Вторая же часть полностью умещалась в небольшом, легком, но прочном рюкзаке. Для каждого из путников женщины семьи Ан сшили по такому рюкзаку, копии того, с которым когда-то пришел из города Кайтен. В рюкзаках лежало по тонкому одеялу, достаточному для спасения от прохлады южных ночей, смене одежды, а еще множество мешочков с сушеными травами, крупами, орехами, вяленым мясом. Всю это было истолчено в пыль и занимало, таким образом, очень малый объем. В поклажу Таара, кроме того, входил маленький и очень легкий котелок. К тому же, путники полагали, что смогут охотиться и ловить рыбу, которой должно быть предостаточно возле островов. Кайги уверял, что морское побережье прокормит целую ватагу путешественников.
Все дальше и дальше в лес забирались они по старой дороге, ведущей на юг. Вначале она была полузаросшей тропой, после стала наезженной санной колеей. По следам саней они безошибочно добирались до селений людей, и довольно часто удавалось заночевать в доме, после обильного ужина. Хозяевам они, не скрываясь, объясняли: экспедиция, научная, на юг. Это неизменно встречало горячую поддержку, любопытство, с путников пытались взять слово, что на обратном пути они непременно снова заедут и все расскажут. Таар очень старался ничего не обещать.
Потом они приехали в места, где зима наступала позже; потом в те места, где не наступала никогда. Дороги стали широкими, выложенными камнем. Это были древнейшие дороги, построенные в незапамятные времена, когда люди начали расселение на север, и их до сих пор поддерживали и ремонтировали местные жители. Сеть дорог стала более разветвленной, чем на севере, но всегда находились люди, которые уверенно подсказывали, которая из дорог ведет к побережью. Здесь, на юге, люди не сидели по домам, скованные снегом.
И на всем долгом пути через лес ничего не происходило. Просто не могло ничего произойти в этой глуши. Да, путники встречали новых людей, слушали причудливые местные легенды, которые, даже когда являлись одной и той же легендой, неизменно приобретали неповторимый местный колорит. Да, им открывались порой величественные виды с обрывистых берегов могучих рек или со скал, возвышавшихся над деревьями. Были и великолепные рассветы, и яркие закаты, и звенящая тишина, и оглушительный яростный стрекот насекомых, и незнакомые пряные запахи южных трав, и усталость после долгого пути, и вечерние беседы у костра. Все это, несомненно, оставляло след в их душах, создавало впечатления, способные остаться в памяти навечно, но это не было тем, о чем кто-то из них стал бы рассказывать слушателям, даже если бы решился однажды сформулировать.
***
Однажды навстречу путникам вышла тварь. Кайтен обрадовался ей, как родной.
– О, – сказал он. – К людям выходим.
И потянул из ременной петли топор. Кайги немедленно соскочил на землю и бросился к твари.
– Кайтен! – возмутился он. – Зачем сразу убивать?
Он схватил чудовище за символические ушки, и оно замерло. Ретофа покачала головой.
– Признаться, до сих пор я думала, что вы преувеличиваете.
– Я тоже не мог поверить, пока сам не увидел, – признался Таар. Он повернулся к Кайги. – Это не может считаться убийством. Тварь не живая. Это не более чем сгусток негативных эмоций.
– Ну и что? – заупрямился Кайги. – Все равно я против насилия.
Тварь под его руками разлетелась на кусочки. Кайги подпрыгнул.
– Таар! Предупреждать же надо!
– Мы не можем тратить столько времени на каждую тварь, – невозмутимо отозвался Таар. – Или ты хочешь никогда не добраться до островов?
– Ладно, ладно, – проворчал Кайги, снова забираясь на спину ящера. – Но это значит, что мы приближаемся к краю леса.
– Скорее всего, – согласился страж. – Надо бы найти какую-нибудь семью и выяснить у них, сколько нам осталось. Возможно, уже пора оставлять ящеров.
Широкая, натоптанная тропа вывела путников к людям. Семья Но встретила гостей радушно, охотно согласилась присмотреть за ящерами и сохранить поклажу. Дальше жители леса действительно не селились, и совсем недалеко начинались земли цивилизованной страны. Был ли это Торомал, местные не знали и знать не хотели, впрочем, никто из путешественников не сомневался, что они выбрались именно к этому берегу.
Переночевав в гостеприимном селении, путники двинулись дальше налегке. Оружие стражи, посовещавшись, тоже оставили здесь. Рубить людей? Ну уж нет! – дружно решили они. На случай встречи с тварями у них оставались Суномохи и способности Таара. Этим же оружием можно было воспользоваться и в дальнейшем, случись какие неприятные ситуации. Кайтен сказал, что они с Тааром и кулаками кого угодно сумеют отлупить. Итак, все четверо закинули за спины не слишком объемистые, но увесистые рюкзаки, Таар усадил на плечо мышь, и они зашагали по тропе, которую им указали.
Твари на пути не встретились. Торомал нынче был мирной, сонной страной, почти не испытывавшей эмоций, возмущающих лес. Даже слухи о близкой войне не сделали ее более тревожной. Путники трижды заночевали в лесу, а потом тот закончился внезапно, словно оборвался. Дальше тянулись песчано-каменистые равнины, измятые оврагами, но в пойме большой реки, протекавшей впереди, виднелась свежая зелень. Там пашни, пояснил Кайги. Каждый клочок плодородной почвы распахан.
Их проводником стал не Кайги, а Ретофа. Опытная разведчица бывала здесь и прежде, а бывший раб до сих пор чувствовал неуверенность. Он не знал точно, как положено себя вести, и охотно предоставил Ретофе распоряжаться в группе. Вдоль реки по полевой дороге они выбрались к большому поместью, где и выяснили у рабов, куда их занесло. Правда, оказалось, что в этой глухой местности рабы почти не говорят на всеобщем языке, настолько редко сюда забредает кто-то чужой. Но Кайги поговорил с ними по-торомальски, заодно приказав (именно приказав, сам от себя не ожидал!) принести им колодезной воды, чтобы наполнить фляги. Рабы выполнили распоряжение безропотно, нисколько не сомневаясь в его праве командовать.
– Неужели я такой же был? Ужас! – тихонько воскликнул Кайги, когда они уходили.
– Вряд ли, – усомнилась Ретофа. – Если бы ты был такой же, тебе бы в голову не пришло убежать.
Тем он и утешился.
Еще несколько дней путники двигались к берегу, где по дорогам, где напрямик через каменные равнины. Река, еще недавно петлявшая, теперь широко разлилась и выпрямилась, снова приближаясь к их маршруту, а впереди появились скалы, и Кайги уверенно сказал, что берег близко. Вдоль реки и вдоль дорог, по которым они шли, тенилось множество крохотных селений. Жители их, два-три свободных гражданина да полтора десятка рабов, не удивлялись путешественникам, порой угощали их и предлагали остаться на ночь, просто так, даром. То есть, следует признать, не вполне даром: они рассчитывали на истории и новости, которых всегда полно у странников, и которые так редки и ценны в захолустье. Тогда за всех отдувалась Ретофа. Ее историй, пожалуй, хватило бы на год, а вот остальным действительно не стоило рассказывать, откуда они на самом деле. Благодаря такому радушию местных жителей удалось почти не тронуть сушеные дорожные запасы. Но когда случалось останавливаться в поле, не добравшись до жилья, Таар кипятил в своем котелке воду и сыпал в нее порошки в разных сочетаниях. Получавшаяся густая каша была, несомненно, питательной и вкусной, но мысли о том, что придется постоянно питаться подобным бесструктурным варевом, наводили на путников тоску. Иногда удавалось путешествовать по реке. Чем дальше, тем больше было развито речное судоходство. Вверх и вниз плавали и многовесельные лодки, и крохотные лодчонки, и даже грубые плоты. Некоторые охотно брали пассажиров, кто так, для компании, кто с условием о помощи на веслах. Двигаться по реке было удобно и быстро, и жаль, что ни одно из попавшихся путникам судов не собиралось плыть до самого моря.
Так без всяких приключений они пересекли страну Торомал от леса до моря и здесь, у самого устья реки, обнаружили большой портовый город. Он весь пропах одновременно морским бризом, сырой рыбой и нечистотами. Узкие кривые улочки сбегали к реке и морю. Люди здесь не столько жили, сколько работали, и потому никто не заботился об уюте. Это был город дельцов, торговцев, моряков и чужестранцев. Шумное, суетливое место, в котором звучала речь на множестве языков, где толпа была немыслимо пестрой, где много жестикулировали и кричали.
Лесные жители, отвыкшие от шума, брезгливо морщились. Задерживаться в таком месте не хотелось ни минуты лишней, и Ретофа снова взяла дело в свои руки. Уверенно, словно всегда здесь жила, она вывела всю команду в порт. Тут она принялась приставать ко всем, кто выглядел хоть немного местным. Выспрашивала, не продает ли кто-то небольшой парусник. Ну, или хоть весельную лодку. Ну, или не продает, но согласится продать, если ему предложат достойную цену. А втрое? Вчетверо? В десять раз?
Слух о безумных иностранцах, готовых предложить десятикратную стоимость за любую парусную развалюху, мигом расползся по порту. Вскоре продавец нашел их сам, предложив небольшую компактную яхту. Услышав, что речь идет о травах, он поначалу усомнился. Но Ретофа, в точности как некогда Кайтен, предъявила в качестве доказательства подлинности трав невозмутимого Ан-Таара. Неужели не похож на лесного жителя? Нет? А так у вас умеют? Когда Таар, не прикасаясь, разнес в мелкую крошку каменный столбик, владелец судна согласился, что в этом что-то есть.
Окончательно сделка состоялась только ближе к вечеру. Торомалец, так до конца и не поверив чужакам, ухитрился найти оценщика из тех, кто занимался лесными травами профессионально. Тот, поглядев на содержимое мешочка, вытаращил глаза и заявил, что покупает. Все. Немедленно. На что Ретофа сказала, что они забирают парусник и оставляют мешочек им, а уж они пусть сами разбираются, кто что и за сколько покупает. Торомальцы согласились на это, просто отмахнувшись. Исследователи отправились на борт, благо больше не о чем было беспокоиться: корабль они купили со всем содержимым, а оно включало в себя запас воды и пищи. Хозяин объяснил, что всегда держит на корабле все необходимое, чтобы немного поплавать.
Оказавшись на корабле, Кайги принялся вдохновенно командовать. Он объяснил стражам, какие веревки тянуть и куда привязывать, а сам лихо взлетел на мачту, что-то там проверил и поправил. Ретофа же отправилась в трюм удостовериться, что запасы действительно существуют и не покрылись плесенью. Собственно, чтобы добраться до ближайшего острова, им вовсе не нужны были припасы, но никто не мог сказать, как дальше сложится путешествие, не придется ли плыть от этого острова к следующему, а за ним и дальше.
– Ветер не очень свежий, – досадливо говорил Кайги. – И небо пасмурное. Ночью точно не поплывем. Я не знаю здешний фарватер, а тут могут быть рифы. Давайте просто отойдем от берега, чтобы вас не мучили запахи, а там встанем на якорь. Завтра с утра отправимся дальше, наверняка доберемся до вечера.
Парусник и в самом деле стронулся с места и заскользил по водной глади. Ни Таару, ни Кайтену еще не доводилось ходить под парусом, и они с любопытством следили за действиями своего капитана. Кайги уверенно вывел корабль из порта и отвел в сторону от морских путей, ближе к отмели, где снова принялся распоряжаться, чтобы убрать парус. Он вовсю щеголял морской терминологией, после чего ему все равно приходилось показывать пальцем на то, что он имел в виду. Ретофа только тихонько посмеивалась, сидя на корме.
В конце концов якорь был брошен, и парусник повис между небом и его отражением в темной воде. Натянуло туч, но по всем признакам их должно было унести дальше. Солнце пробилось у самого горизонта, подсвечивая красным облака. Путешественники поужинали, сидя на палубе и глядя на закат. Потом, дружно решив, что дождя не будет, расстелили одеяла и устроились на ночлег под открытым небом.
Утром стражей и разведчицу разбудил плеск и фырканье. Кайги шумно плавал вокруг корабля.
– Вот чего мне не хватало даже там, у вас, – воскликнул он. – Морской воды. И еще вот.
Он нырнул и вскоре вынырнул. В зубах у него оказалась зажата рыбка. Ретофа изумленно рассмеялась.
– Ты только отвернись, – неразборчиво пробормотал сквозь стиснутые зубы Кайги. – Я совсем не одетый.
– Ладно, – Ретофа деликатно отвернулась, но добавила: – Меня можно не стесняться, если что.
– Ну, хорошо, – пробубнил Кайги, одним движением втягивая себя через борт корабля. Рыбку он слопал сырой, но только после того, как натянул штаны.
– И морская рыба, – удовлетворенно добавил он. – Речная рыба все равно не такая.
– Надо двигаться, – напомнил Таар. – Давайте завтракать и отплывать.
Так они и поступили. Якорь был поднят, и парусник снова заскользил по небольшим волнам на юг. Кайги требовал, чтобы кто-то держал руль, а сам то бегал на нос, вглядывался в водную гладь, то поправлял какие-то снасти. Смысла его действий никто на корабле не понимал, но все охотно признавали, что ему виднее. Главное, что парусник размеренно двигался в заданном направлении. Погода действительно сделалась ясной, и на горизонте проступила полоска суши. Потом она стала отчетливее, и уже можно было разглядеть, что это не один берег, а множество, разделенное не то глубокими бухтами, не то проливами. Полагая, что они плывут на острова, путники склонялись к последнему. Морская фауна ближе к берегам просто кишела, рыбы выскакивали из воды, плескали хвостами, нагло таращились на проплывающий корабль. Кто-то большой попытался даже протаранить носом борт, но нос оказался мягкий, а борт твердый, и агрессор пристыженно убрался восвояси. Сверху судно атаковали морские птицы. Это были, вероятно, те же птицы, которые жили на побережье, привыкшие к тому, что их иногда подкармливают, и к тому, что на рыболовных судах можно украсть рыбку-другую. Они пролетали очень низко, порой садились на палубу, и отсутствие пищи на корабле их очень возмущало. Летучая мышь, до сих пор спокойно сидевшая на плече Таара, вдруг решила, что предпочитает днем спать, и уползла под рубашку.
Архипелаг был совсем близко, и Кайги, оглядевшись, решительно направил корабль в пролив между островками.
– Туда, – объявил он. – На этих, мелких, люди бывали. Если кто-то здесь живет, им нужен остров побольше, чем эти огрызки. Идем вглубь.
Судно миновало гряду скалистых и песчаных выступов и снова оказалось в открытой воде. За первыми островами показались другие, поросшие лесом, и Кайги уверенно выбрал самый большой из них.
Приближающийся берег не обнаруживал никаких признаков цивилизации. Не было видно ни лодочных пристаней, ни жилищ, ни еще каких-то сооружений. Между тем это был настоящий, шикарный пляж с белым сверкающим песком. Дальше, за пляжем, начинались густые тропические заросли. Берег постепенно повышался, а в середине виднелась настоящая гора. По мере того, как корабль подходил к берегу, гору постепенно скрывали высокие деревья. Но даже и отсюда было видно, что кое-где вдоль побережья торчат скальные отроги. Кайги опустил парус, и корабль заскользил по гладкой воде, постепенно замедляясь.
Хрясь! Страшный удар сотряс весь корабль от носа до кормы, захрустели доски. Кайтен, державший штурвал, врезался в него грудью, Таар полетел на палубу, едва не придавив мышь, Кайги кувыркнулся через борт и плюхнулся в воду перед носом яхты.
Откинулась крышка трюма, и оттуда показалась рассерженная Ретофа.
– Мальчики! Вы с ума сошли!
Парусник стоял, более не двигаясь, чуть скособочившись на сторону. Кайги вскарабкался на борт и виновато сообщил:
– Сели на мель. Ткнулись носом в песок. Но, по-моему, не сильно увязли. Может быть, если наляжем все вместе, мы сможем его столкнуть.
Таар подошел к носу и глянул вниз.
– Может быть, не имеет смысла его сталкивать? Лучше бросим якорь, чтобы его не унесло течением, и уже высадимся на берег. Кажется, тут по колено.
– По пояс, – поправил Кайги. – Но ты прав, можем и здесь высадиться. Мы ведь сюда и плыли.
Собираться долго не приходилось. Рюкзаки были уложены, их не разбирали. Так что путники только наполнили фляги водой из корабельных запасов, закинули за спины поклажу и решительно спрыгнули в воду. Что вымокнет одежда, их не заботило, в таком климате она должна была высохнуть за считанные минуты.
Песчаный берег был спокоен и тих.
– Давайте заберемся глубже, – предложила Ретофа. – Посмотрим, что тут и как.