Кенпачи рванулся изо всех сил, но было поздно. Он отчетливо видел, как приближается изогнутый клинок к горлу девочки, а та, даже не пытаясь уклониться, смотрит на смертоносное оружие без всякого страха. Она так уверена в том, что Кен-тян всегда защитит ее…
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! – Заорал Кенпачи что было сил.
Брызнула алая кровь. Детское личико вдруг стало кукольным, взгляд обессмыслился, остекленел. Маленькое тельце безвольно покатилось по камням. Совершенно обезумев, забыв про все на свете, Кенпачи бросился к распростертой на земле девочке.
– Попался! – Тихо свистнул прямо над ухом чей-то голос.
Сильнейший удар едва не разорвал Зараки пополам.
***
Кровь стучала в висках, шумела в ушах. Было больно. Очень хотелось умереть. Ячиру! Ячиру!..
Кто-то неслышно приблизился. Зараки почуял чужое присутствие и открыл глаза, взглянуть в лицо негодяя, посмевшего беспощадно, бессовестно убить ни в чем не повинного ребенка. Но это был не Нноитора. Это была какая-то незнакомая женщина.
– Ты жив? – Удивилась она, разглядывая поверженного капитана. – Неужели ты настолько туп, что даже неспособен представить собственную смерть? Как жаль.
Кенпачи не мог ответить. Его тело терзала боль, но она не шла ни в какое сравнение с той болью, которая терзала его душу. Он не хотел отвечать. Ему было неинтересно, кто эта женщина, и с какой стати она называет его тупым.
– Ты совершенно лишен воображения, – вздохнула женщина. – Искренне полагаешь себя бессмертным? Что ж, это твоя самая большая удача на сегодняшний день.
Она отвернулась и исчезла из поля зрения. Кенпачи закрыл глаза. Жизнь понемногу уходила из него, и это было благом. Как он мог?! Почему он не сумел защитить эту девчонку?! Он с радостью подставил бы собственную шею под удар, если бы мог успеть прикрыть ее. Он согласился бы умереть дважды, трижды, лишь бы она была жива. Но теперь-то он все равно умрет, и ничего не изменится, и она тоже будет мертва, и он…
– Кен-тян! Кен-тян, ты чего? Не умирай!
Тьма немного рассеялась. Огромные круглые глазищи заглядывали в его глаза. Что-то смутно розовело в лунном свете. Маленькие ручки трясли его за плечо.
– Кен-тян!
– Ячиру? Ты?..
Невероятное видение, порождение горячечного бреда, радостно заулыбалось.
– Ты все-таки живой! Я так и знала. Потерпи еще немного, они скоро придут.
– Кто придет? – С трудом выдавил Кенпачи. Он был уверен, что умирает, и что Ячиру ему только мерещится, но как заманчиво было напоследок поговорить с ней, хотя бы так. Подарок судьбы. На прощание.
– Медики! Парни из четвертого отряда! – Весело тараторила девочка. – Я их позвала с собой, но они отстали. Они так медленно бегают! Ты, главное, не умирай. А то совсем глупо получится.
– Глупо, – согласился Зараки. – И так глупо. Прости меня.
– Но тебе не за что извиняться! – Ячиру всплеснула руками. – Ты же не умрешь! Если умрешь, тогда конечно. Но я не стану на тебя сердиться. Но ты все равно не умирай.
– Я не смог тебя защитить, – медленно проговорил Зараки. Торопливая речь девочки с трудом доходила до его сознания.
– О чем ты говоришь? – Изумилась Ячиру.
– Он… так быстро… я не успел… не сумел помешать ему убить тебя.
Девочка захлопала ресницами. Сейчас в ее глазах было куда больше тревоги, чем в самом начале.
– Но меня же никто не убивал…
– Нет? – Тупо переспросил Кенпачи.
Сперва он просто не понял, что она сказала. Она мертва, и вдруг говорит, что ее никто не убивал… Это слишком странно, чтобы понять, как такое может быть. Но она с таким искренним недоумением глядела на него…
– Так ты жива?
– Ну, конечно! – Она снова замахала руками. – Это же ты сражался, а не я! Это я тебе говорю, чтобы ты не умирал!
– Но я видел… – не сдавался Кенпачи, – сам видел, как он тебя убил.
– Не мог ты такого видеть! Я только что пришла!
– Только что? – Зараки начал понимать. – Так тебя здесь не было?
– Не было, – подтвердила Ячиру.
Ярость вернула Кенпачи к жизни. Он все еще не мог шевельнуться, но умирать уж точно раздумал.
– Да как он!.. Сволочь! Трус! Какие-то гнусные иллюзии!.. Поймать меня на такое!..
– Зараки-тайчо! – Воскликнул кто-то прямо над ухом. Это подоспели, наконец, медики.
Все время, пока его перевязывали, останавливали кровотечение, укладывали на носилки, Зараки не переставал бесноваться.
– Чертов Эспада! Зараза дохлая! Как он посмел!
– Эспада? – Изумился кто-то из медиков.
– Ну да, пятый Эспада! Ложка на ножках! Сволочь, мало я его убил в прошлый раз!
***
Ямамото в очередной раз вздохнул, еще раз прошелся туда-сюда по кабинету. Лейтенант Сасакибэ стоял у окна, внимательно глядя на командира.
– Ерунда получается, – проворчал Генрюусай. Помолчал немного, постоял, снова двинулся неспешным шагом через комнату. – Сначала один плетет что-то про Куросаки, теперь второй – про Эспаду. С ума они, что ли, все посходили?
– Это могло бы быть объяснением, – с вежливым сомнением отозвался лейтенант, – если бы их не было сразу двое.
Новости по-настоящему озадачивали. Капитан одиннадцатого отряда был настолько взбешен, что даже Унохане не сразу удалось его угомонить. Нет, он не лез в драку, просто ругался последними словами. Из этих слов, а также из показаний медицинской бригады удалось примерно составить общую картину.
Вспышка реяцу Зараки Кенпачи вызвала у тех, кто мог ее почувствовать, некоторое недоумение, но не тревогу, поскольку второй реяцу не было. Это означало, что капитан ни с кем не сражается. И только Ячиру насторожилась. Хотя никакого повода для волнения как будто не было, она отчего-то решила, что Кенпачи грозит беда. Поэтому она примчалась в расположение четвертого отряда, набросилась на первую попавшуюся группу медиков, требуя следовать за ней. Зараки они действительно обнаружили в крайне тяжелом состоянии.
Добиться от него связных объяснений не удалось. Лишь по отрывочным репликам, изрядно приправленным непечатными выражениями, Унохана восстановила ход событий. По всему выходило, что Зараки сражался с номером пятым из Эспады по имени Нноитора, которого уже убил однажды в Хуэко Мундо. Куроцучи же, услышав о таком, визжа и брызжа слюной, доказывал, что никаких арранкаров в Сейрейтее быть не может. Ямамото не видел причин не верить ему в этом.
Также Зараки заявил, что Нноитора, или кто он там, убил Кусаджиши Ячиру. Становилось понятно, что враг использует грязные методы вроде гипноза, заставляя своего противника видеть то, чего нет. Возможно, именно таким образом он и заставил капитанов поверить, что они сражаются со старыми знакомыми. А кроме того, была еще и женщина. Какая-то женщина, заявившая, что Зараки неспособен представить собственную смерть.
– Интересно, это наша знакомая? – Задумчиво проговорил Ямамото. – Рыжая? Кучики о ней не упоминал. Но он так легко отказался от своих слов… Кто знает, может, он и ее видел.
– Вы полагаете, – осторожно спросил Сасакибэ, – что капитан Кучики… хм… не говорит нам всей правды?
– Разумеется, врет! – Фыркнул Ямамото. – И я могу его понять. Куда ему было деваться? Если бы не этот случай с Зараки, я бы ни за что ему не поверил. Он не идиот, настаивать на невозможном. Но теперь придется признать: Кучики сражался с Куросаки, или с кем-то, кто выглядел в точности, как он. И точно та же картина. Реяцу в ранах! Унохана утверждает, что реяцу в ранах Зараки принадлежит ему самому.
– Я не понимаю, – покачал головой Сасакибэ. – С кем они сражались? С копиями?
– Копии! – Раздраженно буркнул Ямамото. – Думаешь, это так просто – создать копии? Был один такой умник, но я сам лично проследил, чтобы все изъятые у него записи были уничтожены. Таких данных больше нет. Я даже Куроцучи не позволил взглянуть на них.*
– Но если реяцу полностью идентична…
– Сам знаю. Зато внешность не идентична.
– Меня еще один момент смущает, – задумчиво заметил Сасакибэ. – Зараки, насколько я понял, своего противника не убил. Тогда почему тот не прикончил его? У него были все шансы. И та женщина? Даже она могла его добить. Для этого не потребовалось бы особенных усилий.
– Ты прав, – согласился Ямамото. – Почему не убили? Не хотели убивать? Тогда почему напали? Или их спугнула лейтенант Кусаджиши?
– На месте того, кто только что сумел свалить двухметрового амбала, я не испугался бы маленькой девочки, – пожал плечами Сасакибэ.
– Вот и я думаю.
Они немного помолчали. На лицах обоих отражалось одинаковое недоумение и озабоченность.
– Похоже, пока мы не найдем Хаями, мы так и не сможем разобраться, какие цели они преследуют, – вздохнул командир.
– А также, кто они, и как это делают, – добавил Сасакибэ.
– Расспрошу завтра Кучики поподробнее, – решил Ямамото. – Пусть выкладывает все, как было.
Комментарий к Глава четвертая
* Речь идет о событиях, описанных в фанфике «Кукловод и его кукла».
========== Глава пятая ==========
Что слаще халвы? Дружба после вражды.
(Арабская поговорка)
Утром Ямамото отправил одного из своих посыльных в разведку в госпиталь: проверить, как там Кучики, и заодно предупредить, что командир намерен с ним побеседовать. Услышав об этом, Бьякуя велел передать, что явится сам. Немедленно распорядился, чтобы ему подобрали форму, облачился в нее и поспешно выдвинулся в направлении первого отряда, пока Унохана не успела узнать об этом и запретить. Как бы то ни было, а на территории госпиталя она – верховная власть.
Конечно, это было не очень правильно, являться к главнокомандующему в таком виде: в обычной форме, без хаори, без меча, который Ренджи забрал в штаб. Бьякуя даже прическу не мог сделать, поскольку на голове были повязки. Но ему очень хотелось выяснить, насколько он уже оклемался. Разлеживаться в постели было некогда. Он полагал, что уже вполне может выписаться из госпиталя, но ведь Унохана шагу не даст сделать, чтобы это проверить. А тут взять с него нечего: вызвали к командиру, и пошел. А если вдруг выяснится, что он поторопился, что ему стоит еще оставаться в больнице, он просто вернется, и ему не придется краснеть за поспешное решение.
– Кучики! – Командир воззрился на него неодобрительно. – Ты зачем приперся? Я бы сам пришел.
– Я вполне в состоянии явиться, – сдержанно ответил тот.
– Ну-ну, – Ямамото скептически оглядел капитана с ног до головы. – Ладно, раз уж пришел, рассказывай. Слышал, что приключилось с Зараки?
– Слышал, – кивнул Бьякуя. Эта история была прошлым вечером, да и всю ночь, главным событием в госпитале, новость обсуждали столь бурно, что не захочешь, а услышишь.
– И что ты об этом думаешь?
Бьякуя немного помолчал, глядя в пол, потом перевел взгляд на командира.
– Полагаю, теперь уже можно рассказать правду о том, что случилось со мной?
– Для этого я тебя и вызвал, – Ямамото одобрительно хмыкнул. – Выкладывай подробности.
И Кучики принялся выкладывать. Стиль его изложения сразу же не понравился Ямамото. Слишком сдержанный, слишком лаконичный. Создавалось впечатление, что капитан чего-то недоговаривает. Хотя он, казалось бы, рассказывал все без утайки: и о том, как его избивали, и как он едва не проиграл… Что еще может скрывать Кучики? Что может крыться за этими односложными фразами?
– Кучики, – Ямамото подозрительно нахмурился, когда докладчик закончил и умолк. – Так где сейчас Хаями?
– Что? – Бьякуя поднял на командира недоумевающий взгляд. – Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Хм… – Ямамото пристально поглядел ему в глаза. – Значит, ты его все-таки не нашел?
– Разумеется, нет, – твердо и сухо сказал Кучики. – Неужели вы думаете, что я бы не доложил об этом? Я получил приказ, и…
– Ладно, ладно, – перебил Ямамото. – Я знаю, что ты доложил бы. Если у тебя все, можешь идти.
– У меня все, – коротко кивнул Кучики.
– Рекомендую вернуться в госпиталь, – напутствовал командир. – Ты скверно выглядишь.
– Да.
Кучики вышел за дверь, огляделся и, убедившись, что он один, коротко выдохнул. Потом глубоко вдохнул, задержал дыхание. Хорошая штука – железное самообладание. Командир не заметил, что Бьякуя мгновенно взмок, услышав его вопрос. Но он не дрогнул ни единой мышцей, не выдал себя взглядом. И все же следовало всерьез задуматься, чем он ухитрился вызвать подобные подозрения.
Бьякуя размышлял об этом всю обратную дорогу. Что-то не понравилось командиру в его рассказе. Ему показалось, что Кучики о чем-то умалчивает? Что ж, он и в самом деле не был искренним до конца. Кое-что он не рассказал, но не потому, что намеревался скрывать. Он просто не знал, что именно должен сказать.
Приходя в себя после сражения, время от времени путая сон и реальность, Бьякуя размышлял о том, что с ним произошло, и почти догадался. Смутные образы уже оформились в некое знание, но потом он проснулся, и все забылось. Невозможно запомнить то, что не названо никаким словом. Единственное, что осталось у Бьякуи, это ощущение, что во время боя он понял нечто важное. Что-то настолько важное, что оно может стать ключом к пониманию всего происходящего. Но что это было такое, он не мог вспомнить. Разумеется, об этом он рассказывать командиру не стал.
Добравшись до госпиталя, Бьякуя подумал и решил, что выписываться ему пока рановато: слишком уж тяжело было двигаться.
***
Вскоре после того, как ушел Кучики, Ямамото доложили об очередном происшествии: трое бойцов, патрулировавших окраину города, были найдены изрубленными в капусту. Поскольку ни один не выжил, выяснить, что там произошло, становилось затруднительно. Реяцу этих ребят была не настолько велика, чтобы кто-то смог почувствовать издали, что они вступили в схватку. Но тогда получалось, что и реяцу их врага была ненамного больше.
Отдел тайных операций первым принялся шарить на месте происшествия. Чуть позже туда же подтянулись ученые двенадцатого отряда. Трупы доставили в госпиталь, и ими занялась Унохана. Вокруг них вился и Куроцучи. Он предпочел бы сам изучить образцы, но двенадцатый отряд еще не оклемался после недавней катастрофы в лаборатории*. Их осталось мало, основные здания были разрушены, оборудование уничтожено. Сумели восстановить слежение за передвижением пустых, и то хлеб. Заняться сейчас чем-то серьезным двенадцатый отряд был не в состоянии. Впрочем, Унохана, не упорствуя, впустила Куроцучи в свою лабораторию.
Первое впечатление от изучения тел складывалось такое: парни передрались между собой. Подобное событие – не то, чтобы норма для Готэй-13, но все же не выходит за рамки возможного. Но все было не так просто: оба исследователя сошлись на том, что в ранах каждого из убитых больше всего его же собственной реяцу. Из чего следовал вывод: патрульные сражались с тремя врагами, реяцу которых была полностью идентична их собственным, и каждый большей частью сражался с собственной копией, хотя и от других им также доставалось.
– Еще рано делать выводы, – недовольно проворчал Куроцучи в ответ на расспросы командира. – Слишком мало данных.
Даже под маской на его лице отчетливо читалось недоумение.
Хотя, на самом деле данных уже было довольно много. Одинаковая реяцу – это раз. Образ старого врага – это два. И еще одно, о чем пока рассказал только Кучики: повторение сценария прежней битвы. Повторение точное, воспроизведение многих деталей и сцен, ощущение дежавю.
Впрочем, пока шло все это расследование, Зараки тоже немного оклемался и рассказал медикам о своей схватке. Унохану интересовали подробности, в частности, было ли нынешнее сражение похоже на предыдущее. Она совершенно не удивилась, когда Зараки возмущенно заявил, что этот тип ничего нового не придумал, говорил и делал то же самое.
Обо всех этих фактах в тот же день стало известно очень многим: не только командному составу, но и офицерам рангом ниже.
***
Это было незадолго до заката. Рукия хозяйничала в столовой шестого отряда. Ренджи наблюдал за ней с недоумением.
– Собираешь всякую гадость, – проворчал он. – У вас дома еда намного лучше.
– Некогда бежать в поместье, – отозвалась Рукия, не отвлекаясь от своего занятия. – Скоро стемнеет.