В одежде Кронго выглядел как латник. Хотя судя по тому, что отец его кузнец, ничегот удивительного. Однако, хотелось Моране услышать из его уст не оправдания, а объяснения.
- Добро! – сказала Морана и кивнула на Кронго. – Рассказывай.
Конгор, хотел было за Кронго все поведать, но был остановлен вполне жестким жестом «замолчать и слушать». Пришлось подчиниться.
- Мы ничего плохого не делали, миледи.
- Тогда что вы делали? Играли в кости всю ночь? Строли план нападения на брагов? Разрабатывали оборону замка?
Кронго молчал, поглядывая на Конгора, который затаив дыхание слушал гнев Мораны. Он, конечно, и подумать не мог, что Моране взбредет в голову его беспокоить с утра, иначе бы сопроводил Кронго еще вечером. Но тот остался и сейчас похоже выбора у юношей не много. Нужно было признаваться, и держать ответ.
- Миледи, я друг Конгора. Всего лишь, – осторожно прошептал Кронго.
Было видно, что парень перепуган до полусмерти таким поворотом события. Что бы они не делали в постели целую ночь, это точно были не игра в скости и построение планов обороны замка. И Морана догадывалась, что это могло быть. Но ей нужно было услышать это от обоих.
- Разве друзья спят ногими в постели друзей?
- Морана, – все же не выдержал Конгор. – Он мой нареченный!
Кайосса резко развернулась к будущему кнесу и обножила меч. Еще мгновение и он уперся парню в сонную артерию.
- Думай, что говоришь! Это не игрушки. Ты – будущий кнес. Если тебе в тягость данное обязательство, тогда иди и молви старейшинам чтобы разыскали твоего сводного брата, пусть он занимает престол!
Конгор нервно и испуганно сглотнул. Он не ведал что Морана в курсе что у него есть сводный брат.
- Я не играл, миледи. Я люблю Кронго, а он – любит меня, – дополнил свое признание Конгор, и Моране пришлось опустить меч.
Обратив взгляд, наконец, на Кронго, она сказала:
- Обожди за дверью.
Когда Кронго вышел вон, Конгор получил от Мораны хлестскую пощечину.
- Садись. Поговорим.
Придя в себя Наира тут же показала недюжий характер, отказавшись бежать с ними куда-либо. Она излагала свои мысли на вепском, хотя одного роду с Анэкой. И Циана устав от того, что ей все время приходилось успокаивать дерганную Наиру, решила избрать другой путь. Она обратилась к Элезии, сидевшей подле.
- Каким образом вы оказались тут?
Забыв о том, что Элезия не особо понимает вепский, Циана надеялась, что кто-то все же пояснит ей, какого рожна тут творится. Однако Элезия лишь удивленно посмотрела на нее и промолвила:
- Не разумео.
Раздумывать особо было некогда, и Циана извлекла из свой котомки небольшой пузырек с темной жидкостью. Немного поколебавшись, она протянула пузырек Наире.
- Пей. Это снимет жар и отек.
Опасаясь, что Наира учует неладное, Циана сразу же бросила вхгляд на рану. Та перестала кровоточить, но если лекарство подействует как-то по иному, может быть загноение. Наире срочно требовался хороший лекарь и промыть рану чистой водой. Вся вода здесь оказалась непригодная, для этих целей.
Обернувшись на Элезию, Циана осознала, что ей тоже требуется перевязка и наложение чистых тряпок. Еще пара дниц и может начаться гангрена, и тогда единственный способ спасти жизнь будет – отрезать ногу. В эти смутные времена такой раслад жизнь не спасал, он ее усложнял до самой грани.
А ведь их всего трое и … кто знает выжил ли Хайдад.
Фогг дрался как разъяренный волк. Никогда еще Анэка не видела его таким в бою. На них напало войско Шен Мин Тая, состоявшее из более чем восьми человек. Половина уложил именно Фогг, выбирая изумительную тактику, нападать с подветренной стороны. И неожиданно. При первом же выпаде, он зарубил четверых. При том, что воины даже не ожидали такого расклада. Остальных они с Анэкой встретили вместе. Бой продолжался от силы пол дюжины взмахов вороного крыла, и пролетел как мгновение.
- Возьмем пару ятаганов, – сказал Фогг, после того, как неожиданный бой завершился в их пользу. – Дополнительный нож, никогда не помешает в пылу борьбы.
Но помимо оружия, Анэка выгребла из кармана одного из воинов уже знакомые монетки с дырочками, вспомнив при этом Хайдада. Она верила, что недальновидный брат Фогга вполне мог выжить благодаря своему подвешенному языку.
- Глянь что у него? – обратил внимание Анэка Фогг на какой-то сверток.
Осторожно развернув его, друзья увидели мелкий серый порошок. Анэка понятия не имела что это, вспоминая про Циану, которая многие незнакомые порошки изучала. Надо было и отнести ей, когда Фогг неожиданно сказал:
- Это драха.
Анэка нахмурила брови, пытаясь понять о чем таком речь. В свете ярко горячих факелов, в большом помещении пещерных проходней, казалось, что Фогг говорит о чем-то таком магическом и загадочном. Но говорил он о вещах более страшных, чем магия.
- Это порошок который приносит смерть, – мрачно ответствовал Фогг. – Его орланы называют – драха. Что значит – «дымный прах». При попадании хотя бы малой части на огонь, он создает взрыв. Может сжечь все в районе триста саженей (примерно 650 метров – прим. авт.) Опасное оружие. Считается, что браги и волостражники закупают его в Орлане. За него могут пытать. Если хоть кто отнимет у нас его, будут думать. Что мы владеем секретом его приготовления. Так что лучше его либо оставить тут, либо взорвать шахту по уходу в моря.
- Как мы уберемся с острова без корабля? – задумчиво спросила Анэка, то ли себя, то ли Фогга.
- Есть одна задумка, – хитро ответствовал Фогг. – Но чтобы ее проделать, нужно оказаться на берегу моря. Поэтому давай не будем здесь терять времени. Ежели все сложиться, уже через три дницы мы будет в морях.
Порох они решили взять с собой, ибо у Фогга оказался план, как его использовать, чтобы остановить преследователей Тая. В любом случае, иллинка положилась на Фогга и Циану. Ей осталось только поднять меч и сражаться. Остальное – по воле случая, задумки Фогга, хорошо подвешенного языка Хайдада и ловкости рук Цианы.
Авось не останутся они здесь навеки.
5.
Наверное, Кайосса все же ожидала не такого разговора, поэтому когда Конгор начал рассказывать ей о том, как он встретил Кронго и как они уже пять лет любят друг друга, Морана поняла что у парня это более чем серьезно. А значит, у них неприятности. Старейшины созывают совет через семь дниц, и на совете Конгору придется назвать суженую или положиться на вкус старцев, чтобы они ему ее подобрали. И о том, чтобы рассказать им о том, что Конгор является нечестивцем – даже речи быть не могло. Старейшины очень опасливо относились к подобным вещам, может статься так, что и казнят не разбираясь. Или хуже того, егнуют (то есть сделают евнухом – прим. авт.) И тогда останется позор на весь род. Это заденет память о Мортоне и матери Конгора.
- Значит у вас уже была постреча?(слово произошло от сколотского – «поздняя встреча» и означало половой акт до свадьбы – прим. авт.)
- Нет, – смущенно ответствовал Конгор. – Но он спал в моей постели не раз. Мы долго скрывали и …
Будущий кнес запнулся и замолчал, понимая шаткое положение, и осознавая ответственность.
- Что теперь с нами будет? – спросил он Морану, которая задумчиво слушала его. – Его казнить могут?
- Могут, – коротко согласилась Кайосса. – Но еще скорее могут бросить тень на весь род. И чтобы этого избежать, тебе надо принять правильное решение, во имя правления и восхода на трон. И у тебя есть всего два пути. Или ты женишься, как до тебя делали все мужчины в роду, забываешь своего Шейка и живешь по законам Самси. Это означает продолжения рода. Как обязательный прием. Тебе придется жить с женщиной, которую тебе изберет сенат старейшин и зачинать от нее детей. Либо… – Морана сделала паузу, и Конгор сглотнул, в нетерпении. – Либо ты рискуешь всем: родом, памятью отца, своей жизнью и жизнью своего нареченного и борешься с сенатом на место под солнцем и чтобы взойти на трон как нечестивец. И обещаю, просто тебе в этом не будет, даже если я тебя поддержу.
Конгор знал это и понимал. Он уже рискнул всем, когда-то. Когда впервые поцеловал юношу по имени Кронго. И сейчас был полон юношеского пыла и упрямства идти по этой тропе. Но Морана немного отрезвила его, рассказывая, что может быть, если он не подчиниться сенату старейшин. Законы Самси были весьма строги к тем, кто их не исполнял. Конгор мог потерять не только титул, трон и уважение, но и жизнь. И не только свою. Кронго был под ударом не меньше, если не больше. Ведь он – прямая угроза жизни которая складывалась в Самси веками. Да где это видано, чтобы нечестивец взошел на трон?!
- Почему ты хочешь мне помочь? – исспросил будущий кнес.
- Потому что это правильно, – коротко ответила Морана, вставая с лавки. – Но далеко не обязательно, что меня тоже не казнят, как защитницу нечестивцев.
- Тогда не надо, – тоже поднялся с лавки напротив Конгор. – Я сам справлюсь со старейшинами, миледи.
Это было очень опрометчивое юношеское решение и Морана не сдержалась, влепив мальчишке оплеуху снова. Конгор даже не защищался, а принял как есть гнев вепски.
- С ненавистью народа тоже справишься сам? А как насчет противоборства с другими людьми претендующими на трон? А с посланниками старейшин, которые захотят вразумить тебя? Или с убийцами, с которыми ты не справишься, даже будь у тебя неприкасаемые латы? Ты – глупый мальчишка! – гневалась Морана. – Твоего Кронго убьют, а если ты не согласишься выполнять требования сената – и тебя тоже. И на трон пойдет Гурон. А знаешь почему? Потому что он не упустит такую возможность стать кнесом. Так что вместо того, чтобы злиться и дурачиться – думай, что говоришь!
Конгор опустил голову, принимая брань.
- Вот иди и подумай, пока я буду говорить с Кронго Шейком. Чтобы к обедне ты был собран и учтив. Я серьезно хочу поговорить с тобой о государственных делах. Ступай.
Возражать Моране, когда та гневалась было совершенно пустым делом, и Конгор повиновался. Кайоссе же предстоял разговор с тем, кого возможно она собирается защищать. Сын кузнеца.
- Какого рожна? – возмутилась Анэка, когда по приходу к Циане обнаружилось, что Наира вообще не можут идти.
Девушка была словно во хмелю.
Пока Фогг показывал Элезии приемы с ножом, один из которых забрал у павших воинов, Циана, отводя Анэку в сторону поясняла, как обстоят дела. Они складывались не лучшим образом, из-за того, что Наира отказывалась следовать за ними.
- Она лыко не вяжет! Циана! – злилась Анэка.
Она-то думала, что все проще будет хотя бы тут. Но нет.
- Она бы и так вряд ли нам в бою помогла. Нее какая-то ненависть к нам, очень тревожная и меня это пугает, ежели что. Но покамест мы ожидаем, может случиться еще что. Нам надо убираться отсюда и быстро. Чую, за пределами шахт нас ожидают неожиданности.
Это было более чем понятно, что так просто им не дадут уйти. Будет бой. Много боя. А у них две раненные девушки. И если Элезия хоть как-то может себя защитить, если судить по нападению на них, то Наира – бесполезная поклажа. Им нужен был план, чтобы переждать где-то опасность и придумать другой план – как покинуть остров, не теряя при этом никого более.
Но первое, что им надо было делать немедня – идти. Элезия очень смутно объяснила, в какую именно сторону надобно идти. Но вроде бы Фогг понимал ее куда больше, чем кто либо, все же он бывал тут, а значит, мог знать поболе них всех.
Наиру пришлось нести Циане на себе. Это оказалось делом дажеко не легким. Элезия хромала впереди, сжимая в руке ятаган. Фогг и Анэка шли позади.
- Задумка. Ты говорил о ней, – интересовалась Анэка. – Что ежели все не так, как тебе думается?
- Особого выбора не нахожу, – ответствовал Фогг. – Подле ручья, куда мы выйдет, будут еще ущелья. Они тесные и узкие, но там больше надежи что нас не сыскать. К тому же, через ущелья, дорогая есть, ведет к морю. Може там что-то поразмыслим. Корабли какие, кто знает. Надо разведывать будет.
Он был удивительно расслаблен. Анэке почему-то подумалось, что сейчас он находился полностью в своей стихии. При деле. Такой юноша – грезы любой девушки. Надежен, смел, бошковит. Если ранее Анэка недоверчиво отнеслась к нему, то тепереча видела в нем надежный тыл и оборону. Такой друг стоит целого войска.
- Обождите, – остановилась Элезия, пытаясь разглядеть что-то в темноте каменного коридора. – Може десь люде. Есь мы приме. Слухате?
Анэка совсем забыла о том, что бунт готовился заранее, а получалось, что помимо двух девушек, которые они несли на себе, им придется выручать и с джины других рабов. И не ошиблась, когда навстречу им вышли перепачканные чернокожие мужчины и женщины с кирками в руках.
6.
Самое сложное это понять нечто простое. Моране иногда казалось что будь жив Мортон, он бы сходу лишил Конгора места на троне. Как-то давно Мортон жаловался Кайоссе, что когда родился Конгор, ему пришлось смирится с тем, что сын сызмальства пошел не в него. У Конгора было доброе сердце и слабые руки. Весь пошел с мать – Мирриду. Моране хотелось узнать, как же она погибла, судя по всему – не своей смертью. Ярона как-то обмолвилась, что ее убили. Мортон по этому поводу просто ничего не говорил, должно быть не желал сеять слухов. Кайоссе было не сложно принять нечистивую душу Конгора, ибо самой ей так жить приходилось. Она приняла себя и свое сущность. Но далеко не пример, что будущий кнесс примет. Конгор по сути еще не принял на себя обязанности кнеса, а значит не испробовал на вкус горечи данного бремени, огородить от котого его не смог бы даже Мортон, будь он жив. Это полностью ноша будущего кнеса. Только вот как убедить старейшин, что жизнь подле замка нечистивым вполне законно. Надо было советоваться с Яроной, которая в этих делах государственных поднаторела более. Тем более, что после разговора с Шейком, вепска стояла полностью на стороне любящих.
- Что тебе-то за дело? – почти с порога исспросила Ярона. – Неужто благословлять их решила?
Ну, ежели другого ничего не будет, почему и нет. В любом случае кто-то должен их благословить. У Конгора и нет более никого, один остался.
- Ходили слухи яго же на третью годницу правления Мортона, что Миррида заменяла его, покамест он сражался на войне с орланами. Заменяла каким-то проходимцем, вором и отступником. Звали его Багг Майсабр, он сколот по роду. У них якобы были весьма теплые отношения, а народ как известно видит очень многое. Более многое, чем другие, – молвила Ярона, изредка поглядывая на Кайоссу. – Так вот, уже когда Мортон возвернулся с битвы, яго же чрез годницу даже, Миррида родила дочь, но та умерла при родах. Никто об этом ни сном ни духом, но я все же слышала, что малышка выжила. Ее приютил проповедник Фарлан. И выростил, как свою дочь. Только вот имени не знаю. Народ имени не упоминал, как водится, чтобы не плодить слухи и не очернять доблесть великого Мортона.
- Откуда же тебе знать? – интересовалась Морана.
- Не забывай, что я водила дружбу с Мирридой. Весьма долгую и плодотворную. Я знакома с тайнами, неизвестными ни единой душе.
- Полагаешь, что Майсабр мог убить Мирриду?
- Полагаю, – согласилась Ярона. – Еще полагаю, что он убил ее не из ревностного порыва, а потому что не желал иметь с королевской кровью никаких дел. И дети от королевской крови в его планы не входили. Это значится, что если дочь Мирриды от Майсабра выжила, ей может грозить опасность. Однако, полалаю, что она вряд ли знает кто она, и на что может претендовать.
- Найти бы и потолковать, – размышляла Морана. – Где живет Фарлан?
Ярона всплеснула руками.
- Он давно умер. Кажется его погост превратился в лекарню Ферона, его брата по крови. Но о девочке я больше не слышала. Народ говорил, яко же она переселилась в горы, к сенакам (горцам, значит). Маура, не ходи туда. Пусть все течет, как течет. Не буди лиха пока оно тихо.
Сенаки народ скупой на слова. Морана знала о них совсем мало. Конечно, к Ферону она не пошла, зато очень уж ей хотелось разыскать родную по крови сестру Конгора. Одному на земле одиноко, а когда кто-то родной – легче. Да и кто знает, може так статься, что она тоже разыскивает брата, ежели знает о нем.