Друзья озадаченно переглянулись. Эдеард чувствовал, что они скрывают от него свои мысли, но оттенки раздражения и разочарования он все же успел уловить. И решил, что его недельный отпуск рассердил их больше, чем он рассчитывал.
– Ну и ладно, по крайней мере мы не бездельничали, – сказал Бойд, минуя главный вход участка. – К сожалению, и бандиты тоже. В прошлый четверг гондольеры вытащили из канала еще один труп. Второй сын торговца тканями из района Игади.
– Ох, Заступница, – воскликнул Эдеард. – Немного же им потребовалось времени, чтобы прийти в себя.
Они разместились в малом зале участка. Третья рука Динлея плотно прикрыла дверь. Кансин уселась на один из столов, поставив ноги на скамью. Максен приказал ген-мартышке принести воды.
– На этом приеме подавали самое дешевое вино, – пожаловался он, отпивая из стеклянной кружки несколько больших глотков.
Динлей подтащил скамью и сел напротив Эдеарда. Его лицо сияло от удовольствия. Бойд расположился рядом с ним, стараясь не показывать своего отношения к настроению приятеля.
– Так чем же им досадил второй сын? – спросил Эдеард.
– Ничем, – сказал Динлей. – Они лишь немного изменили тактику вымогательства денег.
– Умный ход, – заметил Максен, допивая вторую кружку воды.
– Они больше не мелочатся с хозяевами лавочек и павильонов, – пояснил Динлей. – Бандиты стали подыскивать более крупные цели, пока это торговцы средней руки. И у них не требуют денег – у них хотят отобрать долю в бизнесе.
– Это способ получать законный доход, – добавила Кансин.
– К примеру, у тебя есть склад, полный товаров. Некто приходит и предлагает продать ему долю в торговле. Но суть в том, что оплату он желает отсрочить до получения прибыли.
– Он утверждает, что сумеет повысить процент выручки, обычно они говорят так, – продолжил Бойд. – Как видишь, ничего криминального. Ничего такого, на что можно было бы пожаловаться констеблям или в суд.
– Вот только все знают, что это за покупатели и о чем они просят, – сказал Динлей. – Они и не скрываются. Если хозяин не соглашается, страдает кто-то из членов его семьи.
– Или даже умирает при невыясненных обстоятельствах, – добавил Максен, – как произошло с сыном торговца тканями. Это исключительный случай, но мы узнаём только о них.
– Значит, нам неизвестно, насколько распространилась такая схема, – сказал Эдеард.
– Нет. Зато очень многие жалуются на рост цен, а причин этому нет. Нет никакого дефицита, в порту полно кораблей, доставляющих товары, и городские склады заполнены до отказа.
– Средние и мелкие торговцы не объединяются ни в какие ассоциации, как хозяева магазинов и рыночные торговцы, – сказала Кансин. – Их конкуренция исключает любые формы сотрудничества.
– Но у них есть личная охрана, – возразил Эдеард.
– Ничего подобного, – ответил ему Динлей. – Ну разве что глава семьи берет с собой крепких парней, когда собирает выручку с розничных продавцов или платит капитану корабля, но ни о каких подготовленных отрядах охраны, как в благородных семействах, здесь говорить не приходится. У этих купцов, как правило, большие и ничем не защищенные семьи, а их деятельность составляет значительную часть экономики Маккатрана.
– Понятно, – протянул Эдеард. Он надеялся на небольшую передышку после возвращения, но, как оказалось, совершенно напрасно. – Значит, нам надо выяснить, кто…
– Не надо, – весело воскликнул Динлей.
– Не надо?
– Уже сделано.
– Ага. – Теперь ему стало понятно настроение в отделении. Он окинул взглядом самодовольно улыбающиеся лица. – Так для чего же вам нужен я?
– Для обеспечения поддержки грубой физической силой во время ареста, – с невинным видом произнес Максен.
Эдеард рассмеялся.
– Расскажите подробнее.
– Сначала плохие новости, – сказал Бойд. – У «Дома голубых лепестков» появился новый хозяин.
– Кто? – отрывисто спросил Эдеард.
Бойд искоса посмотрел на Динлея, словно ища у него поддержки.
– Буат.
– Никогда не слышал о таком.
– О нем никто не слышал, – сказал Бойд. – Вроде как он единокровный брат Иварла.
– Чудесно.
– А теперь хочешь услышать действительно плохую новость? – спросил Максен.
Эдеард бросил на него сердитый взгляд.
– Ходят слухи, что у Буата есть партнер.
– Продолжай.
– Ранали.
Эдеард уронил голову на руки и негромко рассмеялся. Ну конечно! Ведь Таннарл в тот злополучный день был заодно с Иварлом.
– Эдеард? – с недоумением окликнула его Кансин.
– На самом деле это хорошая новость, – сказал он.
– Разве?
– Мы наконец получили связь между бандитами и благородным семейством. Мы можем доказать, что они партнеры?
– Договор об аренде зарегистрирован в городском реестре, – сказал Динлей, снимая очки и протирая линзы. – Он считается конфиденциальным до тех пор, пока не будет совершено правонарушение в здании или его хозяином. Мы можем затребовать его через суд низшей ступени. Но там указан только тот, кто имеет право проживать в здании, а поскольку мы знаем, что Буат считается членом семьи, ничего нового нам это не даст. Устав корпорации, ведущей бизнес в «Доме голубых лепестков», будет представлен в гильдии клерков. Но условия бизнеса таковы, что имя Ранали нигде не упоминается.
– Так что, все это – лишь слухи?
Динлей пожал плечами:
– Да.
– И это все, что вы смогли разузнать в мое отсутствие?
– Мой будущий отец говорит, что критиковать умеет каждый, – с напускным унынием произнес Максен. – Нет, на самом деле мы вели трудную слежку в опасных условиях за мизерную плату и скудную благодарность нашего капрала и капитана участка.
– Ради Заступницы, вы можете мне рассказать, что происходит?
– Мы следили за несколькими членами банды, упомянутыми в ордерах на выдворение, – и не без причины. Один из них был в команде силового воздействия, – сказал Динлей. – Они вчера приходили к торговцу из Нефа по имени Чариу и потребовали треть его бизнеса. Он импортирует салгубку.
– Что это еще за фигня? – потребовал объяснений Эдеард. – Клянусь Заступницей, если кто-то из вас снова изобразит сочувствующий взгляд, я окуну его вниз головой в Бирмингемскую заводь и там подержу.
Бойд открыл рот, готовый пуститься в объяснения, но нахмурился и повернулся к Максену. Тот поджал губы и вопросительно взглянул на Кансин.
– Можете меня не спрашивать, – сказала она. – Ни разу о таком не слышала.
– Должно быть, это что-то ценное, – задумчиво произнес Динлей. – У Чариу большое семейство, молодежь одевается у лучших портных и устраивает пирушки по всему городу. У него есть еще две любовницы, которых он одаривает драгоценностями.
– Он согласился на их условия? – спросил Эдеард.
– Нет, – ответил Бойд. – Заступница наделила его твердым характером и вспыльчивым нравом. Он отказался.
– Вот мы и проследили за бандитами-вышибалами до самого их дома в Сампалоке.
– Вы ходили в Сампалок? – удивился Эдеард.
– Я же говорил, трудная слежка в опасных условиях, – с важным видом повторил Максен. – Так мы узнали, что в качестве первого предупреждения они собираются выбить дух из Рапсайля, первенца Чариу. Причем намерены сделать это сегодня ночью.
– Где? – нетерпеливо потребовал Эдеард.
Улица Риорн представляла собой извилистый проход в самом северном углу района Абад, соединяющий Розовый и Главный каналы. Вдоль тротуара стояли высокие красивые здания, и лишь одно из них было наклонено вперед, что позволяло разросшимся ветвям гурклозы свисать с карниза до самой земли, образуя вдоль прохода живой занавес. Рядом с этим домом и находился «Беспечный полковник» – ресторан и театр с хорошей репутацией, где сыновья зажиточных людей собирались по вечерам, чтобы приятно провести время в обществе себе подобных.
За шестиугольными столами, покрытыми накрахмаленными льняными скатертями, здесь можно было попробовать отличные дорогие блюда, а в погребе имелась обширная коллекция лучших вин со всей Кверенции. В гостиной зоне стояли удобные глубокие кресла и уютные диваны, а любители потанцевать изящно двигались на приподнятом помосте под музыку отличного семейного оркестра. Снаружи, у полированных деревянных дверей, стояли пять рослых швейцаров, обладающих немалой физической и телекинетической силой, и одно только их присутствие отпугивало тех, кто не удосужился достичь определенного общественного положения.
Было уже больше двух часов ночи, когда один из швейцаров подал высокий цилиндр Рапсайлю, не без труда спускавшемуся по трем неудобным ступеням на тротуар. На улице хлестал сильный дождь, притемняющий и без того неяркий оранжевый свет, испускаемый стенами зданий. Рапсайль застегнул кожаный плащ, закрывая длинный синий с алым пиджак, неразборчиво пробормотал швейцару: «Спокойной ночи», – и, шатаясь из стороны в сторону, побрел в сторону Главного канала.
Алкоголь ограничил зону охвата не только его про-взгляда, но и физического зрения. Он не заметил пятерых мужчин, скрывающихся в густой тени улицы Риорн, не увидел, как они покинули свое убежище и зашагали следом за ним. В пьяном недоумении он уставился на преследователей только после того, как они подошли почти вплотную.
– Эй, привет, парни, – с трудом выговорил он.
Чья-то третья рука обвила его лодыжки. Еще несколько мгновений ноги Рапсайля бессильно дергались, а потом он уставился на свои ступни. Он разглядывал лаковые кожаные туфли с модными серебряными пряжками и удивлялся, почему они ему не подчиняются и не уносят как можно дальше от этого места.
– Послушайте, хватит.
Один из мужчин рассмеялся. Теперь нападавшие окружили Рапсайля, словно темные призраки: их лица скрывались в глубокой тени надвинутых капюшонов и плотной пелене уединения. Капли дождя барабанили по плащам и ручейками стекали на тротуар.
– Что вам нужно?
Инстинкт самосохранения начал пробиваться сквозь пьяный дурман. Рапсайль попытался телепатировать призыв о помощи, но для этого требовалась большая концентрация мыслей.
Кто-то сбил шляпу с его головы.
– Имейте в виду, у меня в городе много друзей. Влиятельных друзей.
– Это предупреждение твоему отцу, – сказал Медат, предводитель группы.
– Какое предупреждение? – спросил Рапсайль.
Дождь мгновенно намочил его прическу.
– Он поймет.
В выпуклый животик Рапсайля врезался кулак. Парень тут же согнулся пополам и рухнул на колени. От боли по щекам вместе с дождем потекли слезы.
– О милостивая Заступница, не надо. У меня есть деньги. Возьмите все.
– Нам нужны не твои деньги, – спокойно пояснил Медат. – А твое наследство.
Двое головорезов вытащили из-под плащей дубинки, а двое других воспользовались третьей рукой, чтобы удержать Рапсайля на коленях.
– В конце концов, – рассудительно продолжал Медат, – оно тебе и не нужно. Калекам не на что тратить деньги.
Рапсайль жалобно взвыл.
– Изуродуйте его, – приказал Медат. – Хорошенько.
Две дубинки, блестящие от влаги, поднялись вверх… и продолжали подниматься, выскользнув из пальцев бандитов, пока не скрылись в ночной темноте. Оба головореза изумленно заворчали. Медат пригнулся, в его руках блеснули острые ножи. Он усилил свой телекинетический щит, а про-взглядом стал обыскивать улицу, изучая каждую нишу, каждый проход. Один из его подручных прицелился ударить Рапсайля ногой в голову, но его ботинок дернулся назад, и громила шлепнулся лицом в лужу. Из разбитого носа и губ хлынула кровь, и он громко заорал. Но в следующее мгновение смолк, ощутив, что скользит по тротуару. Он с пугающей скоростью проскочил мимо своих дружков, бессильно царапая руки о мокрый тротуар. Его вопли стихли, когда громила скрылся за ближайшим поворотом.
– О Заступница! – выдохнул второй бандит.
Он пустился наутек, но ноги оторвались от земли, его швырнуло в стену соседнего дома, и парень остался лежать, потеряв сознание.
Три оставшихся бандита собрались плотной группой. Медат держал наготове ножи, двое других вытащили пистолеты. На улице послышался смех. Один из громил не выдержал и выстрелил в самую густую темень. Пуля остановилась всего в двух футах от дула, неподвижно повиснув в воздухе. Капли дождя на нее почему-то не падали.
– Идущий-по-Воде, – выдохнул Медат.
– Добрый вечер.
Эдеард шагнул вперед, и его фигура проявилась посреди улицы на фоне колеблющихся теней и непрекращающегося дождя. Над его головой струи воды аккуратно расходились, оставляя сухим его новенький роскошный мундир. За его спиной из ниоткуда возникли Кансин и Динлей.
– Вы арестованы, – произнес Эдеард. Он поднял руку, и оба пистолета выскользнули из пальцев своих хозяев. – Надень на них наручники, – сказал он Динлею. Потом обернулся к Кансин. – Возьми ножи.
Медат ждал, пока Кансин подойдет к нему. Он ловко повернул свои кинжалы рукоятками к девушке. Эдеард направился к бандиту, неподвижно лежавшему у стены и громко стонавшему.
– Отдай мне оружие, – сказала Кансин, протягивая руку к ножам.
Это был единственный шанс Медата. Неуловимым рывком он бросил в нее оба ножа, одновременно толкая Эдеарда в спину третьей рукой.
– Взять их, – заорал он своим сообщникам.
Кансин, отражая бросок, споткнулась и упала на тротуар. Динлей схватился с одним из бандитов, и Эдеард пришел ему на помощь, быстро нейтрализовав второго несокрушимой хваткой третьей руки. К тому времени, когда эти двое все же были закованы в наручники, Медат успел сбежать. Про-взгляд Эдеарда проследил его до железного моста над Средней заводью.
Максен и Бойд тоже сбросили маскировку. Бойд тащил на плече первого бандита, который все еще был без сознания. Максен поспешил помочь подняться Кансин.
– Как это унизительно, – пробормотала она, стараясь стряхнуть грязь с форменных брюк.
– Он и рассчитывал на такую реакцию, – ответил Эдеард.
Его про-взгляд показал, что Медат уже миновал мост и углубился в Парк Фолас.
– Для крутого парня он неплохо умеет бегать, – с довольным видом заметил Бойд.
Эдеард повернулся к бандиту, на которого только что надел наручники.
– Подними руки, Сентан.
– Ты знаешь мое имя?
– Конечно, я знаю, как тебя зовут. И знаю, где твой дом, знаю, что ты ешь на обед, и твою подружку, и твоих троих детей, нашедших себе нормальную работу. А теперь подними руки.
– Что ты собираешься сделать?
Эдеард применил третью руку и подтянул вверх кисти Сентана. Ощутив непреодолимую силу, громила вздрогнул.
– Пожалуйста, – заныл он. – Я… я брошу это… клянусь Заступницей, брошу.
– Нет, не бросишь, – сказал Эдеард.
Он вставил ключ в наручники и снял их. Сентан посмотрел на него с испугом.
– Я не буду тебя арестовывать, – сказал Эдеард. – И остальных тоже.
– Ой, Идущий-по-Воде, пожалуйста, не надо. Не убивай меня.
– Заткнись. Я устал просиживать в судах и тратить время на таких, как вы. Так что вам придется просто уйти.
– Что? – изумился Сентан.
– Ты и твои дружки должны покинуть Маккатран. Сегодня же ночью. Сейчас. Мы проводим вас до Южных ворот. Вы выйдете и никогда больше не вернетесь назад.
– А куда же мы пойдем?
Эдеард наклонился вперед, так что его лицо оказалось в каком-нибудь дюйме от лица Сентана.
– А что остается делать вашим жертвам, когда вы ломаете им кости и поливаете пол в их доме их же собственной кровью, а их детям приходится на это смотреть? Когда их, кричащих от боли, увозят в больницу? Они справляются как могут. Теперь ты меня понял?
– Да.
– Если ты вернешься, если хоть на шаг ступишь в мой город, я об этом узнаю. Ты мне веришь?
– Да. Да, сэр.
– Тогда уходи.
Сентан удрученно повесил голову. Эдеард подошел к Рапсайлю, все еще стоявшему на коленях. Он был весь в грязи, брюки промокли, волосы прилипли к голове.
– Спасибо, – всхлипнул он. – Спасибо, Идущий-по-Воде.
– Вставай, – без какого бы то ни было сочувствия сказал Эдеард.
Динлей и Максен за его спиной собирали вместе запуганных бандитов, чтобы выпроводить их из города.
Рапсайль с трудом поднялся во весь рост и стоял под дождем, все еще покачиваясь. Эдеард сделал над собой усилие и попытался успокоиться.
Он поклялся защищать обычных жителей Маккатрана, но такие типы, как Рапсайль, не вызывали у него ни малейшей симпатии.
– Тебя сегодня подстерегли не случайно, – холодно произнес Эдеард. – Твой отец, получив ультиматум от дружков Медата, не пришел к нам, не обратился ко мне. Если я не знаю, что предпринимают бандиты, я не могу защищать вас от них. Сегодня тебе повезло, и теперь ты в долгу перед моим отделением.