В шкафу, как ни странно, оказался только один комплект одежды - белоснежные летние брюки, рубашка с коротким рукавом, длинноносые белые летние туфли и широкополая соломенная шляпа. 'И что мне, получается, - подумал Ганин, - в гольф идти играть предлагают, что ли?' Пока он одевался, его взгляд привычно скользил по стенам, увешанным старинными картинами, в основном, портретами, прекрасных дам в париках, декольтированных платьях и в перчатках, и важных кавалеров в париках и при шпагах, хотя были там и несколько великолепных пейзажей. Застегивая пуговицы на рубашке, Ганин бегло осмотрел некоторые из них, но одна из них показалась ему смутно знакомой...
Ганин, затаив дыхание, медленно подошел к ней - она висела справа от шкафа - и сердце его забилось как мотор, в глазах поплыли красные круги, голова закружилась... Он увидел на полянке, покрытой изумрудно-зеленой травой, накрытую скатерть для пикника, а вокруг неё сидели... 'Боже правый!' - Ганин схватился рукой за сердце, кожа на лбу покрылась испариной: там сидели Никитский, его жена и двое детей! Все в легких летних костюмах, все с улыбкой смотрели прямо на художника, как бы в объектив фотокамеры. Но, присмотревшись повнимательнее, Ганин увидел, что в глазах их застыл лютый ужас, какой бывает у людей, погибших насильственной смертью, а сами их улыбки скорее напоминают гримасы, настолько неестественно, как бы чьими-то сильными руками, растянут их рот... Картина производила жутчайшее впечатление и Ганин готов был поклясться, что ТАКОЙ картины тут быть просто не могло! НЕ МОГЛО!
Ганин протянул было руки, чтобы снять эту ужасную картину со стены, но не смог этого сделать - она висела на стене, как приклеенная. И тут его озарила догадка! Он резко развернулся в сторону портрета и... отчетливо увидел злорадные веселые огоньки, плясавшие на глазах девушки, и выражение торжества на всем её лице...
- Твоя работа, ведьма!? - вдруг внезапно выйдя из себя, закричал Ганин. - Вот почему я здесь, а не в комнате для гостей! Вот почему он не пришел на мою выставку, да?!
Но ответом ему был звонок мобильного телефона. Ганин механически ответил и услышал звонкий радостный мелодичный голосок Снежаны...
Ярко-красный 'опель' Снежаны мягко подкатил к семиметровому забору, за которым не видно было совершенно ничего, с мощными, обитыми железными листами, воротами. Сигналить не потребовалось - ворота при её появлении открылись сами - и она медленно въехала на территорию бывшей усадьбы князей Барятинских. К ней тут же подбежали два охранника в 'хаки' и, открыв дверцы машины, помогли выйти. А чуть поодаль уже стоял сияющий как новенький пятак Ганин. Один из охранников отправился закрывать ворота, а другой сел в машину Снежаны, чтобы отвезти её на стоянку. А Ганин, слегка покрасневший, быстро подошел к Снежане и, галантно поцеловав её ручку, сказал:
- Ты не проголодалась случайно? Я предлагаю начать с обеда. Конечно, Снежана была не против...
Обед был превосходен. Столик на двоих накрыли внутри небольшой и уютной деревянной беседки белого цвета, прямо у искусственного озера с живыми лебедями. Ганин отпустил прислугу и ухаживал за дамой один - то подливал шампанского из ведерка со льдом, то накладывал блюда - благо, они были уже нарезаны. Снежана облокотилась на подбитую плюшем спинку скамейки и блаженствовала - она обожала, когда за ней ухаживают мужчины, тем более что в таком месте она отродясь не была. Роскошный особняк XVIII века нежно голубого цвета перед глазами, аккуратно постриженные лужайки, утопающие в цветах клумбы, искусственные пруды, правильно разбитые аллеи, дорожки посыпанные мраморной крошкой... Требовалось всего небольшое усилие воображения, чтобы представить себя в длинном платье на кринолине, в пышном, усыпанном ароматной пудрой парике, сидящей за столом, за которым тебе прислуживают лакеи, в длинных алого цвета ливреях, также в париках и в белых тонких перчатках, а где-то совсем рядом стоит роскошная позолоченная карета, запряженная четверкой вороных коней, на козлах которой сидит важный кучер, в такой же ливрее и парике, что и лакеи... Снежана вовсю отдалась так ненавязчиво окутавшей её сознание фантазии, что совершенно забыла про все на свете - и про задание, и про Константина Михайловича, и про таинственные происшествия, и даже про Ганина... Майское солнце жарило вовсю, было душно, но от пруда с птицами веяло приятной прохладой. Жара в сочетании с прохладой вызывало чувство сладостной истомы, говорить не хотелось. Снежана съела совсем немного - несколько кусочков мяса, рыбы, греческий салат, шарик клубничного мороженого, зато шампанского выпила не в пример много. Оно было ледяное, терпкое, и сразу же ударило в голову. Ганин что-то говорил и говорил, то суетясь возле стола, как завзятая домохозяйка, то потом сел и стал наворачивать еду за двоих (если не за троих), но Снежана не воспринимала, ЧТО он говорил. В её глазах все поплыло. Она разомлела...
Поместье, располагавшееся всего метрах в двухстах от беседки, стало покрываться какой-то призрачной дымкой, какая бывает в очень сильную жару, когда воздух нагревается так, что начинает видимым образом колебаться перед глазами. Снежана лениво рассматривала дворец, совершенно не слушая Ганина: сначала портик, потом широкие распахнутые окна первого этажа, потом второго... Вдруг внимание Снежаны привлекло шестое окно справа, на третьем этаже. Оно, в отличие от других окон, было закрыто, но Снежана отчетливо увидела, как за стеклом мелькнул какой-то женский силуэт. Детально рассмотреть его Снежана не могла - слишком далеко она находилась -, но она отчетливо увидела, что женщина была красива, стройна, что волосы у неё были светлые и что она приветливо улыбалась. Женщина посмотрела прямо на Снежану и помахала рукой, а потом сделала жест, приглашающий её внутрь дома - мол, заходи, не стесняйся! - и Снежана махнула ей в ответ...
- ...Снеж, а, Снеж? Снежа! - Снежана вдруг почувствовала как чьи-то пальцы теребят её за щечку и что-то холодное прикасается к ней. Она удивленно открыла глаза и увидела встревоженное лицо Ганина. Он держал в руках кусочки таявшего льда из ведерка с шампанским. - Что с тобой? Ты не заснула случайно? Или у тебя тепловой удар?
- Ой, Леш, да... что-то разморило... Наверное, просто перепила шампанского... Слушай, такого вкусного шампанского ещё ни разу в жизни не пила! Леш, ты вроде сказал, что Никитский куда-то срочно уехал, а жена его здесь осталась, да?
- Да нет... - голос Ганина слегка дрогнул. - Она... она... ну... она тоже с детьми уехала... с ним... Я тут один вообще-то, ну, если не считать прислуги и охраны...
- Странно...
- Что - странно?
- Да нет, ничего... Мне просто подумалось, что в доме осталась хозяйка, вот и все... Ладно, Леш, я думаю, нам обоим надо немного освежиться - как насчет искупаться в-о-о-о-от в этом самом пруду, а? Ты не проверял, там глубоко? Дно хорошее? Ганин сразу повеселел. Он и сам уже об этом подумал.
- Да, Снеж, там можно купаться - мне дворецкий сказал. Слушай, но у тебя же нет купальника...
- Я думаю, купальник бесследно исчезнувшей хозяйки мне как раз будет впору! - рассмеялась Снежана. - У меня такое ощущение, что она на меня нисколечко не обидится! - и хлопнула ладошками по ногам.
Ганин как-то странно взглянул на Снежану, но промолчал...
Молодые люди отправились в дом и довольно быстро нашли комнату жены Никитского. Снежана так и ахнула от восторга и где-то в глубине души её кольнула иголочка женской зависти. Комната жены Никитского была размером в три её с мамой двухкомнатные квартиры без стен, если не больше. Правда, в ней не было такого количества картин и статуй, как по всему дворцу, видимо, хозяйка была не любительницей такого рода искусств, зато во всем остальном комната утопала в роскоши. Мебель из полированного красного дерева, роскошная кровать под светло-розовым балдахином, люстра и подсвечники из золота. Однако как они не искали, обнаружить в этой комнате залежи одежды им не удавалось, пока Снежана не додумалась открыть незапертую дверцу второй комнаты. Самое интересное, что мебель в этой смежной со спальней и такой же, если не больше, по размеру комнаты в основном состояла из шкафов-купе, наполненных самой разнообразной одеждой. Чего тут только не было! Платья, шубки, юбки, нижнее белье, брюки, шорты, шляпки, туфли... Сотни и сотни самых разнообразных вещей и вещиц - и все - надушенное ароматными благовониями, видимо, сохранявшими одежду от моли. Глаза у Снежаны загорелись и она опять чуть ли не позабыла все на свете, только и делая, что перебирая десятками модели, примеривая их на глазок у зеркала и весело смеясь. Затем она заставила Ганина отвернуться и битый час примеряла то один наряд на себя, то другой. 'Ну, как, Леш, тебе это?', 'А это?', 'Ну просто прелесть!', 'Знаешь, мне кажется от этой шляпки у меня лицо какое-то круглое получается, нет?', 'Ну в этом купальнике я точно на пляже не появлюсь - умру со стыда!', 'А вот это вроде бы ничего... Ну, Леш, ну посмотри же!', 'Ты ж сказала отвернуться?', 'Ну отвернуться, а сейчас повернуться! Я для кого тут выбираю, а? Для Пушкина что ли? Или кто тут был хозяином сто лет назад? Ха-ха-ха', 'Нет, ну это вообще прелесть! Слушай, Леш, ну зачем, спрашивается, одной бабе столько тряпок, а? ну скажи мне пожалуйста! Ой... ну это вообще... Ну-ка помоги-ка мне застегнуть... Вот так, так... Супер! Нет ну... Блин, ну что ж она худая такая, а? Неужели я так растолстела за зиму... Леш? Леш! Ну куда же ты?!'.
В конце концов, терпение Ганина лопнуло, и пока Снежана возилась с очередным платьицем, он просто дал деру. 'Если я уйду в сад, ей, наверное, надоест примеривать, и она выберет, наконец, что-то одно', - подумал Ганин. Он с детства ненавидел магазины, особенно одежды и обуви, в которые его с детства таскала мама, от душного запаха духов, от пестрых цветов, от обилия марок и фасонов у него всегда болела голова. А тут переодеваниям Снежаны не было видно ни конца, ни края...
- Ну вот, - недовольно цокнула язычком Снежана. - Сбежал... Ну и ладно, сама выберу! Вот это, думаю, мне точно подойдет...
Снежана вытащила из темно-красного чрева шкафа ещё одну модель купальника небесного цвета и тут же одела его на свое белоснежное - загорать-то некогда, все время работа да работа! - тело и кокетливо скорчила рожицу зеркалу. И... тут же застыла от удивления! Зеркало, вместо того, чтобы отразить её лукавую гримасску, отразило её собственное лицо, но с совершенно другим выражением на нем - спокойным, по-королевски величественным, смотрящим несколько свысока, как госпожа смотрит на свою служанку. Но самое удивительное было не в том, что выражение лица совершенно не совпадало с её собственным, а глаза... От их взгляда у Снежаны спина покрылась гусиной кожей и по ней прошел неприятный холодок. Сколько Снежана ни смотрелась на себя в зеркало, она никогда не замечала, что её глаза могут быть ТАКИМИ... Веселыми, хитрыми, живыми - да, но здесь... Казалось, эти глаза были древнее самого неба, глубже самого глубокого океана, страшнее самой опасной трясины...
- Ой, да это же не я! - вскрикнула Снежана. - Кто ты? - и отражение её лица в зеркале не отразило ни испуга, ни даже движения губ, как будто бы это не зеркало было, а окно, по ту сторону которого стоял её, Снежаны, двойник, сестра-близнец, полностью похожая на неё саму, но в то же время совершенно другое существо. Отражение ничего не ответило ей, только снова сделало приглашающий жест, куда-то в ведомое лишь ей Зазеркалье, и - улыбнулось, но в улыбке её не было ни теплоты, ни искренности.
- ...Снеж! Я устал уже тебя ждать! Давай ты пойдешь купаться в том, что ты уже надела, хорошо? Какая разница?! Ты же в воде будешь, а не на подиуме - все равно ничего видно не будет! - Ганин не удержался и все-таки пришел уже явным образом поторопить Снежану. - Что с тобой, Снежа? Ты побледнела...
- Да нет, все в порядке, Леш! Тут очень душно. Ты прав, пойдем искупаемся, а то я в такую жару точно в обморок бухнусь, как кисейная барышня... - хихикнула Снежана и, чмокнув Ганина в щеку, побежала к пруду в только что одетом купальнике, а Ганин побрел следом.
Вода в пруду действительно была в самый раз для такой жары. Прохладная, но не холодная, освежающая. Дно было ровным, покрытым мягким песочком, без ям, которые могут быть в естественных водоемах, создавая угрозу для безопасности купающихся. В центре пруда было довольно глубоко, так что можно было преспокойно нырять, прямо как плававшие здесь же серые уточки. Ганин оказался превосходным пловцом, так что они со Снежаной соревновались, кто быстрее доплывет до противоположной стороны пруда, который был довольно большим, метров 500 в диаметре, и кто глубже нырнет. Самое интересное, что лебеди и утки здесь были почти ручные и не боялись пловцов. Они только отплывали на противоположную сторону пруда, недовольно крякая, но не улетали и даже не пытались вылезти на берег. Снежана, звонко смеясь, окатила несколько серых уточек пару раз потоком прохладных брызг и с удовольствием наблюдала, как они, переваливаясь с одной стороны на другую, все-таки вылезли на берег и стали деловито ёршиться и отряхивать воду со своих перышек. А потом молодые люди вылезли на берег и расположились в белых матерчатых шезлонгах загорать. Снежана с удовольствием подставила лицо, грудь, живот и ноги ласковым теплым солнечным лучам и блаженно закрыла спрятавшиеся за темно-зеркальными стеклами солнцезащитных очков глаза. 'Благодать! - подумала она, с наслаждением вытянув немного продрогшие ноги. - Чтоб мне так всю жизнь жить: купаться, загорать, одевать красивые шмотки... Эх, ну почему же богатых так мало, а? Нет, чтобы все так жили...' - Снежана сонно зевнула и целиком сосредоточилась на приятных ласковых прикосновениях солнечных лучей к своему телу. Наваждение у зеркала ушло куда-то на периферию сознания. 'Ну, показалось и показалось, мало ли? В такую жару все что угодно померещиться может!'.
- Слушай, Леш, ты не спишь там?
- Нет... - сонно ответил Ганин, накрыв лицо соломенной шляпой, сдвинутой на лоб.
- Слушай, а ты веришь в привидения? Знаешь, есть всякие истории про то, что в древних замках обитают призраки давно умерших владельцев, пугают там всех...
- Не знаю, не видел их никогда, - также сонно ответил Ганин. - А почему ты спрашиваешь?
- Да так... Просто мой шеф, Рогозин, черти бы его побрали, хи-хи, он просто помешан на всем этом. Я вообще числюсь на телеканале специалистом по освещению культурной жизни, а он, толстый черт, гоняет меня по всей области в поисках историй про НЛО, полтергейсты, призраков, русалок... Я ему - 'какая ж это культура?', а он мне - 'Снежаночка, это-то и есть самая что ни на есть культура - народный фольклор! На этом же сенсации делать и делать!'.
- А-а-а... - лениво протянул Ганин, почти засыпая.
- А тут, понимаешь, имение князей Барятинских... Старина... Привидения-то тут и любят обитать... Старые тайны, нераскрытые преступления... Скелеты в сундуках, убитые жены в подвалах, висельники на чердаках... - Снежану мысль про призраков и привидений привела в такой восторг, что у неё напрочь пропал сон. Она крадучись, на цыпочках, подошла к шезлонгу Ганина и, шутливо схватив его за горло, закричала:
- А-а-а-а-а! Крови хочу, мя-я-я-я-яса!
Ганин судорожно дернулся и с испуганным криком вскочил, шезлонг перевернулся и он покатился прямо на мягкую коротко стриженную траву лужайки, а Снежана залилась мелодичным смехом и принялась его щекотать...
- Слушай, Леш, все, хватит спать. Ты мне, между прочим, ещё дом собирался показать!
- А как же гольф, кони?
- Точно! Как это я забыла? Ну, давай гольф и коней, а дом посмотрим вечером!
Всю вторую половину дня Ганин и Снежана провели на свежем воздухе. Снежана оказалась неплохой наездницей, в отличие от Ганина, который напоминал в седле мешок с картошкой, который везли на грузовике по сельской ухабистой дороге. Несколько раз он чуть не свалился и до боли натер себе ноги.
- Ну, кто ж так ездит, Леш?! Ну, в самом деле! Ты ж себе так все отобьешь - детей не будет! - прыснула от смеха Снежана. - Ты постарайся поднимать таз и ноги одновременно с лошадью: лошадь вверх и ты вверх, лошадь вниз - и ты вниз. Понимаешь? Вот так, вот так...
- Слушай, Снеж... а... где... ты... так... на...уч...илась... - запыхался Ганин, готовый уже проклясть все на свете и, прежде всего, себя самого, что рассказал ей про лошадей.
- А я в кружок верховой езды ходила в школе. Мой первый парень обожал лошадей, ну и я заодно с ним пошла. А потом парень сплыл, а лошади остались... - Снежана опять весело рассмеялась. - В жизни, Леш, ничего просто так не бывает, даже первые парни, хи-хи!
- Ну, значит, и мы с тобой не зря пересеклись. Вроде бы на лошади я сидеть уже могу... Надеюсь только, что ты после того, как я научусь кататься как ты, никуда не сплывешь?.. А потом они играли почти до вечера в гольф. Здесь уже Ганин учил Снежану - и как держать клюшку, и как правильно бить. У Ганина оказался зоркий на удар глаз и отработанные движения, но Снежане эта наука была чересчур - ей больше понравилось гонять по полю на электромобиле.
- Блин, Ганин, всю жизнь мечтала погонять по такому полю! Давай наперегонки?!..
...- Фу, устала я совсем! - сказала, наконец, Снежана, когда они с Ганиным, ещё раз искупавшись в пруду, шли к дому. - После такого отдыха надо ещё на два дня брать отгул и отдыхать уже лежа на диване! - А потом с наслаждением легла в одной из зал на диванчик, прямо в купальнике.