опустились на тротуар, я замер, как вкопанный.
Там, около разбитого, бежевого грузовика стояла Бренда. Она прислонилась к капоту,
и когда заметила меня, она выпрямилась и шагнула на асфальт.
Охренеть–как–невероятно. Как она здесь оказалась? Как она вообще узнала адрес
этого места? И откуда она узнала, что я сегодня буду здесь?
От воспоминания того, что произошло несколько дней назад, того, как я застыл, и
затем практически развалился на части, я призвал всю силу и безопасность, которые ощущал
в объятиях Эйса, и сказал себе подойти к ней и потребовать исчезнуть или я обращусь в
полицию.
Твердый в своей решимости, я зашагал в ее сторону, и не смог остановить свои руки
от сжатия в кулаки. Она заставляет меня чувствовать себя беспомощным и жестоким
одновременно. Когда она осмелилась бросить «привет, как дела?» улыбку в мою сторону, я
гневно сверкнул глазами и продолжил идти, пока, наконец–то, не стал возвышаться над ней.
– Что ты здесь делаешь? – потребовал я, не давая ей возможности выплюнуть какую–
нибудь хреновую любезность.
Она слегка запнулась, видимо ожидая, что я снова распсихуюсь и сбегу. Но не в этот
раз.
– Я задал тебе долбанный вопрос, – гавкнул я.
Отыскав свой лживый язык, она сглотнула и сняла очки, чтобы попытаться посмотреть
на меня щенячьими глазками, и серьезно, она что за идиота меня держит?
– Как ты нашла это место? Меня?
– Я же говорила, Дилан. Я следила за твоей карьерой…
– Чушь собачья, – произнес я, скрестив руки, чтобы чем–то занять их, и не придушить
ее.
– Мне пришлось. Я искала информацию на тебя. Эта компания была указана, как твое
агентство и агент, и я подумала, что если подожду здесь, то ты можешь появиться…
Ради всего…
– Ты серьезно? Теперь ты меня преследуешь? Да что с тобой не так? Я не хочу тебя
видеть. Ни сейчас, ни завтра. Никогда.
Я отвернулся, готовый уйти от нее. Готовый покончить с ней. Но когда маленькие
пальцы с острыми–как–бритва ногтями и на удивление сильной хваткой обхватили ширину
моего запястья и впились в мою кожу, я развернулся к ней так быстро, что ей повезло, что
импульс не опрокинул ее на задницу
– Убери руки.
– Пожалуйста, Дилан, просто поговори со мной. Я изменилась.
Это был второй раз, когда она заявляла подобное, но сейчас я ни за что не куплюсь на
это. Что за удобная куча конского навоза. И только я собрался выразить свое мнение вслух,
когда перехватил краем глаза чей–то образ. Я посмотрел налево и да, прямо там, стоя у одной
из пальм, высаженных вдоль дороги, стоял мужчина с камерой у своих глаз, нацеленной в
мою сторону.
Супер. Только этого мне не хватало. Только этого не хватало Эйсу. Вопросы о
женщине, с которой я спорил у дверей своего модельного агентства. Я уже видел заголовки,
не говоря уже о том, что начнется, когда они выяснят правду.
Чувствуя, что кровь доходит до точки кипения, я оглянулся на женщину, не обращая
внимания на то, что только что произошло, и понизил свой голос до угрожающего шепота,
чтобы ни один прохожий не услышал меня.
– Такие люди как ты, не меняются. Мрази со дна редко поднимаются к свету, а если и
делают это, то только, чтобы кормиться, прислуживая таким же, как они. Я больше не стану
повторять. Держись от меня подальше или я вызову полицию. И если ты не хочешь, чтобы я
сделал это прямо сейчас, то запрыгнешь в свой грузовик и уберешься к чертовой матери с
моих глаз.
Когда она попятилась назад от меня, мои руки затряслись. Но я стоял на месте, пока
она забиралась в кусок–дерьма–называемый–грузовиком, просто чтобы убедиться, что она не
станет преследовать меня до дома.
***
Я хмурился в телевизор, пока растягивал скотч по коричневой коробке между моих
ног. Вся одежда Дилана была тщательно уложена внутри, и это одна из последних коробок,
которые нужно было упаковать.
Сейчас суббота после того дня когда я предложил Дилану переехать ко мне, и мы
решили, что сегодня будет удачное время, чтобы приехать и собрать вещи у него дома, чтобы
мы смогли уехать под покровом ночи просто на случай, если где–то скрывались папарацци и
стали бы задавать вопросы о том, куда он переезжает.
Они итак это достаточно скоро выяснят. Как и всегда. Примером этого была текущая
история, которая проигрывалась на повторе во всех развлекательных шоу. Они шли одна за
другой, и всегда сбивали меня с толку тем, что шли вплотную с почти – вообще–то
одинаковой – одной и той же историей. И сегодняшние сенсационные новости были теми же,
что и вчера, и позавчера.
Что за грязная блондинка с Прескотом? Недовольная бывшая?
Уже назревают проблемы в ПресЛокке?
Господи, если бы кто–нибудь пригляделся немного получше к зернистому снимку,
который выскакивал с Диланом и Брендой, то они бы увидели некомфортную позу,
напряженную линию его челюсти и неверие, отпечатанное на всем его лице.
Но они не видели этого, потому что не знали на что смотреть. Как и обычно, они
просто строили догадки над жуком под микроскопом.
Черт. Мне не нравится, что это происходит с Диланом. Бренда снова появилась, когда
меня не было рядом для поддержки. Но когда Дилан приехал домой тем вечером и рассказал,
что произошло, я заметил явные перемены в нем. В тот вечер было решено, что он больше не
в ее власти и страхов его прошлого, отчего это было немного легче проглотить. Пока,
конечно, не начались все эти истории в новостях.
– Ладно, думаю, это последняя, – сказал Дилан, выходя из ванной и оглядывая все
коробки в крошечной гостиной, которые были упакованы, подписаны и готовы к погрузке
через несколько часов.
Я потянулся за пультом и выключил телевизор, когда Дилан подошел к краю дивана и
плюхнулся рядом со мной.
– Круто. Мы сможем перевезти остальное на следующих выходных.
– Да. Звучит здорово. Только диван, комод и мы можем оставить подставку под
телевизор, – сказал он, а затем вздохнул. – Я, действительно, буду скучать по этому месту.
– Я тоже, – ответил я, откидываясь назад и вытягивая руку на спинке. Дилан молча
принял мое приглашение и прислонился к моему боку. – У нас было много «первых» здесь.
– Было, не так ли…– сказал он, направляя на меня распутную улыбку.
Я кивнул и не смог удержаться, чтобы не наклониться и не прижаться крепким
поцелуем к его распутным губам, и когда его губы приоткрылись для моего языка, я нырнул
внутрь и потерялся в его вкусе. Он застонал и поднес руку к моей шее, и от звука и
прикосновения пробежалась дрожь по позвоночнику к моему члену. Он был восхитителен.
– Мхмм, ты соблазнил меня здесь, – произнес я в его припухшие губы.
– Разве?
– Да. Ты представил меня своим родителям, а затем разделся и соблазнил меня до
потери моего горячо–любимого разума.
Дилан нежно впился зубами в мою нижнюю губу, и когда он отстранил свою голову,
потянув кончиками мою плоть, я застонал и уже был готов завалить его на спину, когда…
Тук. Тук. Тук.
…произошло вместо этого.
– Шшш… не открывай, – сказал Дилан, пока стук не повторился снова. Он заворчал, а
я рассмеялся.
– Это, наверное, просто Ллойд, а у тебя есть четвертаки. Тебе, наверное, стоит отдать
их ему, – сказал я, и поднялся с дивана. Я прихватил банку с монетами и посмотрел туда, где
Дилан разлегся на диване, очевидно думая о том же, что и я. – Даже не смей двигаться.
Я побежал к двери намного быстрее, и когда потянул ее на себя, я немного
затормозил, потому что там, передо мной стояла женщина с зернистого снимка. Та же
женщина, которую Дилан тщательно описывал мне в тот первый раз, когда встретился с ней
неделю назад. И даже не слыша и не видя всего этого, ее глаза были того же цвета, как у
мальчика, которого она так беспечно отшвырнула в сторону.
Да. В моей голове не было сомнений, что я, наконец–то, столкнулся лицом к лицу с
Брендой.
– Ой, – ахнула она, рука взлетела к груди, а глаза распахнулись. – Простите. Я
искала…
– Я знаю, кого именно ты искала, – произнес я, обрывая ее прямо с самого начала.
Дилан ясно дал понять, что не хочет иметь ничего общего с этой женщиной. Он говорил это
Солнышку, он говорил это мне – черт возьми, да даже самой Бренде, но она продолжает
возвращаться.
Так что если она не собиралась прислушиваться к Дилану, если она не собиралась
воспринимать его угрозу всерьез, тогда, возможно, пришло время ей услышать это от другого
человека. Того, кто не боится ее.
Я вышагнул за порог, банка с монетами была все еще прижата под моей рукой, и
получил огромное удовольствие от того, как она попятилась назад.
– Знаешь кто я? – спросил я, и убедился, что нацепил на свое лицо самое угрожающее
выражение. Когда она кивнула, я открыл рот, чтобы сказать большее, но затем услышал свое
имя.
– Эйс? Эйс, кто там… – голос Дилана оборвался, когда я ощутил его появление за
моей спиной. – Да, что, блять, с тобой не так? – закричал он и двинулся вперед, чтобы
продолжить наступать.
Я поднял свободную руку, прикладывая ладонь к его груди. Дилан кипел, его грудь
вздымалась и опадала, и я понятия не имел, что бы он сделал, если бы добрался до женщины,
которая сейчас рассматривала нас прищуренным взглядом.
– Кажется, Дилан довольно ясно дал понять, когда просил не связываться с ним.
– Да, – ответила она, в ее голосе пропала приторная сладость за секунду, и он
приобрел иную грань. Грубую, резкую, от которой мои защитные инстинкты подняли голову.
– Но видишь ли, именно для этого я приехала. Именно этого я ждала.
– Какого хрена, Бренда? Убирайся отсюда, – произнес Дилан, но это пролетело мимо
ушей, потому что, как она и сказала, она сконцентрировалась на своей цели, и это не имело
никакого отношения к ее сыну. Это не имело никакого отношения к возобновлению связи с
ним. Или к починке сломанных заборов. Нет. Это имело отношение к тому, чтобы
использовать его в достижении своей следующей большой цели. И у меня такое ощущение,
что это…
– Эйс Локк. Ну и ну, Дилан. Твое красивое личико, несомненно, привело тебя к
горшочку с золотом, да? Ты всегда добивался целей выше, чем собирался. И, слава богу за
это, – она хохотнула, и этот звук сочился ядом, который она до смерти желала
распространить. – Все вышло довольно прекрасно.
– Чего ты хочешь? – выплюнул я, но, похоже, что я уже знал ответ. Мне было просто
интересно, как много она решила выдоить из меня.
– Два миллиона долларов.
– Чего? – заорал Дилан и снова рванул вперед, вынуждая меня приложить настоящие
усилия, чтобы удержать его на месте. – Ты растеряла свои херовы мозги.
– Напротив, сынок, – произнесла она, используя это слово, как оскорбление. – Я в
здравом уме. Что такое парочка миллионов для такого, как он? Ничто.
Эта женщина глубоко ошибается, если считает, что сможет от меня хоть чего–то
добиться.
– С чего ты взяла, что я заплачу тебе хоть один цент?
Ее взгляд опустился к руке, которая распласталась на груди Дилана, и злобный
выверт, каким изогнуло ее морщинистые губы, вызвал мурашки на моей коже.
– Потому что не думаю, что ты захочешь, чтобы весь мир узнал, что ты трахаешь
шлюху.
Слепая ярость исказила мое зрение, и банка четвертаков, которая выпала из моих рук и
раскололась вдребезги о пол, даже не зарегистрировалась в моей голове. Я рванул вперед и
наступал на суку, пока та не уперлась спиной в перила, так быстро, что ее ноги ели поспевали
за телом. Когда мы оказались нос к носу, я стиснул вместе свои зубы и зарычал.
– Предлагаю тебе пойти на хер и заползти обратно в ту дыру, из которой ты вышла.
Ты ни черта не получишь от меня. И если я поймаю тебя снова, таскающейся за Диланом,
тебе придется иметь дело не только с полицией. Ты поняла?
Ее глаза, те же, которые я сравнивал с Диланом только минуту назад, были близки к
черноте, и я понял, насколько сильно ошибался. Ее были мертвы изнутри. В них ничего не
было. Просто бездонная яма жестокости и злобы.
– Он, должно быть, сочный кусок задницы для тебя…
Моя рука взметнулась, от чего она шокировано заткнулась, когда я сгреб в горсть ее
рубашку, и в этот момент я ощутил ладонь на своей спине.
– Эйс.
Глухой голос Дилана едва распознавался сквозь мою ярость, но когда он заговорил во
второй раз, это привлекло мое внимание.
– Эйс, отпусти ее. Она привлекает внимание.
И как будто ее одежда обожгла меня, я сбросил ткань и отступил назад, оглядываясь
через балкон впервые с тех пор, как я вышел из квартиры. И естественно, внизу, на лужайке
стояло несколько фотографов с нацеленными камерами на второй этаж. Нацеленными на
меня.
Бренда рассмеялась, и звук был настолько противным, что я отступил в квартиру и
потянулся за рукой Дилана, утягивая его за собой. И когда я только повернулся, чтобы
захлопнуть дверь, я услышал ее голос.
– Ой, разве это не грандиозная любовь? – заворковала она, вынуждая Дилана тоже
обернуться к ней. Она провела ладонью по своей черной блузке, затем порылась в сумочке,
чтобы вытянуть небольшой красный прямоугольник. – Кажется, я сказала все, что хотела.
Когда придешь в чувство и захочешь заключить сделку, любовничек, можешь найти меня
здесь. У тебя неделя.
Она бросила дешевую упаковку спичек в нашу сторону, и мы оба позволили им упасть
к нашим ногам, а затем, не произнеся ни слова, я последовал своему первоначальному
импульсу и захлопнул дверь перед лицом этой суки.
Глава 23.
____________
Я уверен.
– Ладно, Дилан, нам нужно в следующие сорок две секунды передать небрежную
утонченность, непринужденную мужественность и безупречную уверенность, о которой
мечтают все джентльмены. Мы начнем с тобой с неспешного ничегонеделания в конце
барной стойки, размыто, с бутылкой…вот, – сказал Грей, режиссер. Он был высоким, тонким
парнем в очках с толстой оправой и длинными, седыми волосами, стянутыми у его шеи. Он
указал менеджеру по реквизиту, который поставил бутылку с виски рядом с моей левой
рукой, лицом к оператору. – Понял?
Я кивнул. Угу, понял.
Я с нетерпением ждал этих съемок целую неделю. Это была моя первая реклама в
подобном масштабе и значении, и я волновался из–за того, как все выйдет. Декорации и
обстановка были похожи на мини–фильм. Когда я приехал в Эддисон, мне
продемонстрировали помещение для грима, прически и гардеробную, и когда я надел
перовклассный костюм от Dolce&Gabbanа, меня проводили к бару, где сплоченная команда
носилась повсюду, чтобы расставить все по местам для первой сцены этого дня. Здесь было
около двенадцати или пятнадцати человек, устанавливающих оборудование, пока я слушал
требования по отношению к себе.
Суть съемок заключалась в том, чтобы представить алкоголь, как эликсир, который
превратил бы любого среднестатистического мужчину в наглого и обольстительного
мужчину в городе. Эйс сказал мне переключиться на своего внутреннего Синатру, и должен
признаться, что я думал о той ушедшей эпохе, пока стоял в приглушенном свете бара с
мягкими звукам пианино откуда–то позади меня.
– Ладненько, мы уже почти готовы. Ты?
– Да. Готов тогда же, когда и вы.
– Идеально, – сказал Грей, уходя к оператору, микрофонщику и продюсеру. Двое