– Джулан – глава района Хакспен, – заметил Бойд. – Кажется, он один из сомневающихся, верно?
– Вроде бы, – ответил Эдеард, потирая бровь.
На самом деле Эдеард давно потерял счет своим союзникам и противникам, настолько неустойчивыми были их намерения. А в последние дни перестал следить даже за махинациями в Высшем Совете и только молился, чтобы Финитан одержал победу.
Бойд открыл высокую створку кованых ворот в ограде общежития. Снаружи их уже ждал Максен.
А вы знаете, что Динлей все еще не порвал с Чиаран? – оживленно заметил Бойд.
– Мы все пережили сильное потрясение, узнав о методах Иварла, – сказал Эдеард, выходя вслед за остальными на улицу. – Давайте просто забудем об этом и двинемся дальше.
Бойд явно намеревался сделать еще какое-то язвительное замечание и даже открыл рот, как вдруг на пустынной улице раздался громкий голос.
– Идущий-по-Воде! – кричала женщина.
Она сидела на пороге магазина одежды напротив общежития. Провзгляд Эдеарда обнаружил ее, когда он был еще на последних ступенях. Безоружная. Зато вместе с ней сидели трое ребятишек – ситуация, необычная для этого времени суток. Эдеард предположил, что женщина встала пораньше ради праздника. А вот теперь она направилась через улицу в его сторону, таща за собой несчастных сонных детей. Старшему из них было не больше пяти, а младшая девочка едва научилась ходить.
– Куда мне идти? – вызывающе крикнула она. – Скажи-ка мне куда?
– Что? – растерянно переспросил Эдеард.
Максен поспешил его догнать.
– Что будут есть мои дети? Спроси его, Дамнил. Давай, спроси Идущего-по-Воде. где для тебя взять еду.
Среднего из малышей, мальчика в рваном зеленом свитере и серых поношенных брюках, она вытолкнула вперед. Он уставился на Эдеарда, и его губы задрожали. А потом полились слезы.
– Я хочу папу! – завыл мальчик.
– Что такое? – снова спросил Эдеард.
– Эддис, мой муж, – отрывисто бросила женщина. – А ты выгнал его. Выгнал из его собственного дома. Мы живем на улице Фонскейл. И твои мерзавцы ввалились в дом и заявили, что ему теперь запрещено ходить по Силваруму, где он прожил семь лет. Он не может прийти домой. Не может вернуться туда, где моя семья жила три сотни лет. Что это за закон? Вот ты и скажи, куда мне идти? Как я буду кормить детей без отца? А? Отвечай, кусок деревенского навоза.
Эдеард молча смотрел на нее, настолько потрясенный, что в голове не осталось ни одной мысли. Бойд застонал и закатил глаза, взывая к Заступнице.
– Вот дерьмо, – промычал он.
Кансин эта сцена ничуть не тронула.
– А как он кормил их раньше? – спросила она. – Где работал твой муж?
– Убирайся в Хоньо, подонок. Это все вы натворили. Вы разрушили наши жизни.
– Так где он работал?
– Он хороший человек. Он приходил домой и приносил еду. Он любил своих детишек.
– Своих – может быть, – сказала Кансин. – Но он не щадил чужих. Угрожал им, бил, отнимал у их родителей деньги, заработанные тяжким трудом.
– Ничего подобного. – Женщина закрыла руками уши старшему мальчику. – Ложь. Все, что ты говоришь, ложь. Вы все отправитесь в Хоньо. Эддис работал на скотобойне, на аллее Кромптон. Грязная работа, тяжелая, не под силу никаким ген-формам.
– Ты прекрасно знаешь, чем он занимался, – заявила Кансин. – Если скучаешь по нему, отправляйся в его новый дом. Но помни: мы очистим город от таких, как он. Через год здесь никого из них не останется.
Женщина плюнула в Кансин, но та успела оттолкнуть ее третьей рукой. Теперь заплакали все трое ребятишек.
– Я хочу, чтобы ты передала кое-что от меня Эддису, – сказал Эдеард. – Скажи ему, что, если он уйдет из банды, если найдет нормальную работу – а работы в городе хватает, – он вернется на улицу Фонскейл. Я сам отменю ордер. Это все, что он может сделать.
– Провалитесь вы все! – Она дернула за руки детей. – Вы ничего не понимаете в жизни. Иварл еще спляшет на ваших костях. И ни один Небесный Владыка не спасет ваши души.
Она зашагала по улице, и Максен поднял руку к полям своей шляпы.
– Спасибо, мадам. Всегда рады помочь согражданам.
Но произнес он это очень тихо.
– Ты в порядке? – спросила Кансин.
– Да. – Эдеард неуверенно кивнул. – Да, в порядке. Милосердная Заступница, сколько еще семей разделены из-за этого?
– Ты серьезно? – недоуменно спросила Кансин. – А как насчет жертв Эддиса? Людей, которым ты обязался помогать? Как насчет Изойкса и его детей? Неужели они не заслуживают твоего внимания?
– Да, извини. – Он опустил голову. – Я просто не ожидал, что будет так тяжело.
– Держись, – сказал Бойд и обнял его за плечи. – Дальше станет еще хуже.
Эдеард хотел возразить, но увидел насмешливую улыбку Бойда и сам слегка улыбнулся.
– Намного хуже.
– Намного, намного, – подхватил Максен.
– Пойдемте посмотрим, какие мучения и несчастья припас для нас Уолсфол.
Эдеард шагал вместе с друзьями и ругал себя, что не предусмотрел произошедшей неприятности. Удивительно, что такое не случилось раньше. Они добавили еще пятьдесят ордеров к ранее выписанным, но пятнадцать пришлось отменить. Было несколько случаев явных ошибок в идентификации личности, но, кроме того, они не раз сталкивались с недобросовестными торговцами, которые, пользуясь новым порядком, хотели посчитаться со старыми недругами. Были и такие, кто хотел получить выгоду, удаляя из района конкурентов. Каждый такой случай требовал тщательного рассмотрения, а это занимало время констеблей, хотя и в меньшей степени, чем суды, как Эдеард не раз подчеркивал в разговорах с недовольными мастерами и капитанами участков.
Но при всех промахах и злоупотреблениях, при бесконечных попытках рэкетиров нарушить закон Эдеард не мог не отметить успехов. И в этом он был не одинок. Бандиты недосчитались выручки в районах Дживон и Силварум, и только два торговца пострадали от их нападений, прежде чем констебли подоспели на помощь. Под неустанным давлением жителей главы Хакспена, Лиллилайта, Друпа, Илонго и Падуи тоже начали оформлять ордера и обратились к капитанам своих участков за поддержкой. Через пару дней они, возможно, уже подпишут ордера. Завтра наступает последний день трехнедельного испытательного срока, установленного Вологралом. Это, безусловно, будет еще не окончательное решение глав и делегатов районов. В Высшем Совете готовятся дебаты по поводу «нарушений общественного порядка», вызванных введением давно забытых ордеров на выдворение. Финитан возглавлял блок советников, отстаивающих их пользу. Если он проиграет, ордера будут аннулированы, и, как предсказывал Финитан, Байз готовит акт об отмене самого закона. Многие члены Совета скрытно поддерживают Байза, поскольку никто не знает, чем все это закончится. Может, Идущий-по-Воде намерен превратить Сампалок в криминальное гетто, отрезанное от остального города? И вообще как такой молодой и неопытный констебль смог организовать столь масштабную кампанию? В политическом отношении Эдеард возбуждал в мастерах все возрастающее беспокойство, и от Финитана постоянно требовали обнародовать конечную цель кампании.
Сам Эдеард ничего не мог сказать по этому поводу. Он редко задумывался о том времени, когда все районы станут оформлять ордера, и считал, что финальное решение должен принять Высший Совет. Эдеард предпочел бы высылку, хотя и не представлял себе, как ее организовать и куда именно ссылать бандитов. Он просто пытался заставить мельницу вертеться, дать людям надежду. Настоящие последствия стали проявляться только теперь.
Эдеард не мог удержаться от смеха, когда после купания мастера Черикса в Бирмингемской заводи глава Сампалока Байз публично подписал ордер, запрещающий Эдеарду появляться в его районе. Гораздо меньше радости принесло ему торжественное заявление Пифии о том, что она никому не будет запрещать посещать район Эйри, где находится храм Заступницы. И мэр Овейн довел до общего сведения, что в районах Анемон и Майят ордера применяться не будут, чтобы все граждане имели возможность обратиться к правительству, воспользоваться правом, дарованным им самим Рахом. Что же касается протеста гильдии гондольеров по поводу ограничения их права на ремесло… В Маккатране еще никогда не было забастовки гондольеров, и, хотя длилась она всего один день, потрясла всех горожан. Звучали угрозы повторить стачку, и поддержать гондольеров собиралась гильдия докеров.
К счастью, Эдеард пользовался поддержкой и одобрением всех видов торговцев и ремесленников. И обычные люди, судя по их реакции на присутствие констеблей у мостов, тоже были ему благодарны.
Эдеарду только очень хотелось, чтобы завтра Высший Совет пришел хоть к какому-нибудь решению. Тяжесть ожидания давила на него с неимоверной силой.
Динлей ждал их у главного входа в особняк семейства Кальверит. Первые лучи утреннего солнца уже добрались до верхнего уровня ступенчатой десятиэтажной башни и заблестели на огромных полукруглых окнах. Высокие, окованные железом ворота открыли пятеро вооруженных пистолетами охранников с семейными эмблемами на куртках. Констебли прошли сквозь гигантскую арку и оказались в просторном внутреннем дворе. С обеих сторон от дорожки стояли столбы, увитые пышными плетями желтых вьющихся роз, и строго смотрели высокие гранитные статуи бывших мастеров и мастериц рода Кальверит. У входа в дом их встретил дворецкий и пригласил пройти внутрь. При виде спиральной лестницы Эдеард устало вздохнул.
– Полагаю, семья живет на самом верхнем этаже, – тихонько прошептал он Бойду.
– Семья мастера – наверняка.
Дом на вершине башни был больше, чем помещение участка констеблей в Дживоне, а со всех сторон его окаймляла еще и неширокая полоса оранжереи. Таким было традиционное жилище главы района, где нижние этажи занимали десятки родственников, домашних слуг и клерков, управляющих поместьями.
Во время подъема Эдеард внимательно прислушивался к царящему внутри настроению. В мыслях людей преобладал гнев, смешанный с печалью и страхом.
– В этом месте произошло что-то очень неприятное, – негромко сказал он.
Максен, соглашаясь с ним, лишь коротко кивнул.
Уолсфол и Джулан ждали их в оранжерее, выходящей на Главный канал. Даже в это раннее утро мундир главного констебля сверкал чистотой, а золотые пуговицы могли соперничать с поднимающимся солнцем. Джулан, словно по контрасту, был одним из немногих аристократов, не скрывавших свой возраст. Сто пятьдесят три года придавили его плечи и выбелили волосы. Он вышел в помятом домашнем халате, накинутом поверх пижамы. В запавших покрасневших глазах плескалось отчаяние.
По пути к особняку товарищи по отделению рассказали Эдеарду все слухи, касающиеся семейства Кальверит. В последнее время, как никогда раньше, эта семья стала в Маккатране едва ли не главной темой для пересудов. Мастер Джулан женился довольно поздно, что среди аристократов случалось достаточно часто. Брак он заключил по любви, настолько сильной, что с момента знакомства со своей женой (бывшей моложе его на сто восемь лет) сохранял супружескую верность до самой трагической и преждевременной смерти, настигшей ее шесть лет назад. Но обсуждалось в основном не это, а тот факт, что первенцем в их союзе была дочь Кристабель и вторым ребенком, во время рождения которого умерла супруга Джулана, тоже оказалась девочка. Сына-наследника у них не было. Для Маккатрана этот случай стал почти беспрецедентным. Но, к разочарованию Лорина, младшего брата Джулана, в официально зарегистрированном положении о назначении главы Хакспена имелась оговорка, позволяющая в отсутствие сыновей передавать пост старшей дочери семьи Кальверит. Подобная ситуация за всю двухтысячелетнюю историю Маккатрана возникала только дважды.
В результате у Джулана испортились отношения с большей частью родственников. Тем временем Кристабель стала самой завидной невестой города, и знакомства с ней искали старшие сыновья всех благородных семейств. Приглашения на любое торжество, где она должна была присутствовать, мгновенно расходились среди ее бесчисленных поклонников. «И Заступница свидетель, если вам не известно, она к тому же еще и прехорошенькая», – мечтательно добавил Максен.
– У нас произошло несчастье, – объявил Уолсфол, как только друзей проводили в оранжерею верхнего яруса. – К завтраку о нем, несомненно, будет знать уже весь город. Мирната похищена.
Эдеард украдкой покосился на Динлея.
«Вторая дочь», – объяснил тот направленным телепатированием.
– Я бесконечно сожалею, сэр, – обратился Эдеард к Джулану, – и готов помочь, если только это в моих силах.
Джулан, на мгновение забыв о своем горе, бросил на него гневный осуждающий взгляд.
– Для начала попробуй объяснить вот это, – сказал он, показывая небольшой листок бумаги.
Эдеард недоуменно нахмурился и повернулся к Уолсфолу. Главный констебль, взяв листок из рук Джулана, протянул его Эдеарду.
– Меньше часа назад его принес ген-орел.
С замиранием сердца Эдеард прочел записку.
«Мирната – красивая девочка. Цена ее возвращения живой и такой же красивой составляет восемь тысяч золотых гиней. Если сумма вас устраивает, не позднее полудня вывесьте на башне Дворца-Сада желто-зеленый флаг.
Выкуп должен доставить лично Идущий-по-Воде. Пусть в полночь он явится в таверну „У Якова“, что в Овесторне. Дальнейшие инструкции он получит там. Если с ним придет кто-то еще или если он попытается забрать ее без выкупа, девочка будет убита».
– О Заступница, – простонал Эдеард.
– Я не могу приказать вам доставить деньги, – заговорил Уолсфол.
– Вам этого и не требуется, сэр. Я все сделаю. Э-э… у вас же есть деньги? – спросил он Джулана.
Такой суммы вполне хватило бы, чтобы купить всю провинцию Рулан, да еще осталось бы на несколько торговых судов.
– Да, я смогу их собрать.
– А где находится Овесторн?
– Это деревушка за пределами Игуру, – сказал Динлей. – Часа два езды от Южных ворот.
«Подальше от любых возможных помощников, – подумал Эдеард. – И на таком расстоянии даже я не смогу телепатировать в город».
– Записку доставили после похищения Мирнаты, – осторожно заметил он. – Есть ли какие-то доказательства, что она написана похитителями?
Джулан поднял руку с золотисто-каштановой прядью волос, перевязанных голубой лентой.
– Это принесли вместе с запиской.
– Понимаю.
По лицу старика покатились слезы.
– Эта лента была на ее ночной рубашке. Я целовал ее перед сном. Я каждый вечер целую мою Мирнату. Она такая милая…
Он беспомощно всхлипнул.
Уолсфол подошел и попытался его успокоить.
– Мы вернем ее, друг мой, – уверял он Джулана. – Мы сделаем все возможное. Констебли не прекратят усилий, пока она снова не будет в ваших руках.
– Она ведь еще ребенок, – зарыдал Джулан. – Всего шесть лет! Кто мог решиться на такое? Почему? – Его обезумевший взгляд упал на Эдеарда. – Почему они так поступили? Какое вы имеете к этому отношение? Почему вы? Почему я сам не могу к ним пойти? Она же моя дочь!
– Я не знаю, сэр.
При виде искренних мучений отца Эдеард ощущал себя виноватым.
– Нет, знаете, – раздался высокий пронзительный голос.
Про-взгляд Эдеарда обнаружил ее входящей в оранжерею, но он не хотел оборачиваться.
– Это ваша вина, – настаивала госпожа Флорелл. – И только ваша. Вы спровоцировали похищение своим смехотворным крестовым походом против бандитов. Почему вы не могли оставить все по-прежнему? Никто бы не пострадал. Пока вы не появились, в городе все было спокойно.
Эдеард, пытаясь скрыть нарастающий гнев, сделал глубокий вдох. Госпожа Флорелл предстала в одном из своих обычных старомодных черных одеяний и в высокой шляпе, из которой, казалось, вырастали диковинные красные фрукты. Опираясь на руку мужчины в изысканном костюме аристократа, она медленно приближалась к Эдеарду.
– Лорин, – тихонько шепнул Максен. – Младший брат Джулана. Госпожа Флорелл остановилась вплотную к Эдеарду. Ее плечи поникли, словно от горя, но взгляд выражал безжалостную ярость.
– Госпожа Флорелл.
– Ну, что вы можете сказать?
– Я верну вашу девочку и призову к ответу виновных.
– Ничего подобного вы не сделаете. Вы отнесете деньги, как здесь сказано. И ничего больше. Я не желаю, чтобы ваша глупость усугубляла положение. С этого момента дело возьмут в свои руки офицеры милиции. Надежные джентльмены из хороших семейств. Это то, что нам нужно. А не какие-то деревенские шуты.