Они подошли к комнате Игоря, вошли внутрь.
– Тут ничего не изменилось, – улыбнулась Даша.
– Ну, да… – Игорь пожал плечами.
– Чаю не хочешь? – неожиданно предложила она.
– Чаю? Эмм… Да тут такого не водится. Я чай-то не пью… Но сейчас быстро слетаю! – он тут же принял облик орла и вспорхнул на подоконник и, смотря на Дашу вдруг увидел в ее выразительных зеленых глазах просьбу и нескрываемую беспомощность.
– Пожалуйста… Игорь, не оставляй меня…
Орел дернулся, распушив перья, напряженно гладя на нее.
– Даша! Да я мигом! Тут недалеко совсем! Подожди минутку! – он стрелой вылетел из окна и почти сразу исчез из виду.
Она села на стул, поджав к себе колени и положив на них голову. Она была похожа на запуганного котенка и с каждой минутой одиночества напрягалась все больше. Тишина угнетала. Страх остаться так брошенной навсегда сжимал душу.
Но тут орел вернулся с пакетиком чая в лапах.
– Вот видишь, я совсем быстро! – он снял облик птицы и кинул на стол пакетик чая, сидя на подоконнике.
Она была счастлива. Конечно, не из-за какого-то чая, а потому что Игорь вернулся, не бросил ее, разогнал всю Тьму вокруг.
– Спасибо, – проговорила она, и с щеки спустилась слеза.
– Ну, чего ты! – он заботливо метнулся к девушке.
Даша помотала головой, отгоняя предательские слезы, которые все больше выступали на глазах. Он приобнял ее за плечи и прижал к себе. Она шмыгнула носом и прошептала:
– Ты можешь поставить чайник?
– Ой! Конечно! Сейчас быстро! – он суетливо подскочил к плите, схватив чай.
Она улыбнулась, уже не обращая внимания на высыхающие слезы, и посмотрела в окно. Все такая же сильная и могучая деревня, которая с годами лишь хорошела. Даша не заметила, как прошло время, и Игорь уже поднес ей большую кружку чая. Но она продолжала вглядываться в знакомые окрестности, не замечая этого.
– Даш? – Игорь растерянно почесал шею.
– А? – отозвалась она и непонимающе посмотрела на него.
– Чай-то будешь?
– Да, спасибо, – она взяла кружку и вдохнула аромат напитка.
Он сел на стол рядом с ней и стал болтать ногами, глядя в потолок. На удивление, в этой комнате было очень тихо. Никто из них не беспокоил тишину. Наконец, Игорь повернулся к ней и спросил:
– Ты надолго?
Ответа все не было и не было…
Он повернулся к Даше и увидел, что она растянулась на столе, и тихонько посапывает. Пепельно-розовые волосы, упавшие на лицо, полностью скрывали его от света заходящего солнца.
***
Поздно вечером в дом Калипсо постучали. Ждать ответа пришлось не долго – она почти сразу распахнула дверь, и… рыжеволосая девушка в зеленом платье с разбегу налетела на Хана, обхватив его ногами. Юрий придержал сзади невольно отступившего на шаг господина. Возникла неловкая пауза, заполняли которую только нервозные подергивания брови Хелен. Тут только хозяйка дома осознала, что накинулась совсем не на того, кого так ждала. Она сразу же отстранилась от Нацхи, очень смущенная и покрасневшая.
– А, вы не Тимур… – тихо проговорила она.
– Точно, – Нацхи умело скрыл свое негодование.
Хелен же совершенно не стеснялась своего легкого шока.
– Проходите, – Калипсо уныло поплелась на кухню.
Нацхи с Хелен без труда прошли в дверь одновременно, за ними последовал Юрий.
– Садитесь, – пригласила хозяйка, указывая на стол, с возвышающейся горой блинов.
– А это есть можно? – поинтересовался Юрий.
– Вы угощайтесь! – снова смутилась Калипсо и продолжила, уже обращаясь к Нацхи: – Вы зачем пришли?
– Для начала скажите, как вас зовут?
– Калипсо!.. Белоклыкова…
– Да мы с тобой родственники! И я тоже Белоклыков! – обрадовался Юрий.
Нацхи кинул на него беглый взгляд и опять обратился к Калипсо:
– Я так понял, в этой деревне нет Комохо?
– Отродясь не было.
– Вот поэтому мы и пришли.
– Вы его назначите?
Тем временем Хелен недоверчиво косилась на блин.
– Назначу, но позже. Деревня почти опустела…
– Да, все ушли убивать какого-то Нацхи.
Это заявление немало удивило Хана, темное начало не удержалось от того, чтобы возмутиться: «Мало того, что она меня не узнала, так я еще и КАКОЙ-ТО! Беспредел!»
– Этот «какой-то Нацхи» перед вами… – в словах Хелен слышался явный укор.
– Извините… – робко прошептала хозяйка, – Так вас не убили?
– Эмм… – Нацхи почувствовал себя еще более неловко, – сложный вопрос…
– А вы не знаете, Тимур жив?!
– Не знаю… Могу сказать, только, что я его не убивал.
– Это хорошо, значит, он жив, – улыбнулась она.
– Я бы не был так уверен.
– А что с ним будет?! Вы ведь тоже его ищите?!
– Нет, но я бы многое отдал, чтобы с ним поговорить.
Тут сверху раздался крик малыша. Мать заволновалась и проговорила:
– Вы меня извините?
– Разумеется… – кивнул Хан.
Калипсо поспешила уйти наверх, оставив гостей одних на кухне. Юрий дожевывал блин, с вопросом глядя на Нацхи.
– Нет, я не буду казнить его, – угадал этот немой вопрос Най.
– Почему?! – возмутился ксэ.
– Он отец.
– И что?
– Юра, у тебя напрочь отсутствуют отцовские инстинкты, – включилась в разговор Хелен, чем очень помогла Нацхи, потому что он находился в некотором замешательстве от такого равнодушия своего воина, – По природе ты должен заботиться о своем ребенке!
– О своем… – с неясным чувством проговорил Юрий, – Ну, какая разница, сейчас ведь не обо мне, а об этом… Тимуре!
– То есть, будь у тебя свой ребенок, ты бы на него забил?
– Смотря, ради чего...
– Допустим, для чистоты репутации.
– Да, я бы оставил его, – ответил Юрий, – если это репутация сына…
– Куда-то вы не туда совсем ушли, – усмехнулся Най.
– Извините, Нацхи! – поправилась Хелен, – Значит, не казните?
– Нет, не буду. А вы считаете, надо?
– Нет… Но найти нам его придется.
– Это да, – согласился с ней Хан и взглянул на уже вернувшуюся вместе с ребенком Калипсо.
– Вот, познакомьтесь, это Ласс!
– Это ведь сын Тимура? – поинтересовался Нацхи.
– Да, конечно, Ласс очень на него похож!.. Скажите, вы ведь не собираетесь убивать Тимура?
Лидер помотал головой. Калипсо с благодарностью посмотрела в его глаза.
– Спасибо! Знаете, он ведь так ненавидел вашу систему…
– А зачем вы мне это говорите? Вот возьму и поменяю решение, – улыбнулся Най.
– Нет, вы так не сделаете, – с абсолютной уверенностью ответила Калипсо, – У вас глаза добрые. Как у Тимура.
– Добрые?
Воспоминания Нацхи: Когда ара проникли в деревню, я был с Хелен. Она пришла тогда без всякого дела и не знала, как оправлать визит, но мне ведь все давно ясно. Нам пришлось импровизировать отражение этой атаки. Идея использовать яд пришла как-то сама собой… Хелен мне сильно помогла, потому что среагировала очень быстро и уверенно. Без промедления ко мне пожаловал сам Тимур. Я запомнил его еще с первого нападения. Мы выбрались на крышу и начали там бой. Я смотрел в его глаза. Я видел эти глаза... Это глаза мудреца, познавшего Истину, а они всегда печальны. Но в них столько силы… Уверенность… Спокойствие… Неожиданно приходят некоторые ассоциации… Да, я вижу эти глаза каждый день. Когда, проснувшись, собираю волосы в хвост перед зеркалом.
– Да, наверное, – почти сразу согласился он, – А вот вы говорите, систему ненавидел? Что именно его так возмущало?
– А у него был ленивый младший брат, который должен быть стать сихэ. Ведь обязательно продолжать дело клана… Ну, вот, он решил, что это не справедливо…
– Я обещаю вам пересмотреть это, – прервал ее Нацхи, – Вы правы, система давно устарела.
– А вы не хотите еще блинчиков?
Ласс уже потянул к Нацхи маленькую ладошку.
– Спасибо, мы пойдем уже, – Най аккуратно прикоснулся к ней одним пальцем.
– А с собой? – предложила Калипсо, вызвав ироничную улыбку Хана.
– Ага, давайте, давайте! – поторопил Юрий.
– До свидания, Калипсо, удачи вам, – сказал Нацхи.
– Да, удача мне пригодится. Я жду не дождусь, когда же он вернется…
Все трое покинули гостеприимный дом и повернули к деревне Туманное.
– Стойте-ка, Нацхи! – вдруг заговорил Юрий.
– Что за фамильярности с Ханом? – возмутилась Хелен, приостановив коня.
– Я вернусь, пороюсь в его вещах, – продолжал ксэ, не обращая на это внимания, – думаю, найду много интересного…
Нацхи взглянул на Хелен, ожидая ее реакции.
– Ну, иди, поройся… – пробормотала она, и добавила про себя: «…Как бомж на помойке!»
Най усмехнулся и одобрительно кивнул.
– Только без следов, разумеется.
– Обижаете! – не без самолюбия воскликнул вор и резко развернул коня.
Он объехал деревню и зашел к дому Калипсо из противоположных ворот, так, чтобы из окон кухни его не было видно. Оставив коня, Юрий принял облик маленькой ящерки и пополз по стене дома к окну одной из комнат второго этажа. Он только заглянул туда и сразу понял, что это далеко не комната Тимура – в глаза сразу бросалась детская колыбель. Юрий дополз до второго окна. Комната мало чем отличалась от сотни таких же в общаге Тапочкино. Он забрался туда, проделав в стекле небольшую дырочку чакрой Огня. Там он принял обличие человека и подошел к столу, на котором без всякой маскировки лежал лист бумаги с указанием действий войск повстанцев. Конечно, Юрий прихватил его и принялся рыться в ящиках стола. То есть, естественно, не «рыться» а аккуратно перебирать содержащиеся там бумаги, не то, что всякие дилетанты – обворошат всю комнату и ничего толком не найдут в этом диком хаосе. Однако, ничего, кроме кипы чистой бумаги ему наблюдать не пришлось, и он предпочел больше не испытывать судьбу и слинять по-быстрому.
***
Но ты от злобы устал и от страха продрог,
Я тебе преподам твой последний урок.
Я никогда не любил убивать, но иначе не мог.
Я никогда не любил ворожить,
Я никогда не любил воскресать,
Я никогда не любил убивать,
Я никогда не любил,
Но иначе не мог...
(Канцлер Ги, «Тень на стене»)
Воспоминания Макса: Мощный поток энергии… Яркая вспышка… Я словно сплю... Я во ТЬМЕ… Я не чувствую ничего... Я просто иду, не зная, куда и зачем… Мне кажется, что прошла уже целая вечность... Пока, наконец, я не вижу свет... Это кажется лишь маленькой точкой, но это СВЕТ, и ему я рад больше, чем заблудившийся в пустыне – воде... Тысячи душ пытаются приблизиться к свету и снова жить... Но они не могут… А я могу! Я бегу к манящей цели, но вдруг останавливаюсь, потому что вспоминаю, что мне нужен ОН… Я пробиваюсь сквозь толпу молящих о свободе душ, пока не заметил его… Я дал ему руку, он жадно за нее ухватился…
Когда Макс с душой Тимура выбрался с восьмого Уровня, на Земле было уже раннее утро. И Даша уже тихонько сопела в комнатенке Игоря, а Юрий всего несколько часов назад уплетал блинчики Калипсо. Только двум братьям не было дела до всего этого. Они и думать не могли об этом. Ни о чем другом они тоже думать не могли. Опершись на противоположные стенки адского лифта, они доехали до первого Уровня и пошли наверх.
– Спасибо… брат… Я стал сильным, – только сейчас заговорил Макс.
Тимур свел посмотрел на него, но продолжал молчать.
– Подожди, – продолжил Макс, остановившись, – я сделаю тебя Шеганом. Ведь ничего не будет с тобой?
Тот покорно подошел, ожидая вспышки внутренней силы, которая должна будет помочь хоть как-то держаться, потому что дальше терпеть это мучительное состояние было невозможно. И Макс впустил в душу мощную Тьму, которая сейчас была спасительной, словно морфий для изнемогающего от боли. Теперь Тимур чувствовал себя чуть увереннее и даже мог бы предположить, что месяц-другой еще сможет существовать.
– Ты вернешься к ней?
Тимур кивнул. Макс без всяких рассуждений пошел в Кошкино. Тимур последовал за ним, словно это он провожал брата к дому любимой девушки. Солнце плавно выползало из-за горизонта и растекалось по небу светлым золотом. Деревня встретила их немым оцепенением. Казалось, пространство замерло. До самой двери теплого дома они дошли вместе. Тимур задержался у порога, впиваясь в Макса взглядом.
– Что?.. Что ты так смотришь на меня? Я ухожу. А ты остаешься.
– И куда?
– А не твое дело! – вдруг ответил Макс, – Нравится? Оставаться нравится?! – ощущалась нарастающая истерия.
– Все еще не угомонился? Тебе мало мести? – сказав это, он тихо вошел внутрь.
Он не ждал ответа. Зачем слушать это снова? Их обоих свела с ума эта история. Тимур подошел к дивану сбоку, склонился над рыжей девушкой и прошептал:
– Калипсо...
Она тут же очнулась, мгновение восхищенно смотрела в его глаза, а потом запустила в волосы руки и поцеловала. От его губ по телу Калипсо разбежался неприятный холод, но она не обращала на это внимания. Он вернулся! Живой? Он оторвался от нее и распрямился. Калипсо села, не отрывая от него глаз, и подвинулась в сторону. Он сел рядом, мутно смотря в пол, на лице не было и намека на улыбку. От него исходил леденящий мрак. На восьмом Уровне души замерзают от этой Тьмы, угнетающей все тепло.
– Тимур... – наконец смогла проговорить Калипсо что-то внятное. Единственная мысль среди затуманенного восторгом разума.
Она стала целовать шею, добралась до губ и впилась в них, обхватив голову руками, снова спустилась по подбородку вниз. Он слегка отстранил ее, чтобы прийти в себя. Ее кожа обжигала.
– Что такое?! – взволнованно спросила она.
– Подожди...
– Ты... Ты... Жив? – затаив дыхание, проговорила Калипсо.
– Нет, – так же бесчувственно ответил он.
– Тогда... Что?!
Он помолчал. Ему не хотелось произносить ни слова, вызывал отвращение сам процесс разговора. Мысли ползли медленно и часто путались.
– В общем-то жив, – наконец вымолвил он, – только нет светлого начала.
– То есть... Это как? То есть, ты...
– Шеган, – закончил Тимур.
– Ну, так ты... ты... – Калипсо тоже не могла собрать свои мысли, – ты можешь быть тут, на Земле?
– Да.
– А ты будешь блинчики? – все больше радовалась она.
– Давай потом, – ответил он и медленно откинулся на спинку дивана.
– Значит будешь! Если тебе лень, я могу сама пихать блинчик в сметану и засовывать тебе в рот.
Он постарался улыбнуться.
– Точно!.. Ты хочешь со сгущенкой!
– Перестань, – ласково прошептал Тимур.
– Вообще не хочешь? – огорчилась девушка.
К ее губам тут же потянулись его холодные губы. Она смущенно поморгала, но, все-таки, подалась к нему. Прижалась и крепко обняла. Вдруг она резко отпрянула и протараторила:
– Сиди тут, закрой глаза!
Калипсо унеслась наверх и, спускаясь по лестнице, проконтролировала:
– Не открывай!
А он и не хотел открывать… Наконец он почувствовал, что диван прогнулся и услышал ее шепот:
– Можешь открыть.
На руках Калипсо держала сверток с новорожденным младенцем. Мать нежно прижимала его к себе и с радостью глядела на Тимура. Мальчик тоже смотрел на него своими чистыми ярко-зелеными, как у Калипсо, глазами. К Тимуру потянулись розовенькие ручки сына. Он прислонился щекой к его маленькой ладошке, тяжело опустив веки. Ласс непонимающе глядел на него, а Калипсо, избавившись от инстинктивного страха, снова пустила на лицо радостную улыбку.
– Его зовут Ласс… – проговорила она, – Ласс Лучихин.
Тимур отстранился и напрягся. Ласс на всякий случай отдернул ручку назад. В глазах отца мелькнула тень испуга. Калипсо прислонилась к его плечу.