Кронго сидел за столом в покоях Конгора и быстро писал на пергаменте. Конгор же сидел подле него на лавке и схватившись за голову руками ожидал. Сейчас они оба понимали, что им предстоит бороться не столько за трон, сколько за жизнь. Именно поэтому Кронго решил написать письмо своему другу путару и отправить его самым быстрым голубем, который рос на его голубятне. Конгор не желал смерти никому и никогда, но сейчас он бы полон решимости саму взять в руки меч и пойти воевать за Самси. Однако, у него теплилась надежда не столько на друга Кронго, сколько на Кайоссу, которая могла придумать выход.
Впервые он осознавал, как же ему не хватает матери и отца, которые бы верное решение подсказали. Именно поэтому он решил держаться Мораны, ибо понимал, что один он точно пропадет. Ему нужна мудрость и сила воительницы. Ее страсть, ее ум, ее отвага. К тому же оставшаяся армия хорошо прислушивалась к ней, поэтому пока Кронго писал прошение к другу, Конгор Морконский возжелал поговорить с вепской о дальнейшей судьбе Самси.
Морана не замечала никогда, что они с Яроной были очень похожи. Разве что различались цветом волос. Однажды, когда им было по тринадцать лет, дед Пааво застал их целующимися на сеновале и устроил взбучку. После этого Ярона воспринимала Морану только как подругу или сестру, но не как что-то большее. Однако не смотря на все, между ними была связь, которую редко встретишь в мире. Связь двух душ.
После похорон Гооси передал Моране письмо. Ярона просила передать его лично в руки Кайоссы, если с ней что-то случится. Вот и случилось.
В письме было много листов. Пергамент был туго скручен и перевязан оранжевой ленточкой. Морана долго держала его в руках прежде чем вскрыть. Ярона писала мелким почерком, но красиво и складно. Письмо было наполнено надеждой и верой в лучшее. Но последний лист содержал много имен. Ярона предупреждала свою подругу о том, что грядут смутные времена, и хорошо бы запастись верными друзьями. Но и неких людей опасаться.
Первым в списке значилось имя – Брауга Мартэна. Ярона описала его как жестокого правителя ораланов, который убивал тех, кто ступал на его землю и владел оружием превосходящее его оружие по мощи. Читая эти строки, Морана невольно вспомнила Анэку и ее Трехольтский меч, равных по силе которому пока не было.
Далее шло уже знакомое имя Вайлгора Тангрева, борха по крови, отступника и предателя. Ренегат загубил немало невинных душ и его ненасытное сердце всегда требовало крови и власти. И женщин, в рабство. Ярона слыхала от некого Пайвала, летописца Хоронта, который сказывал, что Гуйтана носит ребенка от Вайлгора, но про это никто не знает боле. Слухи.
Следующее имя не говорило Моране ни о чем. Брад Боросский, иллин предавший свою землю и народ, принявший себя как хазара. Они наряду с Конрдом Омасским грабили и убивали ничуть не меньше Тангрева. И по слухам именно они примкнули к Гуйтане, когда их позвал Тангрев.
Было в списке Яроны и имя – Азерта Ог-Зерра, сводного брата Норлана и Азата. Ярона так же написала о том, что помимо братьев, у Лота Ог-Зерра, бравого вепса-кузнеца, родилась еще дочь, которую зовут Норра. Где она и что с ней, никто не ведает. Но возможно она жива и стоит ее отыскать, просто чтобы воссоединить семью Ог-Зерров.
Была в этом списке и Гуйтана Оксенбо. А так же ее правая рука, воительница Марикана Руусель. Морана ранее не слыхала этого имени, должно быть они появилось на слуху недавно, а значит Гуйтана серьезно намеревалась взяться за Самси и вернуть трон себе.
Но самое последнее имя несколько выбило из колеи Морану Кайоссу. Самым последним в списке значилось имя – Артон Горст!
Кайосса хорошо помнила о том, как погиб этот храбрый мальчишка, который собирался мстить брагам за отца, а потом неожиданно влюбился в Анэку и пошёл за ней на смерть. Артона пронзила насквозь стрела и он умер на поле брани. Должно быть Ярона просто описалась, список был большой, могла же ошибиться. Насколько знала Морана, у Горста не было родственников, кроме отца. Но может быть они тогда с Анэкой узнали не все, может все же был еще один Горст. Стоило бы проверить эти сведения, да и то, почему Артон Горст находится в опасном списке отступников.
От размышлений Морану отвлек настойчивый стук в дверь. Отложив свиток со списком подальше с глаз, она пошла открывать дверь. На ее пороге переминался с ноги на ногу Конгор.
- Отец хотел назвать меня Кайво, – сказал он задумчиво уставившись на Морану. – По-вепски это значит – прорицатель. Получается, что он знал о моем даре?
Морана пригласила юношу в свою покои и тщательно закрыла дверь.
- Мог и знать.
Конгор помолчал, а затем сказал:
- У меня есть план, как нам избежать смерти. И он тебе не понравится.
Ранним утром на палубе «Пентагры» было прохладно. Они были уже почти три дня в пути, и долгое пребывание Анэки в море ее саму не радовало. Не сказать, что она не любила плавать по морям, это было увлекательно, но только в том случае, когда едешь в путешествие, а не сражаться, кого-то спасать или того хуже, убивать. Такие походы всегда отягощали. Ибо неизвестно что ждало где-то там, на другом конце мира. А там обычно не ждало ничего хорошего.
Пока все спали, а Зор стоя за штурвалом корабля что-то напевал себе под нос, бодрое и веселое, Анэка вспомнила, то, что было вчера. А вчера был хороший рыбный обед и странное поведение Даира. Те слова, что Циана бросила в разговоре как бы невзначай, вчера приобрели почву. Либо, так казалось. Однако, все действия хмельного пирата можно было расценить как обхаживания Анэки. Вот уж чего она не ожидала, так это то, что бравый пират, который спас их всех от смерти, может в нее влюбиться. С чего бы?
Однако рыба, которую наловили Зор и Боско, в порту Чарм, была дюже вкусной и питательной. А вино припрятанное пиратами с прошлых разбойных нападений, в основном на брагов, было еще вкуснее. Наверное поэтому никто не уследил, как пираты захмелели и начали позволять себе лишнее. И не только дело было в словах. Хмель не взял только Боско, поэтому именно он пытался хоть как-то разогнать обнаглевших пиратов. До драки не дошло, но кое-кому пришлось указать на манеры. А когда пираты разошлись по каютам, а Боско встал за штурвал, Даир пригласил Анэку в грузовой трюм, где начал хвастать награбленным за долгие годы. Иллинка с детства не любила хвастунов, они ей казались самодовольными индюками. Но пирату она сказала, что не стоит хвастаться тем, что он отнял у других, пусть даже они сами были ворами. Эти слова немного отрезвили молодого разбойника и пришпорили чувства, которые, казалось, так и рвались наружу.
Даир очень долго ходил вокруг да около, прежде чем напрямую сделать предложение, от которого он был уверен, Анэка не сможет отказаться. Только вот не знал он, что у Анго есть цель, и она не связана с «Пентагрой».
- Я желаю, чтобы миледи плавала с нами по морям и привила нам лучшие манеры. Это упрочило бы иллинскую власть в морях, да и другие бы не называли нас – разбойниками. Соглашайся! Это выгодный союз.
На пьяную голову Даир был горазд раздавать предложения, это Анэка уяснила. Но на трезвую, он был кроток и молчалив. Из чего тут же был сделан вывод, что пират возжелает со временем прибрать иллинку к рукам. А прибрав к рукам женщину, та становится заложницей собственного решения остаться с тем, кто не знает манер и меры в выпивке. Пока пират самодовольно разглагольствовал о том, как можно будет всем показать из место и возвысить профессию пиратства, Анэка тут же красочно вообразила свое незавидное будущее с пиратом. Ее фантазия нарисовала грустную картину, где Анэка – женщина с большим выводком детей, муж пропойца и вор, у которого никогда нет времени на детей, и ее. Он вечно отсутствует, плавает по морям, грабит другие корабли и изменяет ему с гулящими женщинами всех родов, а явившись домой еще устраивает пьяные дебоши о том, что жена слишком много от него требует, а он же добытчик. Он этой картины стало тошно. Поэтому, когда закончивший говорить пират, рванулся к Анэке, чтобы закрепить предложение поцелуем, иллинка вытащив меч, едва не отправила разбойника на тот свет. Она вовремя остановилась, но на шее Даира остался кровавый след.
Анэка не терпела трех вещей в мужчинах. Трусости, бахвальства и когда те распускали руки в пьяном угаре. На пути ей попадались смельчаки и воры, глупцы и самодовольные болваны, влюбленные дураки и действительно достойные. Но пират был собрание из всех их. Не смотря на спасение из-под Шантильских шахт, Анэке не понравилось то, что пират делал подобные непристойные предложения девушке, которую он совсем не знал. Да и не пытался. Зато он пытался соблазнить Анэку, и не раз за три дня. Словно он и до этого искал себе спутницу его морского разбоя, но почему-то решил, что Анэка согласится на то, чтобы прыгнуть к нему в койку. Вот уж чушь!
Трехольтский меч остудил пыл пирата-иллина. Да и хмель немного сбил.
- Чтоб больше такого не было, а то останешься без головы! – предупредила Анэка, серьезно глядя на пирата.
Вот тогда и показалось иллинке, что перед ним никакой не пират. А пиратка…
Эта мысль едва ли могла просуществовать долго в голове у Анго. Она воспринимала Даира, ровно так, как он себя подавал. А подавал он себя именно юношей, с отвратными манерами, жестами и похабными шутками. Да и вино хлестал аки мужик. Анэка никогда не видела чтобы женщина, даже самая зачуханная и забитая жизнью, позволяла себе опуститься до подобного образа жизни. Но конечно же, она понимала, что мир странный и нелепый порой, он выкидывает в свет странных существ, которых и по полу сразу не различишь.
Уже придя в каюту, где все давно видели сны, Анэка долго не могла уснуть от того, что ей показалось. Сон ее сморил только тогда, когда она начала мыслить о том, что ей нужно в отправляться в Джант, после Шуи. Именно в Джанте у магаров, она желала зимовать. И если бы Циана и Фогг пошли с ней, она была бы не против, но заставлять конечно никого не станет.
И вот, когда наступило утро и Анэка выбралась на палубу, чтобы подышать морским ветром, она подумала о том, что Даира запросто могли заставить такой образ жизни вести. Кажется легенды говорили о том, что у Баромира Сангрема было двое сыновей. Оба погибли на войне, возможно это и привело славного морехода к тому, что он не желал смиряться с тем, что у него более нет сыновей.
- Тебе показалось, – отмахнулась Циана, когда Анэка поделилась с ней. – Слишком много мы вчера выпили этой морской браги. Не верю я, что этот бравый юнец, который хлещет вино, аки богатырь какой, может оказаться девицей. Да бес тебя попутал, Анго!
И правда, море иногда казалось вытягивало все силы. А когда человек без сил, что только не может померещиться. Да еще хмель дал в голову. Все могло быть. Но внутреннее ощущение говорило, что не показалось. И Анэка не знала чему верить: разуму или сердцу.
Шуя показалась на горизонте уже после обедни. Анэка очень порадовалась тому, что Даир не присоединился к ним, в трапезу. Скорее всего он не стал являть остальным вчерашние подвиги, но Зор ответствовал, что скорее всего, после Шуи, «Пентагра» отплывет в Саламант, бахрейцы обещали продать лучшее вино, а то сейчас трюмы пусты.
- Не здоровится ему что ли? – интересовалась Циана. – Даже прощаться не выйдет?
Зор ответил коротко и быстро.
- Дела. Простите его за это.
Анэка лишь усмехнулась, понимая, что бравый пират не желает прощаться с ними. И, кажется. Она знает почему. В любом случае, она благодарна им всем, но ей нужно пробыть в Шуе всего пару дниц, а после отправляться в Джант. Она очень хотела найти Альго.
Конец седьмой части.
====== Часть восьмая. Братство крови. ======
1.
Шуя иногда казалась какой-то странной необычной землей. Где многие говорили на незнакомом языке. Анэке никогда не нравились шуверы, многие из них были воры по роду, и передавалось воровское наследие из поколения в поколение. Но это скорее так люди говаривали, не все далеко шуверы были на руку не чисты. Свой сорняк в каждом роду найдется. Дайр вот тоже иллин, но манерами далек от жителей Иллиара.
- Обождите, – окликнул друзей Боско.
Анэка и Фогг обернулись на него.
- Мне с вами надобно остаться.
- Зачем нам пират на суше? – удивился Фогг.
Ему, как и Анэке хватило соседства с пиратами на судне и не более хотелось, продолжать дружбу на суше. Но потом Анго подумалось, что Боско с его знаниями морей и пиратского промысла может пригодится им.
- Я здесь знаю хороших шуверов, они мои друзья.
Никто боле возражать не стал, все были измечены водным путем. Хотелось побыстрее найти ночлег и подкрепиться.
- Давно в Иллиаре не был? – спросила Анэка, пока они шли по главной улице Шуи.
- Давеча, – ответствовал Боско. – Многие лета, на самом деле. Я только вырос там, а позже ушел странствовать.
- С Даиром?
- Нет, сперва на другом судне “Боно Крадо”, это зеланское судно. Они рыбу ловили, мастер Крайт Мудд научил меня всему морскому ремеслу.
- А я полагал, что зелане – миф, – улыбнулся Фогг. – А вон оказывается как.
- Они почти все рыбаки, этим живут, этим же и питаются. У них есть еще народность внутри зеланов – веги. Они же чурды. Искусные немиги.
- Кто? – едва не хором переспросили Анэка, Фогг и Хайдад.
- Люди, которые способны внушать другим людям что угодно, – со знанием дела пояснил Боско.
Когда он что-то рассказывал, его серые глаза становились словно зеленые и светились азартом. Может быть прав был Фогг, говоря еще не судне, что пираты ведьма умны и много знающе.
Высокий Т`ырса почти всю дорогу до ночлега нес на руках спящую крепко Наиру, Элезия же хоть и прихрамывала сильно на ногу, но шла сама и от помощи кого бы то ни было отказалась.
- Чи ни калика, дийду.
Элезия производила впечатление очень храброй молодой девицы, все же до того, как встретить их, она собиралась организовать побег из шантильских рудников, из которых просто так не выбраться. Анэке было трудно понимать ее салахский язык, который местами был неузнаваем совсем, тем не менее, по иллински и вепски она тоже говорила, то видно плохо.
- Каким путем ты попала в рудники? – нагнала ее Анго.
- Як полоняка, готувала повстаня илин против брагив. Сихопили.
- Ты красивая! – не удержалась от слов Анэка. – Очень.
- Дякуево.
Боско привел их в статный дом, в целых три этажа высотой. Дом был построен из вытесанных каменных блоков в три обхвата шириной и столько же высотой*. Оказалось пират неплохо знал шуверский, впрочем негоже было дивиться, ибо он пират, и знал видимо немало языков путешествуя с Даиром.
Хозяина звали Улуп. Он был коренным шувером и ему этот дом перешел по наследству. Внизу дома располагалась харчевня, на втором этаже – лекарня, а на третьем можно было снять несколько комнат. Боско заверил, что оплатил две ночи в этом заведении, которое называлось “Ромуло”, что с шуверского означало “Братья”.
Конгор был прав, его план Морана назвала “последним делом труса”, однако после почти часа препираний, она поняла, что это единственный шанс сохранить и войско и Конгора и остальных. Если они через несколько дней вступят в бой с Гуйтаной и ее войском, никого не останется в живых. А если и останется кто-то, он будет казнен в плену. Самси потеряет кнеса, а вепсы – веру в своего царя. Единственное, что боялась Кайосса, это то, что если они осуществят этот план и не смогут внутри клана Гуйтаны адаптироваться, они так же потеряют все.
- Надо созвать вече, – сказала Морана. – Ежели мы собираемся это сделать, об этом должны знать все.
- Добро. Но есть еще кое-что, миледи, что тебе стоит знать.
Морана было расслабившись, напряглась снова.
- Что же это?
- К нам, возможно, соберутся примкнуть иллины, гриды, магары, путары и борхи. А значит, мы должны им всем разослать депеши, предупреждающие о том, чтобы они действовали согласно плану. Депеши должны быть доставлены лучшими вестецами Самси. Иначе, мы рискуем потерять уважение тех, кто не получит депешу в срок и не будет уведомлен о том, что мы сдадимся врагу лишь для того, чтобы этого врага сломить изнутри.
Морана покачала головой.