А у нас все почитай сами могут дитев завести. Даже и дома для помощника-то нет! Так что Тико повезло — будет теперь жить, не тужить.
На этом же празднике всклокоченный Ноак перед всей деревней невероятно громким противным голосом поприветствовал Пала и уверил, бросая на пришлого хранителя злобные взгляды, что будет рад, если иноплеменник применит свои знания в его деревне. Палу показалось, что уши мрачного парня были слишком красными и даже немного… измятыми? Наверное, тощий мальчишка начнет его ненавидеть еще более люто… Палу была неприятна эта мысль — он предпочитал быть со всеми в мире, а тут — не получалось.
Зато теперь Пал мог с чистой совестью пользовать людей своими зельями и принимать плату — местный хранитель позволил.
Йерк пришел к Палу через пару дней, к этому моменту хранитель уже составил примерный список из десяти кандидатур. Вождь помог Палу окончательно определиться, кого-то отсоветовав, а кого-то порекомендовав, а вечером к Палу в дом уже стучались мальчишки, держащие подмышками свои пожитки.
***
— Вроде удачно получилось, — произнес Йерк передавая блюдо с лепешками Лудде.
На деревню опустился вечер, делегация того наконец отбыла в сторону дома, можно было немного расслабиться. С помощниками тоже разобрались. Родители с удовольствием отдали детей обучаться приготовлению зелий, ведь это значит, что семья всегда будет иметь все необходимые притирки и мази, Йерк не сомневался: каждый из парней получил строгий наказ — слушать хранителя внимательно.
Теперь Йерк наслаждался спокойным отдыхом. Напротив него развалился Лудде, на его губах играла легкая улыбка, а взгляд был таким же, как тогда, после боя — нежным, лучащимся. Йерк грелся под ним, как ящерица на солнце. Вождя все еще немного смущало это отношение: и то, как спокойно Лудде воспринимал его вспышки, и то, как бесстрашно совался под горячую руку, не сомневаясь, что Йерк не причинит ему вреда, и то, как собственнически обнимал ночами. А ведь еще были горящие вожделением глаза, наглые, уверенные прикосновения, страстные поцелуи… Как отдашь такое сокровище обратно сморчку-Госте? Ну уж нет! Йерк решил — Лудде должен остаться с ним. А посох… ну, свой можно передать. Пусть только попробует кто-нибудь вякнуть! Но это все потом. Госта еще много сезонов будет крепко сжимать свой посох. Во всяком случае, Йерк на это надеялся. Сейчас же надо просто жить, наслаждаясь неожиданным счастьем.
Лудде угукнул в ответ на реплику Йерка и целиком запихал себе в рот лепешку — теперь долго будет сидеть и пережевывать. Йерк усмехнулся, глядя на усиленно работающего челюстями Лудде и отщипнул себе маленький кусочек — так удобнее.
— Все-таки Ноак меня беспокоит, — продолжил вождь. — Слышал, как он на меня орал, когда я про разрешение для Пала заговорил? Раньше никогда голоса не повышал… и чего завелся? Главное, такую ерунду нес… совсем разум потерял…
— Просто он его не любит! — не слишком внятно прошамкал Лудде, пережевывающий уже вторую лепешку.
В этот момент дверь в дом вождя распахнулась и внутрь буквально ворвался Дагер:
— Йерк, твой ненормальный брат только что при всем народе поцеловал Пала! Прибежал, начал орать, а потом… я ничего не успел сделать!
— Рыжики-пыжики!
Йерк вскочил, подхватил посох — символ власти вождя, он ему понадобится, возможно, для того, чтобы забить насмерть Ноака, и поспешил за Дагером — решать возникшую проблему.
— Или любит слишком сильно… — пробормотал себе под нос Лудде, взял с блюда последнюю лепешку, сделал пару глотков из бутыли и только потом последовал за мужем.
В племени саамов был один довольно-таки странный обычай: если кто-то, хотя бы и силой, вырвет у приглянувшейся красавицы поцелуй — свадьба неизбежна. Хочет того дама или нет, но замуж она выйдет. Насколько знал Лудде, сейчас в деревне была всего одна созданная таким образом пара, да и те поженились столь давно, что помнят Йерка сопливым малышом. К слову — мужчина прибег к столь радикальному способу лишь от того, что был беден, а отец невесты уперся и не желал назначить чуть меньшую лоболу, пришлось идти на отчаянные меры.
Об однополых «поцелуйных» браках Лудде не слышал.
— Я сейчас тебя! — раздался вопль Йерка и Лудде, запихав в рот очередную лепешку, припустил бегом, чтобы успеть спасти тощего брата вождя от заслуженной расправы.
То, что это именно Ноак разозлил Йерка, Лудде не сомневался. Но его помощь почти не понадобилась — на защиту хранителя саамов встал, как ни странно… Пал. Он прикрыл тяжело дышащего Ноака собственным телом и что-то тихо втолковывал Йерку.
— Я не против, но разве он не слишком мал? — расслышал подошедший Лудде.
— Мал не мал, а отвечать за свои действия ему теперь придется! — проворчал Йерк сквозь зубы. — И вообще-то он уже прошел обряд. Он мужчина. Ты лучше скажи, как мне теперь быть-то? Я обещал Госте вернуть тебя как можно скорее. И как теперь?
— Ну, «женой» мальчишки я не буду. Он отправится со мной в племя, только и всего. На лоболу можешь не рассчитывать.
— Что? — взвыл Ноак из-за Паловой спины, тот досадливо цыкнул и повернулся к зло сверкающему глазами парнишке:
— Стой молча, а то отдам тебя Йерку, пусть с тобой по-братски разбирается!
— Ноак! — угрожающе прорычал вождь, поудобнее перехватывая посох, и парнишка ойкнув шмыгнул за спину Палу, откуда он так неосмотрительно высунулся. — Вот и сиди там! Паразит! Натворил дел, словно дите малое, теперь прячется за других. А нам с твоим будущим мужем теперь расхлебывать!
— Я не хочу быть «женой»! — выкрикнул Ноак.
Лудде показалось, что голос парня какой-то придушенный, он отошел немного в сторону, изменяя угол обзора — ну, так и есть! Ноак вцепился в Пала и прижался к его спине, уткнув лицо в одежду. Лудде покачал головой — действительно, как ребенок.
— Если не хотел, не надо было целовать, — ответил Пал, — мы одного пола. Чаще всего «женой» становится тот, кто младше, то есть — ты.
— Я хранитель! — упрямо возразил Ноак.
— Я тоже.
Возразить на это Ноаку было нечего, но он нашел способ выразить свое неудовольствие.
— Ай! Не кусайся! Йерк, он меня укусил в спину! — Пал посмотрел на вождя со смесью обиды и удивления.
— Оххх… — вздохнул Йерк. — Ладно, хватит развлекать людей! Вон, уже все племя собралось, смеются… Пойдемте-ка ко мне и обсудим праздник. Еще один. Сколько можно?
(9) Дагер — день
(10) Прочитала в интеренетах, что есть такая штука в Африке. Многие мужчины из-за болезней и антисанитарии становятся бесплодными, а детей надо много, т.к. они — гарантия благоденствия в старости. И вот. Живет, значит в племени такой осеменитель, единственная забота которого заводить детей в чужих семьях.
========== -4- ==========
Праздник пришлось немного отложить. Во-первых, потому что людям необходимо было переделать подкопившиеся дела, а во-вторых — чтобы дождаться Госту, который наверняка захочет присутствовать при свадьбе младшего сына.
В ожидании этого «счастливого» дня Пал преспокойно занимался своими делами. Ноак после того, как все было обговорено, скрылся где-то в лесу и… ну, Пал надеялся, что этот недо-хранитель занялся, наконец, делом.
Сначала отсутствие мелкого несчастья не волновало Пала. Даже радовало. Прежде чем разговаривать с человеком, связанным с ним на всю жизнь, Пал хотел сначала обдумать сложившееся положение, чтобы не рубить сгоряча.
Он чувствовал досаду. Да, Пал был старше недавно вышедшего из детства Ноака, но в ближайшие годы обзаведение семьей не входило в его планы. И вообще, когда он думал о семье, то представлял себе какую-нибудь деловитую женщину, которая возьмет на себя часть забот и принесет ему нескольких малышей для утешения в старости. Придется, наверное, брать вторую жену. Нужны же им дети!
Иногда, правда, он ловил себя на мысли, что мужчины значительно привлекательнее. И тогда в голову приходил образ высокого, сильного, доброго… защитника. Этот человек, мужчина из его фантазии, не имел лица. Черты его были размыты: Пал не был уверен какого цвета у него глаза и большие ли руки, но он точно знал, что хочет видеть рядом с собой мужа, который будет несколько старше по возрасту. Умнее. Будет снисходителен к его многочисленным слабостям.
Ноак… невысокий, тощий, шумный и язвительный. Паренек никак не вписывался в представления Пала о спутнике жизни. Пал знал, что и сам по складу характера не сахар. Да еще эти приступы…
Пал вздыхал, растирая коренья, — будущее виделось ему безрадостным.
А потом Пал забеспокоился — уже второй день идет, а Ноак к нему носа не кажет. Не ругается, не язвит, не достает уничижительными комментариями. Куда он подевался вообще? Паренек еще достаточно юн для того, чтобы сотворить что-нибудь безумное и непоправимое… ну, кроме того, что он УЖЕ сотворил…
Вечером Пал, движимый тревогой, отправился на поиски «невесты». Дагер молчаливо шел рядом. Ноак нашелся на самой окраине деревни, возле курительного дома. Он был всклокочен, под глазами залегли темные тени, а во взгляде была и злость, и секундная радость от встречи, и тяжелое отчаяние и непонятная ярость, направленная на Дагера. Палу внезапно стало жаль глупого мальчишку. Интересно, что толкнуло его на этот идиотский поцелуй? В любом случае — заметно, что теперь он переживает. Возможно даже жалеет. Вот только изменить ничего нельзя.
— Будь весел, Ноак, — мягко произнес хранитель. — Скоро уже ночь, не хочешь принять пищу вместе со мной?
— Чего это? — взгляд Ноака заметался в смятении. — А-а-а… я уже ел!
Пал готов был спорить, что это — наглая ложь, но не стал возражать. Вместо этого он постарался улыбнуться как можно ласковее:
— Это же просто предлог, пойдем, проведем вместе вечер, поговорим.
С этими словами Пал протянул руку и, решительно взяв Ноака за ладонь, потянул за собой. Парень так растерялся, что открыл рот и послушно последовал за Палом.
Усаженный на самую мягкую подушку, Ноак безропотно принял из рук Пала лепешку и узкую бутыль с настойкой. Настойка была особая — Пал готовил ее по собственному рецепту, Ноак должен был почувствовать запах трав. Нормальный человек насторожился бы — хранители иногда чудили. Случалось, те, кто с ними ели за одним столом, внезапно заболевали и либо достаточно долго мучились перед тем как выздоравливали, либо не выздоравливали вовсе. Пал уже приготовился отвечать на возможные вопросы, но парень молча глотнул и закусил лепешкой.
Пал удивленно следил за уминающим угощение Ноаком. Судя по всему, он ощущал себя неловко: не смотрел в глаза, все время молчал.
Возможно, это было из-за того, что вместе с ними ели помощники Пала и Дагер, который продолжал ночевать в доме хранителя, выполняя поручение вождя. Мальчишки переговаривались вполголоса, их глаза блестели от любопытства. Они то и дело поглядывали на Ноака и тихо хихикали, не решаясь смеяться в голос — все уже знали, что Пал не переносит громких звуков. От шума у него моментально начинала болеть голова, а потому тех, кто гомонит, ждала самая тяжелая работа.
Поев, парни поднялись и начали убирать после себя. Ноак все возился с единственной лепешкой, Дагер невозмутимо жевал четвертую, закусывая тонкими полосками вяленого мяса — ему нужно много есть, чтобы были силы; Пал зорко следил за парнями — стоит отвернуться сразу начнут халтурить и баловаться.
— Пойдем, — Пал потянул Ноака в сторону своей комнаты.
Его спальня была отделена от общей комнаты коридором и большим помещением, которое Пал приспособил для хранения уже готовых настоек и мазей из тех, что не портятся от жары. Для более капризных зелий придется рыть глубокий подпол, в котором будет значительно прохладнее, чем наверху. Но этим он займется позже. А пока на тянущихся вдоль стен полках начали появляться стройные ряды горшочков, узких сосудов и маленьких склянок. Пока что полки были заполнены едва ли на одну пятую, но пройдет время и для того, чтобы пройти придется лавировать между бочками, ларями и стоящими прямо на полу бутылями.
Необыкновенно тихий Ноак молча следовал за Палом. Он послушно сел на постель и вяло поинтересовался:
— Чем ты меня опоил? Траванул, что ли? Голова кружится…
— Это зелье правды.
— Врешь, — хмыкнул Ноак, — зелье правды оранжевое!
— Нет, это другое. То просто определяет врет человек или нет. А мое развязывает язык.
— Нда? Кажется, что-то пошло не так. Я ничего такого не ощущаю. Перемудрил ты!
Пал внимательно всмотрелся в расширенные зрачки, пригладил растрепанные волосы Ноака, отметил, что тот никак на это не прореагировал, руки парня расслабленно лежали на коленях, и удовлетворенно кивнул — все работало как надо.
— Отчего не заходишь? Я ждал, ждал, заволновался, пришлось тебя искать, — мягко спросил он, Ноак фыркнул.
— Врешь. Тебе все равно, есть я или нет. Всегда весь в себе. А на меня ноль внимания.
Интересно. В заторможенном голосе Ноака звучала горечь, и Пал продолжил расспросы, стремясь докопаться до сути: зачем Ноак все это затеял.
— Ну, теперь мы с тобой связаны, так что внимание обеспечено. Ты рад?
— Да, наверное… — не очень уверенно протянул Ноак. — И ты перестанешь спать с Дагером?
— Дагер здесь не спит. Он ночует вместе с моими помощниками, и я не собираюсь его выгонять…
— Я имею в виду — перестанешь с ним сношаться! — прошипел Ноак.
— О! — Пал даже несколько опешил. — Я и не… Он просто… защищает меня. Ну, мало ли что. Не сношаюсь я с Дагером, что за глупости! Ты еще скажи, что я с мальчишками сношаюсь! Что? Ты так и думаешь? Мы работаем, понимаешь, ты? Есть люди, не помешанные на… сношениях!
— Ясно. Значит, в тот раз я зря… — пробормотал Ноак, стушевавшись.
— Погоди, ты что — ревнуешь? — озарило Пала. — Потому и привел мне тех парней? Страхолюдных? Чтобы я уж точно с ними не… спал?