— В нем нет смысла после возвращения Небесных Властителей, — сказала Кристабель. — И я никогда не забуду тот день. Мы ведь тогда впервые встретились.
— Похищение Мирнаты, — вспомнил он некоторые подробности. Он не думал об этом деле уже давным–давно, несколько десятков лет, а то и больше. — Байз держал ее в «Доме голубых лепестков».
— Мы так и не узнали, кто стоял за этим похищением, а держали ее в Фиакре.
Он знал. «Овейн и его клика приказали похитить девочку, но я так и не смог признаться в этом Кристабель. Тогда пришлось бы объяснять, что в конце концов произошло с Овейном, и Байзом, и — прости, Заступница — с госпожой Флорелл. И почему их необходимо было уничтожить. Что бы она сказала, если бы узнала этот секрет? Что бы сделала? И как бы поступил каждый из них?»
— Проснись, — насмешливо окликнула его Кристабель. — Мы уже приехали.
— Я не спал, — возразил он, когда гондола коснулась причала.
Изогнутые башни Эйри над каналом вонзались в безоблачное летнее небо. Все, кто сегодня решил уйти с Небесными Властителями, уже поднялись на верхние площадки башен. На улице стоял Маттюэль и несколько родственников третьего поколения. Они смотрели вниз на причал и готовили третьи руки, чтобы поднять Эдеарда и Кристабель. Все они шли прямо по поверхности канала вслед за гондолой. Все были достаточно сильны, чтобы это сделать.
На улицах между башнями толпились люди, съехавшиеся со всего мира, чтобы почтить Идущего–по–Воде и попрощаться. Они приветствовали его криками и энергично махали руками. Хор послушниц на ступенях храма Заступницы начал петь. Гимн сразу же подхватил весь город.
Заслышав пение, Эдеард попросил Маттюэля немного задержаться, чтобы в последний раз насладиться музыкой. Это был «Сладостно–горький полет», последнее и лучшее произведение старого музыканта Дибала. Простая и проникновенная песня стала традиционным прощальным гимном с тех пор, как сам Дибал ушел за Небесным Властителем восемьдесят лет назад.
— Наконец приличная песня, — пробормотал Эдеард, когда пение умолкло.
Люди вокруг склонили головы и замерли в традиционной минуте молчания.
— Бедный Дибал, ему бы это очень не понравилось, — весело заметила Кристабель.
— Да. Обязательно расскажу ему, как только мы доберемся до места.
Среди собравшихся у башен людей присутствовали и их друзья, и Эдеард приветствовал знакомые лица слабым взмахом руки. Салраны среди них не было, и, думая о ней, Эдеард до сих пор чувствовал себя виноватым, хотя за прошедшие столетия боль немного притупилась. Салрана последовала за Небесным Властителем десять лет назад. Из оранжереи особняка Эдеард следил за полетом Властителя, с тревогой гадая, примет ли он душу Салраны. И был очень рад, что это произошло. Они так и не сумели помириться, но к концу жизни Салрана смогла достичь самореализации.
Ранали тоже ушла, до самого конца оставаясь высокомерной и враждебной по отношению к нему. Она достигла многого, хотя и продолжала собственный путь. Ее бесчисленные потомки с успехом расширяли прибыльные предприятия, тем самым увеличивая ее влияние.
Плавный подъем продолжался, и Эдеард прикрыл глаза. «Сейчас я должен сделать выбор. Я прожил неплохую жизнь, и доказательство тому — сегодняшний день. Жизнь не совершенна, но она и не может такой быть. Надо ли возвращаться назад и все начинать сначала? И какой смысл? Я знаю, что снова сумею прожить эти столетия только в том случае, если сделаю все иначе. Наверное, теперь придется вернуться во времена, предшествующие смерти Овейна. Я мог бы опять оказаться в Эшвилле и предотвратить гибель своих родителей. И Салрана не попала бы под влияние злых сил…» Он покачал головой, ощущая лишь легкое сожаление. Эта жизнь ему не подходит. Слишком много несчастий в той или иной форме пришлось бы вынести снова, чтобы последние два столетия можно было жить в мире и спокойствии. Он не станет менять жизнь, чтобы сделать ее более терпимой. Риск слишком велик.
«Я приму покровительство Небесного Властителя».
Центральная винтовая лестница башни была слишком тесной, чтобы вместить всех его сопровождающих, и эту почетную обязанность он доверил Маттюэлю, идущему рядом с самой Пифией. Хонали несла свою бабушку, а остальные родственники ждали у подножия башни.
— Великая Заступница, я не был здесь с того дня, когда ушел Финитан, — сказал Эдеард, когда они поднимались наверх.
— Да, отец.
— А знаешь, это та самая башня, с которой меня сбросили сообщники Овейна.
— Знаю, отец.
Эдеард с мягкой улыбкой миновал последний поворот и прищурился от яркого солнца. Восемь высоких шпилей по краям площадки слегка загибались внутрь. Ветер, как и всегда, был здесь сильнее, чем на улицах внизу, и тихонько посвистывал, пролетая между шпилями.
Вокруг выхода с лестницы столпилась стайка послушниц и матушек, и все с нескрываемым беспокойством следили, как Идущего–по–Воде устраивают на груде мягких подушек. Они доставили сюда тех, кто решил сегодня уйти вместе с Небесным Властителем, и таких собралось пятьдесят человек. Почти все лежали и сидели на подушках, но некоторые упрямо настаивали на том, чтобы встретить Властителя стоя.
— Наконец–то и ты здесь, — заговорил с ним Максен.
Эдеард поднял два пальца, приветствуя старого друга, и при этом удивился, как удалось послушницам и матушкам поднять по узкой лестнице огромное тело главы Сампалока. Максен давно стал совершенно круглым и уже четыре года не мог без посторонней помощи подняться с кровати.
Эдеард окинул взглядом остальных друзей. В финальное путешествие они отправятся все вместе, и это наполняло его душу радостным волнением. Кансин, ужасно исхудавшая, лежала на подушках рядом с Максеном и дышала с огромным трудом. Динлей, конечно же, стоял. Он выглядел изможденным, но спину держал прямо, а его мундир главного констебля был безукоризненно отглажен и вычищен. Он решил уйти один. К великому удивлению друзей, его последний брак длился уже тридцать два года (рекорд), но его жена была на восемьдесят семь лет моложе мужа.
— Всегда вместе, — сказал Эдеард.
— Несмотря ни на что, — хором подхватили друзья.
Пифия поклонилась Эдеарду.
— Идущий–по–Воде, пусть сама Заступница благословит твое путешествие. Скоро Она сама будет приветствовать тебя, я уверена. Ты совершил великие деяния на благо этого мира. Ядро с нетерпением ждет тебя, как и твои друзья, что уже ушли раньше. Ты уходишь, унося вечную благодарность всех жителей Кверенции, ради самореализации которых ты так старательно трудился.
Эдеард взглянул в ее лицо — доброе и строгое, как подобает Пифии, но излучающее печаль. Печаль, распространявшуюся далеко за пределы башни. «Сказать ей?» Он почему–то побоялся вызвать неодобрение этой женщины и просто поблагодарил ее.
Послушницы и матушки стали спускаться с площадки. Максен с довольным видом заворчал и откинулся на подушки.
— Ну вот, у нас есть еще минутка. Кто–нибудь прихватил пиво?
— Я думаю, ты выпил уже достаточно, дорогой, — донесся слабый телепатический упрек Кансин.
Эдеард видел, как судорожно втягивает она воздух, и понимал, что Кансин удерживает жизнь лишь силой воли. Динлей подошел к Эдеарду и присел на корточки. Линзы в его очках стали такими толстыми, что практически превратились в шары. Динлей почти полностью ослеп и передвигаться в последнее время мог только при помощи про–взгляда.
— Как ты думаешь, Бойд добрался туда? — спросил Динлей.
Эдеард задумчиво улыбнулся.
— Если его там нет, придется нам организовать поиски по всей Бездне.
— И Небесный Властитель нам поможет, — телепатировала Кансин. — Бойд заслуживает места в Ядре.
— Какое удивительное путешествие нас ожидает, — заговорила Кристабель. — Путь через Вселенную как грандиозное кругосветное плавание.
— Да, любовь моя, это будет замечательно.
Он увидел, что ее голова повернулась к нему, а глаза сузились, и в них мелькнуло прекрасно знакомое выражение.
— Что–нибудь не так?
— Нет, нет, все в порядке. Лучше скажите мне вот что: если бы вы знали способ все изменить — вашу жизнь, веру, даже ваш образ мыслей, — вы бы сохранили это знание только для себя?
— Что за способ? — с интересом спросил Максен. — Вроде твоих разговоров с городом?
— Нет, нечто большее.
— А эти изменения к лучшему? — уточнила Кристабель.
— Просто изменения. А принесут они добро или зло, зависит от человека.
— Ты не можешь судить людей. — сказал Динлей. — Даже у тебя, Идущий–по–Воде, нет на права на такое. Для поддержания законов у нас есть суды, а определять природу человеческой натуры мы недостойны. Это решает только Ядро.
— Если такой способ существует, тому должна быть причина, — телепатировала Кансин.
— И я так думал, — согласился Эдеард.
Восторженные крики снизу возвестили о том, что Небесный Властитель показался над горизонтом. Мощный поток благословений и добрых пожеланий от собравшихся в Маккатране людей достиг своего максимума. Его энергия напоследок придала сил Эдеарду. Он протянул третью руку и подтащил друзей поближе к себе. Они взялись за руки, а Небесный Властитель уже пересекал море Лиот. Впереди несся стремительный вихрь воздуха, раздувающий одежды. Шпили башен повсюду вокруг засияли, и яркий свет залил всю площадку, наполняя воздух искрами, словно звездным дождем.
— Ты примешь нас? — спросил Небесного Властителя Эдеард. — Ты проводишь нас к Ядру?
— Да, — получил он благосклонный ответ гигантского существа.
По щекам Эдеарда покатились слезы благодарности, свет на башнях разгорался все ярче, и тень Небесного Властителя уже накрыла Эйри. У него остался последний шанс.
От яркой вспышки защипало глаза. Он почувствовал, как его тело под воздействием загадочной силы начинает растворяться. Но разум не пострадал. Более того, мысли стали такими отчетливыми и ясными, какими не были уже много десятков лет. Область восприятия расширилась, охватывая целый город.
«У меня для вас есть последний дар, — обратился он к сверкающим восторгом разумам. — Используйте его во благо».
И он показал всем, как возвращаться в прошлое и начинать свою жизнь заново с любого момента.
— Так вот как мы одерживали все свои победы? — со смехом спросил Максен.
Душа Эдеарда засияла счастьем. Рядом с ним в волнах света, наполняющих тело Небесного Властителя, поднимались его друзья, и призрачный облик Максена вернул ему красоту молодости.
«Не всегда, — заверил он друзей. — А в последние двести лет, клянусь Заступницей, все ваши успехи были достигнуты только вами».
«Как же они поступят с этим даром?» — спросил Динлей, глядя вниз на быстро уменьшающийся мир.
«Самым наилучшим образом», — сказала Кансин.
«Ты правильно сделал», — добавила Кристабель.
Эдеард мысленно устремился вверх, прислушиваясь к пению звездных туманностей. Казалось, что они обращаются прямо к нему и сулят блаженство, наполняя душу предвкушением чуда.
«Как они прекрасны, — воскликнул он. — И мы скоро будем там».
ГЛАВА 8
Оскар задумчиво доедал витую шоколадную булочку и изучал астрографические карты, извлекаемые его юз–дублем из различных файлов. По другую сторону от дисплея экзо–зрения Лиатрис Макпейерл проводил плановую проверку энергосистемы. Парень разделся до пояса, демонстрируя великолепно вылепленные грудные мускулы и легкую испарину, блестевшую на коже. Зрелище получилось весьма соблазнительным. Оскар никак не мог сосредоточиться на трансгалактической навигации, когда всего в паре метров от него гибко двигалось такое заманчивое тело.
Лиатрис закончил работу и ловко подхватил полотенце.
— Я иду в душ, — объявил он и, ощутив похотливые мысли в Гея–сфере, насмешливо вильнул задницей в сторону Оскара.
Оскар решительно откусил булочку, но при этом вдохнул сахарную пудру и закашлялся, что выглядело совсем уж глупо. Он отпил чай, чтобы прочистить горло, а когда снова поднял голову, Лиатрис уже скрылся, а Бекия из противоположного угла каюты смотрела на него с сочувственной улыбкой.
— Что такое? — ворчливо поинтересовался он.
— Лиатрис говорит, что пора возвращаться по домам, — ответила она.
— До дома нам еще далеко.
— Ты старый омерзительный извращенец.
— И горжусь этим. Хочешь посмотреть мою учетную карточку?
— У тебя нет ни капли стыда.
Он изобразил похотливую усмешку и приказал юз–дублю выбрать из унисферы файлы о всех известных и предполагаемых трансгалактических перелетах.
— Кое–кому именно это и нравится.
— Что именно может в тебе нравиться?
Томансио и Черитон поднялись через тамбур–шлюз в центр каюты. Оба надели плащ–костюмы с ярко мерцающей поверхностью и свели к минимуму излучение гея–частиц. Таким образом они давали знать окружающим, что являются добропорядочными гражданами Виотии и к Воплощенному Сну не имеют ни малейшего отношения.
— Обстановка снаружи не улучшается. — пожаловался Черитон.
Команда Оскара уже пару недель наблюдала и испытывала на себе попытки правительства Виотии восстановить нормальную работу городских служб и справиться с хаосом, оставленным войсками вторжения. Нормализации обстановки никак не способствовал и самосуд над премьер–министром, устроенный через два дня после ухода из Людора эллезелинских отрядов. Разъяренная толпа прорвалась в здание Национального парламента при полном бездействии охранников, предпочитавших держаться в стороне и не мешать народному правосудию. Остальные члены кабинета, опасаясь за свои тела, тоже не пытались вмешиваться. Оказание помощи пострадавшим до тех пор, пока страсти не остынут, было поручено местным властям.
Колвин–сити пострадал больше других городов, и его инфраструктура, несмотря на попытки ремонта и восстановления разрушенных объектов, сильно хромала. Команды инженеров и все имеющиеся роботы напряженно трудились, не испытывая недостатка в оборудовании, поставляемом со всего Содружества, но торговля оживала очень медленно, а множество заведений, несмотря на призывы городского совета, еще оставались закрытыми.
— Я думаю, все не так уж плохо, учитывая общую апатию, — сказал Томансио. — Полное восстановление до того уровня, который был перед вторжением, займет еще пару лет. Плохо, что закрылась компания Ликана. Она занимала значительный сектор в экономике планеты. Министерству финансов придется вмешаться и перенаправить денежные потоки. А нынешний кабинет министров недостаточно силен, чтобы управлять этим миром. Чтобы восстановить доверие народа к правительству, необходимо будет провести выборы.
— В том–то и проблема, — сказал Оскар. — Какой смысл что–то делать? Наш неподражаемый в своем идиотизме Сновидец намеревается через семь часов дать старт паломничеству. Кто будет заниматься выборами, если от галактики ничего не останется, чтобы увидеть их результат?
— В таком случае напомни, почему мы все еще торчим здесь, — потребовал Томансио.
Оскар уже собрался начать свою страстную речь насчет надежды и веры, основанную на пяти секундах встречи с Араминтой в парке Бодант. Он был совершенно уверен, что она ведет с Воплощенным Сном какую–то игру. Но его команда слышала это уже много раз, да и сам он изучал пути бегства из галактики на лучшем корабле, какой только конструировала АНС.
— Я не знаю, — произнес он, удивляясь, как трудно далось ему это признание.
Оно означало, что миссия закончена, что они больше ничего не могут сделать и будущего у них нет.
Оскар попытался представить, что скажут Дашику и Анья и его прекрасный и непостоянный Джесарал, когда он посадит рядом с их домом закрытый маскировкой космический корабль с ультрадвигателем и объявит, что им пора бежать в другую галактику. Он так давно с ними не разговаривал, что образы стали постепенно расплываться в сознании. Это плохо. Он может обойтись и без них. «Тем более теперь, когда я снова живу полной жизнью». С его губ сорвался стон разочарования. «Ах ты, предатель. Бекия права. У меня нет ни капли совести».