Однако его жертвы, пот и кровь всё-таки стоили нахмуренных бровей и недовольного личика мисс Флейминг. Мужчина ликовал.
Но вот когда они зашли в кафе, уселись напротив друг друга за столик и заказали по чашке кофе с круассанами, вся эта игра как-то так незаметно стала казаться весьма нелепой и ненужной. С Ютой было приятно находиться рядом. Она в меру говорила, больше слушала, проявляла интерес, практически не изрекала глупостей и намёков, не кокетничала, не строила глазки — короче, не напрягала. И это не говоря уже о том, что легко поддержала разговор о генномодифицированной инженерии и здоровом питании, о современной китайской архитектуре и мировой фотографии. Она даже знала Эдло Каву и любила Квентина Шиха.
«Фантастика!» — сглотнул слюну Генрих, глядя на её губы.
Но зато не признавала ночные клубы.
— И дневные, кстати, тоже, — отрезала девушка довольно твёрдо и горделиво вздёрнула носик. — Я бы лучше на скачки. Очень хочется ещё одну лошадку для школы прикупить.
При этом признании Генрих, конечно же, внутренне скривился, но всё-таки, к вечеру, потратив на компаньонку что-то около шести часов, почувствовал, что сделал выгодное вложение, поскольку очень хорошо провёл время, отдохнул и расслабился. И это он-то! В бутиках! Где у него с рождения час шел за год жизни.
И в итоге почему-то очень пожалел, что не дал девушке тогда допечь оладьи.
Обсудили они и то, что с ними произошло.
— Почему вы не верите в чудеса? — поинтересовался мужчина.
— А вы? — с улыбкой выгнула бровь в ответ Юта.
— Я первый спросил.
— Не знаю, — аккуратно пожала она худенькими плечиками. — Наверное, потому, что ещё пока не сталкивалась. До случая с вами. Ну… я имею ввиду деньги у вас в замке.
Мистер Мальгауден не нашелся, что ответить, и мисс Флейминг пришлось его подтолкнуть.
— А почему не верите в чудеса вы?
Её собеседник на минуту задумался.
— На мой взгляд, чудеса — это скучно, — развёл он руки в стороны, как бы обозначая очевидное. — Ну взмахнула фея волшебной палочкой, и вот оно платье Синдерелле. И что? В чём интерес?
— То есть, для вас было бы лучше, если бы это платье сшили люди.
— Да, — кивнул он. — Примерно так.
— Ну вы же понимаете, что фея не просто так взмахнула палочкой, а потому что Синдерелла была доброй и трудолюбивой.
— Я думаю, она была глупой. Не стоило шить мачехе и сёстрам наряды, чтобы потом благодарить фею за волшебство. Лучше послать всех подальше, сшить себе платье и уехать в нём на балл. Всё. Занавес. — Скептически скривил свои идеальные губы мужчина.
И тех, кто в них не верит, чудеса и впрямь обходят стороной, и последующие события это как нельзя лучше подтвердили.
Маяча за шопингом с Ютой целый день на виду у всего Лондона, Генрих уже подозревал нечто подобное. И паранойя, притворившись хорошо развитой интуицией, попирая все законы физики и опрокидывая навзничь понятия времени, уже нагоняла его в спину, дышала в затылок и запускала толпу мурашек по позвоночнику. Будто на конце иглы, на задворках сознания одинокая тягостная мысль вибрировала натянутым нервом и ныла болючей мозолью — о них с девушкой обязательно узнает миссис Мальгауден.
«До чего же жесток этот мир», — обречённо вздыхал и качал головой единственный отпрыск, когда с того самого рокового дня начала весны стал замечать от родительницы какие-то намёки и полунамёки на её осведомлённость.
А при каждой последующей встрече с Ютой мания преследования только крепла и поднимала голову — мама чудилась под первым попавшимся кустом, за ковшом экскаватора, в группе китайских туристов, в шлеме верхом на велосипеде и самое ужасное — за его спиной. Он её, что называется, просчитал. Ждал, предвидел.
И дождался.
Поэтому и бровью не повёл, и не удивился, когда заключая договор со строительной компанией гидросооружений и отсчитывая предоплату в присутствии мисс Флейминг, на пороге Паундса заметил знакомую женскую фигуру и различил родные черты.
«Ну, здравствуй. Ма-ма». — Внутри всё оборвалось и ухнуло куда-то к центру Земли.
— Добрый день, — поздоровалась София со всеми с улыбкой рубщика мяса на рынке и лицом гламурного шопоголика, попавшего на открытие новой коллекции. Серые глаза женщины, точь-в-точь, как у её сына, пожирали каждого присутствовавшего одного за другим, словно пираньи Амазонки — зефир в шоколаде.
Пока не остановились на Юте. Всё, с этой секунды все остальные могли расслабиться и жить себе спокойно дальше.
— Генрих, — не глядя на сына, проговорила мама, величаво ступая по застланному полиэтиленом деревянному паркетному полу замка, — не хочешь познакомить меня со своей девушкой?
«Мечтаю! Я даже готов платить!» — чуть не закричал сын, но только в бессилии протянул руки вдоль туловища.
— Знакомься, это мисс Ньюта Флейминг. И она не моя девушка. — Показал правой рукой на компаньонку.
— Хм, мне очень приятно, милая, — будучи явно под впечатлением от новой знакомой сына, пропела женщина, пропустив мимо ушей его уточнение.
— Юта, это миссис София Мальгауден, — указал левой рукой на маму Генрих.
— Добрый день, мадам, — склонила голову девушка.
— Прекрасная сегодня погода, не правда ли? — интонациями открытия нового охотничьего сезона и всё с той же улыбкой продолжила София.
— Да. Погода замечательная.
— Как вам Паундс? — развела она руки в миссионерском жесте и подняла голову к сводам потолка холла.
— Оу, здесь очень уютно и красиво. Мне нравится.
— Вы учитесь?
— Нет, мадам, я работаю учителем английского языка и занимаю пост директора школы моего дедушки.
— Да что вы говорите! — радостно всплеснула руками женщина. — Директор школы! Генрих, мальчик мой, я тебя поздравляю! Ты не безнадёжен! А где вы живёте, если не секрет, конечно, — вкрадчиво поинтересовалась мама.
«Да что ты! Какие от тебя секреты! — скрипнул зубами «мальчик». — Надо же, слово «секрет» вспомнила».
Сын что-то даже не предполагал, что в лексиконе его мамы значится нечто подобное. Иногда он начинал подозревать, что эта женщина закончила Нортубрийский Университет и в совершенстве овладела технологией строительства, монтажа и демонтажа бетонных конструкций чисто для отвода глаз, а на самом деле уже давно и плодотворно трудится в противоположно другой сфере. У него даже мелькала мысль проверить её губные помады и украшения на предмет альтернативного использования — радиопередатчика там, фотоаппарата. А эти её неизменные сумочки на цепочках! Их мама покупала исключительно в форме барсетки и обязательно на цепочке, и носила всегда перекинув через руку, где они мотылялись, будто огромные медальоны. Ну не могли эти «дети» из МИ6 и МИ7 не заметить столь талантливую дочь своей земли. Не в этой жизни. Наверняка, уже давно уговорили её поступить к ним на службу и возглавить какой-нибудь отдел информации и обратной связи.
— Вы знаете, милочка, — на второй минуте «тайный агент Мальгауден» властным движением руки взяла мисс Флейминг за локоток и отвела в сторону, — он вообще-то добрый и хороший мальчик. Вы, пожалуйста, не обращайте внимания на его выкрутасы, хорошо? Он умеет быть чутким и заботливым.
— Миссис Мальгауден…
— Надо же, никогда не думала, что мой оболтус сможет заинтересовать такую девушку, как вы, — прижав кулачки к груди так, что её сумочка спала на сгиб локтя, женщина сделала шаг назад и осмотрела будущую невестку — а в этом она уже не сомневалась — с ног до головы. — Я даже мечтать не могла! Ой, сегодня же обрадую мистера Мальгаудена. Итак, кто же ваши родители? — мягко поинтересовалась София.
«А вот этого, кстати, и я не знаю», — услышал краем уха Генрих.
— Они живут и работают в Америке. А я осталась с дедушкой и бабушкой в Лондоне.
— Ох, как похвально! И посвятили себя детям?
— Эм… да.
— Это очень хорошо, что вы любите детей, Юточка. Поверьте мне, когда у вас появятся свои, вы полюбите их ещё больше. Итак, мой карапуз ещё не удосужился пригласить вас к нам с мистером Мальгауденом в гости и познакомить с родителями? — Зыркнула миссис Мальгауден на сына. — Решено! Вас приглашаю я. Вы всенепременно должны побывать у нас в доме, жаль только, что хозяин постоянно занят, но ничего. Я просто обязана показать вам фотографии маленького Генриха, он ещё с пелёнок был само очарование и милашество.
— Оу, я в этом не сомневаюсь, миссис Мальгауден, — посмотрела Ньюта на почти свинцового цвета лицо мужчины, которое в данный момент ей больше напомнило перегоревшую лампу накаливания.
— У него была такая беленькая шапочка с ушками, ох до чего он смотрелся в ней потешно и забавно, — увлекала девушку дальше по направлению на выход из дома в сад София. — Ой, а как он научился считать! Я вам сейчас расскажу!
Посмотрев им в след, Генрих нащупал в кармане айфон.
«Где там у нас Мери?» — только эта «тарахтушка» и «погремушка» могла отвлечь и заговорить маму.
Глава 4
О лошадях и людях
А чуть позже заболела Форки. Простояв всю зиму в холодной палатке, она всё-таки подхватила какой-то вирус и осложнение в виде бронхита. Юта вместе с тем самым ветеринаром не отходила от кобылы целыми днями, чем нанесла очередной сокрушительный удар по самолюбию мистера Мальгаудена. И в конце концов была наказана — сама свалилась с температурой.
— Не пойду проведывать, — закинул ногу на ногу в своём домашнем кабинете обиженный в самое сердце мужчина.
— Конечно, не ходи! — заломила в негодовании руки София. — Зачем?! Зачем тебе хорошая, нормальная, адекватная девушка? Одному-то лучше! Да и мы с отцом всегда будем рядом. Ах, да! У тебя же ещё есть Беатриче! Так что забей, сынок! Ты в шоколаде! — хлопнула в ладоши мама.
Как это ни странно, но такую же позицию заняла и сама Юта, и даже озвучила её по телефону.
— Нет, нет и нет, Генрих! Ни в коем случае! — что есть силы остатками голоса хрипела она в трубку. — Я не могу предстать перед посторонними в таком жалком виде!
«Ах, вот оно что! Я уже посторонний! — задохнулся мистер Мальгауден, радуясь, что она сейчас не видит его лица. — А когда у меня на пороге сопли на палец наматывала, зубами ирландские пляски выстукивала, то это значит ничего, был почти родным». — Её заявление его реально напрягло.
— Внезапно, — процедил он сквозь зубы в телефон. — А когда постучались ко мне в сочельник? Что было тогда?
Пауза.
— Эм-м… а… хм…
— Думаю, валяться и болеть в одиночестве не так уж и весело, правильно?
— Меня проведывают… — поспешно выскочило у девушки, но она вовремя осеклась.
В голове у Генриха взорвалась атомная бомба.
«Живодёр», мать его! Тьфу ты чёрт, «животновод» заглядывает! Ах, ты ж…»
— И кто же? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, голосом, который обычно со следующей буквы становится звериным грозным рыком. — Если не секрет, конечно.
— Детишки… из школы, — «мяукнула» директриса.
«Угу, детишки, значит».
Через час он стоял на пороге дома Честера Флейминга в Барнете.
— Проходите, — открыла ему дверь действительно какая-то девочка лет тринадцати. — Я уже ухожу. Мисс Флейминг там, на диване, — махнула она рукой вглубь квартиры.
— Плохой, плохой, плохой кот! — услышал Генрих голос Ньюты, когда продвигался по коридору. — Как тебе не стыдно, Метроном? В твои-то годы!
Мистер Мальгауден вошел в гостиную, которая выглядела как после обстрела снежками — везде валялись белые бумажки, обрывки салфеток. Посреди этого великолепия стояла сама больная, закутанная в плед, а перед ней вылизывался как ни в чем не бывало огромный коричневый пятнистый котяра, размером почти с небольшую собаку.
«Такого не грех и на цепь посадить», — ухмыльнулся гость.
— Добрый день, — поздоровался он.
— Эм-м… добрый день, Генрих, — спохватилась девушка и ещё сильнее закуталась в плед. Вид у неё был, действительно, весьма болезненный и жалкий — красный распухший носик, глаза как у китайцев и чёрные круги под глазами, как у их любимцев — панд.
— Что случилось? — положил он на журнальный столик красивый букет ромашек и подарочную коробку бельгийского печенья.
— Да вот! — указала она рукой на животное и плюхнулась на диван. — Пока мы с Кэтти в дедушкином кабинете разбирали стихотворения на Праздник Птиц, этот негодяй разорвал все мои носовые платки.
В это время пятнистый негодяй сидел и умывался лапой, будто сделал одолжение, забросав гостиную бумажными ошмётками, жутко устал, вымотался и имеет право на сострадание как минимум, и усиленное питание — это если по справедливости.
Таким образом, мистеру Мальгаудену, владельцу двух ночных клубов и замка вблизи Лондона, пришлось сбегать в аптеку за новыми носовыми платками, а также прихватить в супермаркете пару баночек корма для пушистого разбойника.
— А почему Метроном? — спросил девушку, когда они чуть позже пили чай с бельгийским печеньем.
— Он постоянно хвостом туда-сюда виляет как метроном.
Но если Генрих полагал, что на этом злоключения с его компаньонкой исчерпали себя, он глубоко заблуждался и был обаятельно наивен.
— Мне нужна ваша помощь! Срочно! — услышал он спустя неделю полный нетерпения голос своей актрисы.
— Я вас слушаю, — с айфоном у уха, мужчина отбросил ручку на бумаги с калькуляцией последнего месяца, и устало протёр ладонью лицо.