— Что вы… Да как вы смеете! — завопил так, будто она принялась разбирать его замок по камушку. — Кто вам разрешал?
— Оу, простите, — поставила боязливым жестом посуду на стол девушка. — Я хотела сделать вам… отблагодарить. Думала…
— Опять вы думаете! — всплеснул руками Генрих. — И это после всего того, что с вами сделал этот процесс! Куда он вас привёл! — обвёл он помещение жестом, будто гостья попала не к нему в замок, а в дом терпимости.
— Извините, — выключила она конфорку под плитой. — Чай я могу допить? — вытянулась в струнку.
Хозяин строго оглядел её с ног до головы.
— Можете. Но только у меня на глазах, в холле. Следуйте за мной, — и, развернувшись на пятках, направился к лестнице.
Мальгауден шел и вспоминал весь уходящий год. Где же он успел так нагрешить, что его наказали незваной гостьей в сочельник? Старушек, вроде бы, не давил, да и вообще никого не давил, щенков живьём не варил, врал в меру, кушал тоже, девушек не бросал, потому что не заводил отношений, маме звонил регулярно.
«Где? Где прокол? Где я лоханулся? Да ещё и так! — оглянулся на следовавшую за ним незнакомку с парующей кружкой чая в руках. Тут ему вспомнилось, что ещё не спросил её имени, но он сразу же отбросил эту мысль. — На кой? Может ещё день рождения узнать? Перетопчется».
А гостья действительно остановилась в нерешительности на пороге холла и стала переминаться с ноги на ногу.
— Эм… — шагнула она в комнату, — а как ваше имя? Если не секрет, конечно.
Генрих поморщился.
— Моё имя слишком известно в некоторых кругах. — Он потянулся за кочергой и поправил дрова в камине. — Впрочем, — вернул инструмент на место у стены и опять откинулся на спинку кресла, — вряд ли вы туда вхожи. — Повернул голову и посмотрел на ноги незнакомки в тапочках, валявшихся в комнате для гостей.
— А как вас зовут ваши друзья?
— Меня не зовут. Я сам прихожу.
Девушка прихлебнула горячий напиток и обвела взглядом помещение. Немного удивилась, увидев на камине, вместо традиционных часов в стиле барокко, стеклянную колбу «восьмёркой» с мельчайшим песком внутри и на подставке из грубого дерева. Рядом стоял массивный фонарик. Скорее всего, подводный. Подойти поближе и рассмотреть не получалось — пусть к огню загораживала троица: слева хозяин в своём кресле, справа металлически
й кот из нержавеющих пластин напоминающих не то чешую, не то кольчугу, а между ними, словно человек с золотого сечения Микеланджело с распростёртыми руками и ногами, сушился огромный раскрытый трикотажный чёрный зонт-трость.
— Какой у вас интересный питомец, — заметила отполированную спинку кота девушка. Видимо, животное регулярно поглаживали по этому месту. — Вы, наверное, его очень любите. А как зовут его?
Генриху захотелось спрятать кота за пазуху, но он всё-таки ответил:
— Беатриче.
— Вот как? Это кошечка?
— Да. Под хвостом пусто, поэтому кошечка, — мужчина сделал вид, что такой операции, как кастрация, в его мире просто не существует.
— Как интересно. А у нас с дедушкой тоже живёт кот. Его зовут…
— Послушайте, миссис…
— Мисс.
— Что?
— Мисс Флейминг.
«Хм… Мда, похожа», — вспомнил Мальгауден фламинго.
— Послушайте, мисс… идите к себе в комнату. Пожалуйста. Если вы сейчас же не оставите меня в покое, я за руку отведу вас спать и лягу вместе с вами.
Девушка слегка задохнулась от столь неожиданных планов хозяина, а от неудобства ситуации чуть не выронила чашку.
— Счастливого Рождества, — очень вежливым тоном попрощалась она и, развернувшись, неслышно вышла.
— Угу.
* * *
Проснулся Генрих как обычно. В шесть.
Было ещё темно.
Мужчина вспомнил, что сегодня Рождество, а значит, у него масса дел. Начались загруженные деньки — в одном его клубе под названием «Thermos» назначена вечеринка компании социологических исследований, а главный зал второго клуба «System» на свой день рождения заказал один банковский клерк — короче, забот невпроворот.
Мистер Мальгауден прошел в ванную, побрился, затем сварил себе кофе на кухне, старательно обходя результаты труда вчерашней гостьи.
«Ничего, послезавтра приедет мистер Стюарт и всё выкинет», — окинул брезгливым взглядом застывшие и подсохшие оладьи.
Кстати, только увидев их, он вспомнил, что в замке не один.
Разбавляя в воздухе аромат кофе запахом туалетной воды после бритья, проследовал через холл в спальню, где в довольно быстром темпе оделся. Когда направился к комнате для гостей, предвкушая, как сейчас разбудит постоялицу таким же «Бах! Бах!», каким вчера она нарушила гомеостаз единства замка и хозяина, по пути наткнулся взглядом на нечто незнакомое под ёлкой. «Дерево», кстати, сегодня не горело огнями — его он выключил перед сном — и выглядело как-то по-другому.
Может, поэтому Генрих до сих пор не заметил этой красивой красочной коробки на полу у самого ствола. Сюрприз смахивал на подарок, но почему-то не упакованный в положенную бумагу и не перевязанный предусмотренным цветочком.
Долго не раздумывая, Мальгауден подошел, поднял находку и взвесил на руках.
«Хм, увесисто. Тринитротолуол?» — поднёс к уху и прислушался.
Коробка ответила мёртвой тишиной.
«Вскрывать только в присутствии свидетелей» — гласила в углу надпись небольшими буквами.
— Что за… чертовщина… — сдвинул брови к переносице Генрих. — Если бы я следовал всем предписаниям, — принялся вертеть куб в поисках зацепки, — я бы не был сейчас… — наконец ему удалось поддеть пальцами крышку и снять её. — Матерь божья, — вырвалось у Мальгаудена помимо воли от представшего пред ним душераздирающего зрелища — коробок был под завязку утрамбован пачками фунтов стерлингов, поверх которых лежала одинокая пятифунтовая купюра. От красного цвета и профиля Королевы ЕлизаветыII рябило в глазах. — В жизни не видел ничего сексуальней… — как зачарованный заулыбался Генрих. В век безналички и криптовалюты, он уже даже забыл, как выглядят пачки «живых» денег.
И тут же заметил конверт, прикреплённый к крышке. С предвкушением быстренько распечатал его и прочитал красивый, «сказочный» типографский шрифт.
«Итак, вы стали счастливым обладателем ста тысяч и пяти фунтов стерлингов. Поздравляем. Это настоящие деньги. Потратьте их по своему желанию, но помните, расплачиваться ими вы можете только в присутствии тех, с кем вскрыли коробку. В противном случае банкноты сразу же превратятся в фальшивые. Свидетелям же принадлежит равная с вами доля. Остерегайтесь настоящих подделок. Счастливого Рождества».
Генрих поднял голову и часто-часто заморгал.
— Я не верю в чудеса, — сказал негромко. — Наверняка, это маман играется. А ведь обещала, — он скомкал послание и отбросил в сторону. — Ну, да без разницы. Всё равно я вскрыл один.
— Доброе утро, — раздался рядом за спиной приятный женский голос.
Глава 2
Раздел имущества
Мальгауден окаменел, его кровь застыла в жилах, а в лёгкие перестал поступать воздух.
«Нет. Этого просто не может быть», — отказался принимать информацию мозг.
— Счастливого Рождества, — вышла из-за дивана вчерашняя гостья уже в пальто, палантине на голове и с варежками в руках. — Вы были так увлечены, я побоялась вас отвлекать.
Генрих как в прострации протёр лицо ладонью и задумался. Потом его физиономия озарилась догадкой, глаза загорелись идеей.
— Я понял! — гаркнул он и, отложив деньги, одним прыжком оказался возле девушки. — Вас подослала моя мать, так?! Признавайтесь! — схватил её за лацканы пальто и тряхнул с силой, от которой очки в черной оправе полетели куда-то на пол в сторону, а палантин сполз на плечи.
— Ой-ой-ой, мистер, — завопила мисс Флейминг. — Что вы! Отпустите меня сейчас же!
— Признавайтесь! — действительно отпустил её и отскочил Генрих.
— В чём?! — девушка пятилась назад до тех пор, пока не упёрлась спиной в облицовку камина.
— Вы сговорились с моей матерью! — ткнул в неё пальцем мужчина. — Вы хотите за меня замуж, так?! Я угадал?!
— Да что вы несёте?! — округлились её выразительные голубые глаза.
— Ладно, вы, скорее всего, не признаетесь. Но сейчас мы всё выясним. — Прихлопнул по карманам пиджака Генрих, вспоминая, куда положил свой айфон. — Так, так, так, сейчас-сейчас, — погрозил девушке пальцем. — Сейчас. Одну минуту. — Отгораживая от незнакомки коробку своим телом, прикрыл её крышкой и прижал к груди. — Сейчас мы всё выясним, — направился с ней в спальню, где быстро набрал номер матери.
— Алло, мама? Ты же обещала! — не поздоровавшись, приступил сразу к делу. Поскольку с подарком в руках звонить было не очень удобно, положил его на кровать.
— И тебе счастливого Рождества, сынок, — спокойно, сонным голосом произнесла София. — Я много чего обещала. Что на этот раз?
— Это ты её подослала? Я же сказал, что женюсь сам! Когда захочу! Откуда ты взяла столько денег, кстати?
Миссис Мальгауден ответила не сразу.
— Генрих? — с затаённой опаской в голосе, наконец, отозвалась женщина. — Мальчик мой, что ты вчера пил?
— Мама! — взревел «мальчик». — Откуда ты взяла столько денег, и кто такая эта… — он запнулся на имени, — как её… — не иначе как от возмущения у него совершенно вылетело из головы имя гостьи.
— Генрих, у тебя в порядке твоя медицинская страховка? Кажется, она тебе сейчас понадобится. Я еду к тебе!
— Мама, не надо!
Но в ответ уже противно пиликали короткие гудки.
— Чёрт. Дьявол! — Мужчина ринулся из спальни, но только вышел за порог, ему в лицо брызнула мощнейшая струя какого-то жидкого огня.
* * *
— Да! Да! Такая, вся в белом. Ну, вернее, в светлом. Да не разбираюсь я! — мистер Мальгауден сидел за своим письменным столом у себя в кабинете, курил сигарету — хотя уже сто лет как бросил — и разговаривал по телефону со знакомым детективом Каспером Слоувотером из Скотланд-Ярда.
Генрих только сегодня вышел из камеры предварительного заключения, где провёл незабываемые двое суток. Именно столько понадобилось его адвокату Ричарду Варди, чтобы вытащить своего буйного клиента под залог.
Когда ему надевали наручники, Мальгауден очень жалел, что происходит это по какому-то нелепому обвинению — фальшивомонетничество, а не за убийство этой… как её… Он бы с непередаваемым наслаждением и облегчением хрустнул тоненькой шейкой той, которая отплатила ему чёрной неблагодарностью, и сел бы за это с гораздо большим удовольствием.
Тогда, в Рождество, только лишь немного разлепив покрасневшие, распухшие и слезящиеся от перцового баллончика глаза, он первым делом бросился в спальню за коробкой.
Разумеется, её там не оказалось. Чертыхаясь и матерясь на чём свет стоит, Генрих хотел было ринуться в погоню, но обнаружил пропажу в холле — она так же лежала под ёлкой.
Кинувшись к подарку и открыв уже во второй раз за утро, он нашел его наполовину опустошенным, а вместо пятидесяти тысяч — записку, написанную чёрным маркером, завалявшимся у него на камине.
«Забрала свою долю. Как и вы, надеюсь потратить её самостоятельно. Тоже не верю в чудеса». — Известил его аккуратный, старательный почерк.
— Ч-ч-чёрт! — откинул коробок в сторону и схватился за голову мужчина.
Следующие полчаса он сидел, бездумно вертел в руках «остатки роскоши», утирал с новой силой брызнувшие слёзы, а по дну опустевшей половины подарка туда-сюда с характерным звуком скользила монета в пять фунтов — бумажная банкнота почему-то исчезла, а вместо неё появилась металлическая.
Конечно же, как сильная личность и человек трезвого ума, во всю эту чушь про фальшивость Мальгауден не верил. Однако всё-таки прокрутил пару купюр на детекторе. И когда они оказались настоящими, он, только лишь открылись после Нового года банки, направился прямиком туда.
«Одни и те же купюры не могут быть настоящими, когда их проверяешь, а потом — бац, стать фальшивыми, когда ими распоряжаешься. Это полный бред!» — Тем не менее, ему не терпелось избавиться именно от этих денег и дальше расплачиваться по привычке безналичкой. Уж он как-нибудь сможет объяснить налоговой свалившиеся с неба пятьдесят тысяч фунтов. Не впервой.
«А ведь было сто! Эх… Ну, да и этого на зал с бассейном хватит».
Однако приятное светское общение с налоговыми чиновниками и претворение своих грандиозных планов в жизнь пришлось отложить до лучших времён — банковская служащая, принимавшая у него вклад, умело-незаметно нажала под столом кнопку охраны, а те уже аккуратно сдали его с рук на руки полиции.
— У него фальшивые пятьдесят тысяч, — как приговор произнесла женщина с именем «Дебора» на бирке.
Сидя в камере, Генрих уже начинал понемногу верить в чудеса. А что ещё оставалось делать? Ему доходчиво дали понять, что необходимо найти эту… как её… Он почему-то начисто забыл фамилию своей гостьи. Не иначе как она вышибла из него эту информацию перцовым баллончиком.
— Даф*? — перебирал по телефону варианты Каспер.
— Да нет, вроде бы не так.
— Аул**?