б) закрепление в качестве объекта конституционного контроля актов межгосударственных образований, членом которых является Россия, и, в частности, нормативных правовых актов Союзного государства Беларуси и России.
Ст. 125 Конституции РФ не определяет в перечне федеральных актов, подлежащих конституционному контролю, вышеназванные виды актов. На постсоветском пространстве можно привести примеры конституционного решения обозначенных проблем. Согласно ст. 130 Конституции Азербайджанской Республики КС данной Республики решает вопросы о соответствии Конституции РФ не только законов, нормативных указов Президента и актов Правительства, но и нормативно-правовых актов центральных органов исполнительной власти и актов муниципалитетов. В соответствии со ст. 116 Конституции Республики Беларусь КС данной Республики может разрешать дела о соответствии Конституции Республики Беларуси акта любого государственного органа. В данной статье белорусской Конституции закрепляется также право КС принимать решения о соответствии Конституции РБ актов межгосударственных образований, в которые входит данная Республика. Конституция Республики Грузии, хотя и не определяет названные виды актов в качестве объектов конституционного контроля, тем не менее, формулирует открытый перечень вопросов, относящихся к ведению КС Грузии. В ст. 89 Конституции Республики Грузии устанавливается, что наряду с перечисленными полномочиями КС РГ может осуществлять и иные полномочия, определенные Конституцией РГ и органическим законом.
Аналогичное регулирование должно осуществляться, как представляется, и в РФ. В связи с тем, что сам КС РФ в своих решениях, начиная с 1998 г., неоднократно подчеркивал, что только он может выступать органом конституционного контроля, т. е. устанавливать соответствие правовых актов Конституции РФ, представляется важным внести дополнения в Конституцию РФ и в ФКЗ «О КС РФ», определив в качестве объектов конституционного контроля, наряду с уже обозначенными актами, другие виды правовых актов, оказавшихся вне конституционного контроля, но по целям обеспечения конституционного строя нуждающихся в проверке.
Устойчивой тенденцией развития судебной системы является укрепление института конституционной юстиции в странах постсоветского пространства. Конституционные суды учреждены практические во всех странах (Азербайджан, Армения, Беларусь, Грузия, Латвия, Литва, Молдова, Таджикистан, Узбекистан, Украина). В других странах постсоветского пространства конституционное судопроизводство осуществляют Конституционная палата (Кыргыстан), Конституционный Совет (Казахстан), Государственный Суд (Эстонии). Вопрос формирования специализированного органа конституционного контроля в Туркменистане начал активно обсуждаться с 2015 г. после соответствующего выступления Президента страны.
Относительно новым, но перспективным направлением судебной деятельности государств постсоветского пространства является формирование «судебного права», формирующего фактически вторичный слой норм, составляющих конституцию (основной закон государства и общества).
Все больше исследователей склоны соглашаться с тем, что в современный период в мире как никогда интенсивно наблюдается конвергенция романо-германской и англосаксонской правовых систем. Прецедентное право и нормы толкования как источник права все более и более расширяют сферу своего действия в странах, не относящихся к англосаксонской правовой семье. В РФ, как и в других странах постсоветского пространства, ведется дискуссия по поводу того, можно ли вообще акты судебных органов относить к источникам права, и если можно, то в каких случаях это допустимо. Это обусловлено в том числе и тем, что в советском правоведении большинством государствоведов судебные решения вообще не признавались в качестве источника конституционного и других отраслей права. Такое мнение бытует и до сих пор. Так, Е. И. Колюшин категорически настаивает на том, что советская и российская доктрины «конституционного права» стоят на позиции отрицания актов судов, в том числе и КС РФ, как источников права. Аналогичной точки зрения придерживается О. Е. Кутафин, который никак не связывает нормативное толкование Конституции РФ и определение конституционной законности КС РФ с правотворческой функцией. В придании такой роли КС РФ О. Е. Кутафин видел фактическое признание за ним права внесения изменений и дополнений в Конституцию РФ.
Такая позиция не согласуется со складывающимися реалиями. Остановимся, в частности, на аргументации в пользу признания правотворческой роли конституционных судов. В современный период именно активная роль конституционных судов в осуществлении нормативно-доктринального толкования Конституции, в нормативной интерпретации многих конституционных норм при рассмотрении дел о соответствии Конституции других видов нормативных правовых актов, при разрешении споров о компетенции и т. д. обусловила не только отмену, но и формирование содержания многих законов и иных нормативных правовых актов. В этих условиях значимость решений КС как источника права, их особая юридическая сила, не могут быть проигнорированы.
Необходимо заметить, что в зарубежных государствах, не относящихся к постсоветскому пространству, решения органов конституционного правосудия (Конституционные Суды в Германии, Италии; Конституционные Трибуналы Испании, Польши; Верховные Суды в США, Японии, Индии) и других органов конституционного контроля (например, Конституционный Совет Франции) также являются источниками права, когда определяют конституционное содержание принципов и правил, осуществляют нормативно-доктринальное толкование конституции.
Постепенно все большее число ученых, исследующих российское право, склоняются к необходимости отнесения высшего органа конституционного правосудия к субъекту формирования и развития права, и, прежде всего, конституционного. Так, М. В. Баглай, Н. В. Витрук, Б. С. Эбзеев, А. А. Безуглов, С. А. Солдатов, М. С. Саликов и др. отмечают значение постановлений КС РФ как источника конституционного права и ставят их по юридической силе выше актов. В. А. Кряжков и Л. В. Лазарев отмечают, что решения КС занимают особое место в системе правовых актов, и сочетают в себе признаки правоприменительного и нормоустанавливающего акта.
Признавая правотворческую роль решений конституционных судов, важно также определиться в вопросе о том, являются ли акты данного судебного органа конституционными по своей природе. Представляется правильным ответить на этот вопрос положительно. При установлении соответствия Конституции законов и иных нормативных правовых актов, разрешении споров о компетенции, осуществлении толкования в решениях конституционных судов содержатся нормативно-доктринальные положения, разъясняющие и конкретизирующие именно конституционные, а не какие-либо другие нормы.
Современная наука, изучающая феномен правотворчества, вершимого конституционным правосудием, систематизирует решения конституционных судов по их роли в развитии практически всех базовых институтов конституционного права. Решения конституционных судов легли в основу развития правовых норм, регулирующих вопросы организации государственной власти; правового положения человека; государственного устройства; системы судебной власти; природы и институтов местного самоуправления и других важных вопросов конституционного права.
Еще один актуальный для юридической науки вопрос с точки зрения оценки места судебного права в конституционном развитии – допустимо ли изменение решения или точнее позиции КС РФ, однажды им высказанной?
Рассматривая роль судов в обеспечении поступательного конституционного развития в современную эпоху нельзя не остановиться на одном любопытном феномене. Речь идет о появлении особого вида судебных решений, вносящих определенность по частным вопросам, вызывающим в новых условиях особо значимый резонанс и приобретающим вес основополагающих, принципиальных аспектов правового регулирования.
Феноменальность данной ситуации заключается в том, что по некоторым (особо щепетильным) вопросам законодательная власть не во всех странах берет на себя смелость осуществлять правовое регулирование и апеллирует к судам, как к институту, способному взять на себя ответственность за решение проблемы путем формирования правовой позиции или с помощью судебного прецедента. Примерами таких щепетильных вопросов являются, в частности, разрешение клонирования и эвтаназии, легализация абортов и однополых браков, предоставление сексуальным меньшинствам политических, семейных и иных прав и т. п. Все эти вопросы являются одновременно нравственными, и суд рассматривается как инстанция, способная наиболее справедливо соединить право и нравственность. В одних странах законодатель сам решает эти вопросы, в том числе на конституционном уровне (например, запрет клонирования защита от злоупотреблений репродуктивной медициной и генной инженерией закреплены в конституциях Швейцарии и Венгрии, запрет однополых браков через их конституционное определение как союза мужчины и женщины оговорены в основных законах Болгарии, Венгрии, Польши), в других – он обращается в суд для разрешения чувствительного для общества вопроса.
Страны постсоветского пространства также проходит свой путь решения этих проблем, и в этом смысле роль судов значительно возрастает в формировании нравственно-правовых основ современного российского общества. В частности, на постсоветском пространстве в ст. 32 Конституции Республики Беларусь записано, что женщина и мужчина по достижении брачного возраста имеют право на добровольной основе вступить в брак и создать семью. Другой вид брака Конституция данной страны не предусматривает. В 2005 г. в Конституцию Латвии от 7 ноября 1922 г. (в ред. 1993 г.) было внесено определение брака как «союза между мужчиной и женщиной», что фактически исключило легализацию однополых браков.
В качестве примера судебного разрешения резонансной проблемы можно привести судебный акт Верховного Суда Польши 1997 г., которым был аннулировал закон, позволяющий проведение абортов, даже если возраст плода не превышал 12 недель, несмотря на финансовое и эмоциональное состояние женщины, решившей сделать аборт. Решение суда высшей инстанции поддержал Сейм Польши. Другой резонансный случай касается вовлечения судов в разрешение или запрет эвтаназии. Так, 21 января 2011 г. Суд Милана в Италии отменил предыдущее решение властей Ломбардии о продолжении поддержки систем жизнеобеспечения Элуаны Энгларо, которая пребывала в коме в течение 17 лет. Запрос на эвтаназию расколол итальянское общество.
На постсоветском пространстве КС и верховные суды общей юрисдикции также вовлечены в процесс определения правомерности тех или иных положений, затрагивающих общественно-резонансные проблемы (например, определение КС конституционности запрета гей-пропаганды и установления за эти правонарушения административной ответственности).
Сравнение основ правосудия, судебных систем, тенденций и особенностей их развития в государствах постсоветского пространства позволяет констатировать, что в большинстве этих стран имеется много общего. Как правило, конституционно-правовые основы судебной системы закреплены в конституциях этих стран и в специальных законах.
Системы судов общей юрисдикции государств постсоветского пространства имеют многоуровневую «вертикальную» структуру. Суды первой инстанции рассматривают дела по существу, в то время как суды вышестоящих инстанций – по своему характеру апелляционные или кассационные, либо совмещает в себе несколько инстанций (первую, апелляционную и кассационную). Кассационная инстанция, как правило, является последней инстанцией, однако в некоторых странах, как и в РФ, осталась в виде исключительной надзорной инстанции (в Верховных Судах Беларуси, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана).
Судебные системы названных государств во многом схожи с судебной системой РФ, где, как и в этих странах, суды общей юрисдикции состоят из районных (городских) судов, областных и им равных судов и Верховного Суда, юрисдикция которых совпадает с административно-территориальным делением страны. Это, по мнению В. В. Ершова и Н. А. Пастухова, не способствует повышению доверия населения к судам в связи с возможным со стороны органов исполнительной власти давлением на суды при осуществлении правосудия. В ряде стран в основу построения системы судов второй инстанции положен принцип «экстерриториальности», при котором границы судебных территорий не совпадают с границами административно-территориальных образований (Азербайджан, Армения, Грузия, Молдова, Латвия, Литва, Эстония).
Еще одна проблема, актуальная для достижения задач оптимизации судебных систем государств постсоветского пространства, – определенность в отношении к специализации судов. Этот вопрос решается сегодня в странах постсоветского пространства по-разному.
В большинстве государств постсоветского пространства функционируют суды по административным делам (Азербайджан, Армения, Грузия, Казахстан, Киргизия, Латвия, Литва, Молдова, Таджикистан, Украина, Эстония); арбитражные, экономические и хозяйственные суды (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина); суды по делам несовершеннолетних (Казахстан); военные суды (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Молдова, Таджикистан, Узбекистан). В Казахстане действует специализированный финансовый суд г. Алматы. Решения такого суда обжалуются в областной суд в общем порядке.
В России вопрос о возможности учреждения административных судов находится в стадии затянувшейся дискуссии. Вместе с тем в РФ в 2017 г. вступили в действие поправки в принятый в 2002 г. АПК РФ от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (в ред. от 19 декабря 2016 г.) (с изм. и доп., вступ. в силу с 1 января 2017 г.).
Эволюция судебной системы в сторону расширения вопросов подведомственности судов в целом и их определенной специализации может быть отмечена как позитивная тенденция. В тоже время в развитии данной тенденции не должна допускаться другая крайность – передача судам функций, нетипичных для судебной власти. Так, в связи с принятием новейших ФЗ, расширяющих подведомственность судов в рассмотрении публично-правовых дел, для российской судебной системы принципиально важным становится вопрос о том, насколько допустимо наделение судов административными и исполнительными функциями. К примеру, именно эти функции предоставлены судам в соответствии с ФЗ от 6 октября 1999 г. «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ», что вызывает вопросы. В данном случае суды наделяются функциями, не отвечающими природе судебной власти. Согласно ст. 118 Конституции РФ суды создаются именно как органы, осуществляющие правосудие посредством различных видов судопроизводств.
Одна из устойчивых тенденций развития судебных систем государств на постсоветском пространстве выразилась в стремлении повысить, с одной стороны, квалификацию судейского состава, а с другой стороны, усилить демократизм и общественные начала судебной власти. В этом отношении произошли серьезные изменения порядка назначения судей и срока их полномочий, предусмотрено создание квалификационных судейских коллегий, включение в состав судов, рассматривающих уголовные дела, непрофессиональных судей, создание судебных присутствий и «судебных домов» вне места расположения судов, введен «институт дисциплинарной ответственности судей» и др. В некоторых странах активно развивается система органов судейского сообщества, принимаются правила судейской этики.
Так, в Азербайджане с 2005 г. по новым правилам выбора судей проводятся экзамены (многоступенчатые процедуры). Организовываются курсы обучения для кандидатов в судьи с привлечением судей различных судов, ученых и лиц, обладающих богатым опытом и знаниями, специалистов из иностранных государств, представителей Совета Европы и экспертов ЕСПЧ.