- Владелица? Я? Боже упаси, - та вытащила еще одну сигарету из портсигара, похлопывая кончиком о металлическую крышку. – Сожгла бы это место дотла, не застрянь я тут…
Вайолет непроизвольно шагнула в сторону, ближе к приоткрытой двери. Рядом с выходом было спокойнее.
- Так Вы живете здесь? – аккуратно продолжила девушка. Женщина с сумасшедшей прической отвлеченно закивала проводя языком по верхнему ряду зубов, словно тема была ей неприятна.
- Ага, живу, - выпустила дым та, откинувшись на спинку и опустив локоть поднятой руки на тазобедренную кость. – Они все говорили «Ты сможешь, Салли, ты всего добьешься», - глядела куда-то перед собой та. – Вот я и добилась, - затем усмешка, и взгляд вновь на девушке. Та понятия не имела, о чем она сейчас говорила. - Ты напоминаешь мне Ким Гордон, - продолжила та, затягиваясь, - эдакая мать-тереза для всех здешних, - она отвлеченно махнула рукой, выдав презрительный оскал.
В перерывах между новыми несвязанными между собой предложениями Вайолет подмечала детали интерьера. Идентичный ее собственному туалетный столик был завален всевозможными пузырьками с таблетками, украшениями в миниатюрных бархатных коробочках, тюбики с подводкой и многочисленные помады; открытые потрескавшиеся румяна нежной пыльцой рассыпались по начищенной лакированной поверхности. Кисти для макияжа торчали из прозрачных стаканов с эмблемами «Кортеза», отражаясь в зеркале, напоминая немногочисленную армию, стоявшую на страже красивого макияжа; аллюминиевый подсвечник содержал одну длинную свечу, затекшую воском. С ручки шкафа и крючков на стенах свисали с вешалок длинные платья на манер конца прошлого столетия: велюр, шелк и узор из мелких цветов. Кофейный столик занимали пачки сигарет и заполненные доверху пепельницы – с бока одной из них свешивался белый жгут, рядом валялся шприц и пустые пузырьки. Вайолет на мгновение расширила глаза, быстро возвращаясь вниманием к постоялице, стараясь не выдавать своего удивления. Та, казалось, и вовсе забыла о Вайолет: медленно тлела сигарета, зажатая меж пальцев, маникюр которых видал лучшие деньки, взгляд отстраненный и далекий, словно и не здесь совсем.
- Что ж, - потерла короткие штанины девушка, покачавшись на пятках, - было приятно познакомиться, но я пож-
Вайолет не договорила, испуганно умолкнув: Салли вдруг мгновенно подскочила, метнувшись к девушке словно вихрь гранжа.
- Я знаю, вы общаетесь, - слезно начала та, хватая Вайолет за плечи, будто и забыв про сигарету, что стала словно частью ее самой за все эти минувшие годы, - прошу, не ходи к нему больше, ты его совсем не знаешь, - Салли трясла ее как куклу, сползая на пол.
- Ровно так же как и Вас! Что за дела?! – выпалила Вайолет, пытаясь вырваться. Но, оттолкнув женщину и отпрянув, девушка замерла в полнейшем недоумении: Салли заплакала, распластавшись на ковролине – и без того влажные глаза и веки, казалось, мокли еще сильнее, тушь становилась все более размазанной. Вайолет в недоумении, инстинктивно присела подле, перенимая забытую сигарету, быстро потушив ее о дно пепельницы на тумбе возле кровати. Салли шмыгала носом, придерживая пушистую копну крашеных волос, то и дело сжимая велюровый подол платья. – Ну-ну, не плачьте, - неуклюже пыталась приободрить ее девушка, с опаской слегка похлопывая по спине. – Хорошо, я, - на мгновение запнулась та, - прислушаюсь к совету, - закатив глаза произнесла девушка.
Рыдания тут же прекратились. Салли подняла заплаканный взгляд; Вайолет и моргнуть не успела, как оказалась в объятиях женщины. От нее пахло табаком и резким горьким ароматом духов с жасмином. И, хоть Вайолет и настораживали следы от иглы между ее пальцами и общий потрепанный вид, девушка тактично дала себя обнять, посчитав, что уж слишком опасно спорить с человеком, хранившим на столике шприцы, гору таблеток и Бог знает каких еще демонов под кроватью.
- Я т-тоже очень рада, - с натянутой улыбкой попыталась отcтраниться та. Салли ее пугала. Не столько видом или явными губительными привычками, сколько ярким спектром эмоций. У Вайолет и себя-то еле получалось останавливать от рыданий, что уж тут говорить о взрослой женщине?
Салли утерла нос, глаза и рот, сильнее размазывая макияж по лицу.
- Я знаю, - лихорадочно закивала та, поднимаясь на ноги, все еще продолжая шмыгать носом, закачавшись к креслу, поднимая со столика портсигар, - я знаю, о чем говорю, - не прекращала утвердительного кивания головой и размахивания рукой с материализовавшейся меж пальцев зажженной сигаретой та. Слезы еще не успели высохнуть, а женщина вновь продолжала речь, словно как ни в чем не бывало выкуривая очередную сигарету, - помяни мое слово, - вновь затяжка; Вайолет громко сглотнула, совершенно сбитая с толку всем, что происходило за последние пять минут. Сумбурный поток информации, который ровным счетом ничего не прояснял для не самой. Решив, что вернее всего будет быстрее убраться из этого прокуренного наркопритона, девушка тихо отшагнула, стараясь не наскочить на пылесос, приоткрывая входную дверь пошире. – Думаешь, никто не знает о ней? - услышала та серьезный голос Салли. Медленно развернув голову, Вайолет надула щеки, уже желая задать вопрос. – Твоя боль, - пояснила женщина, - считаешь, никому тут о ней не известно? О-о, - нервно засмеялась та, стряхивая пепел, - ошибаешься. Я вижу ее, - Салли чуть нагнулась, шепнув, - чувствую. И знаешь что, - вскинула бровь та, облизывая алые губы, - она ярче, чем я когда-либо встречала, сильнее моей. Твоя боль пульсирует, я слышу, как горячая кровь убыстряет свой ход по твоим венам.
Вайолет пылала. Стоя у дверного косяка, зачарованная словами постоялицы, Вайолет не понимала собственной реакции. Салли тонула в сиреневых клубах дыма, будто мираж из далекого двадцатого столетия на снимке умелого фотографа.
- Наверное, отчасти поэтому я и хочу тебе помочь, - нервно сжимала окурок та, продолжая речь. – Беги отсюда. Беги прочь из этого забытого Богом места, пока не стало слишком поздно.
Вайолет вновь передернуло. Длинная ручка пылесоса, оставленная возле наружной стены коридора, с грохотом шмякнулась на пол холла. Но она не смела отвести взгляда от Салли.
- Эта твоя сторона и привлекает его, - Салли вдруг запнулась, больно зажевав губу. Весь ее вид словно бы извинялся, будто она вновь хотела расплакаться. Казалось, женщина забыла про гостью, устремив взгляд на туалетный столик, словно выискивая что-то на поверхности. Окурок так и остался повисшим в воздухе; свесившаяся с подлокотника рука со слезшим черным лаком на коротких ноготках казалась безжизненной. Вайолет отрешенно вышла в коридор, прикрывая за собой дверь номера с таким видом, словно ничего не произошло, комната пустовала, а Вайолет лишь просто закончила уборку.
- Психи, - шептала та, - все тут психи, - крепко ухватившись за эту мысль, Вайолет с едва заметно трясущимися пальцами распутала наушник, продолжая уборку пятого этажа.
***
Заведенный патефон пропитывал просторную комнату пленительным звучанием трубы, тромбона, фортепиано и всех остальных инструментов джазового оркестра «Короля свинга». Тепло номера поддерживали тонкие светильники с элегантными торшерами. Аромат цитрусовых и бергамота свежими нотками проскальзывал время от времени в устойчивом запахе свежевыстиранного белья и натертого дерева, словно холодные потоки в нагретой соленой воде, если перестать плыть, остановившись на зыбком песке морского дна, – все было в точности, каким оно запомнилось Вайолет в первый раз. Лишь с той разницей, что лампа на кофейном столике все-таки горела.
Она абсолютно не была уверена в том, что делает. Часть ее знала причину, а другая отчаянно старалась прикрыть это знание заслонкой, отгородить разум девушки от осознания того факта, что Вайолет пришла в эту самую комнату по собственной воле.
С едва ли ровным дыханием девушка шагала по мягкому ворсу вдоль дивана с благородной расцветкой, касаясь нежной ткани подушечками пальцев. Тихо потрескивала пластинка в углу комнаты. После своеобразной спальной зоны с кроватью шла просторная столовая с длинным обеденным столом из темно-красного дерева. И она знала, она чувствовала присутствие. Сокрытый чарующим туманом от ее взора, он, тем не менее, явно был здесь. Иначе зачем отставлять работающим музыкальный аппарат?
В крупной бронзовой раме на стене – пейзаж известного художника, на комодах - старинные канделябры с витиеватыми узорами. За витражными балконными дверьми вечерело – небо приобретало темно –голубой оттенок, точно синяя гуашь, разбавленная водой.
Пластинка продолжала крутиться, но в остальном – полнейшая тишина. Пузатый причудливый агрегат с зеленоватой жидкостью пристроился на одной из поверхностей. Вайолет коснулась черных краников.
- Когда-нибудь потомки скажут, что это я породил двадцатый век, - услышала Вайолет мужской насмешливый голос, - Джек Потрошитель.
Вайолет обернулась. Джеймс Марч хитро улыбался, непринужденно простаивая под аркой меж двух помещений, слегка покачиваясь на пятках, будто бы от какого-то странного и неуместного нетерпения. Его белоснежная рубашка, темный шелковый платок с индийским узором и безупречные брюки на подтяжках в стиле Чикаго тридцатых годов так безукоризненно шли ему, что Вайолет не обратила внимания на только что брошенную цитату всемирно известного убийцы. Его теплый, струящийся голос опутывал, словно вязкая, сладкая патока. Темные волосы небрежно лежали, едва касаясь лба. И так красив он был, так утончен, так ярко горели его темные глаза и так пленила загадочная полуулыбка…
Она отлипла от комода, сделав шаг навстречу, чувствуя себя одновременно желанной гостей и в то же время пристыженной за самовольное осматривание чужих владений. Марч облизнулся, впервые за все время прервав зрительный контакт, высовывая из карманов брюк кисти рук.
- Рад, что ты пришла, - прошел он до стола, отодвигая один из стульев, обтянутых черной кожей, - присаживайся.
Совершенно плененная энергией этого человека, Вайолет покорно последовала предложению. Проскрипела начищенная холодная кожа обивки. Джеймс довольно улыбнулся.
- Хочешь чего-нибудь? – вдруг воскликнул тот таким голоском, словно заботливая мама-наседка, что печется о своих цыплятах. – Мисс Хейзел приготовила утку в вине…
- Нет, благодарю, я уже ужинала, - с улыбкой ответила девушка, переплетая пальцы рук.
Джеймс вскинул темную бровь.
- Тебя хорошо кормят? – продолжил тот, подходя к запасу с алкоголем.
- Д-да, - неуверенно выдавила из себя та. И к чему это он?
- Просто хочу, чтобы к тебе здесь относились на должном уровне, - словно бы прочитав ее мысли, закончил свою фразу Марч, поднимая низкий графин и красивый стеклянный стакан.
Вайолет ничего не отвечала. Казалось, ее полностью поглотила ситуация. Когда она так спокойно чувствовала себя в компании противоположного пола? Почему именно с ним? Что такого было в этом мужчине, почему она вновь пришла к нему по доброй воле, хотя в глубине души прекрасно понимала, что ни к чему хорошему знакомство это не приведет?
- Тебе нравится здесь?
Вайолет поджала губы.
- Прошло не так много дней…
Джеймс усмехнулся, продолжая фразу через плечо:
- Ты же ведь не собираешься уходить из-за него?
Вайолет приоткрыла рот, но Марч опередил, обернувшись, выставляя вперед ладони с зажатым стаканом и графином в одной.
- Нет-нет, интимные подробности затрагивать не собираюсь, честное слово.
Вайолет выпустила воздух через ноздри, дергая мочку уха.
- Меня бесит, что они оба тут.
- Ты ненавидишь Анну.
Вайолет жевала губу, сдерживая ответ. Интонация Марча совсем не походила на вопрос.
- Знакома с теорией морали Ницше? – вновь задал вопрос тот, поставив алкоголь на стол, выдвинув еще один стул, опускаясь на сидение.
Вайолет прищурилась, откинувшись на спинку.
- Бога нет, мораль уничтожает человека – это, да?
Марч вновь залился довольной улыбкой. Звякнула граненая крышечка, и полился арманьяк, наполняя стакан. Затем он приподнял его, вопросительно глядя на девушку, мол, “точно не будешь?”, после, получив отрицательный кивок, сделал глоток красивым жестом руки и опустил стакан на поверхность стола. Закончилась мелодия, но пластинка продолжала свой ненавязчивый треск.
Они смотрели друг на друга так, как глядят старые знакомые. Люди, которым есть что вспомнить и куда вместе стремиться. Это чувство пугало и одновременно завораживало Вайолет. Как та чарующая приязнь к человеку, которого ты видишь первый раз в жизни, но уже знаешь, что вы найдете общий язык. Марч облизнулся; заблестели красиво очерченные губы.
- Я знаю, зачем ты пришла, - с улыбкой продолжил тот, поглаживая стакан с недопитым коньяком. Медленно моргнув, словно бы переключаясь с одной мысли на другую, он продолжил. – Кит неплохой малый, - в один присест проглотил остатки арманьяка тот, - я люблю его, как более старший может любить своего родственника, но он совершенно не умеет разбираться в женщинах. Встретит одну и думает, что эта распутная девица и есть предел его мечтаний, - слегка высокий, но такой утонченный и плавный тембр голоса совершенно очаровывал Вайолет. Марч вновь выдал улыбку, видя реакцию девушки. – Я-то знаю причину твоего визита, - он поднялся, скрипя начищенными туфлями, - но ты сама-то ее осознаешь? – Джеймс плавно обошел стул с гостьей. Ее дыхание было частым, тяжелым. Она молчала, глядя прямо перед собой. Джеймс улыбнулся. – Он не видит твоего потенциала, не понимает, на что ты способна, - ласково продолжал тот. Его холодные руки коснулись разгоряченной, тончайшей кожи девушки над краем рваной майки. Вайолет вздрогнула. – Расслабься, ты слишком напряжена… – Джеймс медленно сжимал и разжимал пальцы, массируя предплечья. Вайолет постепенно разомлела, откинув голову на жесткую спинку. Едва заметная улыбка играла на ее подсобранных губах. Джеймс замер, склоняясь низко, к самому уху девушки, скрытому за копной темно-русых волос. – Я хочу, чтобы ты видела это, - шептал тот. – Ты способна на куда большие свершения, чем думаешь.
От него приятно пахло дорогой выпивкой и вкусным табаком. Но контакт прекратился: Джеймс вернулся к своему стулу.
- Нет-нет, закрой глаза, - с толикой командования пропел тот.
- Что, сеанс психотерапии? – усмехнулась Вайолет, опуская руки на подлокотники.
- Поверь, я лучше любого психиатра, - облизнувшись, ответил мужчина, вытаскивая портсигар. Вайолет сглотнула, спокойно выдыхая. Она не видела, но слышала, как чиркнула спичка и едва уловимый треск мундштука; Марч задел им пустой стакан, когда поднимал с кружевной скатерти. Продолжала трещать крутящаяся пластинка, и медленно отбивало ритм ее сердечко. Воздух наполнился ароматом табака; Джеймс шумно выпустил дым. – Вспомни самый счастливый момент за все то время, пока Кит находился где-то поблизости от тебя.
При произнесенном имени Вайолет похолодела. Но лишь на мгновение. Ее так успокаивала компания Марча, а его голос так глубоко проникал в ее разум, что ей невольно хотелось высказаться.
Уголки губ непроизвольно приподнялись, обнажая ряд ее красивых ровных зубов. Она облизнулась.
- Седьмое декабря – лекция по английскому, - начала та, - в зале три ряда мест, мы были на разных, но на одном уровне. Солнце так ярко светило в аудиторию через большие окна, что мне напекло голову, - улыбнулась девушка, - наша преподавательница все говорила и говорила. В какой-то момент я повернула голову. Не знаю, почувствовала ли я, или же просто мне вдруг вновь захотелось посмотреть на его профиль, но он глядел на меня в ответ. Он смотрел на меня, - Вайолет пожала плечами. Марч молча затягивался и выпускал дым; зубы с легким стуком задевали деревянный тонкий мундштук. Вайолет зажевала губу, сжав пальцами подлокотники. – Тогда я подумала, что вот сегодня, вот именно в этот день он познакомится со мной. Что он наконец-таки заметил меня…
- Теперь самый печальный.
Вайолет дернула веками, словно бы моргала при закрытых глазах.
- Лекция по введению в литературоведение. Он спал у нее на плече, а она перебирала его волосы… - Вайолет сжалась, слегка помотав головой. – Что мы делаем? – вспылила та, поднимая веки, ровнее присаживаясь на стуле. – Зачем тебе это нужно?
Марч спокойно выпустил очередную струйку дыма; красиво двигались его скулы. Глаза вновь казались стеклянными, его словно завораживало каждое новое слово. С невозмутимым видом он откинулся на спинку, перекинув одну ногу на другую.