— Но у нас с собой нет никого…
Экспедитор, увидев выражение золотого лица, все понял и предпочел помолчать.
— Если я не сумею восстановить такую простую вещь, как обесточенная червоточина, значит, я уже мертв и испытываю адские муки. А теперь пошли.
Гор зашагал через площадь к «Последнему броску».
— Вы уходите? — спросил Тизак.
— Только ненадолго, — заверил старого аномийца Экспедитор. — Нам надо слетать и кое–что проверить. Это займет меньше суток. Ты останешься здесь?
— Я хотел бы услышать окончание вашей истории. Я задержусь на какое–то время.
Экспедитор, подавив желание извиниться, поспешил вслед за Гором.
За то время, которое потребовалось кораблю, чтобы нырнуть в гиперпространство и выйти из него в трех миллионах километров от фотосферы звезды, кулинарный процессор успел приготовить порцию ризотто с лимоном и жареными овощами. Лиззи обычно готовила это блюдо, стоя с большой сковородой у плиты, попивая вино и помешивая еду в течение получаса, пока они обсуждали прошедший день. В дополнение к рисотто Экспедитор заказал тарелку чесночных хлебцев и порцию тертого пармезана, которым посыпал горячий рис.Лиззи всегда возражала против этого, утверждая, что пармезан заглушает вкус овощей. Гор на предложение присоединиться только покачал головой.
— Ты все еще беспокоишься о Джастине? — спросил Экспедитор.
— Нет, я не беспокоюсь о Джастине, — проворчал в ответ Гор. — Мы еще не прошли границу временного эффекта, когда она должна добраться до Кверенции.
— Ну и хорошо.
— Даже если что–то случится, мы не в силах снарядить спасательную экспедицию.
— Если только Араминта не убедит Небесного Властителя покинуть «Серебряную птицу», других препятствий для ее полета я не вижу.
— И это тоже не остановило бы мою Джастину. Разве что задержало бы ее, но не больше. Ты себе не представляешь, какой упрямой она может быть.
— И откуда в ней эта черта? Интересно.
Гор слабо усмехнулся.
— От матери.
— В самом деле?
— Не имею понятия. От этого воспоминания я избавился тысячу лет назад.
Экспедитор положил в рот кусочек чесночного хлебца и втянул воздух, чтобы его охладить.
— Я не верю.
— Сынок, моя жизнь ничуть не похожа на мыльную оперу. Я не могу себе этого позволить. Мой эмоциональный багаж равен нулю. У меня не было ничего общего с той женщиной с тех пор, как Найджел наблюдал за историческими шагами Дилана Льюиса.
— Что?
— Ну и дети пошли! Высадка на Марсе.
— А, конечно.
Гор возмущенно вздохнул.
Экспедитор не понял, какое отношение это имело к их разговору. Он подцепил вилкой еще порцию ризотто, и тут «Последний бросок» вернулся в реальное пространство–время. В экзо–зрении немедленно вспыхнули предупреждающие иконки и изображения с наружных сенсоров. Быстрая проверка показала, что силовое поле корабля способно сдержать возросший уровень радиации и повышение температуры. Но изображение с гисрадара, искаженное колоссальной силой притяжения звезды, было расплывчатым. Отклик резонанса квантового поля тоже ухудшился.
— Надо подойти ближе, — заявил Гор.
Корабль начал разгоняться в сторону звезды до десяти g,- и Экспедитор предпочел не спорить. Он только надеялся, что Гор не станет проверять, какую температуру они способны вынести. Хотя, учитывая его взвинченное состояние, вполне мог бы.
В радиусе десяти миллионов километров от звезды не было ни одного пограничника, а те немногие, что следили за этим сектором пространства, не проявили к их полету никакого интереса. Не было здесь и каких–либо станций, только остатки астероидов да выгоревшие ядра комет. Самым близким значительным объектом оказалась первая от светила планета, вращавшаяся на расстоянии в семнадцать миллионов километров. День
для этого скопления спекшихся камней длился три с половиной года, что в полдень приводило почти к полному расплавлению поверхности. Интерес к их экспедиции проявил только корабль, следующий за ними от самых Близнецов Лео, который по–прежнему держался на дистанции в пять миллионов километров и соблюдал режим скрытности.
Предела безопасности «Последний бросок» достиг приблизительно в миллионе километров от бурлящей плазмы фотосферы, оставив их плыть в тонком ультрафиолетовом слое короны. Из бушующего внизу ядерного шторма вздымались гигантские языки плазмы, грозящие поглотить маленький корабль, а затем рассыпались вдоль индукционных линий тайфунами расщепленных частиц.
Лучи сенсоров углубились в этот ад, отыскивая в перегретом водороде любые аномалии. «Последний бросок» обошел вокруг звезды по экватору, затем немного сместился, охватывая новый сегмент поверхности. На восьмом витке их поиски увенчались успехом.
Линзообразное силовое поле в двух тысячах километров под поверхностью конвекционной зоны. Гисрадар определил его ширину в пятьдесят километров. Интенсивные манипуляции с гравитонами удерживали предмет на месте, в противном случае водородные потоки вытолкнули бы его в фотосферу со скоростью, близкой к скорости света.
— Вот и наш энергетический сифон, — воскликнул Гор.
Гисрадар показал им, как причудливо изгибаются вокруг диска индукционные линии. Силовое поле, по всей видимости, было частично пористым, так что позволяло материи по краям просачиваться внутрь.
— А почему бы не воспользоваться масс–энергетическим конвертером? — пробормотал Экспедитор.
— Измерь излучение нейтрино. Такую картину дает только масс-энергетический конвертер, — сказал Гор. — И посмотри сюда. Сейчас он всего лишь сохраняет свое положение, и прикинь, сколько на это расходуется массы. Я уверен, в том, что поток уже не выходит наружу, как фанатики уверены в своем священном писании. То, что мы наблюдаем, — самый грандиозный из всех турбоэнергетических конвертеров.
— Ну, ладно, мы установили, что он на месте и продолжает функционировать. Что дальше?
— Наше силовое поле не выдержит и половины пути, но единственный способ до него добраться — это спуститься и, возможно, приземлиться или хотя бы пристыковаться, чтобы взломать мозг.
Экспедитор посмотрел на Гора с нескрываемым ужасом.
— Ты шутишь?
— Хотелось бы, сынок. Но не паникуй. У нас на борту репликатор самого высокого класса. Придется отштамповать несколько более мощных генераторов, чтобы повысить защиту «Последнего броска». Как только доведем ее до уровня звездного сенсора, мы заберемся в конвекционную зону и направим энергию к механизму вознесения. Ну… говоря «мы», я имел в виду тебя.
— Выглядит внушительно, — сказала Катриона Салиб.
— Да.
На этот раз Троблум был доволен. Перед ним в центре каюты стоял матово–серый скафандр, почти упирающийся круглым шлемом в потолок. Его телу костюм добавлял почти двадцать пять процентов объема. Но это было не важно. Связки электромускулов легко с ним управлялись, так что ходьба не требовала ни малейших усилий. Как и полеты, благодаря встроенной компактной антиграв–установке. В скафандре, конечно, не предусматривалось оружия, над этим вопросом Троблум не мог заставить себя работать. Зато защита… Он при любых обстоятельствах будет чувствовать себя в безопасности. Другими словами, если он встретится с Кэт, то не оскандалится, как на Шолапуре.
Нечто подобное следовало сконструировать давным–давно.
По его команде два маленьких сборочных робота, притаившиеся под скафандром, словно пауки–переростки, отошли в сторону. Троблум повернулся к столу, где его поджидал легкий перекус, и взял треугольник сэндвича.
После этого в экзо–зрении развернулось изображение Конуса, до которого оставалось каких–нибудь три световых года. Его базовый механизм создавал колоссальные искажения, уходящие из пространства–времени и распространяющиеся в квантовых полях. Небывалое явление привело Троблума в восторг. Ничего похожего на гипердвигатель человеческих кораблей. К сожалению, на «Искуплении Меллани» не было сенсоров, способных провести детальное сканирование.
Троблум покончил с сэндвичем, запил его немецким пивом и начал облачаться в свой скафандр. К тому времени, когда он с удобством устроился внутри, корабль вынырнул из гиперпространства в двух тысячах километров над солнечной стороной Конуса. Визуальные сенсоры показали ему фантастический скругленный трехгранник из металлических сегментов, блестящих в ярком солнечном свете серебряными пузырями. Между сегментами переплетался сложный узор темных трубопроводов. Сразу стало понятно, почему экипаж корабля Флота, обнаруживший это сооружение, решил, что перед ним самый большой космический корабль во всей галактике. В его очертаниях инстинктивно угадывалось стремление отдать дань аэродинамике. С противоположной стороны от гигантского жилища чужаков тускло мерцало Раскаленное Кольцо, уходящее в бесконечность.
Троблум повел корабль поперек освещенной стороны Конуса, ускоряясь, чтобы сравнять скорость с его неестественным орбитальным вектором. Навстречу «Искуплению Меллани», шедшему над разновеликими сегментами, сверкали вспышки отражений от зеркальных граней похожего на парус устройства. Корабельные сенсоры обследовали посадочные площадки вдоль транспортных трубопроводов, пригодных для передвижения людей, отыскивая знакомые признаки. Во время полета «Искупление Меллани» не мог засечь этот корабль, идущий под покровом маскировки, но Троблум надеялся, что он пришел вовремя.
— А вот и они, — наконец произнес он.
— Корабль Оскара? — спросила Катриона.
— Угу. Они приземлились вблизи Окторона. Это логично. Окторон — самое крупное человеческое поселение.
Он дал команду интел–центру посадить корабль на свободную площадку в двух километрах от судна Оскара. Слабое локальное поле появилось сразу, как только опоры коснулись площадки, но Троблум на всякий случай оставил ультрадвигатель в рабочем режиме. Интел–центр направил коммуникационный лазерный луч к кораблю, за которым Троблум следовал от самого Содружества.
— Я бы хотел поговорить с Оскаром Монро, — сказал он, как только юз–дубль сообщил, что вызов принят.
«А ты, должно быть, Троблум», — откликнулся Оскар.
Звук собственного имени возбудил в нем такой сильный приступ страха, что он вздрогнул. Электромускулы усилили непроизвольное движение. Шлем скафандра ударился в потолок. Вспомогательные программы мгновенно сформировали команду «Искуплению Меллани» погружаться в гиперпространство и бежать. Чтобы ее запустить, достаточно было одной мысли.
— Откуда вам известно мое имя?
«Паула Мио говорила, что ты ищешь контакта со мной».
— Как она могла знать об этом?
Еще не закончив фразу, он понял, что его предал РИ.
«Будь я проклят, если знаю, — воскликнул Оскар. — Она до смерти пугает меня, и у нас общее прошлое. Кстати, а откуда ты узнал, что я на борту „Возмездия Элвина"?»
— Это название твоего корабля? А каким был Элвин?
«Адам? Такой же, как я, заблуждавшийся, как могут заблуждаться только очень молодые. Ты это хотел узнать?»
— Нет. Наверное, я сумею вам помочь.
«Каким образом?»
— Мне известно о Стае. Я сам помогал ее создавать. Оззи, Араминте и Иниго это может пригодиться.
Последовала продолжительная пауза.
«Да, я думаю, пригодится. Мы уже установили контакт с Оззи. Через десять минут за нами подойдет капсула. Мы могли бы захватить и тебя».
— Хорошо. Я буду вас ждать.
А потом он стоял посреди заснеженной тундры, полностью раздетый, но почему–то не чувствовал боли. Где–то вдали край ледяной пустыни охраняли высокие горы с пугающими зазубренными вершинами — геологическая стена между цивилизацией и диким краем, откуда он пришел. Несмотря на резкий ветер, бросающий навстречу снежные вихри, он не чувствовал холода. В конце концов, это был его дом, его единственное убежище от остальной жизни и всех ее мучений.
День давно наступил, но солнце скрывали низкие тучи, заполонившие все небо. Он шагал по промерзшей земле, оставляя в плотном снегу отчетливые отпечатки. Откуда–то из–за холмов аскетически чистого пейзажа слышалось фырканье и топот коней. И вот вдали на гребень выскочил табун диких гигантских животных. На бегу они запрокидывали головы, рассекая рогами морозный воздух. Он восхищенно улыбнулся, вспомнив те времена, когда скакал верхом просто ради удовольствия, ездил в соседние деревни, встречался с друзьями, оттачивал мастерство верховой езды и обучался древней боевой тактике, которой должен был владеть каждый подросток. Задолго до…
Но вот по его коже бьет уже не снег. Он подставил ладонь, чтобы поймать летящую по воздуху частицу, но она рассыпалась в его пальцах. Пепел. Ноги ступали по мягкому покрову, при каждом шаге поднимая тонкую пыль. Пепел запорошил землю, траву и деревья, изгнал жизнь из цветущей долины. Покрывало пепла слетело с высокого кургана, появившегося перед ним, и обнажило труп огромного крылатого существа. Перья осыпались с него, словно осенние листья, и высохшая кожа натянулась на крепком скелете.
— Нет, — вскрикнул он.
Царь–орел, одно из самых величественных созданий на планете Дальняя. Много раз он садился на одного из них верхом и взмывал в сапфировое небо.
Опустошенную землю залило мерцающим оранжевым светом. Он обернулся. Остроконечные горные вершины взрывались потоками лавы. В небо поднялись широкие столбы темного дыма.
Пепел за его спиной зашуршал под чьими–то шагами. Появившийся запах горящей плоти усилился, так что он едва не задохнулся от едкого дыма.
— Это не твое убежище, — сказала она. — Это место, где я тебя взрастила. Это место, где осталось твое сердце. Здесь все мое. И ты мой.
Он не решался обернуться. Не мог встретиться с ней лицом к лицу. Это означало бы потерять себя, отдаться во власть боли и мучительной привязанности.
Золотой солнечный свет пробился сквозь удушающее одеяло пепла, единственный сверкающий луч упал на него, заставив прикрыть рукой глаза.
— Ну же, сынок, — раздался приятный голос. — Вот твой путь. Вот твое будущее. Это твое искупление.
Тучи пепла взвились вокруг него, быстро обретая форму. Золотистое сияние не померкло. Он протянул к нему руки…
— О–о–х! — Аарон проснулся, молотя руками под тонкой простыней, обернувшейся вокруг его тела. — Проклятье!
Он так сильно вспотел, что шелковая ткань прилипла к коже.
Он очнулся в комнате на первом этаже дома Оззи с кроватью посередине, кое–какой примитивной мебелью и окном, наглухо закрытом ставнями. Тем не менее по краям пробивался солнечный свет, позволяя увидеть…
— Черт! — воскликнул он.
В ногах его кровати, аккуратно подогнув ноги и задумчиво глядя на него, сидела Майрайан. Ее волосы сегодня были зелеными и голубыми. Сквозь свободную кружевную блузу просвечивали светящиеся пурпурные узоры.
— Ты теряешь его, — с милой улыбкой сказала она.
Он опять с опаской увидел ее клыки. Даже когда он спал, никто не мог к нему приблизиться. Ее приход должны были зафиксировать биононики. Вторичная тактическая программа предназначалась для предупреждения о вторжении, и при пробуждении он бы знал, что что–то происходит. В конце концов, мог бы сработать и естественный инстинкт. Аарон давно уже так не удивлялся. «Это плохо».
— Что я теряю? — мрачно спросил он.
Тем временем биононики провели сканирование дома — нет ли там других сюрпризов вроде вооруженных чикойя, ожидающих завтрака на кухне.
— Свой разум.
Он застонал и сполз с кровати, освободившись наконец от простыни.
— Значит, я присоединяюсь к вашей компании.
— Она пришла, когда тебе снился дом. Тебе больше некуда отступать. А детство не сможет тебя защитить. Против нее не выстоит ни один ребенок.
Он помолчал, разворачивая брюки, отштампованные для него репликатором Оззи.
— Против кого?
Она пронзительно хихикнула.
— Если тебе не известно, то и мне тоже.
— Конечно.
Он пытался игнорировать сон. Но он видел не просто кошмар, и они оба это знали. Кроме того, тревога возникала на самом глубинном уровне. В его разуме где–то крылся дефект. Такая война была ему абсолютно непонятна, и тактических решений для нее не существовало.
«Если только я не возвращаюсь к своему изначальному состоянию».
Но сегодня от него требовалось терпение и такт. Не самые сильные его качества даже при всех приобретенных дополнениях.
Майрайан соскользнула с кровати и завела руки за спину, соединив пальцы. Ее голова покачивалась из стороны в сторону в такт неслышным ударам сердца. Облик волшебной принцессы не произвел впечатления на Аарона. Он был уверен, что женщина что–то скрывает.
— Так ты специалист? — спросил он.
— Я просто подходящая для Оззи женщина, — с обычной глуповатой улыбкой ответила она.
— Ну и ладно.
Он натянул черную футболку.
— Тебе тоже нужен кто–то рядом. Каждому нужен. Эта Вселенная не для одиноких, Аарон. Кроме того, тебе нужна помощь, чтобы защититься от нее.